Анастасия Александровна Гудкова
Лисса. Дикие земли
В моем же случае как-то вышло, что не только родилась я, но и мой отец, кажется, ушел на своих ногах и весьма бодрым. К сожалению, это только сплетни, потому как об истории моего рождения говорить вслух было не принято. Словно одно лишь мое существование было чем-то случайным и постыдным. В детстве, когда я рыдала над тушкой жертвенного кролика, Лаора часто дразнила меня, что на самом деле я подкидыш, выкранный у белых колдуний. С возрастом ничего не изменилось: я все также не могу спокойно приносить жертвы, а у сестры, кажется, не прибавилось мозгов.
Не обращая внимания на пыхтение Лаоры, я легла спать. Она еще бормотала что-то отдаленно похожее на мелкие пакостные проклятия, вроде временных бородавок или мозоли на пятке. К счастью, защитные чары я могла набросить и без инициации, и уж тем более, без жертв. Убедившись, что проклятия от меня отскакивают, Лаора выругалась и отвернулась, старательно изображая спящую.
Этой ночью я впервые видела сон. Сны для ведьмы – один из способов видеть будущее, иногда во сне можно прийти к кому-то, с кем есть определенная связь. Прежде мне не доводилось видеть ничего, но сегодняшнее видение было настолько ярким, что я подскочила на постели и лишь спустя несколько мгновений поняла, где нахожусь.
Мне снился Иллар, заточенный в магической клетке. На его скуле запеклась кровь, губа была разбита, светлая рубаха разодрана в клочья. Он сидел на земле, прислонившись к прутьям, и тяжело дышал. Потом вдруг поднял на меня свои синие глаза и тихо прошептал:
– Береги себя, Лисса…
–
Глава 5
Поутру, через три дня после моего внезапного сна, Лаора отчего-то была непривычно тихой. Она бросала на меня быстрые задумчивые взгляды, но сказать ничего не решалась. Матушка сердито звенела котелками, выискивая какой-то особенный для сегодняшнего ритуала. Посудину искать я помогала, а вот про ритуал мне спрашивать не хотелось. Бабка Гретта всегда говорит: коли спросила, будь готова к ответу. А раз не готова, так и нечего рот открывать.
Последние несколько дней все старшие ведьмы просыпались с первыми лучами солнца, наскоро ели, а после уходили в главную избу. Нас с Лаорой по-прежнему и к окнам подглядеть не подпускали. Я не пыталась, а сестрица сунула было свой любопытный нос, так ей его ставенками и прищелкнуло. Воротилась она тогда злая на весь мир, долго пыхтела, не хуже разбуженного ежа. Когда нос по цвету сравнялся со спелой сливой, Лаора и вовсе разразилась такой руганью, какую и мужики на площади произнести постесняются.
– Я все разузнаю! – шипела тогда сестра. – Будут знать, как от меня прятаться! Я уже полноценная ведьма, отчего не пускают?
– Звучит это так жалобно, как будто не полноценная, а малолетняя, – фыркнула я. – Разве тебе самой нравится под окнами в сугробах прыгать? Дождалась бы инициации, колдовала со всеми.
– А ты? – вдруг поинтересовалась Лаора. – Неужели тебе не интересно? Ведь тебе не только колдовство, тебе и инициация не светит.
Я пожала плечами. Интересно или нет – с какой стороны посмотреть. Темные ритуалы меня мало волновали, это у сестры, едва она о чем-то слышала, менялся взгляд на задумчиво-мечтательный. Мне больше по душе было неспешное и уютное колдовство бабки Гретты. Удивительное дело, вроде и травки те же, и котелок имеется. А только выходит все совсем иначе: вместо отравы – мягкое успокоительное зелье, вместо одержимости – легкий приворот.
Тут мне вдруг подумалось, а каково это, когда мужчина рядом с тобой не умирает, не сходит с ума, а живет себе счастливо. По вечерам укрывает заботливо шалью девичьи плечи, покупает пряники… И сколько не гнала я от себя этот образ, да только никак синие глаза уходить из моей памяти не желали. Так и представила, как подхватывает вольноземский маг меня ручищами своими крепкими, в воздухе кружит…
– Лисса, эй, Лисса! – кажется, не в первый раз позвала меня Лаора, выхватывая из мира чудесных видений. – Ты заснула что ли?
– Не заснула, – буркнула я. – Чего тебе?
– Я вчера тако-ое видала! – заговорщицки прошептала она, поглядывая на дверь. Пока я мечтала, матушка успела найти нужный котелок и уйти, наказав нам приготовить обед на все ведьмино племя. И теперь Лаоре не терпелось мне что-то рассказать.
– Како-ое? – передразнила я. – Нос на месте, даже обычного цвета. Признавайся, чем пожертвовала?
– Тебе не понравится, – проявила внезапное беспокойство обо мне сестра. Правда надолго ее не хватило, и она тут же поделилась. – Мертвыми глазами глядела.
– Мерзость какая! – не выдержала я.
Ритуал был гадким. Нужно было взять любой глаз, прежде принадлежавший живому существу, будь то зверь, птица или даже человек, и подкинуть его в нужное место. Простенькое заклятие, пара капель крови – и ты уже видишь то, что происходит около мертвого глаза.
– Я же сказала, тебе не понравится, – пожала плечами сестра. – Но это неважно. Теперь я знаю, зачем запираются ведьмы в главной избе!
– Что-то мне подсказывает, – задумчиво пробормотала я, – что и происходящее в главной избе у меня восторга не вызовет…
– А вот тут ты не права, – возразила Лаора. Она понизила голос почти до неслышного шепота, наклонилась к моему уху и благоговейно выдохнула, – Истинная сила!
– Что?! – от неожиданной новости у меня загудело в голове. – Это же древний ритуал… Там же жертв надо целую человеческую деревню! Или…
– Или пару-тройку вольноземских магов, – кивнула сестра.
Вот теперь, похоже, все встало на свои места. И необъяснимая радость, царившая в последнее время в деревне, и нежелание уходить с обжитых мест в угоду нежданным гостям. Издавна силу ведьмы черпали от живых существ, это не секрет. Но одно дело кролик или крыса. Совсем другое – человек. И ничем этот кровавый ритуал потом с души не смоешь. Никакой силы не пожелаешь…
– Как думаешь, – щебетала Лаора, – они заметят, если я при инициации от синеглазого мага немножечко силы заберу? Самую малость…
– Мужиков тебе что ли недостаточно? – фыркнула я. – Чего ты к магу прицепилась?
– А ты? – уставилась на меня сестра. – Мне показалось, или ты его защищать вздумала? Так вот, заруби себе на носу, после ритуала ему все равно не жить. И тебе, если против своих пойти вздумаешь.
– Не забывайся, Лаора, – процедила я. – Пока ты ненамного могущественнее полена, да и с мозгами у тебя также туго. Неужели ты считаешь, что кучке темных ведьм спустят с рук убийство четырех вольноземских магов?
– После ритуала они уже ничего не смогут нам сделать, – выпятила грудь Лаора.
Как будто в ней уже плескалась та самая первозданная тьма, о которой так мечтали все ведьмы нашего племени. Стремительная в своей разрушительной силе, сметающая все на своем пути, оставляющая лишь тлеющее пепелище. Неужели кто-то в здравом уме может мечтать о такой участи? Чем придется заплатить за могущество?
– Ты всегда была странной, Лисса, – бросила вдруг сестра. – Раньше я думала, что ты чудаковатая, блаженная. А теперь я вижу, что ты больше не одна из нас. Тебя пугает Истинная сила, как пугали всю жизнь обычные для ведьм ритуалы.
– Какая длинная мысль поместилась в твоей голове, – фальшиво восхитилась я. – Думай, что хочешь. Вот только я лучше останусь с тем, что у меня есть, чем выжгу свою собственную душу.
– Глупая, – покачала головой Лаора.
Остаток дня прошел суматошно. Мы наскоро сварили похлебку для ведьм, потушили мясо с овощами и напекли лепешек. Любое колдовство отнимало силы, а восполнять их можно было сытным обедом, крепким сном или… Закончим, пожалуй, на сне и пище, потому как третий способ в нашем глухом лесу никто не использовал. Во всяком случае, мужики в приграничных деревушках пребывали в здравии и относительном уме, но если что там у них и выветривалось, так это от хмельного и кулачных боев, а не от темных ведьм.
Трапезничали после совместного колдовства тоже в главной избе, откуда Верховная одним взмахом испещренной старческими пятнами руки изгоняла все следы недавнего ритуала, призывая круглый дубовый стол и круглые трехногие стулья. Ели молча, не тратя сил на лишние слова. Лишь после ужина Верховная вдруг заговорила, Стоило ей открыть рот, все тотчас положили ложки на стол и затихли.
– Трудные времена наступают, – хрипло начала Шосса. – Мне было видение.
При этих словах, кажется, ведьмы даже дышать перестали. Ни одна хорошая новость еще с этих слов не начиналась. Вообще видения Верховной отличались кровожадностью и безысходностью. Нынешнее исключением не было.
– Мир меняется, – продолжала старая ведьма в звенящей тишине. – Я видела оборотней, чьи клыки крепче стали. Видела магов, горящих пламенем, но в нем не сгорающих. Видела ведьм, в ужасе бегущих от одной из нас, той, что сгорит, но не погаснет.
Пока остальные за столом в ужасе прижимали ладони ко рту, я задумалась над странными словами Верховной. Как это, сгорит, но не погаснет? Умеют же люди говорить загадками, нет бы прямо, бегите от рыжей лисицы, например. А старуха не унималась. От пророчества она приступила к наказам, которых никто и никогда не решался ослушаться.
– Пришло время для перемен, – воскликнула ведьма, и я поперхнулась воздухом от неожиданности. – У нас осталось не больше двух седмиц, чтобы Лаора и Лисса приняли силу.
– Но Верховная, – робко вмешалась матушка, – Лисса же еще слишком юна, она может не выдержать и…
– Такова моя воля, Ратия, – резко осадила ее Шосса. – Ты прекрасно знаешь, что сил в ней поместится едва ли не больше, чем во мне. Примет ли их Лисса, другой вопрос, и ее юный возраст здесь совершенно ни при чем.
Мне казалось, что ведьмы забыли о моем существовании. Так запросто говорили обо мне, словно меня и в зале-то не было. Не знаю, какая дикая лисица меня в этот момент укусила, но я вдруг спросила:
– А почему я должна их не принять?
– Мать спроси, – пожала плечами Верховная. Впервые на моей памяти она ушла от ответа, и мне это не понравилось.
По пути домой Лаора прожужжала мне все уши о том, что синеглазого мага она приглядела первой, сталбыть, мне теперь запрещается не то что в его сторону смотреть, но и вообще рядом находиться.
– Дышать-то можно, или если вдруг мимо пройдет, замертво падать? – не удержалась я.
– Лучше падай, – вполне серьезно отозвалась Лаора.
Матушка была непривычно молчалива. Она не осадила размечтавшуюся старшую дочь, то и дело бросая на меня странные взгляды. Лаора тоже это заметила. Уже подходя к избе, матушка вдруг вспомнила, что оставила в главной избе теплую шаль, и попросила сестру за ней вернуться. Меня же она почти втолкнула в избу, заперла покрепче дверь.
– Шаль Лаора не найдет? – догадалась я.
– Не найдет, – согласилась матушка. – Но и слушать то, что я тебе сейчас скажу, ей не стоит. В ней ни одно слово не ужержится, и то, о чем лишь я и Верховная знаем, по деревне разлетится. Тогда тебе точно житья не дадут, чудо уже то, что Шосса столько лет…
– Матушка, ты меня пугаешь, – прошептала я. – Что со мной не так? Почему ты боишься, что я не приму силу? Или это сила меня не примет?
– Потому что твой отец – светлый вольноземский маг, – с трудом произнесла она. Признание далось матери нелегко, она вмиг будто постарела не несколько лет. – И свет его в тебе достаточно силен, это видно. Оттого и тянет тебя к Гретте.
– Так ты поэтому только меня к ней отправляла? – догадалась я.
– Я надеялась, – матушка тяжело вздохнула, – что она сможет тебя уберечь, научить… Не успела.
– А мой отец…
– Он не знает о тебе, Лисса, – твердо ответила мать. – И лучше бы ему никогда не знать.
– Он жив? – охнула я.
– Даже сил не лишился, – вдруг улыбнулась матушка. – Такое бывает. Иногда. Когда ведьма любит.
Глава 6
Больше ничего выпытать мне у матушки не удалось. Мысли в голове плясали не хуже, чем жители Нивии на ярмарке в честь Зимнего праздника. Выходит, я и правда не такая, как остальные ведьмы. Та часть меня, что тянется к свету – существует, живет. И теперь мой свет в опасности.
Нужно было быть совсем глупой, чтобы не понять, чего хочет Верховная. Инициированная ведьма поучаствовавшая в ритуале принятия Истинной силы будет поглощена первозданной тьмой. Навсегда, без единой возможности вернуться. Шосса хотела отрезать те тонкие нити, что связывали меня с чуждыми ведьмам колдовскими силами.
После памятного разговора Лаора словно с цепи сорвалась. То и дело пропадала в лесу, выискивая под толстым слоем хрустящего снега вымерзшие корешки и подснеженные зимние ягоды. Через два дня я не вытерпела:
– И как ты это приворотное зелье подливать собираешься?
– С чего ты взяла, что это оно? – насупилась сестра, помешивая ягодное варево в котелке.
– А, ну да, это вечерний отвар. Угостишь? – я сделала шаг к бурлящему зелью, но Лаора преградила мне путь.
– Нет, конечно, – фыркнула она. – И вообще, держись от зелья подальше. И от мага тоже.
– Сдался мне твой маг, – засмеялась я.
– Ты что, решила ослушаться Верховную? – прищурилась Лаора. – Если ты не примешь силу…
– То у тебя будет на одну сестру меньше, – я пожала плечами.
Как по мне, со всех сторон выходило худо. Если я силу не приму – в лучшем случае, она меня выжжет дотла, а в худшем – лишит разума. Живых безумных ведьм я до сих пор не встречала, так что несложно догадаться, какая участь меня бы ждала. Если же сила мне подчинится, мою душу поглотит первозданная тьма. Освежеванные тушки животных навсегда станут для меня чем-то вроде разрезанной морковки. Но самое страшное, что и человеческая жизнь потеряет ценность. Недаром говорят, что темные ведьмы хуже зверя.
Звери нападают лишь по необходимости: ведомые голодом и страхом, в поисках пищи или охраняя свои границы. Темные ведьмы могут напасть из одного лишь любопытства, а еще – от жадности. Ведь сил всегда мало, чем больше их становится, чем больше хочется. Будто в бездонную бочку льются силы полной рекой, исчезают в ней, не принося ведьме удовлетворения. Нет, я так решительно не хочу!
– Знаешь, Лисса, – в голосе сестры слышалось напряжение. – Не знаю, что тебе сказала матушка, вот только не думай, что ты какая-то особенная. Неспроста ведьмы ждали двадцати весен.
– Ты права, – я понизила голос до шепота. – Это все заговор племени, чтобы меня убить! Попроще же способов нет?
– Тьфу, дура! – не выдержала Лаора. – Глаза бы мои тебя не видели!
Была бы я по-настоящему темной, исполнила бы ее маленькую просьбу. Мало что ли проклятий придумано? Но я решила иначе, потому что смотреть на нервную Лаору и мне не хотелось. Набросила теплую накидку, впрыгнула в сапожки и ушла, прихватив Беляша.
Под ногами хрустела тонкая ледяная корочка, воздух пах морозом и хвоей. С каждым вдохом я чувствовала, как делится лес своей живой силой, добровольно. И эта сила, чистая и светлая, наполняла меня изнутри, насколько могла она наполнить неинициированную ведьму.
В одном Лаора была права, как ни грустно было это признать. Коли Верховная что-то задумала, от своего она не отступится. Если представить, что принимать силу я не хочу, во всяком случае уж точно не так, а отказаться мне не дадут, то выходило, что одним единственным способом избежать страшной участи был побег. Только к нему следовало подготовиться, сделать так, чтобы ведьмы не смогли меня найти.
Кажется, что-то неуловимо менялось в лесу с каждым днем. Не могло сильное колдовство пройти бесследно, о том и бабка Гретта говорила. Не мудрено, что вольноземские маги явились, воздух словно искрил темными всполохами. Прежде я такого никогда не замечала. Да и деревья будто стали иными: когда-то ровные, красивые, теперь путались они меж собой голыми ветками, переплетаясь, будто какой-то неведомый паук сплел деревянную паутину. Я пожалела, что вышла из дома сейчас. Не знаю, что там призвали старшие ведьмы, но я уже по колено проваливалась в снег, а ветер бросал в лицо колючие льдинки.
Я вдруг почувствовала, как из меня выпустили магию. Будто бы раз – и нет, опустошили, как воду из ковша выплеснули. Платье туго сдавило грудь, мешая сделать вдох. Беляш, убежавщий было вперед, теперь жался к моей ноге, изо всех сил стараясь сохранить во мне толику колдовства. Ему это удавалось с трудом, слишком мала была моя сила, слишком слаб был фамильяр. Плохо слушающимися пальцами я раздирала платье, понимая всю зряшность этой затеи. Давит не одежда, давит вязкая и плотная колдовская сила, черная, как уголь, чужая. Неужели, удалось? Никогда еще ведьмы так близко не касались Истинной силы. Значит, осталось мало времени, или убежать, или…
С хриплым стоном я опустилась на колени, руками зарылась в снег, бросила пригоршню себе в лицо. Щеки горели, не помогло. Тихо поскуливал от беспомощности Беляш. Готовый отдать всю жизненную силу до последней капли, он свернулся калачиком у моих озябших рук, вот только эту жертву я не могла принять. В глазах заплясали черные мошки, и я кисло улыбнулась. Буду первой ведьмой, заплутавшей и замерзшей в собственном лесу.
– Лисса! – раздался вдруг резкий мужской голос. – Да как ты умудряешься все время оказываться там, где тебя не должно быть?!
Меня вдруг подхватили крепкие руки и прижали к широкой груди. Я стояла на непослушных ногах, хватаясь заледеневшими пальцами за мягкое чужое пальто, а вольноземский маг гладил меня по голове и дул на руки.
– Сейчас, подожди немного, а то совсем замерзнешь, – бормотал он. Кажется, он говорил лишь для того, чтобы не молчать. А может, чтобы я не провалилась в манящую тьму. От рук Иллара исходило приятное тепло, согревающее не только снаружи, но и, кажется, внутри. А его горячее дыхание вызывало во мне такие мысли, каких прежде в голове приличной ведьмы не водилось. – Знаешь сказку про Снежную Девицу?
Я отрицательно качнула головой. Чудной какой, стоит посреди леса, сказки вспоминает.
– Ну как же, все девушки от нее без ума… Про светлую колдунью, что с детства жила одна среди снегов. И ей было видение, что один лишь принц способен растопить ее ледяное сердце.
– Почему она жила одна? – голосом, охрипшим от холода, прошептала я.
– Она была другая, особенная, – отчего-то тихо ответил Иллар.
А у меня вдруг снова покраснели щеки, на этот раз совсем не от холода. Только сейчас я поняла, что стою в объятиях синеглазого вольноземского мага, а он что-то шепчет мне в макушку. От него пахнет мандаринами и травами, а еще чем-то терпким, едва уловимым. От смущения я зарылась лицом в его пальто.
– Лисса, – вдруг мягко спросил Иллар. – Как ты здесь оказалась?
– Заблудилась, – глухо ответила я. И ведь ни капельки не соврала. – А ты?
– Я… Искал… Неважно. А потом увидел твоего зверя, – послышался смешок. – Он мне едва не сгрыз штаны, пока я понял, куда нужно идти, а главное, зачем.
Так вот куда убегал Беляш! А я-то думала, что шаловливый детеныш ласки просто разминает лапки. Как же жаль, что он не умеет говорить! Вот ворон Лаоры, к примеру, разговаривает ничуть не хуже ворчливого трактирщика. Хотя, лучше уж молчаливый, но светлый Беляш, чем черная птица.
– Идти можешь? – поинтересовался маг. Я кивнула, с трудом отлепилась от мужской груди, сделала шаг и едва не рухнула в ближайший сугроб. К счастью, Иллар успел меня подхватить.
Удивительно, но он совсем не проваливался. Шел по тонкой ледяной корочке, не оставляя следов. Только через несколько мгновений я догадалась, что, наверное, он использовал какое-то заклинание, каким всех вольноземских магов учат в академии. Когда-то давно я мечтала о том, что матушка сжалится надо мной и отправит меня учиться. Пусть моя природная сила невелика, но обладая знаниями… Матушка так не считала, руководствуясь мудростью про "где родился – там и пригодился". Что-то пока я не очень пригодилась своему племени.
– Почему мне кажется, что я что-то упускаю? – пробормотал Иллар, думая, что я не слышу. – Вот же все, на поверхности. Зверь, разуму которого позавидовали бы некоторые люди. Черные волосы, как у… Но разве есть в Диких Землях они?
– Кто? – спросила я.
Иллар вздрогнул, от неожиданности остановился, словно напоролся на невидимую преграду. Неужели и правда думал, что я уснула, согревшись в его руках?
– Кого нет в Диких Землях? – настойчиво повторила я.
– Лисса, – он осторожно опустил меня на ноги, поддерживая, чтобы я не упала. Его синие глаза прожигали меня насквозь, я даже смогла рассмотреть в них отголоски пламени.
– Твои глаза… – с восхищением прошептала я. – Они горят…
– Я маг огня, – пояснил Иллар. – А ты? Скажи мне, кто ты, Лисса? Почему ты все время оказываешься там, где тебя быть не должно? Почему ты единственная, кого я встречаю все время в лесу? И твои волосы…
Он вдруг скривился, как будто мои волосы причиняли ему особенную боль. Разглядел, значит, черные ведьмины кудри. И догадался, еще в прошлый раз догадался, только не поверил. Не может у темной ведьмы Диких Земель быть синих глаз. В Вольноземье такие бывают, лесные. Бабка Гретта говорила, что они берут силу от всего живого, не причиняя вреда. И живут также, в лесу, только жизнь у них иная, светлая и счастливая.
– Давай будем считать, что я очень плохо ориентируюсь в лесу, – осторожно предложила я. – Кажется, я уже могу идти. Спасибо.
– Я провожу, – Иллар настойчиво взял меня за руку, будто боялся, что я убегу.
А я… Я не убежала бы, даже если очень захотела. Когда он коснулся меня своей силой, я почувствовала, как греют меня лучи света. И поняла, что отдала бы все, чтобы моя сила была именно такой, как у него: горячей, но не обжигающей, светлой, но не до слепоты. А главное – живой, созидающей. И, кажется, я поняла, что нужно делать.
