Анастасия Сова
Цербер. Дочь врага
Глава 12
Ассоль
– И что ты задумал? В чем твой план? – имею наглость спросить.
Это ведь очень странно звучит: хочет шантажировать отца, при этом тот никогда не узнает, где я. Что это значит? Все равно убьет? Разрежет в итоге? Застрелит, когда получит то, чего хочет? Чего этот мясник вообще хочет?
А я ведь слышала про месть. Видно, Цербер давно вынашивает этот план. Ну, не конкретно этот, связанный со мной, а вообще. Непонятно только, для чего он скрывался столько лет? Неужели, нет ресурсов на осуществление своих целей?
– Тебе знать не положено, – отрезает. – Меньше знаешь, крепче спишь, слыхала такое?
Со мной Цербер говорит по-другому, ни как со своей Алиной. Меня почему-то пронзает злостью, когда вспоминаю ее. Вроде и не знаю, что за человек, а уже люто ненавижу.
– Мне страшно… – говорю вполне искренне. Завтрашний день кажется таким размытым, будто его вообще может не наступить. А Цербер… он что-то задумал, но со мной делиться не намерен, и я даже не знаю это больше пугает или бесит.
А еще меня напрягает его взгляд. Мрачный и тяжелый. Такого я еще не видела. Точно все за миг усложнилось. Буквально за ночь, пока я спала. И я не могу уловить, что именно.
– Не стоит давить на жалость. Если слышала обо мне, то знаешь – нет у меня ее, – усмехается так, точно гордится этим своим качеством.
Его ответ ледяным холодом проносится по легким, сбивает мое едва слышное дыхание.
– Тогда зачем помог мне, когда машина застряла?
– Что у тебя за привычка такая: языком чесать не по делу? – отвечает вопросом на вопрос.
– Вообще-то… – хочу возразить, потому что в корне не согласна. Но по глазам громилы вижу, что лучше не стоит. И хрен знает, какая может быть реакция. Он же псих, получается…
Мужчина сидит на стуле вроде бы расслабленным, но все равно выглядит устрашающим. Чудовищно даже. А мускулы так сильно напряжены, что перестаю верить в то, что Цербер вообще человек.
– Есть садись – в итоге предлагает мне хозяин лачуги.
– Что-то не хочется.
– Да, сядь ты, блядь! – рявкает и теперь совершенно точно напоминает мне лесного зверя. – Мне твоя голодная смерть никуда не уперлась, так что будешь жрать, спать, что там еще положено, чтобы не сдохнуть?
Приходится повиноваться потому что есть я, на самом деле, хочу.
Иду к столу, готовая сгореть от стыда за то, какой короткой оказывается мужская рубашка. Нет, она громадная, конечно, как и сам мужик, но мне все равно кажется, что я сверкаю перед Цербером своими беззащитными обнаженными прелестями.
Как жадно он трогал меня там, между ног… Я никому и никогда не позволяла делать этого, но его касания… Они точно до сих пор на мне. Пульсируют на коже. И пульсация усиливается при каждом моем движении, при трении бедер, пока иду к столу. Стыдно признаваться, что мне хочется снова ощутить его грубые пальцы на своей мякоти. Этого неандертальца с бородой. Лесного человека из лачуги в Богом забытой деревне. Убийцы, каких поискать…
И я больше стараюсь не смотреть на Цербера, чтобы не вспоминать, какого это, прижиматься к его горячей плоти. Ощущать на себе его необузданную животную силу. Понимать, что от близости именно с этим мужчиной внутри раскрывались самые темные и низменные инстинкты.
Навернув немного творога со сметаной, бутерброд с колбасой и чай, немного расслабляюсь и решаю задать очередной вопрос. Мне так много хочется спросить у него, потому удержаться просто невозможно.
– Почему тебя так зовут – Ратмир?
– Я Цербер.
– Но я слышала, как девушка называла тебя по имени.
– Смотрю, ты у нас маленькая любительница подслушивать чужие разговоры?
– Я не специально, – оправдываюсь, и это чистая правда. – Просто ответь, это ведь легкий вопрос. Имя славянское, а ты… бегло окидываю мужчину взглядом.
– Я уже сказал, как ты должна меня называть, – недовольно и резко выпаливает мужчина. Не понимаю, почему вопрос с его именем так болезненно воспринимается?
Становится обидно, что звать Цербера по имени может только Алина. И я, кажется, все сильнее ее ненавижу.
Больше я ничего не спрашиваю, и только когда допиваю чай, мужчина поднимается из-за стола.
– Мне нужно за дровами сходить, а ты тут сиди.
– Ну уж нет! – восклицаю и тоже вскакиваю со своего места. – Я с тобой пойду! Я тут больше одна не останусь! Если надо, снова шмотки твои натяну, но ждать, пока за мной придут – не стану.
– А в лесу, думаешь, с Сабиром не встретимся? Он не отстает, пока свое не получает, – с усмешкой.
– Там ты есть, – говорю. – Пусть и ради своих мерзких планов, но ты меня не отдашь, – смотрю на Цербера уверенным взглядом, пусть знает, что настроена я решительно.
– Ладно. Собирайся, на улице буду ждать.
И я собираюсь. Очень быстро. Белья своего не нахожу, поэтому приходится натягивать одежду прямо на голое тело. Ну, как есть уж! Ныть некогда. Я не в том положении, чтобы беспокоиться о таких мелочах.
Мы углубляемся в лес по какой-то одному Ратмиру известной траектории. Холодно, промозгло, в снегу тону, но тащусь за ним след в след – сама же напросилась.
Когда доходим до места, мужчина топором срубает несколько небольших деревьев, хотя я была уверена, что самовольная вырубка запрещена законом. Связывает их между собой, пока я подрагиваю от мерзкого холода.
Приближаясь обратно к деревне замечаем едкий запах дыма. Будто горит что-то довольно большое. И только когда оказываемся на достаточном расстоянии, чтобы понять, что именно полыхает, я прихожу в ужас.
Глава 13
Ассоль
Вскрикиваю. От неожиданного осознания и страха. Цербер реагирует молниеносно. Зажимает мне рот своей ладонью, горячей, несмотря на холод, обступающий нас со всех сторон. А я, теперь уже безмолвно, кричу ему в руку.
Горит его дом. Наш дом. Полыхает высоким пожаром. Мы находимся еще в лесу, но можем отчетливо видеть столб из огня и дыма. Я даже забываю про то, как продрогла в снежных сугробах. Это сейчас вообще неважно.
Сама не понимаю, что за животный страх одолевает меня в эти минуты. Чего именно так боюсь?!
Рядом с пылающим домом различимо много людей. Но никто из них даже не пытается потушить пожар. Обстановка вокруг, охваченной огнем лачуги, кажется напряженной. Это напряжение ощущается даже здесь, на расстоянии.
Цербер не спешит кидаться на спасение имущества. И я понимаю почему. Видно, он тоже осознает, что подходить к дому опасно.
– Я уберу руку, а ты больше не вякнешь, поняла?! – грубо спрашивает меня, а я киваю, не раздумывая.
До меня только сейчас доходит, что не пойди я за Ратмиром, могла бы погибнуть в огне, задохнуться от ядовитого дыма.
– Ратмииир! – по округе раздается громкий голос. Он больше похож на рык разозленного животного и по своей силе даже заглушает треск горящего дерева. – Иди сюда, сучий выблядок! Я знаю, что ты здесь!
Мое горло в миг перехватывает болезненным спазмом. Ужас становится первобытным, захватившим полностью все сознание.
Цербер нажимает мне на плечо, распоряжаясь пригнуться. И я, не раздумывая, как послушная марионетка, уже привычно опускаюсь в сугроб. Мужчина делает то же самое.
Теперь я понимаю, кто кричит. Его жуткий братец. Я отчетливо вижу этого ублюдка из своего укрытия, и молюсь Богу, чтобы он не видел нас.
Даже издали его вид устрашает. Не знаю, что произошло между этими двумя, но ненависть пылает гораздо сильнее нашего дома.
Цербер никак не реагирует на зов. Выходить из леса не собирается.
– Отдай девку, мелкий ублюдок! – не унимается Сабир, вроде так его зовут. – И я пощажу тебя… сегодня.
– Ратмир… – со страхом пищу.
– Я попросил тебя заткнуться! – с каким-то презрением слышу его раскатистый шепот.
А меня паника душит. Теперь не так страшно за дом, как за свою жизнь. Цербер ни из тех, кто будет таскаться со мной. Он же с самого начала сказал – гостей не жалует, и стремился как можно скорее избавиться от меня, пока ситуация в корне не поменялась.
А сейчас, потеряв дом, что мешает ему избавиться от балласта? Отдать его бешеному брату то, что он просит? Меня… И, я уверена, что в руках Сабира не выживу. Он точно не из тех, кто знаком со словом «пощада». Даже родного брата называет «сучим выблядком»…
Крики прекращаются, но, кажется, я начинаю отчетливо слышать женские вопли. Не знаю, почему сельчане так убиваются по сгоревшему дому. Он стоит в отдалении и через снег пожар вряд ли перекинется на другие дома.
А еще непонятно, откуда бандиты узнали про меня. Видно, сдала себя, когда упала. Я ведь закричала, а шапка предательски сдвинулась с головы. Нападавший мог разглядеть мои волосы. Правда, не сразу дошло, ведь он обращался ко мне, как к парню. Или это было только прикрытием, чтобы дверь открыла?
Мы сидим в засаде, кажется, уже целую вечность. Молча наблюдаем за разгулявшимся пламенем и за тем, как перемещаются рядом с нашим домом чужие люди.
Меня вдруг осеняет нехорошим предчувствием. Таблетки! Таблетки, чтоб их! В первую нашу встречу они ждали Ратмира дома, он не брал их с собой в лес. Так что изменилось теперь? Наверняка, пресловутая баночка без опознавательных знаков осталась там и уже предалась пламени.
Внимательно смотрю на мужчину, стараясь определить, какого сейчас его состояние, и как долго он продержится без колес. Что вообще случится с ним без них? Какой ужас ждет нас обоих?
И я бы сказала, что у меня холодеют конечности от внезапного осознания, но они и без того так сильно замерзли, что я не чувствую ничего подобного.
– У тебя пять минут, брат! – снова разносится по округе крик Сабира. Я даже вздрагиваю. – И я убью твоих дружков!
Наблюдая за перемещением главаря бандитов, замечаю несколько человек, что стоят на коленях в отдалении. Их руки, кажется, заведены назад. Вот же…
У меня не хватает слов, чтобы передать то, что зарождается сейчас в моей груди. Это настоящий эмоциональный взрыв. Я забываю обо всем на свете. Чувствую только, как внутренности сворачиваются все сильнее, как содержимое желудка вот-вот норовит выбраться наружу.
Цербер даже не дергается. Ухом не ведет. Непохоже, чтобы он собирался на помощь друзьям.
– Ты что, бросишь их? – дрожащим голосом спрашиваю.
Мужчина молчит. Дурацкая привычка.
– Они погибнут из-за тебя! – говорю уже громче с некоторым презрением.
Но Цербер так и продолжает молчать. Долго. Я все жду, когда он скажет хоть что-нибудь. Но потом вспоминаю, с кем имею дело. Ратмир ведь, наверняка, погубил столько людей, что еще парочка трупов вовсе не сыграют роли. И меня он защищает только лишь потому, что я нужна для дела… И как только перестану быть важной…
Желудок сжимается все сильнее. Я чувствую первые неприятные позывы, как он стремится вытолкнуть из себя мой завтрак.
Тем временем, возня вокруг дома сгущается рядом с мужиками. Простыми таким сельчанами, которые лишатся жизни ни за что.
– Неужели, ты ничего не сделаешь?! – уже шепчу, не надеясь на ответ.
– Тебе в руках Сабира было бы гораздо хуже, – сухо произносит Цербер прежде, чем по круге раздаются несколько выстрелов.
Глава 14
Ассоль
Паника охватывает меня мгновенно. Я стеклянными глазами смотрю на то, как три, лишенных жизни тела, безвольно падают на снег, и ужасаюсь происходящему.
Папа всегда держал меня вдали от смерти. Я прекрасно знала, чем он занимается, и какие методы применяет. Но никогда, ни разу в жизни, не видела ничего подобного. Меня оберегали и защищали.
Теперь, оказавшись брошенной в самый эпицентр криминальных разборок, поняла, что знать и видеть – совсем разные вещи. Полярно разные. Да и папы рядом нет, который, если что, отдаст за меня жизнь.
– И что теперь? – спрашиваю у Цербера.
Он сидит с плотно сжатыми кулаками и, мне кажется, я слышу скрип стиснутых им зубов. Все таки ему не все равно… Думаю, варвар жалеет о том, что случилось с его соседями.
– Ратмир?! – забываю о том, что Цербер просил не называть его по имени.
– Дождемся, пока все уляжется. Потом уедем. Так что сиди тихо, если не хочешь кончить, как они. Хотя, тебе Сабир точно приготовил что-то похуже.
Ну, спасибо! Умеет поддержать! Мастер от Бога!
И меня все больше колотит. Паника зашкаливает. Не знаю, от чего больше трясет: от холода или от страха. Жутко даже представить, что мы оказались среди врагов, которые по численности сильно превышают нашу. По сути, ведь у нас есть только Цербер. И ждать от меня хоть какой-то помощи ему не приходится.
– Замерзла? – спрашивает, наконец, оторвавшись от наблюдения за перемещающимися рядом с его домом людьми.
Могу лишь кивнуть, стуча зубами.
Ратмир приподнимается, раскрывает свой тулуп, под которым только тоненькая клетчатая рубашка.
– Падай, – говорит он мне. – Мы тут надолго.
И я не думаю. Ни секунды. Ныряю в его объятья, точно там можно спастись. Даже через свою одежду ощущаю, как горяч его твердый торс. Неужели, совсем не холодно?
А еще чувствую, как долбится в груди его сердце. От размеренных гулких ударов даже мое тело вздрагивает. Всякий раз. Вместе с ним. В унисон.
Странно подумать, но в крепких объятьях своего врага я успокаиваюсь. Обманываюсь в сладкой иллюзии под названием «защита». Удивительное дело, ведь Ратмир тоже не собирается делать со мной ничего хорошего.
Не знаю, сколько времени мы сидим вот так. Погрузившись в свои мысли, я забываю ему счет.
– Пора, – слышу от Цербера, и он буквально отталкивает меня от себя. – Надеюсь толкать речь о послушании и закрытом рте не надо? – смотрит строго.
– Не надо, – с грустью подтверждаю.
– Тогда пошли. Времени мало.
Деревню мы обходим по лесу. К дому не идем, ведь там сгорело все, в том числе тачка в импровизированном гараже. Я с ужасом глянула на пепелище, и у меня до боли сжалось сердце.
Оказавшись в селе где-то с другой стороны, ныряем за одну из немного покосившихся калиток. В дом не заходим, сразу направляемся к сараю с гаражными дверями.
Там Цербер, как у себя дома включает свет, состоящий из одной тусклой лампочки, копается на какой-то из полок почти под самым потолком, а когда заканчивает, вижу в его руках ключи.
– Мы что, угоним его? – с испугом в голосе уточняю, кивая в сторону старенького уазика.
– Семенычу тачка теперь без надобности, – гаркает на меня бандит, как будто теперь презирает за мое появление в деревне, и я с ужасом понимаю, что «Семеныч» сегодня пал в неравном бою с Сабиром и его подельниками.
Так гадко и стыдно, что горло тут же перехватывает. Не получается теперь ни простонать, ни всхлипнуть.
Уазик оказывается вонючим и очень старым. Но я послушно забираюсь на видавшее виды сидение, потому что снаружи гораздо хуже. Там страх и смерть. Возможно.
Автомобиль даже заводится с первого раза, хотя я была уверена, что этот пережиток прошлого не на ходу. А еще старенький внедорожник не имеет ничего общего с тем, что я привыкла считать машиной. Зато отлично преодолевает все препятствия.
Нас нехило трясет. В какой-то момент меня начинает тошнить, и я зажмуриваюсь, чтобы предотвратить это. А потом сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.
– Просыпайся, Соловьева! – Цербер толкает меня в бок, вырывая из объятий дремы.
Быстро группируюсь на кресле, немного подскакивая. Замечая перед собой знакомое мужское лицо, успокаиваюсь и даю себе возможность выдохнуть.
Где мы и как долго были в пути, не имею никакого понятия. Надеюсь только на то, что это место безопасно, и мне не стоит вздрагивать от каждого шороха и мелькнувшей тени.
Ступаю на плотный снежный грунт, и мужчина громко хлопает за моей спиной дверцей развалюхи.
Оглядываюсь. Локация странная. Явно находится вдали от города, но дорога наезженная. Имеется некоторое подобие парковки и невысокое здание. Без вывески, и точно нежилое.
Цербер направляется к строению, и я спешу за ним. Оставаться одной страшно. Очень. И выводить из себя Ратмира не хочется. Если я все правильно поняла, и он пьет успокоительные, в их отсутствии мне не стоит играть с огнем.
Мужчина оборачивается в мою сторону, и я ловлю на себе его горящий взгляд. Инстинктивно хочется отступить назад, но я упрямо продолжаю движение.
Как только входная дверь распахивается, и мы оказываемся внутри, в нос ударяет специфический запах. Вонь пота и крови. Какой-то животный мужской запах. Дикий. Он щекочет ноздри и вызывает очередной за сегодня приступ тошноты.
На этот раз мне не удается с ним справиться, и я вылетаю на улицу, где меня рвет на беленький чистенький снежок.
Сердечный ритм берет разгон, пока упругая мышца не начинает сокращаться в груди с бешеной скоростью.
Что это, блин, за место?
Глава 15
Ассоль
– Я в норме, – говорю, на всякий случай Ратмиру, который выскочил за мной на улицу. Хотя он даже не пытался спросить, как я себя чувствую.
Но все же после моих слов громила кивает, типа – «понял».
Когда мы второй раз заходим в помещение, я уже морально готовлюсь к тому, что встречу там. Поэтому более спокойно переношу и вонь и гнетущую темноту, несмотря на то, что на улице еще окончательно не наступил вечер.
Мы оказываемся в некотором подобии бара. Но сразу становится понятно, что это не основное заведение. Обстановка буквально кричит о том, что где-то рядом калечат до полусмерти людей. Запах и фотки, в крупном масштабе, развешанные по периметру, не дают мне сомневаться, что мы в борцовском клубе. Зрелищно, ничего не скажешь. Только вот с боксом и другими единоборствами не имеет ничего общего. Тут явно насмерть грызутся. Без каких-либо правил.
– Цербер! – слышится откуда-то сбоку незнакомый мужской голос, и я оборачиваюсь, чтобы познакомиться с его хозяином. – Давненько ты к нам не захаживал.
На лице мужчины просматривается довольство. Гостя видеть он точно рад.
– Необходимости не было, – бурчит бандит, пожимая протянутую ему ладонь.
– А мы вот тебе всегда рады. Боев сегодня нет, но для тебя могу организовать, – сально улыбается мужик, а сам точно в уме уже бабло считает.
Меня снова мутит, потому что в голове тут же представляется кровавое побоище. Если Цербер своими кулаками тут людей молотить начнет, кости в муку перетрутся.
– Лучше позвонить дай, – отзывается Ратмир.
– Конечно, конечно, – тот спешит поделиться телефоном.
Блин! Здесь есть связь! Черт бы ее побрал! А вот телефона у меня нет. У меня кроме безразмерной одежды Цербера нет больше ничего. Я как бомж, по доброте душевной подобранный Ратмиром на местной свалке.
Пока мужчина набирает номер, внимательнее разглядываю фотки. Взгляд, будто нарочно, цепляется за одну из них. Понимаю, что это Цербер. Огромный. Дикий. Окровавленный. Запечатленный в каком-то зверином рыке. По позвоночнику проскальзывает колючий холод. Мне бы очень не хотелось застать Ратмира в таком состоянии.
Тошнотворная судорога снова сводит желудок, и я спешу отвернуться. Вот только от вида той фотографии избавиться все равно не удается. И от картинок, что рисуются сейчас в моей голове на этом фоне, стынут внутренности.
– Привет, это я, – говорит Цербер в трубку.
– Ратмир?! – по ту сторону слышится женский голос. Динамик настроен довольно громко, и мне отлично слышно разговор. – Что случилось?
Алина. Меня передергивает. Опять она. Даже номер ее наизусть помнит.
– Мне нужны еще колеса.
– Я ведь только утром…
– Блядь, я что не на русском выражаюсь? – выплевывает с раздражением.
– Успокойся для начала. Утром я привезла тебе последние. Новую упаковку придется подождать, я сейчас же поеду и закажу ее.
Цербер ничего не отвечает. Пытаюсь понять по выражению его лица, насколько он нервничает, но оно каменное. Ни единой эмоции.
– Ты сейчас где? Нужно попробовать выплеснуть эмоции. Только хорошенько так. Главное, в себе не держи. Невыраженный гнев копится…
– Я понял, – короткий ответ прерывает монолог девушки. – Звони на этот номер, – Ратмир отключается, даже не попрощавшись, и я почему-то испытываю облегчение.
– Ну, что?! – все такой же довольный незнакомец интересуется у Цербера.
– Бои, говоришь, организуешь?
– Без проблем! Лучших ребят для тебя позову! Оторвешься, – на лице хозяина заведения появляется алчная ухмылка.
Кажется, он предвкушает не только отличное зрелище, но и неплохой куш. А это его «оторвешься» и вовсе звучит зловеще.
– Нам еще нужны еда, ночлег и тряпки для нее.
После этого условия мужик, почему-то оглядывает меня. Наверное, пытается понять, кто там скрывается под нелепыми шмотками.
– В баре падайте, – предлагает хозяин. – Сейчас гляну, что пожрать есть.
Я сбрасываю с себя шапку, тулуп и даже обувь. Забираюсь на деревянный барный стул и только теперь понимаю, как сильно устала. Все тело ломит.
– С подружкой то познакомишь? – возвращается хозяин, и ставит перед нами тарелку с разнообразными закусками «к пиву» и несколькими сандвичами.
– Обойдешься, – вполне серьезно отрезает Цербер, и мужчина предпочитает больше не лезть с расспросами.
– Так, ладно, – в предвкушении потирает руки, а потом кладет на столешницу ключ. – От подсобки за рингом, – поясняет. – Матрацы позже принесу.
Я пока не особо придаю значения тому, что слышу. Вцепляюсь в бутерброд, как дикая, потому что, кажется, не ела целую вечность. Вгрызаюсь в него зубами и, на полном серьезе, готова сейчас присвоить куску хлеба лавры пищи Богов.
А потом мы спускаемся на подземный этаж. Жуткая вонь усиливается, а обстановка вызывает лишь отвращение. Ринг выглядит пугающе. Мне кажется, следы крови даже толком не оттерты с него. Он будто весь в непонятных разводах. Тут точно убивали людей.
Комната, если конечно этот закуток можно так назвать, производит на меня гораздо большее впечатление.
– Нет! – выкрикиваю с разочарованием и начинаю хныкать. Я к такому не готовилась, не привыкла к такому.
– Что? Не для твоей королевской жопы хоромы? – хмыкает громила позади меня.
– Я не буду здесь оставаться, понятно?! – оборачиваюсь на него. – Я не буду здесь оставаться!
– Мы делаем то, что я говорю. А я говорю, что будем ночевать здесь.
– Если тебе так нравится местная грязь и запах крови, то, пожалуйста, а я…
Договорить не успеваю. Ратмир накидывается меня, в миг теряя контроль над собой. Прижимает свою добычу к стене всем телом, потому что считает, что имеет на это право.
– Ты делаешь мне больно! – шиплю, совершая тщетные попытки к сопротивлению. Но ему плевать. По глазам вижу. По диким звериным глазам.
– Ты теперь моя! Будешь делать все, что скажу… И лучше тебе не сопротивляться, – жар его дыхания будто сжигает меня дотла.
– Пожалуйста… – обидно, блин, очень обидно. И страшно. Цербер мне позвоночник без усилий переломить может, а я еще имею наглость спорить с ним.
– Твой отец предал меня, Ассоль. Спалил мою жизнь до самого основания. И теперь я поступлю так же. Заберу у него самое дорогое… тебя, – напоминает с каким-то внутренним ликованием, и будто напоминает самому себе, почему возится со мной. – Так что в твоих интересах быть хорошей девочкой, Соловьева. И не раздражать меня зря.
