Анастасия Акулова
Дорогу неудачнику!
Верить сердцу? Ах, как это просто,
Хороводить рассветы в груди…
Без ответов на тайны вопросов,
Видеть светлую даль впереди,
Волю дать, пусть оно нагадает,
Загоняя занозой конкретность
В «никуда», раз её не хватает…
Только есть у Любви безответность!
Сердце врёт иногда однобоко,
Освещая мечты и желанья!
Ты в неведении будешь до срока
Уповать на приливы сознания!
А когда очевидности выстрел
Прошибёт словно пуля, на вылет,
Сгусток мыслей, что в сердце не вызрел,
Разорвётся и выпадет пылью!
Чуча Суперстарчу
Пролог
Монстон, Ревилогонская империя.
Вязкая тишина охватила город, освещённый слабыми магическими фонарями, словно чума – мгновенно и безнадёжно. Глубокая холодная ночь затопила каждую улицу, каждый переулок, не оставляя и клочка земли без внимания, а тёмное безлунное небо походило на зияющую пропасть, поглощающую, затягивающую. От этой тьмы и тишины замирало сердце, тело прошибал холодный пот, пересыхало будто сведённое судорогой горло и необъяснимый страх заставлял незадачливого прохожего, которому всё-таки не повезло оказаться не дома, до рези в глазах всматриваться в каждый угол. В это предрассветное время Монстон, столица Ревилогонской империи, днём такой живой, переполненный жизнью город, казался мёртвым. Не столько потому, что в это время положено спать – всё-таки, это столица, город прожигателей жизни и развлечений – сколько потому, что каждый знал, как много опасностей скрывает в себе эта непроглядная темнота.
Предрассветный час – время, когда магия проявляет себя с самой тёмной своей стороны. Время для убийств. Время для интриг.
Время, когда всё можно перевернуть с ног на голову одним точным ударом.
Каменный королевский замок, снаружи больше похожий на старую крепость, чем на резиденцию в духе современной моды, холодной угнетающей громадой возвышался над столицей, словно подтверждая своё превосходство, свою власть. А внутри был так же тёмен, как и пустынные улицы этой ночью.
Высокие стены и колонны украшали только старые гобелены с вышитым на них королевским гербом, да портреты представителей династии, поражающие своей живостью и реалистичностью. Ветер гулял по бесконечным петляющим коридорам, выл, как приведение, которых, по легендам, в этом замке было полно. Но знать наверняка, правда ли они там есть, мог, пожалуй, только один человек.
Именно к его покоям так торопился высокий, худой и пластичный мужчина, чьё лицо наполовину скрывала чёрная тканевая маска. Он был темнокож и одет во всё темное, что придавало ему сходство с тенью. Правда, добирался он не совсем обычным способом: через тайные ходы, о которых немногие-то и знали.
Магический всплеск, разбудивший шпиона этой ночью, был такой силы, что все хорошо запрятанные и защищённые маячки, распределённые по покоям объекта слежки, едва не разлетелись ко всем чертям.
Нужно было поспешить.
Замерев в узком и низком проходе, согнувшись в три погибели, шпион приник к маленькой, едва заметной глазу трещинке и прислушался.
– …никак иначе. – Бесцветный, бесполый голос, казалось, раздавался из ниоткуда.
Мужчина, расположившийся в кресле с высокой спинкой, сидел к шпиону спиной, поэтому ему были видны только его руки и красующееся на указательном пальце узнаваемое кольцо с чёрным камнем в серебряной оправе. Родовой артефакт.
– По какому принципу этот камень выбирает душу? – Поинтересовался мужчина у «невидимки», – Ладно, со мной всё понятно, но Меллиар…
– Первую попавшуюся подходящую – светлую, чистую, наивную. Из мира без магии, чтобы неведение делало её послушной, – резюмировал неведомый голос, – Носительница… знать бы, что…
– Почему именно сейчас? – перебил его тот, – Я понимаю, ситуация не лучшая, но…
– В общедоступном варианте пророчества этого нет, но в первоначальном было сказано, что магия отмерила богиням точный срок заключения, – ответил голос, – И он подходит к концу.
– Даже так, – хмыкнул мужчина, зло сжав руки в кулаки, – Выходит, то, что со мной случилось, было давно предопределено?
– Да. – Безэмоционально подтвердил голос, словно готовясь защищаться.
– Ясно. – Выдохнул тот, – Не буду жаловаться на несправедливость, это бесполезно. Её добровольное согласие в конце нужно?
– Нет. Важен сам факт.
– Уже легче, – произнёс мужчина, – Но где гарантия, что с возвращением богинь всё наладится? Сейчас может и кажется, что хуже уже некуда, но кто знает, где предел.
В таком случае вы с Избранной сможете загнать их обратно, – нехотя признался голос, – Магия позволит это только в том случае, если будет очень веская причина. Но пока только богини – единственная сила, способная остановить хаос. Сейчас тебе прежде всего стоит думать о том, что Меллиар и Избранную может заполучить кто-то другой. В свете происходящего, в этой жуткой грызне…За ними начнётся такая охота, какой мир ещё не видывал.
– Разберёмся, – задумчиво отозвался мужчина, – меня с детства учили охотиться.
Затем сделал широкий непринуждённый жест рукой, от чего воздух вокруг на секунду замерцал, и взял со стоящего рядом столика бокал вина.
Шпион понял, что этот странный разговор окончен, и неслышно пополз назад.
Глава 1
Я и прочие неприятности
Никогда не пытайся понять, когда же к тебе придёт песец. У появлений этого зверька нет никаких закономерностей, кроме одной: прибегать тогда, когда ты меньше всего этого ждёшь.
Побыть общественною блядью,
Попробовать губами плоть,
Послать любовь взамен проклятья,
И смех на крошки расколоть.
Всегда для всех, всегда одна,
Ко дну вела ее мечта,
И вместо крыльев – хвост да лапы,
А вместо глаз застыли шрамы.
Молить за гордость – злой удел,
Из стали сделана лишь маска,
Страх по цене двух жизней – жалко,
Но честь и ум – другой предел.
И каждый день – «скорей бы новый»,
Но круг замкнут, и жребий брошен,
Попав в иллюзионный плен,
Берем рассудок в центр своры…
trolliha
Катя
Земля, наши дни.
Время – удивительная штука. Порой оно бежит так быстро, что не успеваешь его даже замечать, а порой… порой – как у меня всегда, то есть ползёт, словно жирная медлительная улитка, оставляя отчётливый неприятный мокрый след.
Этот серый дождливый день меня нервирует. Хотя, в общем-то, дождь тут совсем не при чём. Даже не так: всё идёт по старой-доброй накатанной дорожке. Вся проблема в том, что мне на неё вечно кто-нибудь гадит. Прям карма какая-то. Таких экземпляров, как я, ещё поищи…
Когда-то давно всё было нормально, как у обычных людей… Лет эдак двадцать назад, учитывая то, что мне недавно исполнилось двадцать пять. Я была милым ребёнком с жиденькими светлыми волосами. Но, как оказалось, выводить в социум меня было строго противопоказано. В детском садике я день и ночь горланила песни, будучи абсолютно уверенной в своих певческих способностях (которых на самом деле не было вообще), за что меня люто ненавидели воспитатели, а дети помладше с первой же затянутой мною нотой начинали реветь. Там, собственно, я и познакомилась с Ангелиной, одногрупницей, чей ангельский голос успокаивал остальных. Потом пошла в школу, где проявилась во всей красе медвежья грация моих движений. Несмотря на то, что никогда не была толстой, я с первого класса ежедневно кого-нибудь случайно сбивала, отдавливала ноги, роняла на кого-нибудь еду или чай в столовой и так далее. Чаще всего, кстати, это отражалось на тех немногих парнях, которые мне нравились. При этом все считали, что я это делаю умышленно, самовыражаюсь, оскорбляя или обижая других, но это не так. Всё это действительно происходило совершенно случайно, и я, как ни пыталась, не могла с этим справиться. Потому – вроде бы не страшная, не слишком глупая, не злопамятная – я всегда оставалась одна. У меня была только мама, которая была уверена, что на меня наложили проклятие или сглаз. Дай ей волю, она таскала бы меня по гадалкам, отдавая последние деньги на всякое шарлатанство. Нет, я не атеист, верю в Бога и немного в карму (а то, попробуй не поверь), но увешанные бижутерией тётеньки с ярко подведёнными глазами и стеклянными шарами в руках доверия у меня не вызывали.
А что бывает с людьми, которым не везёт в личной жизни? Правильно, они ищут утешения в карьере. Так и со мной: я понастроила себе планов, мечтала о своём бизнесе… Как отличница, идущая на красный диплом, зарабатываемый все одиннадцать лет кровью и потом, я имела право на подобные мечты. Потом начались экзамены, и… я сдала их хуже троечников. И не потому, что не хватило знаний (наоборот, за время подготовки к сдаче экзамена по билетам я узнала больше, чем за все одиннадцать лет обучения), а потому, что от страшного волнения дрожала, заикалась и путала слова. В итоге все мечты полетели в тартарары. И всё, о чём я могла мечтать по окончании захудалого института – это быть секретаршей в хорошей компании. И это было единственное, в чём мне повезло – такая работа попалась довольно быстро. Шеф наш часто на меня орал из-за моей неуклюжести, но выгнать не мог по двум причинам: во-первых, жалко такую бездарность, а во-вторых эта бездарность иногда делает отчёты за его невесту, Ангелину, посему та никак не может позволить лишить её работы. Хоть какая-то стабильность. Вернее, так мне казалось. По прошествии двух относительно спокойных лет я уже начала наивно предполагать, что всё вернулось в круги своя. Хм, оно и вернулось. Если, конечно, принимать за «круги своя» вечную любовь ко мне того самого белого и пушистого северного зверька, который всегда прибегает в самый неподходящий момент.
…Тем вечером я рассталась с парнем. Единственным парнем, чьего невероятного мужества и героической силы духа хватило на целый месяц отношений со мной. Но, конечно, у всего есть предел, и в итоге бедняга, не выдержав, назвал меня накурившимся неуклюжим бизоном (вообще-то я не курю), явно в целях самосохранения сообщив об этом через интернет. А мне было больно, по-настоящему больно. Не сказать, что я была в него влюблена, но он мне нравился, и довольно сильно. Да и вообще, меня бросили из-за того, что я неуклюжая! Чем не повод напиться?
Ну и, как это везде бывает, мой взгляд покосился на мамину заначку на праздник, то бишь хороший коньяк, и пошло-поехало. Я так никогда не напивалась, несмотря на то, что давно хотелось.
Но утром мне пришлось познакомиться с неприятной стороной распития алкоголя на ночь. Ломило всё тело, глаза слипались, голова кружилась… И вот пришёл такой зомбик на работу. Пришёл зомбик, глянул на кажущийся таким мягким и удобным свой рабочий стол, и мысленно послал всех, кому вздумается помешать процессу его превращения обратно в меня, то есть здоровому сну, если таковой вообще может быть здоровым на работе.
Энное количество блаженных минут меня никто не отвлекал от разглядывания картинок, создаваемых моим послепохмельным воображением, в которых белый конь у принца получался ещё более пьяным, чем я этой ночью. Но потом сквозь сон до меня донёсся чей-то назойливый голос:
– Юрьева, ты не соблаговолишь проснуться? Мне нужно, чтобы ты нашла мне кое-какие письма и отчёты.
Голос казался смутно знакомым, но я это проигнорировала. Мало ли похожих голосов. Тот, тем временем, продолжал:
– Юрьева! Не наглей под конец, итак тебе столько с рук спускаю! Ты дашь мне отчёты или нет?!
Если бы я была в состоянии, точно прибила бы этого слизняка. Но в тот момент могла только бессвязно пробормотать:
– Отшкуша ше я зшнаю? – Зевнула, – Сосите в соседнем кабинете.
В ответ наступила гробовая тишина, но, увы, длилась она не долго. Тот же назойливый голос разразился витиеватыми выражениями, подробно объясняющими кто я, откуда, и куда мне следует идти. Из всех его слов более-менее приличным было «…немедленно ко мне!..». А потом меня разбудил громкий хлопок дверью.
Едва я подскочила, то сразу заметила, что вновь воцарилась абсолютно ничем не нарушаемая тишина. То, что все взгляды были направлены на меня, не предвещало ничего хорошего, как и то, что в следующую секунду по офису прокатился всеобщий ржач.
– Вы чего, ребят? – Я искренне недоумевала о причине всеобщего веселья, от чего оное переросло в массовую истерику.
– Ахаха… чёёёрт… – Сашка, главный заводила в нашем составе, казалось, был готов упасть на пол и биться в эпилепсии, – Даже я до такого бы не додумался… Послать шефа сосать в… ахааха… его же кабинете…
На этом моменте он не выдержал и всё-таки упал, правда не на пол, а на стол, а я утопала в глубоком шоке, перерастающем в панику.
– Я… что? – Очень надеялась, что мне послышалось, – Я?! Я не… Я же… Я его послала туда спросить, а не… Да и вообще… стоп, шефа?!
Поутихший было всеобщий приступ истерики возобновился с новой силой, и через всю эту вакханалию послышался разъярённый глас пострадавшего, недвусмысленно намекающий, что если я не появлюсь в его кабинете через две секунды, пострадавшей окажусь уже я.
…И вот, из-за такой вот несусветной глупости я стою перед зеркалом, репетируя примерно такую речь:
– Мам, привет, как дела? Представляешь, меня уволили. Не, не то… Мам, я теперь без работы… Мам, меня…
– Я поняла, тебя уволили, – её знакомый с детства голос раздался чуть позади, и я поняла, что ошибалась, считая, что она ещё на работе. Снова облажалась. Ну да, всё как обычно. – Я как раз сегодня звонила одной сильной гадалке, так вот, она говорит…
Не желая выслушивать всякую мистическую чушь, я, зная, что в любую другую комнату мама пойдёт за мной и будет ещё долго вещать о том, что меня кто-то сглазил, заперлась в туалете под предлогом приступа диареи. В мою «везучесть» сложно не поверить.
* * *
Мне хотелось немного побыть одной. Прогулка ночью всегда помогала восстановить душевное равновесие. Несмотря на то, что осень, сегодня было относительно тепло. Только большие лужи растекались по асфальту, отражая в своей мутно-грязной глади звёздный ночной небосвод. Подставив лицо тёплому ветру, я с полуулыбкой шла по совершенно безлюдной улице, не думая ни о чём. Уволили? Плевать. Хотя бы на сегодня мои неудачи закончены.
Ага, ну да, конечно… Мечтать, как говорится, не вредно.
– Ка-а-ать! – Меня нагнало блондинистое подтверждение того, что я вновь ошиблась, – Слушай, я тебя кое о чём попросить хотела…
– Гель, делай свои отчёты сама, – устало вздохнула я, прибавив шагу.
– Ну Ка-а-ать! – Умоляюще взвыла та, – У меня там завал полный, я бы сама справилась, но у меня сегодня свидание. Мы будем свадьбу обсуждать. Ну пожалуйста-а-а! Ты же мне друг?
На самом деле подругами мы уже давно не были, но Ангелина оставалась единственным человеком из моих знакомых, который по крайней мере действительно хорошо ко мне относился, и я до сих пор отвечала ей тем же, хотя иногда немножко завидовала.
– Ла-адно, проныра, – слегка улыбнулась я, – Немножко помогу. Нем-нож-ко, Гель! И в последний раз, ладно? Меня всё-таки уволили.
– Ага, хорошо! Спасибо большое!!! – Радостно улыбнулась она, и ко мне вернулось хорошее настроение. Приятно осознавать, что ты можешь кому-то помочь. – Может, мне с Никитой потом поговорить, чтобы он тебя обратно взял?
– Нет, не надо, – подумав, отмахнулась я.
Переживу.
– Ну ладно, – Пожала плечами собеседница, – Бывай! Спасибо ещё раз. Выручила.
Но не успела Геля сделать и шагу, как вдруг споткнулась, и… упала прямо в лужу. Огромную такую. Я подумала, что у неё каблук сломался, и протянула руку, чтобы помочь встать, когда заметила, что… её начало в прямом смысле засасывать в эту лужу, как в болотную трясину. Сначала исчезла ступня, потом нога по колено, потом вторая, и лишь после этого мы, спохватившись, вцепились друг в дружку, громко вереща. Не знаю почему, но на наш крик никто не откликнулся, а моих сил уже не хватало, чтобы её удержать. Эта потусторонняя хрень (вот и не верь в мистику…) буквально поглощала Ангелину, а вместе с ней и меня, потому что мы всё ещё держались за руки мёртвой хваткой. Не знаю, когда именно, но в какой-то момент эта… хм, скажем, воронка «поднажала», и я полетела лицом вниз прямо в неё вместе с Ангелиной.
Раньше были моменты, когда я говорила, что хуже неудач не бывает. Беру свои слова обратно…
* * *
Место, в котором я оказалась, было похоже на сплошную пустоту. Со всех сторон окружала непроглядная темнота. А ещё, что было куда более важно, я не чувствовала ни пола, ни своего тела вообще. Как будто зависла в воздухе, не в силах пошевелиться. Это очень, очень пугающее ощущение, особенно если учесть то, насколько резко оно появилось.
– М… Есть кто-нибудь? – Умоляюще прошептала я в темноту, когда вернулась способность связно разговаривать, – Гель?
– Катя?.. – Голос подруги по несчастью дрожал, – Ты… тоже здесь, да? Что это за хрень вообще?!
Угу. Если б я знала.
– Молодец, нашла, у кого спросить, – фыркнула я, ощущая всё нарастающую панику. – Я ж прям ходячая википедия. Хотя тут, наверное, даже википедия сдохла бы от некомпетентности… тьфу, что я несу…
Чёрт, чёрт, чёрт… Я, конечно, знала, что мне по жизни не везёт, но чтоб настолько?! Да ещё и в компании с кем-то? Хотя не просто с кем-то, а с удачливой умницей-красавицей Ангелиной, которой везло всегда и во всём. Это в плюс ко всем остальным странностям.
Сколько я ни вглядывалась в пустоту, не видела ни себя, ни Ангелину. Ничего. Темнота. Сплошная и непроглядная, до дрожи. Ни звука, ни запахов, ни дуновения ветра. Как будто в космос выкинуло.
Поёжилась от этой мысли. Уж лучше в загробный мир, честное слово.
Но больше всего меня поражало и даже ужасало не всё произошедшее, а моё спокойствие. Не абсолютное, нет, но и на истерику не тянет. Так, лёгкое волнение и недоумение, как если бы, например, со мной попытался бы познакомиться какой-нибудь симпатичный мужчина, не похожий на бомжа или маньяка.
Ну да, подумаешь, меня засосало в лужу. Ну, выкинуло в темноту и невесомость, пффф, с кем не бывает! Совсем нет повода тратить нервные клетки. Это же не экзамены, в конце концов!..
Странно это. Ненормально.
– К-кажется, это была какая-то потусторонняя фигня, – заикаясь, выдала Геля.
Какая умная мысль.
– Конечно, мне бы это в голову не пришло. Действительно, подумаешь, какой-то портал. Ничего необычного, сплошная бытовуха. Без твоей подсказки даже не догадалась бы. – Кажется, я начинаю срываться и истерить. Впрочем, оправданно, а не как обычно. Ух ты, не думала, что когда-нибудь буду радоваться тому, что способна поистерить.
– Ты не должна была этого видеть, смертная. Тебя здесь вообще не должно было быть. – Кто-то бесцеремонно вмешался в наш разговор, причём по голосу оказалось совершенно невозможно понять, женщина говорит, или мужчина.
Это, это как вобще?!
Мы обе разом заткнулись и вытянулись бы по стойке «смирно», если бы могли. Когда ты барахтаешься в невесомости, с этим возникают кое-какие сложности.
– Э… кхм… это ты м-мне, ср… сткр. анная потусторонняя фиговинка? – Зикаясь, выдала я.
– Лучше бы промолчала. Никакого почтения, – недовольно прицыкнуло вышеупомянутое нечто, – Может, я Бог, или божество какое-нибудь? Могу обидеться и покарать.
Я замерла, чувствуя, как затряслись поджилки, а желудок то ли завязался морским узлом, то ли устроил ритуальные танцы. Почему именно желудок, я не знаю. У нормальных людей на волнительные ситуации вроде как явственнее всего реагирует сердце. Хотя я, может, просто не разбираюсь в анатомии. Или не ела давно. Точно. Блин, а дома ж беляшик лежит…
Не, ну молодец. Война войной, а я о жратве.
– Ладно, я пошутил, можешь не трястись так, – милостиво разрешило нечто, – Я рангом пониже. Немного.
