Анастасия Бекей
Леди Даяда и кот Баюн
Глава 1 И да скоро начнется путь твой, Даяда
Не спи под старым дубом. Никогда не спи под старым дубом. Иначе кот Баюн спустится с ветвей, и разорвет твою плоть на части.
Разорвет тебя на кусочки…
Разорвет…
* * *
По телу проходит электрический импульс, который выдергивает из странного сна. Она поднимает руки и подносит их к лицу: даже в беспросветной тьме удается разглядеть белеющие пятна ладоней. Становится чуть легче – это просто страшный сон, не более.
Просто сон. Он ничего не значит. Бояться не стоит.
Девушка поняла, что уже не уснет, поэтому недолго думая встала с кровати, которая пахла свежим сеном, и подошла к окну, где на раме накануне вечером пристроила тонкую свечку. Там, снаружи, беспробудная и очень черная ночь, настолько темная, что, казалось, дом находился на дне глубокого колодца, столь глубокого, что можно было бы увидеть звезды на небе даже в разгар самого ясного дня.
– Опять кошмар-р прис-снился? – раздалось из угла. Девушка чуть повернула голову и заметила, как в свете разгоравшейся свечи, двумя зелеными запятыми, мелькнули глаза.
– Да. Снова тот же. – Ответила девушка, откидывая назад длинные, до пояса, волнистые светлые волосы, и ставя свечу на стол, расположенный у окна.
– Ну а что ты хо-очешшь, завтра ночь Ивана Купалы. Пойдешшь?
Девушка ежится и качает головой.
– Нет. Не люблю костры, ты же знаешь. Да и помнишь же, наверное, чем все однажды закончилось.
– О дааа, – усмехнулись из угла, – за тобой тогда пол ночи с вилами и факелами гонялись, как уж такое забыть.
– Чего в углу сидишь? Выходи на свет.
– Хор-рошо.
В круг света выступил огромный черный кот с круглыми, как блюдца, зелеными глазами. Он сладко потянулся, потом выгнул спину, и гордо прошествовал поближе к столу. Запрыгнул на свободный стул и уставился, не мигая, на девушку.
– Может хоть покор-рмишь, раз из моего угла меня вытащила?
Девушка кивнула, встала со своего места, подошла к большой белой печке и вытащила горшочек. Кот облизнулся, жадно следя за ее действиями. Когда на столе перед ним оказалась тарелка с мясным рагу, он приступил к еде, не забыв сперва бросить благодарный взгляд на девушку.
– Даядушка, – промурлыкал он, когда с угощением было покончено, – ты великолепна, с тобой жить – одно удовольствие!
Девушка улыбнулась, а кот принялся умывать лапкой мордочку.
– Ты покушал в неурочное время, так что теперь ты мой должник, – хитро усмехнулась она.
Кот отвлекся от своего занятие и с укором на нее посмотрел.
– Вот так и знал-л, что без этого не обойдется.
Даяда пожала плечами.
– Я без тебя не справлюсь.
– Ладно, – мурлыкнул кот, – что хочешь за свое прекрасное мясное рагу?
– Чтобы ты сходил со мной к Вельнице утром.
Кот фыркнул.
– И зачем же?
– Хочу попросить ее не топить завтра людей на речке.
– А с чего бы ей нас с тобой слушать? – засомневался кот. – Она девушка вспыльчивая, импульсивная, вечно грустная, одна ей ра-адость – зазевавшихся за ноги хватать, да под воду утаскивать. Тем более ночь такая завтр-ра, кр-расивая.
– Да просто и так все не спокойно в деревне, – вздохнула Даяда и принялась двигать пустую тарелку по столу, – того и гляди снова к нам нагрянут… И урожай в этом году скудный был…
– Тебе-то чт-то? – удивился кот. – Эх, прикипела ты к людям. А зря. Предают они все. И тебя предадут. Не может у нас, нечисти, быть друзей среди смертных. Не получается из этого никогда ничего хорошего.
– Но меня пока никто не обижал, – возразила Даяда, отставляя тарелку в сторону, – наоборот, относятся хорошо. За помощью обращаются.
Кот покачал пушистой мордочкой.
– Это лишь пока так. А узнай они кто ты на с-самом деле, мигом бы снова за вилы схватились, да хату твою сожгли бы дотла, а пепел потом на горе Семияге развеяли. – Увидев, что девушка грустно опустила голову, кот добавил, – не грус-сти, Даяда. И послушай моего совета, я тебе плохого никогда не скажу и не пожелаю: не говори никому о себе никогда. До последнего свою тайну храни.
Девушка кивнула.
– А к Вельнице я схожу с тобой, так уж и быть. – Продолжил кот. – Только ничего не обещаю, злобная она в последнее время.
Даяда грустно вздохнула.
– Неудивительно. Родители ее недавно умерли.
– А Вельница-то откуда узнала об этом?
– Я ей сказала… в прошлый визит.
– Ох, Даяда, – покачал головой кот, – ну что же ты так неос-смотрительно.
– Она имела право знать.
– И чего ты этим добила-ась? Озлобила девку. Она и так-то не отличалась спокойным нравом, но раньше хоть грус-стила только, да пакости устраивала иногда. А теперь что завтра будет, представляешь?
– Вот поэтому я и хочу с ней поговорить, убедить не зверствовать в праздник.
– Пос-смотрим, что можно сделать с этим.
– Спасибо, дорогой. А теперь пора снова попробовать поспать.
Кот кивнул и спрыгнул со стула, чтобы вернуться в свой темный угол. А Даяда задула свечу, которая почти прогорела, и попросила у всех сил быть к ней чуточку милосерднее, и не насылать кошмаров в остаток ночи.
* * *
Утром, как только рассвело, местный конюх Иван выглянул в окно и увидел уверенно идущую по деревне Даяду, которая спешила в сторону реки. Рядом с ней семенил ее огромный черный кот, которому эта слегка странная девушка что-то говорила.
Конюх проследил за девушкой взглядом и покачал головой: во всей деревне знали, что она немного чудная. Но для него Даяда была чем-то особенным, не просто странной жительницей из дома на холме, а будто гостьей из других миров.
К сожалению, или к счастью, конюх не догадывался насколько сильно он в этом был прав.
* * *
У реки оказалось безлюдно: лишь ветер трепал маленькие деревца на берегу, стремящиеся вырасти, несмотря ни на что. Даяда подошла поближе к воде, к той части большой реки, где у берега качались камыши. В этом месте был мягкий песочный берег, по которому жители заходили в воду, и именно там, в эту ночь, их поджидала бы погибель.
Кот уселся на травку и повел шерстяной головкой в сторону камышей.
– Там пряч-чется, шельма, – мяукнул он.
– Вельница! – позвала Даяда, подходя ближе к воде. – Привет! Это я.
Где-то в камышах плеснулась вода, но на зов никто не вышел.
– Ну давай поговорим, – попросила девушка, – ты же понимаешь, что я не уйду отсюда без разговора.
Снова ничего. Кот насмешливо посмотрел на Даяду.
– Не хочет меня слушать, – вздохнула девушка. – Ну что за дела, Харончик.
– А ты ей пригрози, – посоветовал кот.
Даяда нахмурилась и снова повернулась в сторону камышей.
– Если ты не выйдешь, – серьезно и вкрадчиво сказала девушка, – то я вскипячу воду в этой реке, и ты сама выбросишься на берег, чтобы не свариться!
Раздался еще один всплеск, но на этот раз он был больше. Через пару секунд из воды показалась девичья голова с нежно-голубыми волосами. Бледное лицо, огромные синяки под глазами – вид у нее был уставший, больной, что, правда, никак не преуменьшало ее красоты. В девушке было что-то чарующее. И опасное.
– Чего сразу угрожаешь? – обиженно протянула она. Высунулась по пояс. Белое длинное одеяние, мокрое от воды, прилипло, четко вырисовывая каждый изгиб девичьего тела. Вельница перекинула длиннющие волосы со спины вперед, и вышла из воды, отжимая их руками. – Злая ты стала! – заявила она, присаживаясь на траву. – Привет, Харон.
Кот кивнул в ответ.
– Надо поговорить, – сказала Даяда, садясь с русалкой рядом. – Про сегодняшнюю ночь.
– А что ночь? – Вельница хитро на нее посмотрела. – Ночь Ивана Купалы. Будто сама этого не знаешь.
– Все так. И сегодня к тебе в гости явятся жители деревни, чтобы, по традиции, пустить по воде венки, искупаться… Могу я тебя попросить сегодня удержаться от превращения живых людей в бледных утопленников?
Вельница дернула плечом.
– Попросить ты можешь. Но с чего взяла, что я буду тебя слушать?
– Я же всегда к тебе хорошо относилась. Про родителей рассказала. Мази тебе носила. Уж могу же я просить и от тебя что-то в ответ. Тем более не так это и сложно.
– Ну-ну, ты просишь меня удержать мою сущность в узде. Легко тебе сказать. А мне каково будет наблюдать за всем этим шабашем из камышей? Нет, Даяда, не смогу я удержаться. Выше это моих сил. Против природы не пойдешь ведь, сама знаешь, – и русалка хитро посмотрела на девушку. Даяде этот взгляд не понравился – хоть она и относилась ко всей нечисти хорошо, рангом была всяко повыше.
– Тогда на мою благосклонность можешь больше не рассчитывать.
– Что мне она… – пробормотала Вельница, – когда тут такие дела творятся…
– Ты про что? – мурлыкнул Харон.
– Слухи по подводному царству ходят, – ответила русалка, – что намечается что-то очень важное, глобальное… Что-то скоро случится, и уж тебе тогда точно будет не до моих мелких пакостей.
– О чем ты говоришь? – напряглась Даяда.
– Да поговаривают, что в горе Семияге камень перерождающий нашли, – пробормотала Вельница, – да не просто перерождающий, а меняющий сущность. Все мы, нечисть, ведь мертвые. Кто-то дольше, кто-то не так давно, но суть одна. С помощью этого камня можно не просто силу огромную получить, но и существо свое изменить. Здорово, правда?
– Да слухи это все, – произнес Харон, поболтав лапкой в воздухе, – всегда про этот камень легенды ходили, но это всего лишь легенды. Нет в них правды.
– А если есть? Что если его действительно нашли? Ты вот, например, мог бы снова стать человеком.
Харон насмешливо посмотрел на Вельницу.
– Я всегда был котом, глупая.
– Что, правда? – расстроилась русалка. – А я думала, что тебя за какой-то проступок в кота обратили, ну там на триста лет или что-то вроде того.
Кот фыркнул, вложив в этот звук все свое пренебрежение и отношение к умственным способностям Вельницы. А Даяда задумалась.
– Даяда, если ты пообещаешь мне узнать правду про камень, то я не буду сегодня никого топить. – Русалка склонила голову набок и улыбнулась. Волосы слегка съехали на лицо, частично его закрыв. На девушку уставился один прозрачный глаз с мутным зрачком. – А коли не поможешь, – продолжила Вельница, – то всех до единого утопить попытаюсь. И не только этой ночью. И не только я. – Русалка самодовольно хмыкнула.
– Не боишься, что правда в реке сварю? – прищурилась Даяда. Харон рядом принялся недовольно помахивать хвостом.
– Мне все одно, – махнула рукой Вельница, – я же не живу, существую, нечистью поганой, мертвой, что мне твои угрозы. Со мной справишься – так другие деревню со свету сживут. А мне… мне терять нечего.
Какое-то время Даяда молчала – угрозы русалки были брошены таким равнодушным тоном, что девушка понимала – она не лжет, не хвастается. Ну вот и что в такой ситуации делать прикажете?..
– Откуда же мне все это выяснить, про камень? – нахмурилась Даяда. – Нет у меня властных друзей и знакомых. А мелкая нечисть и сама всей правды никогда не узнает. Только слухи да сплетни будет пересказывать.
– Да есть один, кто может тебе лишь истину поведать, – хихикнула Вельница. К ней вернулось благодушное расположение духа.
– И кто же это?
Русалка бросила быстрый взгляд на Харона. Тот встал и выгнул спину.
– Баюн это, – пробормотал он недовольно.
Глава 2 Споры да идеи
Даяда шла по полю, неистово отталкивая от себя налившиеся колосья. Высоко в небе стояло солнце, воздух был прогретым и теплым, но девушка ощущала себя словно в леднике. Все внутри противилось, кричало, билось…
Даже зная, что у нее совсем нет выбора, она пыталась это делать… Противиться…
За ней, по проделанной «дорожке» семенил Харон. Он выглядел довольно умиротворенно, и раздраженный вид подруги кота не пугал.
– Не пойду я к Баюну! – в ярости крикнула она. – Ни за что не пойду! Особенно после таких снов!
– Но ты ведь пообещала Вельнице.
– Только чтобы защитить деревню! У кого-то другого попробуем все выяснить.
– Да у кого же? Только один лишь Баюн всей правдой этого мира ведает. И всех других миров тоже. Нет на свете никого больше, кто тебе все сможет рассказать.
– У всех спросим, глядишь картинка и сложится.
Даяда вдруг резко остановилась, а кот, не успев затормозить, налетел ей на ноги и протестующе зафырчал.
– Чего встала столбом? – недовольно воскликнул он. – Чуть усы об твои ноги не пер-реломал!
– Впереди…
– Что там? Я, конечно, больше обычного кота в несколько раз, но ростом все равно не с человека. Я не вижу! Тут колосья почти с тебя по высоте!
– Там лес.
– И что?
– А кто в лесу живет?
Харон фыркнул.
– Да кто там только не жи-ивет! Можно чуть-чуть конкретнее, мрр?
– Кое-кто, кто с Вельницей в далеком родстве, – намекнула Даяда. Ее настроение стало стремительно улучшаться. Может и правда можно было бы обойтись без похода к огромному коту-людоеду, про которого до сих пор ходили по деревням страшные сказания да легенды?
– А, мавки, – отозвался Харон и потрогал лапкой усы, словно действительно была вероятность, что он их мог сломать. – Только ты не надейся особо на них, проку никакого не будет. Они еще более глупые, чем речные утопленницы. Если и услышат где правду, все равно переврут. Тем более большая часть мавок – дети.
– Я знаю, – кивнула Даяда. – Но есть там одна, которая ими всеми управляет. К ней и надо будет пойти.
Харон с сомнением покачал головой.
– Поверь мне, Даяда, ничего из этого не получится. Зря время потеряешь. Не дас-ст она тебе тех ответов, которые ты ищешь.
– Но попробовать стоит. Вдруг она мне подскажет, к кому сходить, у кого спросить?
– И она тебя к Баюну направит, не сомневайся.
Даяда раздраженно посмотрела на кота, а тот твердо выдержал ее взгляд: уж не первый год он жил подле этой своенравной девушки. Привык и к взглядам ее, и к речам.
– Я все равно поговорю с ней. Думаю, в разговоре уж она мне не откажет.
Харон облизнул лапку и провел ею по мордочке.
– Ты только про траву не забудь. – Серьезно сказал он. Даяда слегка раздраженно посмотрела на своего спутника.
– Ты серьезно? Говоришь об этом мне? Правда?
– Что ты нервная такая стала? – возмутился Харон. – Прямо как Вельница в самый худший день своей жизни!
– Если бы ты знал, что с ней было в тот день, ты бы так не говорил. – Даяде вдруг стало очень грустно. Она слишком хорошо помнила вечер, когда бездыханное тело красивой девушки вытащили из реки. При жизни Вельница была хорошей… А после… стала русалкой.
Иначе и не скажешь.
Харон выгнул спину.
– Мне все равно, что было с кем до перехода. Мне важно, что творится сейчас, – мурлыкнул он. Даяда вдруг посмотрела на него иными глазами, словно увидела впервые. Все же, Харон был назван этим именем, принесенным из другого века, мира, мировоззрения, не просто так.
Налетевший порыв ветра ласково принялся трепать колосья вокруг них. Кот втянул аккуратным мокрым носиком воздух и поморщился.
– Грозой пахнет.
– Вроде не собирается, – Даяда с сомнением посмотрела на небо, где не было ни тучки, ни облачка. – Ошибаешься, видимо.
– Я никогда не ош-шибаюсь. – Недовольно прошипел в ответ Харон и его хвост заходил из стороны в сторону. – Чую грозу.
– Может, это не гроза, – задумчиво протянула девушка.
– А что тогда? Лягушки с неба посыпятся?
– Не гневи богов, Харон, – сурово ответила Даяда, продолжая смотреть на небо. Что-то было не так, что-то надвигалось: теперь и она это чувствовала. Хотя, быть может, если бы кот об этом не сказал, Даяда бы и не заметила, поглощенная чувством вины и своей внутренней борьбой.
Харон обиженно фыркнул.
– Мне уже ничем свою р-репутацию не испортить.
– Что не испортить?
– А, забудь.
Настаивать на пояснениях Даяда не стала, за эти годы девушка привыкла, что кот иногда говорил странные вещи и незнакомые ей слова. Харон был таким, это можно было или принимать, или отторгать, третьего не дано.
– Когда пойти к мавке хочешь? – вдруг спросил он.
– За травой сходим, и можно отправляться.
– Не люблю я этих духов лесных, одни беды от них.
– Да ладно тебе, эти же вполне безобидны.
– Только лишь ее подопечные. А вот сама она… да ну, – Харон поморщился, этим высказывая все свое пренебрежение. Ну не любил он мавок, что тут поделать.
– Ты главное на рожон не лезь, чтобы в болоте не утопили, – посоветовала Даяда и ее глаза заблестели.
– Я сильнее и мудрее любой лесной мавки! – праведно возмутился Харон.
– Да ну? А кому недавно банник едва хвост не оторвал, а?
Кот аж поперхнулся от такой наглости, но потом быстро понял, что Даяда шутит и вовсе не хочет его обижать. Но для вида он все равно немного пофырчал.
– Ладно, ладно, прости. Пойдем. Чем быстрее все сделаем, тем лучше.
Девушка бросила быстрый взгляд на лес, который простирался невдалеке, а потом, перешагнув через Харона, пошла обратно.
Глава 3 Мавка
После того, как Даяда и ее вечный спутник кот Харон зашли в дом за специальной травой, они направились в самый темный и жуткий лес около деревни. Этот лес среди местных звался Обманным, потому что в нем иногда случались вещи, которые никто и никак не мог объяснить. Порой, он был приветливым и светлым. А порой – темным, мрачным и страшным. И ни один человек никогда не мог предугадать, каким этот лес будет в тот или иной момент.
Или конкретно для него…
Даяда уверенно шла вперед, отодвигая ветки деревьев, которые мешали проходу. Она точно знала, куда идти. Харон по пятам следовал за ней. Первую часть пути, по полю, кот еще ворчал слегка о глупости затеи, но потом умолк, очарованный темнотой и пугающей красотой этого леса.
Вкус у Харона всегда был своеобразный…
После десяти минут пути они вышли на большую поляну, которую укрывали кроны исполинских старых деревьев.
– Здесь, – мурлыкнул Харон и сел прямо в центре. Даяда неуверенно покосилась на него. – Чего медлишь? Зови.
«Знать бы еще как, – мрачно подумала девушка, – я такую нечисть ни разу в жизни сама еще не призывала. Сами обычно приходят».
Но звать не пришлось, потому что по поляне прошелся резкий ветер, и через пару секунд около Даяды возникла девушка в длинном белом платье. У нее были спутанные черные волосы, венок из странных цветов на голове, а под серыми глазами пролегли ужасные тени.
Она свирепо усмехнулась и сделала шаг к Даяде. Харон выгнул спину и зашипел.
Даяда резко вильнула в сторону, вытащила из-за пазухи пучок приготовленных заранее трав, и пихнула их появившейся девушке. Та вскрикнула и отшатнулась.
– Да что же такое, Велес тебя побери! – зашипела та и принялась тереть глаза, словно в них могло что-то попасть.
– Привет, Уйка. – Даяда помахала пучком трав, приветствуя мавку.
– Да чтоб тебя черти утащили! – воскликнула та. – Что за дела? Что я такого сделала?
– Прости. Ничего. Просто ты выскочила так неожиданно. Но все же в порядке?
Они обе знали, что это все неправда: мавка хотела намеренно напугать Даяду, а та прекрасно знала о том, что она появилась, в тот же момент, как та материализовалась у нее за спиной.
Мавка провела бледной рукой по лицу.
– Ладно, сойдет, – буркнула она. – И что же ты тут делаешь? Такие, как ты, не часто заглядывают к нам в Обманный лес.
Харон едва слышно фыркнул.
– Надо кое-что обсудить. – Ответила Даяда.
– Пришла поговорить, а сама полынью мне в лицо тычешь, – скривилась девица, недовольно глядя на Даяду. – А ведь мы же с тобой почти одной крови.
– Извини, меры предосторожности, – пожала плечами Даяда. – Знаю я ваш народец. Задушите, а потом разбираться будете.
Мавка рассмеялась.
– Что верно, то верно, и такое у нас случается. Но тебя бы уж мы не стали душить, мы же запах твой чуем. Наша ты. Своих не трогаем.
«Как будто меня можно было бы так просто убить», – подумала Даяда.
Когда молчание стало слишком долгим, мавка спросила сама:
– Так о чем ты хочешь поговорить?
– Мне нужно кое-что узнать. Я тут беседовала с русалкой из реки в деревне…
Мавка скривилась.
– Это с Вельницей что ли?
– Да, с ней.
– Не слушай ее. У этой девки с головой не в порядке.
– Как будто среди нечисти есть адекватные, – насмешливо мурлыкнул
Харон. Уйка либо не услышала его, либо грамотно проигнорировала. В любом случае, выпад кота остался без комментариев.
– Слухи ходят, – сказала Даяда, игнорируя кота, – что в горе Семияге нашли перерождающий камень. Слыхала ли что про это?
Мавка повела плечом и снова чуть скривилась.
– Слухами всегда земля полнится. А ты и сама, наверное, знаешь, что нас, лесных русалок, не слишком уж и жалуют. Мы как второй сорт. Вроде есть, а будто и нет. С нами не считаются, нас не слушают. Поэтому все, что мы знаем, – лишь эти самые слухи. Нужна ли тебе такая информация?
– Все же лучше, чем ничего.
– За правдой и истиной тебе не сюда надо. – Усмехнулась Уйка. Даяда едва сдержалась, чтобы самой не скривиться.
«А к Баюну, ну конечно», – мрачно подумала она. Харон насмешливо на нее посмотрел, и весь взгляд кота будто доносил ей: «а я тебе говорил».
– Мне нужна твоя версия, – упрямо сказала Даяда. Уйка тяжело вздохнула.
– Ладно. Но говорить мы будем не здесь.
– Не вопрос. Здесь ведь, наверное, дети. Веди туда, где тебе удобнее разговаривать.
Уйка бросила странный взгляд сначала на нее, а потом на Харона. Тот прищурился.
– Хорошо. Пошли за мной.
Она повернулась спиной и Даяда скривилась: белое льняное платье было на спине порвано, и через дырки в ткани проступал вид на открытые зияющие раны. Некоторые из них гнили, на некоторых кожа отходила пластами, приоткрыв посеревшие мышцы, а из каких-то сочился гной. Зрелище не из приятных, но Даяде было не привыкать – на своем долгом веку она много чего повидала.
Они ушли с поляны и снова оказались в темном мрачном лесу. Уйка уверенно шла куда-то вперед и в очень скором времени они оказались на болоте. Там стоял странный удушливый запах.
– Чем пахнет? – скривился Харон.
– Безысходностью, – отозвалась Уйка, даже не оборачиваясь.
* * *
Как-то неожиданно наступил вечер. Темнота никогда не радовала Харона, но он когда-то поклялся, что всегда будет рядом с Даядой, несмотря ни на что. На болоте зажглись маленькие огоньки, и только тогда, когда от них полился загробный свет, Уйка была готова говорить.
Даяде все это не нравилось, она не любила подобные ритуалы, но знала, что стоит учитывать мнение других. В данном случае ей были нужны ответы, и именно поэтому она терпела неприятную для себя ситуацию.
Раздался детский смех.
– А ну тихо. – шикнула Уйка. Смех тотчас затих.
– Я думала, ты не хочешь разговаривать среди детей, – осторожно заметила Даяда. Мавка насмешливо на нее посмотрела.
– Тут другие дети, – ответила она. – Этим можно слушать. Все равно они никому ничего не расскажут.
– Так что же?
– Ты про камень? – Уйка усмехнулась. – Не думаю, что это что-то больше, чем просто слухи. Про камень говорят слишком часто, но никто так его и не увидел. Но, по правде говоря, что-то тут не так. Слишком активные эти сплетни… слишком многие это распространяют. Возможно, что-то и правда произошло. Не факт, что именно нахождение камня, но что-то точно случилось.
– И что же это может быть, как ты думаешь?
Уйка некоторое время помолчала.
– Не знаю. В этот раз все как-то странно. Нечисть какая-то дерганная стала, нервная.
– А ра-аньше вы другими разве были? – хмыкнул Харон. Не смог удержаться, уж слишком он русалок не любил – неважно каких: лесных или водных.
Уйка задумчиво посмотрела на него и покачала головой.
– Договоришься ты, котик, однажды. Утянут тебя в такую тьму, откуда уже не выберешься. И даже Даяда тебе помочь не сможет. Лишишься шкурки.
– Это угроза? – насмешливо уточнил Харон.
– Нет. Какой мне смысл тебе угрожать? Ты только язвить можешь, а серьезную опасность для моего народа и детей не представляешь. Так что болтай на здоровье.
Кот злобно ударил по боку хвостом: речи мавки его раздражали.
– Харон, – предостерегающе шепнула Даяда. Только перепалки на этом болоте ей не хватало.
Мавка снова повернулась к девушке.
– Тебе, если правда чистая нужна, к Баюну следует сходить. Он всегда говорит лишь правду, слово свое тоже держит, а еще очень любит сделки заключать. Поэтому если не захочет говорить тебе про камень, заключи с ним сделку. И он все, как на духу, расскажет.
– Не жажду я к Баюну ходить, – мрачно ответила Даяда.
Уйка уселась на поваленное дерево, позеленевшее и покрытое мхом, и закинула ногу на ногу.
– А что так? Какие-то личные дрязги?
– Да… – задумчиво протянула Даяда, – личные и очень старые. Былое ворошить не слишком-то мне хочется, да и, думаю, он сам не рад был бы меня видеть.
– Ух, интригуешь! – улыбнулась Уйка. По болоту пронесся детский смех и мавка бросила в его сторону предостерегающий взгляд. – Даже выведать правду захотелось, – добавила она.
– Там ничего интересного, – ответила Даяда. Глаза Уйки сузились, превратившись в щелочки.
– Значит, точно все очень занятно! – сделала вывод она и покачала головой. – Но не хочешь говорить, то не надо, кто я такая, чтобы настаивать. Но мнение мое не поменяется – за правдой только к Баюну. В противном случае ты просто будешь собирать слухи по болотам, да полям. Никто тебе настоящей истины не раскроет. Да и не знает этого простая нечисть.
С этим спорить не приходилось и Даяда была готова признать, что Харон был прав, когда сказал, что ничего ей разговор с лесной русалкой не даст. Все же, непростой был это кот. Ох какой непростой. И знал он, наверняка, намного больше, чем говорил.
Но это было его право.