Анастасия Сергеевна Вознесенская
Зима наворожила
Лёжа на диванчике, Ида смотрела в телефоне неинтересные видео. Раздевшись, Женя вымыла руки и встала перед подругой с термометром.
– Надо измерить температуру, – по-матерински сказала она.
– Точно есть, – простонала Ида, проведя пальцами по лбу, и огорчённо швырнула в ноги телефон. Сунув под мышку градусник, она закрыла глаза.
Женя выложила из пакета обещанную вкусняшку и принесла ей на блюдце. А рядом поставила стакан с водой и блистер с жаропонижающим.
– Ну вот, – расстроенно вздохнула Ида, – тридцать семь и пять.
– Воспалительный процесс. Выпей это, – Женя указала на таблетки.
– Может, сразу две? – подняла голову Ида и умоляюще глядела на подругу. – Сама говоришь, всё только начинается. Нет, я не выдержу!
– Я тебя вылечу, – утешала её Женя, но увидев безрадостный вид Иды, с улыбкой обняла её за плечи: – А ещё, если хочешь, ты можешь встретить Новый год у нас.
Глаза девушки счастливо засветились, и она крепко обняла подругу в ответ. Женя была уверена, что такая идея точно придётся по душе Иде, ведь та едет домой только из-за неё, и желания праздновать в кругу семьи у девушки не было уже лет с девяти.
Глава 8
Екатерина сидела на рабочем месте, мечтая о том, чтобы сегодня никто не приходил. Ну и пусть она не увидит премии, зато не придётся делать благодушный вид и будет время подумать об их с Мишей отношениях. И более того, когда она вообще её получала? Рассчитывая на это каждый раз, она ровно минуту смотрела в экран мобильного в момент перечисления зарплаты и, скрипя зубами, боролась с тем, чтобы не написать начальнику о своём скоропостижном увольнении. Но зачем-то из года в год снова тащилась сюда.
Вскоре дверь открылась, и женщина вмиг заставила себя выпрямить плечи и улыбнуться так, как умеют только стюардессы и менеджеры турагентств.
– Отлично выглядишь! – с ходу заметил Михаил.
– А, это ты, – отозвалась она, позволив спине расслабиться, и избавилась от фальшивой улыбки. – Спасибо, ты тоже ничего.
– Кажется, кто-то сегодня не в духе, – Миша присел на стул напротив её стола. – Возьму на себя смелость предположить, что это из-за вчерашнего? – робко спросил он и поймал на себе её укоризненный взгляд. – Мы можем попробовать снова. Обещаю контролировать тебя и количество выпитого!
– Смелое заявление! – усмехнулась она.
Тогда мужчина посерьёзнел и сполз на край стула.
– Итак, дорогая… – он демонстративно перевёл взгляд на бейдж, – Екатерина! Мне, пожалуйста, путёвку на двоих в Доминикану. И да, пусть всё будет люксовым. Не забудьте и про трансфер! Одну минутку, – сказал он, когда его мобильный зазвонил. Ответив на входящий, он говорил с кем-то, а брови Екатерины ползли от недоумения вверх. – Да, любовь моя. Давай чуть позже, я бронирую нам впечатления! Конечно-конечно. «Ты, я и море!» – пропел он и убрал мобильный в карман.
Раздражённо клацая по клавиатуре, Катерина спросила на кого оформить второй билет.
– На тебя, – с улыбкой ответил он, и женщина, подняв глаза, непонимающе смотрела на него.
Тогда, рассмеявшись, он выудил телефон и повернул экраном к Екатерине.
– Это был Вадик, и я сбросил его звонок, потому что нет ничего важнее времени, проведённого с тобой. Летим в Доминикану, любовь моя!
Сглотнув, Екатерина перевела взгляд с экрана мобильного на Мишу.
– Ты… уверен?
– Что мне нужна такая заносчивая, характерная и капризная, словно дитя? – прыснул он. – О, да! Знаешь ли, вчера, когда я увидел тебя на той фотографии, понял, что ты нужна мне, – на мгновение он задумался. – И я решил, что нужно сделать всё совсем иначе: ухаживания там, подарки.
– Ну ты даёшь, Авдеев! Да ты грёбаный романтик! – расхохоталась Катя.
– А ещё она, порой, конечно, резковата, и я иногда боюсь её прыти, но… – Михаил глядел на неё, а у Екатерины от смеха сводило скулы.
Согласившись попробовать снова, Катя задумалась: её мечты сбывались одна за другой – Миша приобрёл эти билеты для них двоих, до конца рабочего дня никто больше так и не пришёл, а теперь они идут по мостовой под ручку.
– Зайдём куда-нибудь поужинать? – предложил он.
– Ну уж нет, когда я ужинаю с тобой, меня несёт куда-то не туда!
– Это всё из-за моей харизмы и очарования! – заметил Михаил и скрыл смешок.
– Точно-точно! Смотри, уже собирают ёлку, – остановилась Катя, разглядывая её основание, установленное на площади. – А у тебя уже стоит? – обернулась женщина.
– Надеюсь, ты всё ещё о ёлке! – залился смехом Миша, и толкнув его в бок, Катя заразительно рассмеялась.
Не было секретом, что им нравилось общество друг друга, но постоянный круговорот дел затягивал обоих, и им редко удавалось увидеться. Переход из разряда «друзья» к «влюблённым» означал пойти на жертвы. Но после того, как Михаил побывал в квартирке Кати и увидел фото, хорошо понял тех, кто моментально влюбляется в людей с аватарок в соцсетях. Такой он её еще не видел, и как ему было жаль, что они не познакомились в самый расцвет их юности – они бы наверняка прожили в гармонии, веселье и страсти пару десятков лет уж точно, и, возможно, их бы окружали дети, наделённые внешностью мамы и характером папы!
Екатерина прогуливалась с Михаилом по Москве и вспоминала далёкие годы, когда он, этот праздничный город, был неотразим, а она влюблена. Это были её первые и закончившиеся печально отношения. Влюблённым пришлось расстаться, но спустя время он приехал к ней, и всё началось с самого начала: романтические встречи, поцелуи под луной, обещания, вино и юношеское влечение. Только одно огорчало, но не являлось для обоих преградой: он был женат. Испортив себе настроение воспоминаниями, Катя сказала, что очень устала и предпочла бы как следует выспаться. Миша растерялся, но вскоре с пониманием обнял её.
– В Доминикане начнём всё сначала, – улыбнулся он, а по коже женщины пробежали неприятные мурашки.
Перспектива «начать всё сначала» несколько пугала, но Катя знала Авдеева как надёжного человека.
– Почему бы и нет, – без особого энтузиазма пожала она плечами, – но сегодня я вымотана.
Вызвал ей такси, поскольку, как оказалось, ушли они уже достаточно далеко, и продиктовал водителю её адрес.
– Спасибо, папочка! – засмеялась она, и Михаил, улыбаясь, покачал головой.
Екатерине необъяснимо хотелось разрыдаться. У неё миллион подруг, но позвонить, когда ей было плохо, всегда оказывалось некому. Все лезли в её жизнь с непрошенными советами, расхваливали своих чад и мужей, скрывая их неприглядные поступки, или нарочно, как подобает хорошим женщинам и жёнам, делали вид, что не замечают их. Но разве брак – это вечное смирение, а не удовольствие, помноженное на двоих? А дети – обязательство, предписанное в законодательстве? Катя чувствовала опустошение. Словно кто-то отнял её лучшие молодые годы и заявил: «Ты слишком своенравная леди, Катерина, сделаем тебя сразу зрелой! Дети всё равно на триста шестьдесят третьем месте в твоём плане на эту жизнь!»
Повернув в двери ключом, Екатерина, не раздеваясь, рухнула на кровать.
Глава 9
Декабрь, наполненный делами и заботами, пролетел незаметно. Женя расстраивалась, что не успела подготовить подарки, а праздничное настроение угасало с каждым днём. Обещанный Никитой снег не выпал, а Ида, поправившись, тут же уехала, и отчего-то их встречи стали редки, чего и опасалась Женя, когда думала про взрослую жизнь.
Иногда Никита всё же выгадывал время и заезжал к ней, но это было так редко, что даже с курьером из «Додо» она виделась чаще, чем с собственным парнем.
Однако сегодня был великолепный день – и Ида, и Никита приехали её встречать, а она закончила намного раньше обычного, ведь это был последний день учёбы, и все они собирались в родной город на мини-каникулы.
– Простите, я должна ответить, это мама, – отозвалась Евгения и зажала плечом мобильный: – Да, мамуля! Я только-только закончила. Не волнуйся, я уже взяла билет. Что? Ник, будь тише, – попросила она, обернувшись, и отошла в сторону. – Не выезжайте так рано! Мы ещё даже в самолёт не сели! Хорошо-хорошо! Да, напишу перед вылетом. Уже послезавтра мы вступим с тобой в Новый год! Целую!
Девушка чмокнула экран телефона и вернулась к друзьям. Как же замечательно, что их заводная троица из одного города! Всё детство они провели друг у друга в гостях. Конечно, знакомство с Никитой случилось позже, уже в школе, где он с мальчишеской непосредственностью дёргал лучшую ученицу Женю Снегирёву за густую косу и, хихикая, прятался за Идой – её лучшей подругой. Женя злилась и не любила его даже больше, чем свою учительницу по трудам, которая только и делала, что искала, к чему бы придраться: то печенье не пропеклось, то фартук сшит недостаточно хорошо, то она говорит слишком тихо, то слишком громко. Ида каждый раз стучала дневником Никите Суконову по голове, но тот лишь заливался смехом и продолжал свои мелкие пакости до тех пор, пока не перешёл в среднюю школу. А в девятом классе написал любовную записку и отправил самолётиком Жене на уроке географии, за что, конечно, получил выговор от учительницы. Женя тихо смеялась, прячась за учебником, предвкушая, как Татьяна Александровна зачитает это дурацкое признание на весь класс, но та сказала, что отдаст записку её адресату по окончании урока. Жене не хотелось забирать её, и когда она закинула рюкзак на плечо, намереваясь незаметно скрыться в шумных коридорах, её окликнули.
– Ты забыла это, – сказала Татьяна Александровна, кивнув на мятый сложенный лист, лежавший на столе перед ней. – Этот непоседа написал признание на обратной стороне теста!
Евгения хихикнула в сторону.
– Суконов – неплохой парень, но совсем, совсем легкомысленный. Нет, не его я вижу рядом с тобой, Евгеша, не его, – как-то безрадостно вздохнула порядком уставшая женщина, и озорная улыбка Жени исчезла.
– Не волнуйтесь, Татьяна Александровна, я и любовные страдания? Нет-нет, увольте! – решительно заявила она и, желая обрадовать любимую учительницу, продолжила: – Я хочу отучиться и стать педагогом, как вы!
– Никто никогда не знает, когда любовь придёт к нему, – поднявшись, сказала женщина и обняла свою лучшую ученицу за плечи. – Она не обязательно врывается в жизнь с первыми подснежниками. Чаще всего любовь застаёт врасплох посреди суматошного дня, или на автобусной остановке, или рождается из тайного взгляда…
Так случилось и с ними. Когда Женя обернулась, чтобы попросить у сидящего позади неё одноклассника ластик, тот протянул ей весь пенал, а затем их ладони соприкоснулись. Долго он держал чувства в себе, не решаясь признаться, а Женя, догадываясь, однажды угостила его обедом в столовой. Смущаясь, Никита протянул над столом руку, сжатую в кулаке, а когда развернул пальцы, она увидела на его ладони надпись ручкой: «Можешь оставить ластик и моё сердце у себя. Ты мне нравишься, Женя Снегирёва». Неподдельная улыбка озарила лицо лучшей ученицы.
– Выходит, это наше первое свидание? – спросила она, и тот просиял.
Женя потеряла из виду своих друзей. Должно быть, они решили дождаться её внизу, дабы не мешать её разговору с матерью. Оглянувшись, она зашагала к лестнице, не забыв помахать своему любимому куратору. Девушка полагала, что не сможет больше ни к кому прикипеть так же, как к Татьяне Александровне, но жизнь дарит новые знакомства, даже если об этом не просят. Её куратор – прекрасный, знающий своё дело человек. Он позволял себе говорить со студентами на равных и при этом был всегда уверен, что все его просьбы будут услышаны и проекты будут сданы вовремя. Возможно, именно поэтому в его группе редко когда случались «висяки».
– Ну что, едешь на каникулы в Муром? – весело спросил он, и Женя тихо хихикнула.
– В Мурманск, Михаил Ильич, в Мурманск!
Куратор весело махнул рукой и рассмеялся в сторону.
– У меня всегда была беда с географией и с запоминанием этих координат и прочего! Ну давай, беги, а то опоздаешь! – только Женя сделала шаг, как улыбнулась, услышав за спиной вопрос: – Это у вас-то можно как следует разглядеть Северное сияние?
– Есть такое местечко, да, – с воодушевлением ответила Женя и, снова помахав, поспешила к наверняка заждавшимся её друзьям. Но открывшееся зрелище сразило девушку. Дыхание сбилось, а высокое горло свитера начало колоть и жечь.
Жестом собственницы Ида обнимала Никиту за талию. Встав на носочки, она поцеловала его в нос, но тот тут же ответил поцелуем в губы. Ида не протестовала, обнимая его за шею, и только потом, осознав, что их могут увидеть, слегка оттолкнула парня. Никита осмотрелся, а Женя, приложив ладонь к преданному сердцу, шагнула назад и спряталась за стену.
– Ты что творишь? – возмутилась Ида, и Женя снова высунула голову. – А если бы она увидела?
– Ну и пусть. Больше не было бы причин скрывать наши чувства! Ты же не захотела ей обо всём рассказать ещё тогда, в кафе.
– Ты вообще в своём уме? Как об этом можно рассказать? Если бы я была на её месте, то выдернула бы разлучнице все волосы! Нам обоим нужно молчать. Ты хорошо меня понял?
– О, как мне это надоело, знала бы ты! – Никита закинул голову назад, словно просил небеса избавить его от надоедливой девчонки. – «Ник, давай на выходных сходим в театр, Ник, ты же знаешь, что я расстраиваюсь, когда ты даришь мне жёлтые цветы. Ник, ты ешь вредную еду», – передразнил он и, посмотрев на хихикающую Иду, ухмыльнулся: – Терпеть не могу её театры и безвкусные тефтели на пару! А ещё эта курица совсем не понимает намёков! Ну скажи мне на милость, к чему дарят жёлтые цветы?
Ида разразилась таким неприятно-скрипучим смехом, что у Жени зазвенело в ушах, и она чувствовала, как поднялось давление. «Где-то двести на триста!» – с негодующим нервным смешком подумала она и села на корточки к стене.
– Эй, ты в порядке? – спросил женский голос, и среди мелькающих мушек перед глазами Женя узнала Юанну. – Ты вся красная!
– Хорошо, что не белая, – с придыханием ответила Женя и поднялась на ноги.
Женя с трудом подавляла в себе желание расплакаться и глотала горькие, как зелень одуванчика, слёзы. С большей радостью она приняла бы от него букетик полевых цветов вместо куста жёлтых хризантем, которые он любил дарить. Однако это оказалось самой настоящей издёвкой, и он просто мечтал от неё поскорее отделаться. Ладно, но было бы честнее во всём признаться вместо того, чтобы держать её за дуру. Осмелев от вскипающей внутри злости, из-за которой стало невыносимо душно, Женя с улыбкой вышла к ним, расстегнув куртку.
– О, а мы тебя уже заждались! – весело воскликнул Никита.
– И правда. Где ты так долго ходила? И потом, тебе не холодно? – спросила Ида, глядя на внешний вид подруги.
– Ну вы и неженки! Быстро же вы привыкли к московскому климату! – отозвалась Женя, стараясь не смотреть на двух предателей. Ида лишь недоверчиво пожала плечами и получше укуталась в шарф.
Но уже в аэропорту их ждал пренеприятнейший сюрприз: из-за плохих погодных условий их рейс был отменен. Женя, заметно расстроенная, уселась на пустующее место в зале ожидания.
– Я обещала встретить этот Новый год с мамой, – загрустила она, обводя заплаканными глазами присутствующих.
– Ладно, не ной, – нахмурил брови Никита. – Возможно, завтра получится улететь.
Женя изнемогала от желания как следует ударить его, чтобы тот заткнулся. Все отлично знали, что на завтра свободных билетов нет. Или сегодня, или уже в новом году. И заодно ей горячо хотелось отвесить пощёчину его неутомимой избраннице, чтобы стереть эту самодовольную ухмылку с её лица. И как она могла не видеть незаинтересованность своего парня, его явное пренебрежение и нежелание быть с ней? Когда Ида положила ладони на его плечи, тот так странно посмотрел на неё, что Женя брезгливо поджала губы.
– В конце концов встретим его здесь, – сказала Ида, отстранившись.
Ида – хороший пример человека, который не слишком близок со своими родными, и потому его не особенно печалит невозможность встретиться со своей семьёй в канун Нового года.
– Одна в праздничную ночь ты точно не останешься! – не выдержала Женя, как тут же прикусила язык.
– Не поняла… – повернулась к ней Ида.
– Я имела в виду, что в любом случае мы есть друг у друга, – преодолев себя, сказала Женя и поднялась, дабы не выдать осуждение, которое читалось на её лице. – Мне нужно позвонить.
– Ну вот опять! – всплеснула руками Ида, а Никита закатил глаза, давая понять, как ему осточертели все Женины выходки.
Шмыгнув носом, Женя решила набрать тёте, отдавая себе отчёт – из этого вряд ли выйдет что-то хорошее.
– Слушаю тебя, Евгения, – послышался родной голос в трубке. А ещё звенела посуда, шум в раковине от струи воды и знакомые напевы из предпраздничных программ. Сейчас все отзвуки слышались девушке явственней. – Ну как ты? Давненько же мы не общались.
Женя не знала с чего начать и потому выпалила на одном дыхании:
– Я в беде.
Услышала свои слова эхом в трубке, и по коже невольно пробежали мурашки.
– Что случилось? – строго, почти требовательно спросила тётя, и эти слова показались такими громкими на фоне включенной в кухне воды. Девушка знала, что тётя сильно любит свою племянницу. И теперь наверняка она бросила резать оливье и встревожилась.
Характеры её тёти и мамы разнились настолько, что никто бы ни за что не догадался, что они сёстры. Лишь в одном они были схожи – обе волновались за членов семьи больше, чем за себя.
– Я не успеваю к маме! И буду вынуждена встречать Новый год с двумя предателями! – не сдержалась Женя и с силой хлопнула себе ладонью по губам.
В трубке повисла тишина, и девушка даже взглянула на экран – не сбросила ли тетя звонок, едва услышав про свою сестру, но нет, женщина молчала в трубку.
– Тётя? – позвала её Женя, и та откашлялась.
– Ты попадёшь домой, дорогая. Приезжай ко мне, и всё поймёшь.
– А мои… – девушка обернулась, глядя на беспечную парочку, и не могла подобрать слова. Так и не сумев пересилить себя, чтобы назвать тех друзьями, она тяжело вздохнула.
– А вот это уже сама решай, – ответила женщина. – Давай, мне нужно готовиться.
Женя опешила. В нерешимости она вернулась, а потом сорвалась с места.
– Эй, ты куда? – окликнула её Ида.
– В Мурманск, – на ходу ответила Женя, как вдруг Никита догнал её, остановив за руку.
– Что ты придумала?
– Руку убери, – тихо процедила та, и парень в недоумении отпустил её.
Глава 10
Женя стерпела и то, как они вдвоём сели в её такси и отправились к её тёте. Наказав им оставаться у подъезда, девушка поднялась в квартиру сто двадцать девять, откуда тянулись ароматы свежего огурца и жареных шампиньонов. Быстро чмокнув племянницу, женщина вернулась в кухню, и Женя рассеянно проследовала за ней.
– Сделай телевизор погромче, обожаю этот фильм, – сказала тётя, и Женя послушно выполнила её просьбу в то время, как женщина продолжала резать в салат морковь. – Слей воду и почисти яйца, – продолжала она.
– На улице остались Ида и Никита, – робко начала Женя, снимая скорлупу.
Не сказав ни слова, тётя быстро кромсала яйца. Только сейчас Женя заметила громоздившиеся друг на друге продуктовые контейнеры.
– Минивэн готов к путешествию, – наконец сказала женщина в пустоту и, махнув рукой в сторону контейнеров так, что Женя на миг затаила дыхание, поскольку та едва не зацепила верхний, продолжила: – Отнеси это в багажник.
Выдохнув, Женя повиновалась. Тётя успела прогреть машину, смахнуть снег с крыши и почистить стёкла. Увидев Женю, Никита устремился к ней.
– Извини, можешь держаться от меня подальше? – спросила она, не глядя на парня, и не могла поверить, что когда-то не могла насмотреться на его лицо. Никита непонимающе уставился на неё, и Женя поспешила объясниться: – Кажется, я немного простыла, не хочу тебя заразить, – сказала она, тут же подумав, что если бы в действительности болела, то сделала бы всё возможное, чтобы их двоих как следует лихорадило. И зря она заботилась о Иде, когда та заболела, ведь её даже не беспокоило, что она состоит в тайной связи с парнем своей лучшей подруги.
Ник отступил в сторону.
– Так что вы решили? Как доберёмся до дома?
– Мы на машине, а вы не знаю, – ответила девушка, нагруженная широченными сумками из «Пятёрочки».
Ида тут же подскочила к ним.
– Я тоже хочу попасть домой! – жалобно пропищала она.
– У них пять свободных мест сзади и одно рядом с водителем! Неужели мы помешаем? – вклинился Никита, и Женя набралась терпения, чтобы не съязвить – будь у тёти в распоряжении целый локомотив, она бы не захотела посадить их даже в самый дальний вагон!
– Посторонись! – воскликнула приближающаяся женщина в белом полушубке и погрузила в багажник ещё два пакета, а свою сумку ловко закинула в салон.
Только по тому, что она села за руль, а не вернулась в квартиру, Женя поняла, что та готова выдвинуться в путь, и незамедлительно запрыгнула в машину, усевшись рядом. Ида немедля заскочила внутрь и окликнула Никиту. Женя, выдыхая пары ненависти, ждала, когда спадёт первая волна гнева, из-за которой не могла даже говорить, а Ида как нарочно тараторила: «А помнишь, Жень, как в прошлом году мы ездили на море, и Ник свалился с банана в воду?» или «Женька, этот торт, который ты испекла в честь моего дня рождения, был просто восхитительным! Кажется, он был с мандаринами. Может, сделаешь мне такой и в новом году?»
Женя держалась как могла и, с улыбкой кивнув, вставила наушники. Боковым зрением она видела, как Никита толкнул Иду в бок и одними только губами что-то сказал.
«Ничего, скоро у вас будет возможность остаться наедине и наговориться вдоволь», – решила девушка и принялась создавать плейлист, но настроение не соответствовало рождественскому духу, и будь они в какой-нибудь пустоши, Женя бы кричала о своей боли или выла волком.
Заправив полный бак, тётя зашла в супермаркет на выезде из города и, выкатив тележку, велела разложить покупки, а сама закурила. Никита и Ида наслаждались романтикой, словно их никто не видел, но когда Женя постучала в окно, отстранились друг от друга, и Никита вышел, чтобы помочь.
Женщина смотрела на город, словно находилась на своём балконе, неторопливо раскуривая сигарету. В эти предпраздничные дни он был действительно хорош. Люди вдруг подобрели, несмотря на безумные очереди в магазинах, таксисты поздравляли пассажиров с наступающим, витрины мерцали разноцветными огнями. Щедро украшенный город навевал тёплые воспоминания о детстве и ностальгию по тем временам, когда они с сестрой горячо верили в Деда Мороза.
Ещё раз взглянув на тётю, Женя призадумалась. Женщина явно ожидала встретить Новый год в кругу друзей и коллег, наготовив уйму всего, уж точно не собиралась возиться с племянницей, а уж тем более решиться на путешествие туда, откуда сбежала, разругавшись со всеми ещё в далёкой юности. Сейчас бы она, как все нормальные люди тридцатого декабря, неспешно готовила, одним глазом поглядывая советские фильмы, а затем, оставив груду посуды в раковине, устроилась бы на диване. После приняла бы душ, а наутро убрала кухню и уже к вечеру ждала гостей. А быть может, возлюбленного. И почему это не пришло в голову Жени раньше?
– Я нарушила твои планы, – сказала она, приблизившись, и та взглянула на племянницу.
– Пассивное курение хуже самого курения, – ответила она, – так что иди в машину.
Поцеловав тётю в щёку, Женя, как часовая стрелка, ме-е-едленно поплелась к машине, не желая беседовать с находящимися внутри, и бескрайне обрадовалась, когда тётя опередила её.
Настроив навигатор, женщина взглянула в зеркало заднего вида.
– Пристегнитесь, голубки! – скомандовала она, и Женя устремила на неё взгляд, полный недоумения.
Ну как, как она могла быть такой глупой, когда при одном только взгляде её тётя сразу же определила, что между этими двумя что-то есть!
– Мы серьёзно проделаем этот путь на машине? – поинтересовался Никита, и женщина подняла через зеркало непонимающий взгляд на возмутившегося парня.
– Есть другие предложения? – спросила она, недовольно сдвинув брови, и тут же ответила: – Я так и думала. Поэтому как поступим? – снова задала она вопрос, но явно не ждала ответа. – Сделаем это путешествие комфортным для всех. Не хочу помех за своей спиной, – и включила «Дорожное радио».
Улыбнувшись украдкой, Женя благодарила небеса за такую тётю. Она хорошо знала, что не стоит её злить, но то, что она примет такое решение, заставило любить её ещё сильнее. Жаль, они с мамой не ладят. Если они вдруг объединятся, то дружнее людей будет просто не сыскать.
Юлия Снегирёва начищала квартиру до блеска. Вот дочка обрадуется, когда увидит новенький кухонный гарнитур!
– Чем ещё помочь, Юль? – спросил, вытирая шапкой лоб, Ваня.
– Вроде бы всё на месте. Будешь какао?
– Ох, не откажусь! – и приложив ладони к кружке с ароматным горячим напитком, поинтересовался: – Это так тебя Женька научила – пить с зефиром?
Взглянув на маршмеллоу, женщина улыбнулась. Зная, что он точно не запомнит верного названия, подложила ещё.
Её личная жизнь не заладилась из-за вторжения в неё сестры. Вот уже два десятилетия они не общаются, и поделом ей! У неё есть Женечка – её отрада. Все свои несбывшиеся мечты она воплотила в ней. У дочери первой появился телефон и только потом – у неё. Именно она настояла на том, чтобы Женя получила лучшее образование в столице. Она вырастила дочь без чьей-либо помощи. Странно, но часто Юля видит в ней свою сестру – такой же смелый характер и проскальзывающий время от времени сарказм.
– Надо было бы арендовать домик в Териберке на праздничные дни, – задумчиво произнёс Ваня, рассматривая причудливые зефирные бочонки, а затем закидывал их в рот, – оттуда лучше всего видно Северное сияние. Ладно уж, теперь в следующем году, – вздохнул он и поднялся. – Мне пора на смену, нужно ещё машину разогреть. Спасибо за угощение!
Юля, оставшаяся в кухне, наблюдала в окно за выходящим из подъезда другом. Сквозь замысловатые морозные узоры на стекле она видела, как, натянув воротник куртки повыше, широкими шагами он направлялся к автомобилю, а потом ещё долго сидел в нём, прогревая машину. Но Юля знала – сейчас он смотрит на неё.
Из-за вереницы мыслей заболела голова. Выпив обезболивающее, Юля поплелась в спальню и прилегла на кровать. Она ворочалась два часа, всё думая о том, что её сосед и друг – Иван Маковецкий – положительный человек, а один раз он даже сказал, что ради неё бросит курить. И бросил же… А почему не пишет дочь? Всё ли у неё в порядке?