Анастасия Клепиковская
Проект «СЛОН»
3.
Сейчас Матвей студент второго курса магистратуры и уже как год работает биотехнологом в «Заслоне».
Он с трудом верит в то, что с ним происходило в том году. Видимо мозг таким образом пытается защитить его от пережитого стресса или он просто принял всю ситуацию. В любом случае, если бы не этот случай с палочкой, он бы не стал частью уникального проекта «СЛОН».
Исследование пришлось засекретить из-за риска того, что палочка попадет не в те руки. Этому отделу выделили отдельное здание с собственной экосистемой: свой зашифрованный канал связи, сеть, вход в каждое помещение по биометрии. Персонал, участвовавший в проекте, подписал договор о неразглашении, за нарушение которого грозила уголовная ответственность. А также каждому, в зависимости от должности, присвоили свой уровень секретности. Если информация о проекте выйдет за пределы не просто технического центра, а здания, то последствия могли бы нести глобальный характер. Ведь одно дело, когда манипуляции с клетками нацелены на излечение болезней, а другое – на контроль человеческого разума.
Сложнее всего пришлось как-то объясняться с родителями Дениса. Для них он упал с высоты и повредил мозг, но поскольку профессор обнадежил их экспериментальным лечением, то они дали согласие оставить его здесь на обследование.
Кирилл из-за неправильного лечения впал в кому и умер в больнице. Эльдар Германович не успел его перевезти в центр из-за волокиты бюрократических вопросов. Он хотел забрать тело или хотя бы провести вскрытие, но его родственники не дали согласие.
Оказаться здесь в «ЗАСЛОНе» стоило Матвею больших усилий.
Когда он узнал о смерти Андрея, в его голове словно переключился какой-то тумблер. Он стал вспоминать вообще все, что знал о своем одногруппнике. Давалось это тяжело, потому что они особо не общались и мозг за ненадобностью этой информации просто оптимизировал и заархивировал ее.
Почему Андрей так поступил? Значит, действительно это он приложил свою руку к этой палочке. Просто так люди не шагают в окно. Откуда он вообще ее взял? А профессор? Как только он узнал про эту штуку, тут же спохватился и занялся решением этого вопроса. Определенно он в этом тоже замешан.
На компьютере Матвей открыл фотографии жезла, которые он до этого успел сделать. Как же он жалел, что отдал его, но деваться уже было некуда. Он стал тщательно изучать их. Хорошо, что додумался сделать целую серию в разных ракурсах: вблизи, вдали, каждую деталь. То и дело увеличивал изображения, переворачивал.
Спустя часа четыре он совсем отчаялся. Ничего не мог понять, кроме надписи: «Хочешь весь мир приобрести, волшебным жезлом ты взмахни». Матвей подумал, не просто так она здесь, может в ней что-то скрыто. Он выписал ее на лист и чуть ли не на атомы разобрал ее: отдельно каждое слово, записывал их в столбик, расставлял в обратном порядке, через слово, по первым буквам, составлял анаграммы, подставлял цифры. Ничего, абсолютно ничего, что могло дать какую-то подсказку. Даже в интернете ничего похожего.
На обратной стороне палочки, тоже была вязь похожая на фразу, но написанная на неизвестном языке. Расшифровка ее также осталась безуспешной.
«Надо к лингвистам обратиться, – подумал Матвей, – Может они распознают».
Время два часа ночи. Голова после такого мозгового штурма готова была отвалиться. Придя к тому, что утро вечера мудренее, Матвей пошел в душ.
Шлепая мокрыми тапками после банных процедур, он подошел выключить компьютер и рефлекторно взглянул в зеркало, стоящее на столе. Что-то екнуло внутри, и он уже пристально посмотрел в него. Он не мог поверить в то, что видел. Вот и правда слона и не приметил. В зеркале отразилось фото с палочкой, которое было открыто на компьютере. Это был фрагмент изображения с непонятной надписью. Оказалось, что она была просто зеркально написана.
– Теперь ты потерял себя. Твое желание вернет тебя, – прочитал Матвей.
На утро он уже был у входа в научно-технический центр и безуспешно сорок минут пытался попасть в него. К счастью, он увидел подъезжающую машину профессора. Матвею пришлось прыгнуть на капот, чтобы Эльдар Германович его выслушал, так как тот просил не вмешиваться в это дело. Не помогла даже подбежавшая охрана. Матвей оказался настойчивее и уже через десять минут он сидел в кабинете профессора.
– Я так понял, он должен сам захотеть, вернуть себе свой разум, – на эмоциях говорил Матвей.
– Каким образом он это сделает? – раздраженно спросил профессор, – Ерунда это.
– Пока не знаю, но смысл тогда ее… эту фразу там размещать, – не унимался он.
– Эх… Видишь ли, – после небольшой паузы сдался Эльдар Германович, – Мы же эти несколько дней обследовали твоего друга Дениса. Большая часть нейронов выключена, а некоторые участки вообще повреждены и их там просто нет. Он никак не сможет этого захотеть, тем более сам. Это невозможно.
Жезл находился только в стадии изучения. Единственное, что в нем обнаружили, так это радиопередатчик. Принцип его воздействия понять пока не могли.
Это все, что тогда разузнал Матвей у профессора и расстроенный вышел из центра. Он направился к метро, как снова тумблер.
«Радиоволнами» – всплыло у него в голове.
– Радиоволнами, радиоволнами, – бурчал под нос Матвей, – Так, что радиоволнами? Ну тупая башка, вспоминай!
Он сам для себя не заметил, как снова стоял напротив входа в научный центр и снова ему повезло – оттуда выходил Эльдар Германович.
– Я вспомнил кое-что, – отдернул Матвей его за руку.
– Слушай, парень, я тебе уже все сказал, – вышел из себя профессор, – Не лезь не в свое дело! Все! Мы сами разберемся. Иди там у тебя диплом вроде как.
Упрямство Матвея не знало границ. Если он в чем-то и был уверен, он шел до конца, иногда даже если был неправ. Профессору пришлось его выслушать. В этот раз Матвей решил, что надо извлечь выгоду из этой информации.
Эльдар Германович опешил от такой наглости, но немного подумав, согласился. Деваться ему было некуда, Матвей и так слишком много знал про палочку. Так, он себе обеспечил место в этом исследовании, после того как получит диплом. Со своей стороны он пообещал, что закроет сессию, хотя та уже шла полным ходом, сдаст госы и дипломную на отлично.
– Я особо не общался с Андреем, – начал Матвей, – Мне он не нравился, чем-то отталкивал. Наверное, своей заносчивостью. Но он часто пытался завязать разговор со мной. И вот незадолго, может месяц назад, мы были с ним в блоке одни на кухне. Я делал себе чай, а он мне рассказывал над чем вы здесь работаете, про какие-то исследования. Я, честно признаться, слушал в пол уха.
Профессор закатил глаза. Здесь он уже пожалел, что заключил такую сделку с Матвеем, но решил дослушать до конца.
– Так вот, – продолжил он, – Он начал говорить про какого-то слона и про этот ваш каламбур с капсулой. А потом промямлил, что он, кажется, знает, как заставить ее работать в организме. И так можно с помощью радиоволн управлять человеком. А меня вот прям триггернуло с этого. Я подумал, ну опять он о себе возомнил.
Повисло молчание. Профессор пристально смотрел на Матвея, а тот о чем-то задумался.
– А может он и правда смастерил эту палочку, – внезапно продолжил он, – там встроил, не знаю, допустим микроиглу, где вот эти выемки для пальцев, они еще так странно выглядят. Этот слон попал в организм, и активировался радиопередатчик, и произошло повреждение мозга?
– Завтра подойдешь ко мне в деканат в одиннадцать, – монотонно произнес профессор, – Решим вопрос с твоим отсутствием и сессией. А в понедельник с документами сюда в отдел кадров. Понял?
Уже после трудоустройства и введения Матвея в курс дела, его посадили провести ряд экспериментов с радиоволнами. Поскольку он толком не знал с чего начать, он решил ознакомиться с теми, которые уже проводили. Хотя профессор был против и считал это пустой тратой времени.
– Там больше тысячи опытов и о результатах мы бы точно узнали, – убеждал он Матвея.
– Я просто быстро ознакомлюсь и сделаю, как вы сказали, – настаивал он.
Несмотря на то, что Эльдар Германович поставил ему определенные сроки, он все равно открыл на компьютере историю исследований. После нескольких часов изучения результатов, глаза у Матвея собирались в кучу. Цифры, цифры, цифры. Много цифр в таблице.
Он решил промотать колесом мыши, чтобы посмотреть сколько еще осталось. Взгляд его остановился на нескольких строчках. Что-то в них было не так, но что он понять не мог. Точно, время. 22:13, 22:44 и так далее. В то время как все остальные максимум проводились до 19:00.
«Интересно, кто так поздно здесь сидел» – подумал Матвей.
Он достал журнал зарегистрированных исследований.
– Ничего не понимаю, – сказал он, перелистывая страницы туда-сюда, – Нету ничего. Так, а если посещения.
В нем была только запись ухода: 19:43, Сорокин Виктор. Он вернулся к компьютеру и в реестре посмотрел под чьим именем заходили в программу. В графе научный сотрудник снова: «Сорокин Виктор». Матвей открыл результаты этих странных исследований и оказалось, что они удалены.
– Виктор Александрович, такое дело, – сказал Матвей, когда они пошли на перекур, – Я тут изучал проведенные исследования с радиоволнами и одни мне показались странными. Могут ли быть удалены данные?
– Давай без вот этого, просто по имени. Так, – задумался биоинженер Витя, – Мы никогда этого не делаем, даже если опыт неудачный.
– Да, я знаю. Просто вот как раз наткнулся на удаленную запись.
– Очень странно, мы никогда так не делаем. Так, давай сейчас поднимемся посмотрим.
Когда Матвей показал ему и запись, и журналы, он сильно напрягся.
– Так, это получается до командировки было, – начал вспоминать Витя, – Так, так, так. Я такого не помню. Я частенько задерживался, но там по документации. Может камеры просмотреть? Так, стоп. Помню, как мы с Глебом вышли из лаборатории, мы еще обсуждали ферритин в качестве проводников и антитела верблюдов, и я попросил Андрея выключить компьютер. Так, а дальше вот не помню, потому что мы с Глебом активно спорили.
В принципе, этой информации хватило, чтобы понять дальнейшие события. Андрей не выключил компьютер и провел ряд опытов под чужим именем, так как у него не было личного доступа к испытательной программе, потому что он только ассистировал.
Матвей сообщил обо всем профессору, приукрасив, что Андрей тайно узнал пароль инженера, иначе бы Вите тогда грозило бы увольнение за нарушение правил.
После этого активно принялись восстанавливать результаты. К счастью, Матвей просмотрел все испытания, которые Андрей тогда ставил и один результат все же сохранился. С помощью нейросети со старой прошивкой, которая тогда была задействована, это удалось успешно сделать и уже через месяц у них имелась кодировка тех роковых радиоволновых частот.
Но этого было мало для того, чтобы помочь Денису. Проблема была в том, что после того, как нанокапсулы заблокировали и повредили нейроны в большей части мозга, а также отключили выработку новых в гиппокампе, они со временем растворились. Остались только клетки памяти, которые указывали на то, что капсулы там были. И если не знать, что искать, то и их вообще можно было не обнаружить.
Сейчас уже спустя год Матвей мог детально объяснить, весь принцип работы палочки. Он действительно оказался тогда прав. В углублениях на жезле расположены микроиглы, через которые нанокапсулы попадают в организм. Они за считанные секунды отправляются в головной мозг и располагаются в различных участках. По сути, все отделы отчасти были повреждены. Денис мог ходить, дышать, поднимать руки, видеть, слышать, но вот отдавать отчет своим действиям не мог. Принимать пищу и допустим хватать, он вообще не мог. Взмахом в палочке включается передатчик, который посылает короткие и длинные радиоволны на частоте 465 кГц. И когда в мозгу нанокапсулы фиксируют пониженную активность дорсолатеральной префронтальной зоны, они повреждают нейроны и их связи. Спустя время капсулы исчезают, а их след маскируется под антитела.
Самое интересное, что Матвей также брал палочку в руки, но если бы он ей взмахнул, думая об эгоистичных целях, то с ним произошло бы тоже самое. Поэтому капсулы спустя время просто растворились в организме.
Теперь о том, как это исправить. Профессор до сих пор считает, что это невозможно, но Матвей не сдается и верит, что когда-нибудь разум к Денису вернется. Принцип все тот же, необходимо взять палочку и взмахнуть ей. При этом должна активизироваться какая-то часть мозга, какая пока неизвестно. Матвей предположил, что это зона находится все там же в префронтальном кортексе, ведь это центр принятия решений. Возможно даже в том же самом дорсолатеральном отделе, только наоборот с повышенной активностью.
Эльдар Германович все равно не верит в успех того, что Денис когда-нибудь станет прежним. Он полагал, что с этой частью Андрей просчитался и это необратимый процесс. Как если бы лишиться пальца, новый не вырастет.
– Ведь остались же клетки, которые работают, значит не все потеряно, – говорил Матвей, – Плохо, но работают же. Надо просто им помочь, подумать нужную мысль. Осталось понять, как.
Помимо различных методов лечения, с Денисом проводились физические и когнитивные занятия, за счет чего иногда датчики фиксировали микровслеск электрического импульса в спящих нейронах. Как если бы выключенная лампочка моргнула. Такого эффекта добились только спустя восемь месяцев. Значит, все же мог он сам пожелать стать нормальным. Вопрос стоял во времени.
А оно, наоборот, играло не на пользу. Объем мозга уменьшался. Денис стал еще больше деградировать. Его организм уже плохо воспринимал пищу, а микроэлементы практически не задерживались. От когда-то крупного, спортивного Дениса осталось только имя. Он стал тощим, дистрофия мышц прогрессировала.
Иногда Матвею казалось, что у него мелькает осознанность во взгляде, будто Денис что-то понимает. Но у профессора был только один ответ: «Тебе просто хочется в это верить».
***
После очередного рабочего дня, Матвей возвращался в общежитие. Вымотанный он сидел в автобусе и листал ленту соцсетей.
– Мотя! – раздался звонкий голос в другом конце автобуса, – Ааа! Привет!
Он не сразу обратил на это внимание, пока очередное «Мотя» не оглушило его на одно ухо.
– Алиса? – повернул он голову, – Алиса, привет!
– Привет, родной! Ааа, как давно не виделись! Как ты? Смотрю, ты прям уставший весь.
– Да, есть такое. В целом нормально, ты как? Сказали в Москву переехала.
– Да! Сначала пригласили в НИИ одно там. Поработала, поняла, что не мое и ушла в айтишку. Сейчас имею дело с большими данными. Смешно столько учиться и потом этим не заниматься, – громко засмеялась она.
Они вышли из автобуса и решили сходить куда-нибудь попить кофе. Алиса засыпала Матвея вопросами: где он сейчас работает, что там делает, спросила про Дениса и все такое прочее. Матвей в силу секретности давал краткие ответы, а про друга и вообще промолчал. Тогда она решила рассказать, что переехала отчасти в Москву из-за того, что произошло с Кириллом и Андреем. Поделилась всеми своими переживаниями. Потом стала много говорить про работу, как она, используя данные, обучает искусственный интеллект.
Уже в общежитии Матвей, вспоминая разговор в кровати перед сном, подумал, какая же Алиса все-таки глупая. Как будто он не знает, как обучается нейросеть. Он начал проваливаться в сон.
«А что если тоже перестроить маршрут и обучить те единичные функционирующие нейроны думать за всех, – пришло в голову Матвею, – Нет, не то. Что если мы возьмем рабочие нейроны и внушим им эту мысль. Нет, да… Надо по порядку. Мы возьмем большие данные Дениса, загрузим в нейронку. Затем, составим полный портрет его мозговой деятельности, используя нанокапсулы. Потом, опять загрузим все в нашего казачка. Она нам это все сопоставит и проанализирует. Поймет, как конкретно можно его обучить. Еще раз отправим наших слонов, уже обучать. Они определят нужные области и начнут ему посылать образы с нужной мыслью. Постепенно. То есть получится, что она будет обучать, обучаясь».
