Анастасия Якушева
Печать Аваима. Порочное Дитя
Глава 2
Королевство Агрия – Обитель
За ночь небо затянуло облаками, но прохладнее не стало, только еще больше усилилась духота. В мутной сероватой высоте тускло горело солнце, отчего казалось, что все вокруг будто присыпано пылью.
– Тамаш? – позвала Эстер, когда они снова вышли на дорогу. – А как мы попадем внутрь монастыря? Мы ведь не можем просто зайти.
– Ну… на самом деле можем, – не согласился Тамаш. – Там всегда есть свободные кельи.
– И мы просто попросимся пожить? – не поверила Эстер.
– Почему нет? – Тамаш развел руками. – Служители никому не отказывают, а лишним помощникам будут только рады.
– А ты? Представишься собой?
– Нет, не представлюсь, – покачал головой Тамаш.
Эстер немного подождала, но Тамаш ничего не добавил, и она снова спросила:
– И тебя никто не узнает?
– Не думаю, – ответил лекарь и снова задумался.
– Как это? – удивилась Эстер.
Тамаш пожал плечами и рассеяно ответил:
– Кто-то приходит, кто-то уходит. Никому не охота сидеть там дольше необходимого. – Он подумал и загадочно добавил: – Тем более летом.
– А я думала, там учат детей, – разочарованно протянула Эстер.
– Нет, – ответил Тамаш. – Дети приходят и до весны ждут испытания и приемной коллегии, потом уходят с кем-то из старших. А когда заканчивают обучение, то ближайшей весной возвращаются, чтобы пройти уже выпускную коллегию, получают шитье и остаются при монастыре на три следующих года. Вроде как отрабатывают обучение. Затем уже сами уходят на тракты.
Он рассеяно пригладил волосы и оправил жилет.
– И ты тоже так учился? – снова нарушила молчание Эстер.
– Я – нет, – вздохнул Тамаш. – Мой дар оказался слишком силен, чтобы обучаться ему на ходу, и я шесть лет прожил в монастыре под присмотром кого-нибудь из верховных.
– Один? – удивилась Эстер.
– Да. Ты думаешь, как я нашел тот свиток с легендой?
– А правда, как?
– Мне было скучно, – улыбнулся Тамаш, – и одиноко. Я развлекал себя тем, что обшаривал все потайные закутки, до которых мог добраться.
Холм, вдоль которого тянулась дорога, начал заметно набирать высоту, через некоторое время вздыбился отвесным краем и навис над головами холодной каменной массой. Дорога вильнула и вывела в долину, прильнувшую к вертикальной стене плоскогорья, в которое разросся холм. Перед путниками простерлись ухоженные сады и огороды. Под скалой влажно блестело узкое озерцо. На небольшом пригорке в центре долины возвышалась каменная крепость с гостеприимно распахнутыми тяжелыми створками и покатым, разукрашенным солнечными дисками куполом, который выглядывал из-за стен. Над воротами развевались стяги с белыми голубями.
– Какой-то он скромный – твой монастырь. – Эстер с сомнением оглядела крепостицу.
– А это и не он, – загадочно улыбнулся Тамаш. – Это – обычный монастырь с обычными монахами. Кто-то ведь должен заботиться о пропитании лекарей.
– А где тогда твой? – растерялась Эстер.
Вместо ответа Тамаш подошел поближе и медленно поднял руку почти вертикально вверх, вдоль отвесной стены. Эстер проследила направление и ахнула. За спиной раздался удивленный возглас Ксатры.
Прямо над ними в черной громаде стены врезанное в толщу камня протянулось длинное мрачное строение. Кое-где в глубоких морщинах горной породы топорщились каменные кладки и массивные консоли; узкие окна были устроены по-военному – черные хищные щели, забранные кованными решетками; над рядами бойниц пролегли длинные галереи, отгороженные от долины частыми каменными зубцами и щерившиеся вниз машикулями – сквозными вертикальными бойницами. С противоположного края долины к скале поднимался пологий холм, от которого к воротам перекинулся толстоногий каменный мост с подъемным механизмом. Ворота, насколько могла видеть Эстер, стояли закрытыми.
– Как-то не выглядит гостеприимно, – протянула она.
– Да, – согласился Тамаш, – песнями тут увеселять не попросят.
– И что же мы будем делать?
– Попросимся на постой и предложим помощь, – просто ответил Тамаш.
Они пересекли долину, где деловито сновали монахи, и стали подниматься по дальнему холму. Чем ближе надвигались массивные ворота, тем заметнее нервничал Тамаш. Он то оправлял что-то из одежды, то приглаживал волосы, то поддергивал сумку или перевешивал ее с боку на бок. И Эстер наконец не выдержала:
– Что-то не так?
– Не совсем. – Тамаш расстроенно покачал головой. – Я просто подумал, что, если там кто-то больной, безнадежный в смысле, я не смогу пройти мимо. А если вмешаюсь – это станет известно.
– Но как? Ты ведь никому не расскажешь, – не поняла Эстер.
– А это и не нужно, – покачал головой Тамаш. – Помнишь, я когда-то говорил, что Аваим создал всех созданий из своего дыхания?
– Конечно, – кивнула Эстер.
– Так вот, это божественное дыхание до сих пор есть в каждом из живых. В ком-то больше, в ком-то меньше, но силой Аваима наделен каждый.
– Такой же, как твоя? – Эстер недоверчиво взглянула на Тамаша.
– Да, – просто подтвердил лекарь.
– Почему тогда ты – всерадетель, а другие – нет?
– Потому что обычно ее совсем капля. Чтобы лечить – этого недостаточно, но если уметь этой каплей пользоваться, то можно, например, найти причину болезни или выбрать лечение, или… много чего можно. И лекарей учат с этим управляться. Иногда бывает, что кто-то сильнее других одарен, и тогда его учат прикасаться к источнику и перенаправлять дар – таких называют всерадетелями. Но если один лекарь поделится с больным своим даром, то другому это будет заметно. Первое время, по крайней мере. – Он снова оправил одежду и пригладил волосы. – Поэтому я боюсь выдать себя.
– А если ты не будешь скрываться?
– Еще хуже, – вздохнул Тамаш. – Если я заявлюсь, младшие обязательно отправят весть ближайшему лекарю из совета, и все это затянется очень надолго. У меня непростые отношения с советом.
– В чем именно? – испугалась Эстер.
– Ну… – замялся Тамаш. – В общем, здесь не совсем все честно устроено, и я с этим не согласен. В последний раз меня едва не отдали под трибунал за подстрекательство. Ужасно это говорить, но хорошо, что разразилась весенняя эпидемия, и всех срочно разослали по уездам. Так что, если я вернусь, разбирательство возобновят.
– И что же нам делать? – Эстер даже притормозила, словно опасаясь закрытых створок.
– Ничего, – развел руками Тамаш. – Другого пути внутрь нет – это крепость. И если нам нужны новые зацепки, они могут быть только там.
И он уверенно двинулся дальше.
Вблизи оказалось, что подъемный механизм давно врос в камень, а ворота были еще огромнее, чем виделось издалека. И они действительно были закрыты. Но Тамаш не пошел к воротам. Он свернул вправо, где Эстер с удивлением разглядела небольшую деревянную дверь. Тамаш постучал тяжелым кольцом, и в двери почти сразу открылось смотровое окошко. Оттуда выглянула постная мальчишеская физиономия с длинным носом. Привратник оглядел всех цепким взглядом и вопросительно замер.
– Мы ищем пристанища, – первым заговорил Тамаш.
– Идите на постоялый двор, – ломким голосом проскрипел юнец, не слишком уверенно, впрочем.
– Там слишком весело для тех, кто ищет покоя, – спокойно возразил Тамаш.
– Нету здесь пристанища, – враждебно пискнул мальчишка, оробев от спокойной уверенности чужаков.
– Дайте нам дело, и мы отработаем пребывание, – настаивал Тамаш.
– И дел здесь нету. Убирайтесь, попрошайки! – окончательно растерялся и ощетинился парень.
– Мы не попрошайки, – мягко возразил Тамаш. – Я обучен грамоте, девушка музыкант, а двое наших друзей – воины, которым нужен отдых.
– Отдых им нужен, – брюзгливо передразнил служка. – Ладно, идите к старшему спрашивайтесь. Коли сыщет вам работу, так оставайтесь. А мне дела нет.
– Благодарю, – ответил Тамаш.
Окошко захлопнулось, внутри что-то заскрипело, и дверь распахнулась. Служка оказался длинным и худым, под стать своей физиономии, и одет был в черный балахон, наподобие того, который еще недавно носил Тамаш. Только во̓рот пустовал в ожидании шитья. Тамаш учтивым кивком поблагодарил его и зашел внутрь, жестом приглашая остальных следовать за собой.
Служка подождал, пока все зайдут, и, заперев дверь, повел их низким, полутемным коридором, который вскоре вышел в великолепную сводчатую анфиладу, где выбеленные прямоугольники оконных проемов были единственными источниками света на фоне окружающего полумрака.
Эстер с любопытством оглядывалась. Неведомые зодчие, врезавшие когда-то это строение в камень, наделили свое детище не только грозным видом, но и неповторимой суровой красотой. Каменный пол был выложен крупными цветными плитами, секции анфилады разделяли высокие колонны с изящными капителями. Напротив каждого окна разместился барельеф, где осененные мягким, рассеянным светом оживали фигуры древности. Эстер, позабыв о волнении, во все глаза рассматривала застывшие картины: батальные сцены, светские приемы, диковинные сады и божественные явления. Изумительной красоты резьба поражала воображение, но совершенно не соотносилась с аскетичным лекарским бытом. Во всяком случае, таким, как его представляла себе Эстер.
Они шли по длинной парадной галерее, и Эстер с грустью отмечала, что время не пощадило внутреннее убранство монастыря. Все барельефы чуть ниже уровня плеча были сильно затерты, а кое-где отколоты. Во многих местах из них выкрошились целые куски, и никто не озаботился восстановлением. В полу зияли глубокие трещины. В углах скопился мелкий мусор.
Несмотря на теплый день, из бойниц ощутимо тянуло сквозняком, а от скальной стены веяло сыростью. Паренек все вел и вел их этим гулким коридором, и оттого, что им до сих пор никого не встретилось, ощущение запустения только усиливалось. Неожиданно слева открылся узкий проход, провожатый ловко нырнул в темноту и застучал каблуками по лестнице. Тамаш свернул следом. Остальные последовали за ними.
После крутого винтового спуска они вышли в другом коридоре и снова зашагали дальше. Убранство здесь было попроще, а кое-где на стенах пестрели плохо затертые надписи и хулиганские рисунки. Внезапно пустота рассыпалась звуками, и из неприметного бокового хода выскочила стайка мальчишек лет десяти-двенадцати. Увидев взрослых, они испуганно застыли, пряча за спинами перемазанные углем ручонки, а виноватые чумазые мордахи не оставляли сомнений в том, каким делом они только что занимались.
Парнишка-привратник, сам не старше пятнадцати, важно зашикал на мальчишек, раздувая худые щеки и косясь на чужаков. Мелкота обидно загоготала и так же внезапно растворилась в коридорах, откуда еще некоторое время раздавался детский хохот.
Вскоре коридор кончился, и путники остановились перед каменной кладкой с приоткрытой массивной дверью, судя по виду – весьма древней. Справа виднелся еще один боковой ход. Молодой служка заглянул в дверную щель и, получив какой-то знак, велел всем войти.
Тамаш немного помедлил, одернул рубашку, в который раз пригладил волосы и, глубоко выдохнув, решительно шагнул.
Внутри оказалось просторно. Теплое, желто-оранжевое пламя, потревоженное сквозняком, мягко заколыхалось, и по стенам заметались тени, разбегаясь от висевшего на стене факела. Тамаш застыл: перед ним, отгороженный столом с бумагами, стоял молодой лекарь лет двадцати с небольшим.
Наместник поднял глаза и сощурился, силясь разглядеть вошедших. Явно не преуспев, он пошарил под бумагами и вытащил треснувший монокль. Сквозь стеклышко он снова внимательно посмотрел на вошедших.
– Что случилось, Марко? – обратился он к служке.
– Да, вот, вашество. Работы просят, – почесал затылок мальчишка.
– Работы… – вздохнул молодой лекарь. – Ну ладно. Спасибо тебе. Ступай к воротам.
Он подождал, пока парень уйдет, и снова оглядел чужаков.
– Так и какой вы работы здесь ищете? – осведомился он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Любой, – ответил Тамаш. – Я и девушка обучены грамоте, можем помогать с бумагами, – он указал на заваленный стол, – или ухаживать за больными. Мы ищем уединения и не хотим прозябать в праздности.
– Ясно, – совсем не добавив ясности, произнес лекарь. – Так… и что же мне с вами делать?
Не ожидая ответа, молодой настоятель присел и устало потер глаза.
– Почему мне знакомо ваше лицо? – вдруг спросил он у Тамаша.
– Не думаю, – улыбнулся Тамаш, а Эстер заметила, как тот сглотнул.
– Ну что ж, – отмахнулся настоятель, – нет так нет. Я слаб глазами, наверное, показалось.
– Да, возможно, – натянуто ответил Тамаш.
Хозяин кабинета скептически оглядел Берка. Затем в задумчивости перевел взгляд на Ксатру.
– Ладно, – снова сказал он, – пойдемте. С этими двумя я не знаю, что делать. – Он махнул на даллу с орком. – Пусть живут, коли охота. А вам найду дело.
Он потер лицо и замер в кресле. Тамаш ждал. А настоятель сидел, прикрыв глаза ладонью и словно забыв о посетителях. Потом он встрепенулся, скидывая оцепенение, устало поднялся, прихватил факел и вышел.
Оказавшись в коридоре, они сразу свернули в боковой ход, который вывел их обратно на верхний уровень. Потом прошли несколько проемов и поднялись еще на один уровень. Двери здесь располагались чаще. Немного пройдя вдоль стены, настоятель указал на две соседние двери:
– Можете занимать вот эти комнаты. Одна для девушек, и одна для мужчин. Вечерять спускайтесь с колоколами.
Он в задумчивости потер переносицу, пытаясь поймать какую-то мысль.
– Ну конечно, – словно ухватив очевидное, встрепенулся молодой лекарь. – Вы оставайтесь, – махнул Берку и Ксатре, – а вы пойдемте со мной, – это уже Тамашу и Эстер.
И он поспешил вперед. У следующего лестничного проема перешел на нижний этаж, а затем и еще ниже. Эстер к тому времени окончательно запуталась, где что находится и просто старалась не отставать. Тамаш держался немного позади. Кроме увиденных ранее мальчишек, больше им никого не встретилось.
На нижнем ярусе молодой лекарь привел их к большим двустворчатым дверям, оказавшимся незапертыми. Он приналег на одну створку, и дверь распахнулась. Подтолкнув ее пошире, юноша пригласил своих постояльцев внутрь.
Эстер осторожно заглянула и ахнула, пораженная размерами помещения. А поразиться было чему. В скальном монолите, отделенная от общего коридора каменной кладкой, простерлась огромная естественная пещера. Маленький факел не мог охватить ее полностью, но даже его неяркого света было достаточно, чтобы оценить масштаб. Где-то на невероятной высоте угадывались очертания каменных наслоений, среди которых Эстер с удивлением разглядела стиснутую породой тяжелую люстру.
Прямо перед дверью стояли несколько столов с большими стопками бумаг. Сразу за столами начинались длинные ряды стеллажей, которые уходили в загадочную темноту.
Настоятель укрепил факел в кольцо у двери и указал Тамашу на кипы документов:
– Здесь последняя весенняя перепись со всех четырех герцогств. А вот тут, – он указал на соседний стол, – прошлогодняя. Там еще где-то есть и с позапрошлого года, но я туда даже не заглядывал. В общем, в хорошие годы мы раскладывали их по городам, чтобы можно было отследить демографию, но этим давно никто не занимается. Поэтому, если правда ищете работу, можете помочь навести тут порядок.
– С удовольствием, – закивал Тамаш.
– Вот и славно, – рассеяно кивнул настоятель, – а вы пойдемте за мной.
Он махнул Эстер и снова повел ее бесконечными коридорами. Эстер почти сразу потеряла счет спускам и подъемам и наконец не выдержала:
– Я не найду дорогу, – чуть не плача, проговорила она.
Лекарь посмотрел на нее удивленно, словно услышал какую-то нелепость, и вдруг растерялся.
– Ох, простите. – Он хлопнул себя по лбу. – Сюда так давно никто не заходил. Я и забыл, что можно заблудиться. Не переживайте, жилые комнаты на самом верху – вас выведет любая лестница.
– А почему так мало людей? – задала Эстер давно мучавший ее вопрос.
– До окончания сезона урожая здесь почти всегда так пусто, – пожал плечами юноша. – Служители тракта нужны в полях и на дорогах, а рабочему люду некогда отвлекаться на хвори. Вот позже, когда начнутся дожди, сюда потянутся и болящие, и молодые лекари. А может, и кто из стариков заглянет погреть кости.
– Пожалуй, тут погреешь… – Эстер поежилась.
– Да, это точно. – Молодое лицо осветила неожиданно приятная улыбка.
– А какое вы для меня дело придумали? – улыбнулась в ответ Эстер, разглядывая своего попутчика.
Под внимательным взглядом юноша неожиданно засмущался, отчего стал выглядеть моложе.
– Да в общем и не дело это. Так, ерунда, – отмахнулся он.
– Но мне все равно интересно, – польщенная его смущением, снова улыбнулась Эстер.
– Тут у нас с зимы две постоялицы. Точнее – одна, и с ней девочка маленькая.
– Больные?
– Женщина – да. И уже давно. А вот девочка мается. Тяжело ей тут. И на больную смотреть тяжело. И одиноко. И пацанята новые ее обижают. Совсем зачахнет. Жалко малявку.
– Как я могу помочь? – искренне спросила Эстер.
– Я и не знаю, признаться, – развел руками лекарь, – но может, вам не в тягость будет приглядеть за девочкой? Ну чтоб хоть не так тоскливо ей было?
– А женщина? – тревожно спросила Эстер. – Она поправится?
– Не думаю, – глядя в сторону, ответил лекарь. – Она пришла сюда уже больная и сильно ослабленная. Все, что мы можем, – это облегчить ее уход.
Эстер остановилась, пытаясь совладать с собой. В ушах звенели последние слова настоятеля.
– Безнадежная? – переспросила она, надеясь, что неправильно все поняла.
– Да. Мне жаль.
«Безнадежная» – слово вспыхнуло в голове и заметалось, вытесняя остальные мысли. Все, кроме одной: «Что будет с Тамашем?» Эстер вдруг почувствовала, как страх железной лапой придавил грудную клетку, и стало нечем дышать. Коридор поплыл перед глазами; ноги отчего-то сделались совсем мягкими. А потом все резко потемнело, и в следующий момент она каким-то образом уже оказалась на руках у молодого человека. Прямо перед собой, слишком близко, она увидела его взволнованное лицо и разом разглядела то, что не заметила раньше: и россыпь веснушек на тонком носу, и усталые серо-зеленые глаза, и забавный русый вихор, который торчал в противоположную остальным волосам сторону. Эстер глянула на красивые тонкие губы и вдруг… залилась румянцем.
– Ох, простите. – Юноша от неловкости тоже покраснел и поспешил поставить Эстер.
– Меня зовут Эстер, – переводя тему, быстро выпалила она.
– Ой, как неловко, – растерялся парень. – Я тут совсем забыл о приличиях. Абель. Мастер-травник.
– Травник? – удивилась Эстер, забыв о минутной неловкости. – А как же ваше зрение?
– Я только вдаль не вижу, – улыбнулся Абель, – а травы издалека не собирают.
– Приятно познакомиться, – смущенно пробормотала Эстер, вспомнив нечаянные объятья.
Она с излишней тщательностью принялась поправлять многочисленные складки на юбке. Травник натянуто прокашлялся, заполняя неловкую паузу и неуверенно предложил:
– Ну пойдемте? Или я вас напугал? Я… право, простите, – окончательно стушевался Абель. – Я совсем забыл, как люди общаются между собой. Нам здесь не до того. А с лета еще и пусто совсем.
– Не переживайте, – по-доброму улыбнулась Эстер, и неловкость растаяла.
Абель неуверенно улыбнулся в ответ и неожиданно предложил:
– А пойдемте я покажу вам замок?
– Замок? Это разве не монастырь? – удивилась Эстер.
– Монастырь, конечно, но строился как замок, – пояснил травник. – Его в давние времена король отобрал у кого-то из знати. И хоть все пришло в запустение, но здесь есть на что посмотреть.
– Я видела барельефы – искусная работа, – со знанием дела ответила Эстер.
– Тогда пойдемте, – позвал Абель, – а перед ужином я познакомлю вас с девочкой.
Они снова пошли длинными коридорами, но в этот раз Абель не спешил и не витал в своих мыслях. Он со знанием дела и большой любовью рассказывал о необычном строении. Открывал потайные комнаты. Показывал прекрасные залы, обустроенные в естественных полостях, и многочисленные ходы, прорезанные прямо в теле горы. Оказалось, что замок почти не имеет сквозных коридоров, кроме верхнего этажа, где ранее располагались комнаты для прислуги. На других же уровнях коридоры то и дело утыкались в комнаты: великолепные залы с наборными полами из разноцветных каменных плиток, которые позднее приспособили под склады; жилые палаты, служившие опочивальнями кому-то из знатных семей древности, а сейчас заставленные спальными койками так, что между рядами едва могли протиснуться двое идущих навстречу друг другу. Была даже старинная библиотека с высоченными потолками и книжными полками, вытесанными прямо в скале. К верхним книжным ярусам вели ажурные каменные мостики и лестницы. Вот только на потускневших от вековой пыли полках царил страшный беспорядок. Часть книг валялась на полу, в узорчатых перилах местами не хватало целых секций.
– Почему здесь все так запущено? – через некоторое время поинтересовалась Эстер.
– Нас слишком мало, – грустно ответил травник. – Мы не можем позволить себе жить здесь постоянно. А без пригляда все ветшает.
– Почему же не пригласить кого-то наместником? Пусть бы жил да приглядывал за хозяйством?
– Вы все правильно говорите, – печально улыбнулся Абель. – Только нам ведь запрещено просить плату, а значит, и платить наместнику тоже нечем. Здесь даже сами лекари не хотят служить – на тракте какой-никакой, а достаток есть. А тут что? Сюда приходят в последней нужде. Какой уж с них спрос? Да вот еще мальчишки-подкидыши на обучении. Их за зиму знаете, сколько набирается?
– И вы всех принимаете?
– Тех, кому сравнялось девять, принимаем до первого испытания. Если есть в ребенке дар к врачеванию, то его берет кто-то в ученики.
– А он разве не у всех есть? – брякнула Эстер и тут же прикусила язык.
Абель подозрительно на нее посмотрел, но на вопрос ответил:
– Не у всякого есть талант приручить свой дар.
– И что же делают с ребятами, которые не прошли отбор? – оглядываясь по сторонам, словно в поисках отвергнутых лекарей, спросила Эстер.
– Идти им все равно некуда, – развел руками Абель. – Большинство остается в монастыре внизу. Кто-то потом уходит за вольной жизнью, кто-то остается. По-разному бывает.
– Я не так себе это представляла, – безрадостно вздохнула Эстер.
– Вы знаете, – улыбнулся Абель, – я удивлен, что вы вообще себе что-то об этом представляли. Откуда вы?
От вопроса Эстер растерялась. В дороге никому из них не пришло в голову обговорить, что отвечать на самые обычные вопросы, и она лихорадочно перебирала в голове разные версии, одна другой нелепей. Заметив ее смятение, Абель добродушно махнул рукой:
– Не волнуйтесь, я просто спросил. Так, для разговора. Ладно, пойдемте. А к постояльцам отведу завтра.
