Анастасия Маркова
Замок на двоих
Глава 2
Алексия Хендсом
Я с удивлением заметила, что новый герцог был намного моложе и привлекательнее, чем у меня успело сложиться мнение. Отчим не раз рассказывал о племяннике. Конечно, исключительно хорошее. Кое какую информацию я почерпнула сегодня от Лапки. Но достоверность сведений теперь вызывала сомнение.
На первый взгляд, моему опекуну было около тридцати. Однако, чем дольше я смотрела на молодого мужчину, тем больше понимала, что ошиблась. Меня сбили с толку следы усталости на его лице: темные круги под глазами редкого золотистого оттенка и глубокая морщина, что залегла между широких черных бровей. Очевидно, прошлую ночь Шеридан Эткинсон, как и я, провел без сна.
– Раз вы знаете, кто я, значит, знаете и то, кем я прихожусь вам с сегодняшнего дня.
Низкий голос герцога, немного не вязавшийся с его приятной внешностью, заставил меня склонить голову. С бестактным разглядыванием опекуна пришлось повременить.
– Да, ваша светлость, – произнесла я, хоть в его словах не было и намека на вопрос.
Изображать покладистость у меня получалось не очень хорошо, но я старалась изо всех сил, ведь на кону было мое будущее. Вдруг удастся произвести хорошее впечатление на опекуна, и он забудет о моем существовании лет так на десять?
– И почему я не удивлен?
Сарказм в мужском голосе вынудил меня вновь посмотреть на герцога. Несмотря на немаленький рост, мне пришлось слегка запрокинуть голову.
Нет, чтобы сказать колкость в ответ, я взялась за старое – продолжила с усердием рассматривать опекуна.
Его густые черные волосы были лишь немного светлее моих, еще и слегка вились. Квадратный подбородок, крепко сжатые губы указывали на твердость характера. Шеридан Эткинсон привык командовать и ждал от всех беспрекословного подчинения. Только бы его деспотические замашки обошли меня стороной!
– Возможно, это даже к лучшему, – произнес он спустя минуту молчания. – Кто-то очень заботливый избавил меня от необходимости объясняться. Не расскажете, кого следует поблагодарить: дядюшку или это очаровательное создание? Не люблю оставаться в долгу.
С этими словами герцог пристально посмотрел на мою любимицу, которая довольно остро отреагировала на услышанное. Она вмиг ощетинилась и зашипела, продемонстрировав его светлости ряд смертоносных клыков. Однако мужчина даже не шелохнулся. Его храбрости следовало отдать должное, но у меня появилась стойкая убежденность, что он намеренно провоцировал Лапку, подначивая меня сказать правду.
Продолжая сохранять молчание, я почесала любимицу за ухом и с невозмутимым видом вновь посмотрела на герцога. Его брови поползли вверх от удивления. Правда, спустя мгновение во взгляде проступила суровость.
– Что ж… Не хотите разговаривать в привычной для вас обстановке, значит, поговорим в другом месте. Более удобном для меня. Поскольку гостиная занята, встретимся через час в библиотеке. И смените это бесформенное платье на что-нибудь поприличнее! – последняя фраза прозвучала чуть ли не в приказном тоне.
Не удосужившись дождаться ответа, герцог развернулся и вышел из комнаты. Ярость черной волной поднялась в груди. Я сжала руки в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, и резко выдохнула. Одни боги знали, чего мне стоило сдержаться и не броситься за опекуном, чтобы высказать недовольство.
– Деспот! Тиран! – взорвавшись, прокричала я в пустоту и поджала губы.
– А я говор-р-рила тебе, что он тот еще самодур-р, – подала голос любимица, величественно вышагивая по постели. – Давай объявим ему войну!
– Объявим, Лапка! Если переговоры пройдут не в нашу пользу, непременно объявим. Кстати, ты не знаешь, чем пижона не устроило платье? – озадаченно спросила я, расправив широкие юбки. – Бабушка его очень любила.
– Нашла кого слушать, – фыркнула любимица и потянулась. – Отличный нар-ряд. Может, позавидовал. У него такого явно нет в гар-рдер-робе. Р-раритет!
Лапка сказала несусветную глупость, но я не стала попрекать ее, лишь покачала головой и усмехнулась, представив герцога в платье. Пожалуй, это зрелище стало бы самым впечатляющим за всю мою жизнь, а следовательно, и незабываемым.
⁂
Спустя час и три минуты я вошла в библиотеку. Лорд Эткинсон уже ждал меня, вальяжно раскинувшись в кресле и постукивая пальцами по подлокотнику. Строгий костюм он сменил к тому времени на темно-серые брюки и синюю рубашку. О трауре нового герцога свидетельствовала лишь черная повязка на рукаве. Я же, вопреки приказу, не стала переодеваться. Другого черного платья у меня попросту не нашлось в гардеробе. Да и кто он такой, чтобы указывать мне, что носить, а что нет?!
Стоило приблизиться к опекуну, как он произнес властным тоном:
– Вы опоздали!
– Всего на три минуты, – смело возразила я.
– Но вы опоздали, – не унимался герцог, – чем проявили ко мне неуважение.
– Впредь такого не повторится, – я решила, что показная покорность усмирит его гнев.
Так и вышло. Испустив тяжелый вздох, опекун указал рукой на свободное кресло рядом с собой и уже менее строго сказал:
– Надеюсь. Присаживайтесь, Алексия, и расскажите немного о себе.
Становиться жертвой деспотизма и испытывать на протяжении беседы всю тяжесть его ужасного характера я не собиралась, поэтому выбрала более безопасное место – маленькую софу, обитую золотистой парчой. Опустившись на край, расправила складки на юбке и только тогда спросила:
– Что именно?
В золотистых глазах сверкнули опасные искорки. Герцог был недоволен моим неповиновением, однако не сказал ни слова в укор.
– Для начала поведайте, сколько вам лет.
– Двадцать.
Черты его лица вмиг разгладились. Казалось, брюнет испытал облегчение от услышанного, словно предполагал, что мне гораздо меньше.
– Отлично. Значит, вы уже выходили в свет, – с уверенностью заявил он.
Мои губы тотчас расплылись в ехидной улыбке. Я догадывалась, какая реакция последует у опекуна за ответом:
– Ни разу.
Надежды оправдались: его черные брови взлетели вверх, глаза расширились и стали огромными, как блюдца, слегка приоткрылся рот. Он хватал ртом воздух и не мог вымолвить ни слова.
– Разве такое возможно? – просипел лорд Эткинсон, едва совладал с эмоциями. – Как молодая леди, достигшая семнадцати лет, вы должны были выйти в свет.
– В тот год умерла мама. Поэтому ни мне, ни вашему дяде не было до этого дела. Чему я безмерно рада, – я не удержалась, и моя улыбка стала еще шире.
Герцог живо вскочил и метнулся к окну. Казалось, мои слова нарушили его идеально выстроенный план, и теперь он не знал, что делать.
По истечении минуты молчания, заполненного лишь топотом высоких мужских сапог, лорд Эткинсон выпалил:
– В таком случае вы поедете в пансион…
– Нет! – невежливо оборвала я его на середине фразы и тоже поднялась с насиженного места.
Темные брови его светлости вновь изумленно взлетели вверх. Было очевидно, что к ослушанию он не привык. Следовало немедленно оправдаться, поэтому я сцепила пальцы в замок, глубоко выдохнула и пояснила:
– Для меня слово «пансион», что для быка красная тряпка. Я не хочу туда возвращаться.
– Мы не можем жить под одной крышей, – твердо заявил герцог.
– Почему? – моя выдержка пала смертью храбрых, и я повысила голос на целую октаву. – Здесь полно места!
– Вы правы, Алексия. Здесь полно места. Но причина не в этом, – судя по тону, его светлость собирался объяснить мне прописную истину. – Стоит кому-то пустить всего один слух, что вы живете с неженатым мужчиной, – а их, уверен, будет гораздо больше, – как перед вами закроются двери едва ли не всех домов в нашей империи. Каждая уважающая себя женщина, с которой вы попытаетесь заговорить, будет подхватывать юбки и переходить на другую сторону улицы, будто вы заразны. Наше совместное проживание нанесет существенный урон вашей репутации.
– Это будут сплетни, и не более. Мы-то с вами будем знать правду, – отозвалась я с детской наивностью.
– Но поверят слухам, а не нам. Высшее общество не простит молоденькой девушке подобного пренебрежения правилами. В вашу сторону не взглянет ни один завидный жених. Вы же хотите выйти замуж! – убежденно произнес он.
– Кто вам такое сказал? – удивленно воскликнула я, чем еще больше повергла опекуна в шок.
– Неужели хотите умереть старой девой? – с лица его светлости сошла краска.
– Конечно, нет. Я обязательно выйду замуж, но точно не в этом году. В следующем тоже не планирую. Я еще очень молода, чтобы становиться чьей-то женой. Понимаете, мне хочется сначала чего-то добиться в жизни, доказать всем, что я личность, а не марионетка, которую могут дергать за ниточки все, кому не лень. Я хочу расправить крылья и немного полетать, прежде чем мне их обрежут.
Я надеялась, что благодаря искренности, которую вложила в свою пламенную речь, герцог услышит меня и позволит остаться в замке. Но не тут-то было!
– Это невозможно. Вы женщина, следовательно, находиться в тени мужа и потакать его прихотям – ваша участь, – он будто выплевывал каждое слово, чем приводил меня в еще большую ярость. – Разве мама вам не объясняла этого при жизни?
– Мама тоже считала несправедливым то, как обращаются с женщинами.
– Теперь мне понятно, откуда в вас столько спеси и непослушания, – хмыкнул лорд Эткинсон и сложил руки на груди. – Но ничего, в пансионе вас быстро научат уму-разуму.
– Я не поеду в пансион!
– Алексия, дядя поручил мне удачно выдать вас замуж, и я намерен исполнить его последнюю волю, – опекуна трясло от злости, тем не менее он старался говорить спокойно. – Однако для этого вам нужно сначала немного поучиться манерам.
«Что? Нет! Неправда! Этан не мог так со мной поступить!» – убеждала себя в мыслях.
Я была настолько поражена, что не сразу осмелилась произнести:
– Я никуда не поеду! И точка!
В золотистых глазах, горевших ненавистью, блеснули красные огоньки. Опекун даже не пытался скрыть чувств, что питал ко мне. Сжав руки в кулаки, он начал медленно, точно хищник, наступать на меня. В каждом его движении таилась угроза.
– Если ты не сделаешь, как я велю, то останешься без средств к существованию, – проговорил он медленно, чеканя слова. – Ты не получишь ни единого талера до тех пор, пока не примешь мои условия.
– Посмеете нарушить последнюю волю дядюшки? – с вызовом спросила я, слегка вскинув подбородок. Ответа не последовало, и я продолжила: – Скажите еще, что станете брать с меня деньги за еду.
Опекун злорадно ухмыльнулся.
– Если это сломит в конечном счете твое сопротивление, то почему бы и нет?
– Не дождетесь! Я вам уже трижды сказала, что никуда отсюда не поеду. Нужно будет – повторю еще тысячу раз.
Самое время было уйти, оставив последнее слово за собой. Иначе кто знал, куда заведет нас этот «милый» разговор. К тому же меня начало раздражать его высокомерие.
– Мы не закончили, – внезапно произнес герцог, как если бы прочел мои мысли.
– Как по мне, беседа исчерпала себя. Каждый остался при своем мнении.
– Немедленно сядь! – прорычал он.
Следовало уносить ноги. Да поживее! Похоже, терпение моего опекуна лопнуло.
– И не подумаю! – воскликнула я и бросилась к двери.
Но едва успела сделать пару шагов, как мои лодыжки оплело нечто темное и гибкое, очень похожее на кнут. Мне с трудом удалось сохранить равновесие. Я оторопело посмотрела на ноги, но ничто уже их не сковывало.
«Неужели померещилось? Маловероятно! Мамочки, какого же я монстра в нем разбудила? Нужно узнать!» – во мне взыграл научный интерес, а вот чувство самосохранения, похоже, оставило, раз я решила докопаться до правды.
Я повернулась к герцогу лицом и, натянув вежливую улыбку, пропела сладким голоском:
– Так о чем вы хотели поговорить? Может, о том, как поделить замок? Пожалуй, мне стоит уступить вам правую половину, а себе оставить левую.
– Бездна! – прогромыхал он, краснея от гнева. – Ты сделаешь, как я сказал!
– Ни за что!
Я подхватила юбки и метнулась к двери. Однако лорд Эткинсон проворно обежал маленький инкрустированный столик и схватил меня за запястье. Больно не было, но я громко ойкнула, а затем, вырываясь из стальных тисков, завопила:
– Отпустите! Что вы себе позволяете?!
Герцог сделал в точности наоборот: сжал пальцы еще сильнее и притянул меня к себе. Мускулистая грудь лорда Эткинсона соприкоснулась с моей. Я могла отпрянуть и изо всех сил ударить ногой по его голени. Однако тепло и сила, исходившие от мужского тела, заставили меня замереть.
Наши лица оказались настолько близко, что я чувствовала дыхание герцога на своих губах. Аромат его парфюма окутывал нос. Яркий и в то же время освежающий запах бергамота улавливался отчетливее, нежели тонкие и нежные нотки шалфея и лимона. Чем дольше я вдыхала их, тем сильнее чувствовала головокружение. Или тому виной было сердце, пустившееся вскачь от необычных ощущений?
На опекуна наша близость не произвела никакого эффекта. Он был ужасно разъярен и, казалось, не отдавал отчета в том, что делал. Однако спустя мгновение, когда лорд Эткинсон внезапно разжал пальцы, я изменила мнение. К счастью, он не относился к мужчинам, что в гневе могли причинить боль.
– Дядя предупредил меня в письме, что ты крайне своенравна, – герцог понизил голос до зловещего шепота. – Но я не он и потакать твоим прихотям не стану. Тебе нет нужды носить траур, поэтому я приложу немало усилий, чтобы в ближайшие полгода выдать тебя замуж. Но еще больше усилий я приложу к тому, чтобы избавить себя и этот замок от твоего общества. Ты сейчас же пойдешь к себе в комнату и начнешь собирать вещи, а завтра утром отправишься в пансион. Осмеешь ослушаться – я тебя высеку. Лучше поверь мне на слово.
Его свирепый вид говорил лучше всяких слов, что так и будет. Однако запугать меня было непросто. Угрозы произвели обратный эффект: в груди черной волной поднялась злость.
– И в какой пансион вы рассчитываете меня отдать? – со злорадной усмешкой так же тихо спросила я. – «Благородных девиц»? А может быть, «Гармония»? Или «Хранительницы очага»? Так вот знайте: ни в один из них меня не примут. Я уже везде побывала.
Услышанное в очередной раз повергло лорда Эткинсона в шок. Даже по истечении минуты он продолжал молчать, словно проглотил язык. Мне следовало воспользоваться моментом и немедленно уйти. Ведь как только опекун придет в себя, он непременно придумает еще что-нибудь этакое, чтобы избавиться от вызывающей раздражение подопечной. Поэтому я развернулась и направилась к двери.
На этот раз герцог не стал препятствовать. Но ни на секунду не сводил с меня золотистых глаз, наблюдал за каждым моим движением, будто хищник, тщательно выслеживавший добычу. Я ощущала на себе его сверлящий взгляд и с трудом сдерживалась, чтобы не побежать отсюда сломя голову.
– Не думай, что одержала победу. Ты здесь не останешься, – раздалось за спиной, когда мои пальцы легли на бронзовую ручку.
Решив не вступать больше в полемику с лордом Отвратительный тип, я резко потянула на себя дверь, выскочила в коридор и устремилась в левое крыло замка. Лишь оказавшись в своей комнате, я осознала, что у меня дрожат руки, а щеки полыхают огнем. От быстрого шага раз за разом высоко вздымалась грудь.
Желая успокоиться, налила стакан холодной воды и сделала несколько крохотных глотков. В этот миг предупредительно скрипнула дверь. Я повернулась ко входу лицом и гневно выпалила:
– Ты это слышала?!
– Не только слышала, но и видела, – протянула Лапка, вплывая в комнату, будто важная персона.
– Самодур! Диктатор! Глухой тетерев! – раз за разом выкрикивала я ругательства, мечась по комнате.
– А я говор-р-рила тебе… говор-р-рила… – повторив любимую фразу, она запрыгнула на постель и воодушевленно предложила: – Давай объявим ему войну!
– Не получится, Лапка, – я покачала головой и тоже плюхнулась на кровать. – Этот тиран сам нам ее уже объявил.
– Прекр-р-расно… – нараспев произнесла любимица и быстро исправилась под моим озадаченным взглядом: – Я хотела сказать ужасно. Будем дер-ржать удар-р!
– Будем… – устало отозвалась я и улеглась прямо на покрывало.
Мне о многом следовало поразмыслить, но глаза тотчас начали закрываться. Этот день был таким долгим и таким выматывающим, что сил в теле на борьбу с дремотой не осталось. Я стремительно засыпала, тем временем как Лапка без устали вышагивала по кровати, словно раздумывала над чем-то очень важным.
Глава 3
Утро добрым не бывает. Это я давно усвоила. Но чтобы настолько!
Я досматривала десятый сон, когда дверь в комнату внезапно распахнулась. Следом раздались шаги – кто-то стремительно приближался к моей кровати, шлепая тапками по паркетной доске и громко посапывая при этом. Стоило открыть глаза, как прозвучало грозное:
– Что это?!
Надо мной скалой нависал разъяренный лорд Эткинсон. Судя по взъерошенным волосам и лишь наполовину застегнутой белой рубашке, новый герцог не успел по неким причинам закончить утренний туалет. В руках он держал… красно-белого карпа из местного пруда, что укрылся в дальнем углу сада в тени раскидистых ив. Бедняга подавал порой признаки жизни. Однако его трепыхания с каждым мгновением становились все менее заметными.
Стрелки настенных часов только-только подбирались к шести! Какого демона лорд Эткинсон делал в моей комнате в столь раннее время? Да еще с рыбой в руках!
Я не понимала, что происходит. Захотелось возмутиться поведением опекуна, немедленно выставить его из своей обители. Но выражение лица герцога было таким злым и красноречивым, что спустя пару мгновений я осознала: случилось нечто из ряда вон выходящее. И винил лорд Эткинсон в произошедшем никого иного, как меня!
– Не думала, ваша светлость, что вы такой недалекий, – с иронией начала я, натягивая одеяло повыше.
Ночная рубашка была совсем тонкой. Опекун мог увидеть то, что полагалось лицезреть лишь мужьям. Да и дрожащие руки следовало чем-то занять, чтобы скрыть волнение – к подобному обращению я не привыкла.
– Но раз вам неизвестно, расскажу. Это кои – представитель пресноводных лучеперых рыб семейства карповых. Проще говоря, рыба!
– За кого вы меня принимаете? Я знаю, что это рыба! – раздраженно проговорил утренний гость.
Мои брови взлетели вверх от удивления, а рот слегка приоткрылся.
– Тогда зачем спрашиваете?
Герцог шумно вдохнул, очевидно, пытаясь справиться со злостью, чтобы не сорваться, и процедил сквозь зубы:
– Что она делала в моем сапоге?
Я бросила беглый взгляд на Лапку, которая настороженно наблюдала за происходящим у меня в ногах. Любимица сразу попятилась, выдавая свою причастность к разгорающемуся скандалу. Переубеждать меня было бесполезно. Не зря она вчера не спешила ложиться спать. Но разве можно предавать друзей? Мне лорд Отвратительный тип ничего не сделает, а вот за Лапку я боялась!
– Почем мне знать? – повела я оголившимся плечиком, как опытная кокетка, однако мой гость даже бровью не повел. Он неотрывно смотрел мне в глаза, желая добиться ответа. – Очевидно, отдыхала после долгого путешествия. От пруда до ваших покоев путь неблизкий все-таки. А может, вы страдаете лунатизмом? Поймали несчастную ночью, да отпустить забыли?
С каждым мгновением лорд Эткинсон становился все краснее и к последнему моему слову походил на раскаленный чайник. Сдавалось, я даже слышала свист пара, выходящего из его ушей. Моя бессмыслица довела опекуна до точки кипения, за которой мог последовать взрыв. Я отчетливо понимала, что играла с огнем, меля ту чушь. Но спросонья ничего другого на ум не пришло.
Несколько мучительных секунд в комнате царило зловещее молчание, затем герцог начал приближаться. Медленно, так и не произнеся ни единого слова в ответ. Моя любимица зашипела, продемонстрировав гостю ряд острых зубов.
«Мамочки! Что сейчас будет!» – прокричала я про себя, вжимаясь спиной в изголовье кровати.
А далее случилось то, чего явно никто не ожидал. Завидев Лапку, рыба забилась в мужских руках с такой силой, что зачастую попадала хвостом лорду по носу. Каждый звонкий шлепок был музыкой для моих ушей и радостью отдавался в сердце.
Хоть у кого-то хватило смелости поставить на место этого заносчивого типа!
Разумнее всего было бы закусить губу и молча давиться хохотом, но развернувшаяся на глазах картина не оставила мне ни единого шанса. Не удержавшись, я заливисто рассмеялась.
Лорд Эткинсон на краткий миг впал в ступор. Едва пришел в себя, попытался усмирить разошедшегося карпа. Тогда скользкая рыбешка в поисках спасения предприняла решительный шаг – она замерла на некоторое время, а затем резко дернулась и устремилась ко мне, когда умудрилась вырваться из сильных рук герцога.
Надо ж было в этот момент сползти одеялу! Ощутив на своей груди холодного и липкого карпа, я завопила, как полоумная, и со скоростью молнии соскочила с кровати. Несчастная рыбка упала на прикроватный коврик и продолжила нелепые барахтанья.
Правду говорят: смеется тот, кто смеется последним. И в нашем случае это была Лапка, заварившая всю кашу. Она лежала на спине и издавала странные звуки, наподобие хрюканья. Ей было весело, меня же разобрала злость.
Я собиралась проучить чертовку, но и шага не успела ступить, как в комнату вбежала перепуганная горничная. Очевидно, мой визг услышала добрая половина замка. И не только левая!
Молоденькая служанка, завидев в покоях нового герцога, впала в ступор. И его, и мой вид был мягко говоря неприемлемым для бесед.
– Бездна! – выругался опекун, начиная осознавать, в каком щекотливом положении мы оказались.
Следовало немедленно разрешить ситуацию, пока горничная не растрезвонила на всю округу об увиденном. Протянув руку к спинке стула, я схватила халат, спешно накинула его и приказала с невозмутимым видом:
– Как хорошо, Салли, что ты пришла. Набери в таз холодной воды и положи туда карпа. Чуть позже выпущу его в пруд.
– Карпа? – озадаченно прошептала служанка.
Казалось, еще мгновение – и она спросит: «Все ли в порядке с тобой, хозяйка? Не тронулась ли ты, часом, умом? Откуда здесь взяться карпу?»
Я подняла с пола беглеца и всучила Салли, которая чуть в осадок не выпала при виде красно-белого карпа.
– Моему удивлению тоже не было предела, когда я обнаружила его в кровати. Правда, сначала испугалась до смерти. К счастью, герцог рассматривал картинную галерею в коридоре и поспешил мне на помощь.
Горничная не отличалась умом и прозорливостью, поэтому не распознала ложь в моих словах. Они показались ей разумным объяснением тому, как его светлость очутился в моей комнате. Сама того не желая, я выставила несносного типа, притащившего сюда карпа, прямо-таки героем перед молоденькой служанкой. Или мои фразы не повлияли бы на ее мнение, поскольку в глазах глупышки герцог не мог быть негодяем?
Я видела, какое впечатление производил на горничную новоиспеченный герцог. Обычно спокойная и застенчивая девушка в его присутствии вмиг преобразилась, превратившись в легкомысленная кокетку. Напрочь позабыв о задании и нацепив на пухлые губы соблазнительную улыбку, она стала покручиваться из стороны в сторону.
Увиденное меня обескуражило. Что она в нем нашла? Тиран, деспот! Хотя и красивый…
– Салли, займись делом, если не хочешь, чтобы на твоей совести оказалась смерть невинного создания, – проговорила я, с трудом сдерживая рвавшуюся наружу злость, и поплотнее запахнула полы халата.
Словно опомнившись от сна, служанка встрепенулась, залилась румянцем и бросилась с умирающей ношей в ванную комнату.
– Значит, у тебя все же есть горничная, – подал голос утренний гость, молчавший и без того довольно продолжительное время.
Он никак не отреагировал на заигрывания хорошенькой девушки. То ли счел ее недостаточно красивой, то ли не опускался до связей с прислугой. К сожалению, данный факт добавлял лорду Эткинсону благородства.
– Как видите, – немного резко отозвалась я, раздраженная открытием, и отвела взгляд.
Его золотистые глаза на самом деле обладали некой необъяснимой магией, заставляли подчиняться и усмиряли злость. Мне же следовало сохранять воинственный настрой, если хотела выиграть очередное сражение.
– В таком случае почему твой гардероб находится в плачевном состоянии? – опекун сложил руки на груди, отчего рубашка натянулась и стали отчетливо видны мышцы на его широких плечах. – В здешних краях перевелись модистки?
– Их полно. Я не считаю нужным тратить баснословные деньги на вещи, в которых выгляжу, точно шут гороховый, или которые никогда не надену. Лучше купить новые книги или инструменты…
– Моя подопечная не будет ходить голодранкой и позорить меня перед обществом! – произнес он непререкаемым тоном. – Чтобы сегодня же вызвала портниху и выбросила все свои тряпки.
– И не подумаю! – я тоже сложила руки на груди и без капли страха вскинула подбородок.
Утренний гость опешил, но вскоре его лицо начало меняться: сначала покраснело, затем потемнело. Гнев лорда Эткинсона был настолько сильным, что вторая сущность стала брать над ним верх. В какой-то миг мне даже показалось, что раздалось рычание. Но я не боялась его. Причинить боль магу, с легкостью управлявшего металлами, непросто. Разве что душевную. Желая понять, с кем имею дело, я продолжила:
– Кто вы такой, чтобы указывать, в чем мне ходить!
Кожа на мужской шее почернела и заметно огрубела, но уже в следующий миг вновь стала розовой. Казалось, несносный тип раскусил мой замысел и взял эмоции под контроль.
– Не забывайся, девочка, с кем разговариваешь, – произнес он, ухмыляясь.
В одну секунду мы поменялись местами. Теперь я походила на раскалившийся чайник и готова была взорваться от злости. Интересно, как он понял, что это слово заденет меня? Случайность?
– Я давно не девочка! Мне уже двадцать! – напомнила я ему.
– Неужели? – широкие брови опекуна взлетели вверх. Он медленно, точно издеваясь, окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом, и заключил: – Одеваешься, как ребенок, выглядишь, как ребенок, ведешь себя, как ребенок. И после этого заявляешь, что не девочка?
Я ничего не ответила – просто не подобрала подходящих слов. После короткой экзекуции, что лорд подверг меня мгновением ранее, тело сотрясала дрожь, мысли путались в голове, а щеки предательски горели. Как у него наглости хватило?!
– Покладистой и сговорчивой ты мне больше нравишься, – герцог был доволен собой. – Займись гардеробом.
– Нет! – категорично заявила я.
Лорд Эткинсон пожал плечами, словно его ни капли не задел мой ответ, и подошел к платяному шкафу.
– Нет так нет.
Я шага не успела ступить ему наперерез, как мои платья взмыли в воздух. В следующий миг их охватило такое яркое пламя, что на ковер опускались лишь обугленные кусочки тканей.
Несколько мгновений я пребывала в таком шоке, что не могла ни звука выдавить, но едва спало оцепенение, ошеломленно прошептала:
– Что вы натворили?
– Сжег эти ужасные тряпки, – как ни в чем не бывало отозвался герцог и с язвительной усмешкой в глазах снова сложил руки на груди.
– Вы в своем уме?! Как только посмели?! – взвизгнула я и бросилась в шкафу, в котором осталось всего два платья. – Мне же теперь носить нечего!
– Как нечего? – иронично изогнул он левую бровь. – А это что по-твоему?
Герцог указал кивком на самый ненавистный наряд, который ранее имелся в моем гардеробе. Вырез был настолько глубоким, что заканчивался чуть ли не в области пупка. Не менее открытой оказывалась в нем и спина. Стыд да и только!
– Результат чьей-то больной фантазии, – сбивчиво проговорила я, задыхаясь от возмущения. – Я не стану его надевать! И это платье тоже носить не буду! Оно розовое!
– Пепельно-розовое, – поправил меня опекун и вновь пожал плечами, выражая полное безразличие к нарисовавшейся проблеме. Впрочем, слезы, что предательски проступили на моих глазах, его тоже не трогали. – Жаль, что тебе пришелся не по нраву мой вкус. Нужно было повиноваться и самой заняться гардеробом. После обеда придет портниха и снимет мерки. Два дня как-нибудь переживешь. Количество нарядов и их фасон я беру под личный контроль. Иначе ты закажешь очередную безвкусицу. И поверь, Алексия, я найду способ поставить тебя на место, если ты осмелишься не подчиниться и в следующий раз.
– Вы меня не сломите! – решительно заявила я, не сводя глаз с тирана.
– Я не собираюсь ломать тебя, девочка, – он не удержался от возможности вновь поддеть меня и унизительное слово намеренно произнес с нажимом. – Хочу всего лишь научить послушанию. Мужья высоко ценят данное качество в женах. Возможно, когда-нибудь ты даже поблагодаришь меня за этот урок.
Атмосфера в комнате снова накалилась. Воздух казался густым и тягучим, как карамель. Громко фыркнув, я выпалила:
– Не дождетесь!
– Поживем – увидим, – самонадеянно отозвался герцог и слегка склонил голову. – А сейчас… Поскольку выбор невелик, тебе придется надеть какое-нибудь из этих платьев. Если, конечно, не планируешь остаться сегодня голодной. Сюда еду никто не принесет. Даже не надейся! Я немедленно отдам слугам приказ и лично прослежу за его выполнением. Хочешь позавтракать – одевайся и спускайся в столовую. У меня все!
Не произнеся больше ни слова, незваный гость развернулся и стремительно покинул комнату. Я делала вдох за вдохом, пытаясь успокоиться. Однако не получалось. Хотелось спустить пар: топнуть ногой, прокричать что-нибудь, запустить вазу или стул в след отвратительному типу. Но разве вещи виноваты в том, что с его появлением моя жизнь начала кардинально меняться? К тому же в покоях, помимо меня, была еще горничная, которая пять минут назад ушла в ванную комнату и пропала. Уснула она там, что ли, или карпа реанимирует?
Обычно шумная Лапка тоже сидела сейчас тише воды ниже травы. Пожалуй, она лучше всех знала, насколько вспыльчивым я обладала характером.
– Далась тебе эта рыба! – не удержалась я от упрека и обессиленно упала в кресло.
Любимица тут же взобралась на колени и тихонько промурлыкала:
– Пр-рости.
Хоть Лапке было почти три года, никто из обитателей замка не знал, что она умела говорить. Мы держали ее невероятный дар в секрете, что уже не единожды сыграло нам на руку. Все воспринимали Лапку как моего питомца. Пусть не совсем обычного, немного мифического, но все же просто питомца. И сегодня я собиралась этим воспользоваться.
Я планировала задать любимице еще один вопрос, но уловила едва различимое поскрипывание несмазанных петель. В следующий миг дверь распахнулась, и из ванной показалась горничная. Девушка ступала робко, слегка понурив голову. Ее сочувствующий вид подтверждал мои худшие опасения – служанка все слышала.
– Мисс Алексия, мне следует в первую очередь заняться вашим гардеробом или привести в порядок комнату? – каждое слово горничной давалось с трудом – она боялась навлечь на себя мой гнев.
– Позже, Салли. Оставь меня пока. Я хочу побыть одна, – сказала я непререкаемым тоном.
