Анатолий Безуглов
Мафия
Известный в Южноморске адвокат Чураев не принадлежал к начальственным верхам, однако же на всех гастрольных премьерах восседал не далее третьего ряда. Надушенный, в модном костюме, он везде появлялся без супруги, но со своим приятелем, судебным медиком Хинчуком. Последний был не женат, слыл охотником до слабого пола и не расставался с заграничной диковинкой – фотоаппаратом-поляроидом, выдававшим цветной снимок тут же. Это приводило в восторг девиц, которых любил запечатлевать Хинчук.
Одними из последних в театр приехали майор Киреев с женой Зосей и гости Доната Максимовича – Сева и Татьяна. Они устроились рядом с начальником горуправления внутренних дел Хохловым.
Зрители уже волновались – время начала концерта прошло. По рядам прокатывался гул нетерпения, раздавались отдельные всплески аплодисментов, свистки.
И только когда два места в центре первого ряда заняло семейство секретаря горкома партии Голованова – он сам и его жена Виктория Леонидовна, – под бешеные овации появился на сцене Александр Белов в костюме, переливающемся люрексом. Одновременно с ним вышли музыканты.
Белов, что называется, умел взять с места в карьер. Сцена взорвалась оглушительным ревом мощных динамиков, световыми эффектами, с первых же секунд вовлекая зрителей в какую-то фантасмагорию ритма, звуков и красок. И над всем этим властвовал чародей голоса с микрофоном в руках…
Когда певец закончил песню, раздался шквал аплодисментов. Белова забросали цветами. Несколько девушек прорывались на сцену, почитая за счастье хотя бы дотронуться до одежды своего кумира.
Так было и после второго номера, после третьего. Даже супруга Голованова не выдержала – вручила певцу букет георгинов. Тот запечатлел на щеке Виктории Леонидовны благодарственный поцелуй, что привело секретаря горкома чуть ли не в шоковое состояние.
– Ты с ума сошла! – шепнул он жене, вернувшейся на место возбужденной и радостной. – У всех на виду!.. Что подумают?
– Надо освобождаться от стереотипов застойного времени, – ответила со смешком мужу Виктория Леонидовна.
После следующей песни на сцену гурьбой двинулись супруги и дочери руководителей города.
Тем временем старший оперуполномоченный ОБХСС старший лейтенант Ларионов заканчивал допрос работников ресторана «Воздушный замок». Без милицейской формы Станислава Архиповича можно было принять за инженера или молодого ученого. Хлопчатобумажные брюки, рубашка в полоску и неизменный кейс, с которым Ларионов почти никогда не расставался. Эта несолидность была обманчива – в органах милиции он проработал более десяти лет. Стаж вполне приличный.
Ресторан был закрыт для посетителей – на двери висела табличка «Санитарный день». К великому огорчению гуляк, которых к вечеру прибывало все больше и больше и вынужденных уезжать несолоно хлебавши.
Зал «Воздушного замка» срочно приводили в порядок после погрома – вставляли стекла, заменяли разбитые плафоны светильников, закрашивали следы от вина на стенах, ремонтировали мебель.
Последним, с кем беседовал старший лейтенант, был метрдотель Леониди. На скуле администратора переливался цветами радуги огромный кровоподтек.
– Кто был зачинщиком дебоша? – спрашивал Ларионов.
– Вроде двое, – не очень уверенно ответил метрдотель.
– Их приметы?
– Затрудняюсь сказать… Лет по двадцать пять, здоровые такие…
– Лица запомнили?
– Нет, – отрицательно покачал головой Леониди. – Они были в темных очках. К тому же меня сразу свалили на пол. А потом погас свет и уже ничего нельзя было разглядеть…
Выйдя из ресторана, оперуполномоченный ОБХСС направился к сторожу платной автостоянки. Хотя работы для него нынче не было, старик считал, что не имеет права покидать свой пост.
– Пронин, – представился старик Ларионову и продолжил: – Тут вчера четверо подозрительных молодых людей подъехали на «Волге». Вот я и размышляю, не они ли эту бучу заварили?
– Почему думаете, что они? – насторожился Станислав Архипович.
– Аккурат перед самой дракой заявились да еще черные очки нацепили – это раз, – солидно стал перечислять Пронин. – Вели себя как-то настороженно: когда заходили в ресторан, все оглядывались по сторонам. Это два… Ну и смылись сразу после заварухи – три!
– Точно? – подозрительно посмотрел на старика лейтенант: уж слишком безапелляционным было его заявление.
– Факт! – горячо проговорил сторож. – Эти молодчики мне сразу не понравились.
– Вы запомнили их? – спросил Ларионов. – Может, какие-то детали, отдельные приметы?
Старик раздумчиво покашлял.
– Голос одного из них запомнил, – наконец сказал он. – Того, что сидел за рулем… Я предлагал ему оставить машину на нашей стоянке… Так вот думаю: с чьим его голос схож? Потом хлопнул себя по лбу – батюшки, точь-в-точь как у того певца, что на каждом углу крутят. Хриплый такой…
– Высоцкий, что ли? – подсказал Ларионов.
– Во-во, он самый! – обрадованно закивал сторож.
Он попросил оперуполномоченного немного подождать, а сам исчез на пару минут в своей будочке и, вернувшись, протянул лейтенанту спичечный коробок.
– Возьмите, может, пригодится.
– Зачем он мне? – удивился Ларионов. В коробке вместо спичек лежал окурок.
– Один из тех парней бросил, – пояснил сторож. – Когда они садились в машину уезжать. Когда я узнал, что произошло в ресторане, то подобрал на всякий случай. Авось, думаю, понадобится. Ведь не зря пишут, что по окурку можно найти…
– А если кто другой бросил? – засомневался Ларионов. – Путаница выйдет.
– Они, голову наотрез даю, они!
– Ой, введете нас в заблуждение…
– Нечто я не понимаю в этом деле! – обиделся старик. – Во время войны в СМЕРШе служил, конвоиром. Один раз по окурку даже шпиона разоблачили…
Ларионов, немного поколебавшись, решил уважить сторожа и взял коробок. Потом задал свидетелю еще несколько вопросов, на которые тот ответил охотно и обстоятельно.
– Спасибо, товарищ Пронин, – сказал напоследок Ларионов. – Возможно, вы нам еще понадобитесь.
– Ради бога! Звоните в ресторан, меня позовут.
Уже садясь в поджидавший его москвичок, оперуполномоченный с улыбкой спросил у сторожа:
– За что награда?
– За боевые заслуги, – не без гордости сказал старик, косясь на новенький орден Отечественной войны.
И он по привычке почтительно захлопнул за Ларионовым дверцу.
Когда концерт был в самом разгаре, полковник Хохлов посмотрел на часы и шепнул сидевшему рядом майору Кирееву:
– На выход.
Они начали выбираться со своих мест. Благо зрителям было не до них – Белова вызывали на бис после очередной песни.
Лишь только удивленная Татьяна спросила у оставшейся в одиночестве жены Хохлова:
– Куда это они?
– Видно, по делу, – успокоила ее полковница, как ни в чем не бывало аплодируя вместе со всеми.
К таким внезапным отлучкам мужа она привыкла.
Киреев и Хохлов зашли в кабинет директора театра и соединились по телефону с горуправлением. Ларионов был уже там.
– Ну, что? – набросился на него Хохлов.
– Какая-то чертовщина, товарищ полковник, – ответил оперуполномоченный ОБХСС. – Хулиганы покуролесили в «Воздушном замке» от души! Разгромили по первому разряду. Стереоустановка вдребезги, видеосистема – тоже! Между прочим, и то и другое – японские, «Шарп». Ну, светильники, посуда, мебель – это, считай, мелочи…
– Ущерб большой? – поинтересовался Хохлов.
– Тысяч на тридцать, не меньше. Но вот из-за чего весь сыр-бор, непонятно.
– А что говорит директор? – спросил полковник. – Карапетян, кажется?
– Да, – сказал старший лейтенант. – Сурен Ованесович… По его словам, во время драки он находился у себя в кабинете и ничего не видел, что творилось в зале.
– И не слышал? – удивился полковник.
– Нет, – сказал Ларионов. – Я опросил персонал ресторана – ничего конкретного. Запомнили только, что один из посетителей хохотал до упаду. Аж по полу катался…
– Ты серьезно? – строго спросил Хохлов.
– За что купил, за то и продаю, – ответил оперуполномоченный… – Может, случайная драка? Знаете, как бывает под винными парами… Кто-то на кого-то не так посмотрел или удочку закинул даме, а кавалер взбеленился.
– Может быть, и случайно, – задумчиво проговорил полковник. – А что, если две банды сводили счеты? А?
– Ребята из угрозыска ищут посетителей, что были вчера в «Воздушном замке», – продолжал Ларионов. – Кстати, любопытные показания дал сторож автостоянки. – Он рассказал о том, что услышал от Пронина. – Даже номер «Волги» назвал: Л 10–11 ЮЖР…
– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Хохлов.
– Опять загадка, – ответил старший лейтенант. – Я справился в ГАИ – машины с таким номером в городе вообще не существует. Более того, сторож сказал, что один из приехавших на «Волге» остался в машине, а трое пошли в ресторан. Потом этот оставшийся достал из багажника не то куль, не то мешок и тоже зашел в «Воздушный замок». Но никто из персонала ресторана такого эпизода не помнит. Одним словом, туман.
– Выходит, генералу докладывать одни только загадки? – хмуро сказал Хохлов.
– Будем работать, товарищ полковник! – откликнулся старший лейтенант. – Времени-то прошло всего ничего…
– Вот именно, – с нажимом произнес начальник городского УВД. – Возможно, что и ушло… А по вашей линии как?
– Вроде Карапетян не нарушает. Мясо, масло, говорит, покупает на рынке или в потребкооперации. Даже договоры показал… Овощи и фрукты – только с рынка. А впрочем, проверим…
– Карапетян не жаловался? – спросил Хохлов. – Может, ему угрожают? Вымогают деньги?
– Нет, – решительно мотнул головой старший лейтенант. – Отрицал начисто…
После короткого совещания Хохлов и Киреев вернулись в зал.
* * *
Белов закончил выступление своей коронной «Джульеттой», которую распевала вся страна. Страсти достигли предела, и артиста не хотели отпускать, заставив исполнить полюбившуюся песню еще раз.
Наконец обессиленный Белов добрался до артистической уборной, бросил на пол охапку цветов, которые с трудом помещались в его объятиях, и в изнеможении опустился в кресло.
Зал продолжал неистовствовать, требовал его выхода, но певец не был в состоянии даже пошевелиться. Он знал, что колоссальное напряжение двух часов концерта отпустит только минут через сорок. И все же артисту не дали и этого отдыха. Так было всегда и везде.
Первым прорвался к Белову журналист Снежков. Коренастый, с растрепанной шевелюрой и бородой, он был увешан фотоаппаратами и еще держал в руке портативную видеокамеру.
Среди газетной братии в Южноморске Снежков являлся заметной фигурой, и не было преград, которые бы он не преодолел. Друзья называли его «трижды корреспондент Советского Союза». Пробивной репортер, во-первых, печатался в газетах, во-вторых, давал материалы на радио и, в-третьих, сотрудничал с местным телевидением.
– Александр Георгиевич, буквально на минутку! – с порога провозгласил Снежков, помахивая в воздухе веером фотографий с какими-то бумажками. – Требуется только ваша виза.
– Какая виза? – не понял кумир публики, не в силах сдержать напор журналиста.
– Ну, на гранках интервью, которое вы дали мне вчера в гостинице, – продолжал атаку Снежков, кладя на столик перед певцом газетные оттиски и фотографии. – Прошу, ознакомьтесь и приложите свою ручку, – услужливо подсунул он вечное перо.
Белов, не читая, подмахнул текст.
– Будет гвоздевой материал! – уверял корреспондент. – А теперь выберите, пожалуйста, снимок для публикации.
Король эстрады наугад ткнул пальцем в одну из фотографий, где он был запечатлен во весь рост.
– О’кей! – одобрил Снежков. – Я был уверен, понравится именно эта. – Подхватив фотографии и гранки, он вихрем вылетел из комнаты, на ходу бросив: – Читайте завтра «Южноморскую правду». Реклама – двигатель успеха!..
Белов усмехнулся: уж кто-кто, а он в рекламе не нуждается. Тем более в какой-то провинциальной газетенке.
Певец закрыл глаза, постарался расслабиться. Но тут снова заявился посетитель – аккуратный старичок с набором значков на полотняном пиджаке.
– Не откажите ветерану! – с мольбой протянул он фотографию артисту. – Ваш автограф внучка будет хранить до гроба!
Белов взял снимок и вытаращился на ветерана: это была фотография… Аллы Пугачевой.
– Ну что вам стоит! – чуть не плакал старик.
– Будем надеяться, Алла Борисовна не подаст на меня в суд.
И Белов с улыбкой расписался на портрете всеми любимой певицы.
Ветеран исчез, не скрывая своего восторга. Этот визит развеселил артиста. Но ненадолго.
Следующий посетитель чуть не довел до истерики. Вернее – посетительница. Благоухая прямо-таки удушающим ароматом духов, напористая поклонница в летах сунула растерявшемуся Белову огромную коробку с тортом «Птичье молоко», чуть ли не целый куст роз и заявила, что он первый в ее жизни мужчина, ради которого она готова на все…
Выпроводить настырную почитательницу удалось лишь с помощью администратора группы.
– Смотри, Фима! – гневно предупредил его певец. – Еще один посетитель – и ты уволен!
Администратор побожился, что в гримуборную войдут только через его труп.
И когда через минуту после его ухода раздался стук в дверь, нервы Белова не выдержали.
– Нельзя! – завопил он. – Никого не принимаю!
– Без исключения? – В дверном проеме показалась голова майора Киреева.
– Без! – по инерции выпалил артист, но в следующее мгновение, узнав майора, расплылся в виноватой улыбке. – Дон, прости, дружище! Довели до белого каления…
Какой-то свихнувшийся ветеран, потом половая психопатка… Ужас!
– Хоть симпатичная? – пожал руку певцу Киреев.
– Бр-р! – передернул плечами Белов.
– А если бы этакая хорошулька? – лукаво подмигнул Донат Максимович, рисуя в воздухе женскую фигуру.
– Да как тебе сказать… – хмыкнул Белов и рассмеялся.
– Значит, не прочь, – улыбнулся Киреев. – Желание гостя – закон для гостеприимных хозяев… Сколько ты будешь еще в нашем благословенном Южноморске?
– Три дня.
– Планы на завтра?
– Отдых на всю катушку! Не поверишь – впервые за месяц!
– На износ работаешь, – сочувственно покивал майор.
– Се ля ви! – вздохнул Белов. – От вас – в Кисловодск. Опять вкалывать как папа Карло. По два концерта в день. Это минимум!
– Ну что ж, тогда завтра тебе нужно расслабиться. По максимуму, – деловито произнес Киреев. – Беру на себя. Доверяешь?
– Еще бы! – хлопнул приятеля по плечу Белов.
– Значит так, – продолжал майор. – С утречка тебя будет ждать у гостиницы «роллс-ройс»…
– Только не раньше десяти, – предупредил Белов.
– Лады. Подадут в десять ноль-ноль, – согласно кивнул Киреев. – Я присоединюсь где-то после обеда.
– Жаль, – с кислой миной сказал певец. – Отбояриться не можешь?
– Надо мной, Саша, еще полковники и генералы, – осклабился Киреев. – А я всего лишь майор.
– Засиделся ты, брат, в этом звании, засиделся, – покачал головой Белов. – Эх, познакомься бы лет пяток назад, помог бы тебе… Звезд поболее было бы на твоих просветах. А может, и вообще без просвета погончики…
– Юру имеешь в виду? – хмыкнул Донат Максимович. – Ну и как бы сейчас выглядел в полковничьих погонах с подачи Чурбанова?
– Очень даже симпатично, – оглядел приятеля Белов.
– Ладно, дружище, спасибо на добром слове… Как-нибудь одолеем эту проблему… Поговорим лучше о птичках. Вернее – о пташке. Из ассортимента нашего Дома моделей тебя устраивает?
При упоминании этого учреждения Белов мечтательно улыбнулся – вспомнил, видать, прежние посещения Южноморска.
Майор принял его улыбку за знак согласия и стал крутить телефонный диск.
– Главная администраторша была сегодня на твоем концерте, – играл трубкой Киреев. – Интересно, добралась к себе?.. – Он прижал трубку к уху. – Да, на месте… Мариночка, Киреев… Это хорошо, что под впечатлением… А я как раз у Саши… Передам, передам! – Донат Максимович, прикрыв рукой микрофон, сказал: – Полный восторг! – И продолжил в трубку: – Понимаешь, завтра намечается мероприятие. Наш дорогой гость месяц без жены… Умница ты моя, правильно сообразила! Кто, кто? Эвника?.. Помню, самый раз! За ней заедут к десяти утра… Привет!
Положив трубку на рычаг, Донат Максимович показал большой палец: пташка, мол, будет во!
…Не успел Киреев закончить разговор с Беловым, а Марина Юрьевна Кирсанова бросилась выполнять поручение майора.
В Доме моделей как раз заканчивался последний сеанс показа новейшей коллекции одежды, которые здесь превращали в блестящее шоу – с музыкой и вставными эстрадными номерами, что неизменно собирало полный зал зрителей. Когда манекенщицы после очередного выхода возвратились за кулисы, главная администраторша подозвала одну из них – высокую, стройную, с голубыми глазами и копной великолепных каштановых волос.
– Отработала, Эвника? – спросила Марина Юрьевна.
– Слава богу, – кивнула та.
– Есть разговор. – Кирсанова повела девушку в свой кабинет. – Да, милочка, сколько раз я говорила: наверх волосы тебе куда лучше.
– Так? – подняла обеими руками свои чудесные локоны Эвника, обнажая длинную красивую шею.
– Совсем другой коленкор! – одобрила начальница. – Завтра тебе предстоит очаровать Белова…
– Певца?! – радостно округлила глаза девушка.
Марина Юрьевна молча кивнула и, пропустив вперед манекенщицу, вошла в комнату сама и плотно прикрыла дверь.
Яхта «Элегия» из красного дерева лениво дрейфовала километрах в пяти от берега. Южноморск остался в стороне, и перед взором пассажиров, в купальниках и плавках развалившихся в шезлонгах, простерлась панорама диких гор, поросших буйной растительностью.
О яхте в городе ходили легенды. Как и когда она попала в Южноморск, уже никто не помнил. Сработали славное судно на верфях в Португалии в расчете на богатую, изысканную публику, любящую комфорт и роскошь. Просторный салон и каюты были отделаны ливанским кедром, мореным дубом и натуральной кожей. Везде зеркала, хром и бронза. На «Элегии» имелся бар, камбуз, нашпигованный современной электроникой, гриль. На верхней палубе было все для приятного отдыха: шезлонги, надувные матрасы, столики для игр. Любителя порыбачить ждал набор великолепных снастей – удочки, спиннинги, а также маски с ластами и пневматические ружья для подводной охоты. Кто же был охоч до современных удовольствий, мог провести время у видеомагнитофона.
Яхту обслуживала целая команда во главе с капитаном Семеном Васильевичем Кочетковым. И хотя ему было лет тридцать, не более, обращались к Кочеткову только по имени и отчеству. Капитан разгуливал в тельняшке, клешах, на голове – фуражка с крабом. Ну а какой морской волк может обойтись без татуировки! Она покрывала его руки и грудь.
В подчинении Кочеткова был матрос Жора Бородин. Комплекция – что твой Добрыня Никитич. Будучи по возрасту не моложе капитана, Жора тем не менее относился к нему с глубоким почтением.
Еще один член команды – кок Евгений Мухортов, самый младший. В обслуге состояли и две миловидные девушки. Регина была хозяйкой бара и славилась тем, что варила отменный кофе по-турецки. Впрочем, ей отлично удавались и коктейли – слабые, крепкие и вовсе безалкогольные. А подавала еду и напитки официантка Люся. Она все время носилась с подносом из бара и камбуза наверх и обратно, одаривая по пути всех обаятельной улыбкой.
Владельцем яхты был Валерий Денисович Хинчук. И хотя его профессия, скажем, не из веселых, судмедэксперт, он, несмотря на это, был натурой жизнерадостной и в свои сорок холостяцких лет сохранил вкус к еде, женщинам и другим земным радостям. Сегодня Хинчук в особом расположении духа – гости самые желанные. Супруга секретаря горкома партии Виктория Леонидовна, жена начальника южноморского ОБХСС Зося со своим любимцем Карлушей – чистокровным хином, вальяжно развалившимся на руках хозяйки, молодожены из Москвы Сева и Таня. Ну и, как говорится, гвоздь программы – Александр Белов. Собственно, нынешний пикник на воде был затеян ради прославленного певца.
Среди этой публики своими, можно сказать, были Вадим Снежков, Генрих Довжук – атлетического сложения красавец, культурист и каскадер, и Эвника – временная подруга Белова.
«Трижды корреспондента Советского Союза» владелец яхты приглашал всякий раз, когда на борту «Элегии» находилась очередная знаменитость. Снежков был обязан запечатлевать ее на борту увеселительного судна на фото- и видеопленку.
Впрочем, сам Валерий Денисович тоже поминутно щелкал своим поляроидом, щедро раздавая гостям снимки.
Белов, естественно, был центром притяжения компании. Все старались ему угодить, рассмешить свеженьким анекдотом, короче, быть поближе. А Виктория Леонидовна, не скрывая обожания, взялась составить его гороскоп.
– И вы действительно можете приоткрыть тайны моей судьбы? – улыбнулся артист.
– Попробую, – серьезно ответила Голованова. – Вообще-то древние предсказатели говорили: звезды не лгут, ошибаются только люди… Так, обратимся к звездам. Прежде всего назовите, пожалуйста, месяц и год рождения.
– Родился в пятидесятом году, в июле.
– А точнее?
– Десятого…
Всем, естественно, страсть как захотелось узнать побольше о любимце страны, и присутствующие сгрудились вокруг него и предсказательницы.
– Родились вы в год Тигра, – начала та. – Это подразумевает властолюбие, чувствительность и подозрительность…
– Что-то не замечал за собой, – усмехнулся Белов.
– Но одновременно вы доброжелательны и ласковы, – продолжала Виктория Леонидовна.
– Уже ближе, – кивнул Александр, незаметно пожимая руку Эвнике, которая при этом зажмурилась от удовольствия.
– Ну, что можно сказать о созвездии, под которым вы родились? Тот, кто появился на свет под созвездием Рака, любит природу, уединение. У вас должна быть тонкая нервная система. Вам чужда логика…
– Вполне возможно, – наклонил голову певец. – А вот на природу и уединение, увы, не хватает времени.
– Вы обладаете великолепной интуицией, – вкрадчиво говорила Виктория Леонидовна. – Ваш тип – тип мыслителя, ученого, музыканта.
– Потрясающе, – изумился Белов. – Я действительно хотел стать ученым. Учился на философском факультете, но увлекся джазом и вот – как видите…
– Ваша планета – Луна. Символ поэзии, фантазии, мечтательности. Что же касается нынешнего года, а он, как вы знаете, год Змеи, то по восточному гороскопу – самый благоприятный для супружеских измен. – Голованова оглядела присутствующих. – Это касается всех. Воспользуйтесь этим, сибаритствуйте, флиртуйте…
– Я не согласен! – делано возмущенно заявил Сева. – Протестую!
– А я считаю, – со смехом заметил Генрих Довжук, – все мы под одним небом.
– И последнее, – снова обратилась к Белову Голованова. – Ваши камни – алмаз и жемчуг. Ваш день – понедельник. Из стихий – вода.
– Обожаю воду, – чуть не захлопал певец. – Особенно рыбачить.
Ему тут же предоставили удочку, и Белов уселся на корму. Рядом пристроилась Эвника, демонстрируя свое прекрасное тело, прикрытое лишь очень смелым купальником. Но то ли было неудачное время для клева, то ли Александру мешала близость прелестных женских форм, но у него ни разу даже не клюнуло.
– Саша, – спросила девушка, – в чем секрет, что вы уже много лет имеете бешеный успех? Ведь появляется столько рок-певцов, и очень быстро их слава закатывается.
– Секрет прост, – серьезно ответил артист. – Они стараются подражать звездам. Майклу Джексону, Стюарту, Битлам и т. д. Но из этого ничего не выходит. А я… Знаете, был такой знаменитый американский композитор, Ирвин Берлин. Когда он находился в зените славы, с ним познакомился Джордж Гершвин, который только прокладывал себе дорогу в жизни. Гершвин обратился за помощью к Берлину. Но тот, мудрый музыкант, сказал: «Если ты согласишься работать моим музыкальным секретарем, то в конце концов станешь второсортным Берлином. Но если ты будешь настойчиво развивать свой талант, то станешь знаменитым и неповторимым музыкантом». Гершвин внял совету маэстро. Вскоре его имя гремело по всему миру. Я тоже никому не подражаю. Поэтому, наверное, и являюсь Беловым…
Вдруг показался катер на подводных крыльях. Он быстро приближался к «Элегии».
– Во дает! – воскликнул кто-то из отдыхающих.
За катером мчался на невидимом отсюда тросе водный лыжник, проделывая немыслимые пируэты. Когда виртуоз приблизился к яхте, в нем узнали майора Киреева.
– Ай да Донат Максимович! – восхищалась больше всех Татьяна. – Появился как бог из машины!..
Катер резко сбросил ход, и начальник ОБХСС плавно подкатил к яхте. К нему тут же протянулось несколько рук, и Киреев был поднят на борт.
Донат Максимович поздоровался со всеми и, увидев удочку у Белова, поинтересовался:
– Большой улов?
– Увы, ни одной поклевки.
– Уметь, брат, надо, – похлопал его по плечу майор.
– Хотел бы я посмотреть, как это у тебя получится, – обиженно произнес Белов.
– У меня-то клюнуло, да еще как… – протянул Киреев и на недоуменный взгляд певца ответил со смехом: – Правда, не ставрида там или кефаль. Рыбка другого вида – подцепили махрового жулика…
Майора обступили, стали просить, чтобы он рассказал подробности.
– Ладно уж, выдам служебный секрет, – сдался начальник ОБХСС, усаживаясь в шезлонг и потягивая через соломинку «Шампань-коблер» из запотевшего бокала, принесенного официанткой. – Представляете, чем пользовался, подлец? Нашей с вами любовью к детям. Точно рассчитал!
– Кто же это? – нетерпеливо спросил Хинчук.
– Лучше – по порядку, – поднял руку майор. – Как вы сами понимаете, у всех родителей одно сейчас на уме – купить сыну или дочке школьную форму. Первое сентября на носу. Приходит мамаша или папаша в «Детский мир», а там пусто. Нет форм. Что же делать бедным родителям?
– Совершенно верно, Донат Максимович! – возмущенно подтвердила официантка Люся. – Неделю ходим, а все без толку. Говорят, фонды выбрали…
– Запудрить мозги они умеют, – кивнул Киреев. – Получается, путь один – к кооператорам.
– А там форма в два, а то и в три раза дороже, – заметил Снежков.
– Вот-вот, – усмехнулся майор.
– Но зато какое качество! – отпарировала жена секретаря горкома. – Неужели пожалеешь для родного дитя!
– Мамаши и не жалеют, – продолжал Киреев. – Втридорога платят за ту самую форму, которая, кстати, пошита не кооператорами, а на обыкновенной государственной фабрике. И должны ее продавать в государственном магазине, по государственной цене. Между прочим, ниже себестоимости, с дотацией…
– Ничего не понимаю, – развела руками Татьяна. – В чем же дело?
– А в том, – повернулся к ней Донат Максимович, – что государство позаботится о детях, а коммерческий директор «Детского мира» – о своем кармане. Вот и придумал комбинацию, как хапнуть около ста тысяч.
– Скворцов? – охнула Виктория Леонидовна.
– Он, голубчик, – подтвердил Киреев.
– А такой с виду интеллигентный, честное лицо, – покачала головой жена секретаря горкома.
– Прожженный махинатор, – сурово проговорил майор. – Но не учел, что ОБХСС – не лопух-покупатель. Нас не проведешь…
– Прямо уж, – проворчала негромко его жена Зося. – Еще как обкручивают вокруг пальца!
– Если милиция сама того пожелает, – иронически улыбнулся Белов.
Киреев встрепенулся, хотел что-то ответить на шпильку, но тут с катера, чуть покачивающегося на волнах рядом с «Элегией», крикнули:
– Товарищи, кто еще желает прокатиться на лыжах?
Изъявили желание почти все. Даже Виктория Леонидовна не могла удержаться от соблазна. Однако катание пришлось отложить – капитан Кочетков ударил в корабельный колокол и провозгласил:
– Прошу всех в кают-компанию! Вас ждут куропатки на вертеле, баварское пиво и еще кое-что…
Гости потянулись вниз, в салон, откуда доносились соблазнительные ароматы.
Последним шел Генрих Довжук. Он задержался возле капитана.
– Семен Васильевич, справочку не дадите?
– Ну? – покосился тот на Довжука, от которого каждую секунду можно было ждать подвоха.
– Когда покидать тонущий корабль крысе, если она – капитан? – без тени юмора спросил каскадер.
Грянул дружный смех. А славный мореход так и не нашел достойного ответа.
У капитана милиции, следователя горуправления внутренних дел, Владимира Ивановича Ветлугина было осунувшееся лицо. Месяц назад он перенес операцию на желудке. Язва – профессиональное заболевание следователей. Рунов знал, что врачи советовали Ветлугину сменить профессию, но тот отказался – любовь, как говорится, зла…
И вот теперь, слушая его доклад, Анатолий Филиппович почему-то стеснялся своего больно уж цветущего вида.
– Когда я получил материал из ОБХСС о махинациях коммерческого директора «Детского мира» Скворцова, тут же допросил его самого и председателя кооператива «Силуэт» Земцова, – рассказывал капитан. – Земцов – твердый орешек, все отрицал…
– А Скворцов?
– Поюлил, поюлил, но раскололся. И кое-что признал.
– Конкретно? – попросил генерал.
– Ну, как передал несколько партий школьной формы для реализации в «Силуэте». – Владимир Иванович нашел в лежащей перед ним папке нужные бумаги. – Вот протоколы допросов. В них бомба против одного из наших сотрудников…
Рунов надел очки, стал читать. Постепенно лицо его мрачнело все больше и больше.
– Та-ак, – протянул сердито генерал, снимая очки. – Киреев… Неужели правда?
– Я из Скворцова показания на Доната Максимовича насильно не тянул, – сказал Ветлугин. – Директор сам разоткровенничался.
Когда касалось чести работников милиции, даже малейшие нарушения вызывали у Анатолия Филипповича болезненную реакцию, а тут такое…
– Хохлова проинформировали? – спросил он.
– Тут же, – кивнул капитан.
– И как он отреагировал?
– Хохлов считает, что Скворцов врет. Клевещет… Одним словом, и слышать не хочет. Мол, зачем наводить тень на плетень…
– Не желает портить отношения с Киреевым? – поднял недовольно брови Рунов.
– Я думаю, еще больше – с тестем Киреева.
– А вы-то сами верите показаниям Скворцова? – в упор посмотрел на Ветлугина генерал.
– Анатолий Филиппович, при чем здесь верю или не верю? Пока это только слова. Нужны факты. Но раз есть такие серьезные показания, требуется тщательная проверка. Отмахнуться от признаний Скворцова… – Он покачал головой. – А если все это соответствует действительности?
– Неужели начальник ОБХСС взяточник? Этого только не хватало!
– Если замнем – грош нам цена, – вздохнул Ветлугин.
– Хорошо, Владимир Иванович, оставьте дело. Посоветуюсь с прокурором области. Решим.
– Что доложить Хохлову?
– Я сам позвоню ему, – сказал начальник УВД области, давая понять, что разговор окончен.
…Но прежде чем связаться с Хохловым, Анатолий Филлипович позвонил мне.
Мудрить, собственно, было нечего: сам бог велел проверять факты в отношении начальника ОБХСС нам, прокуратуре области.
На том и порешили.
Старший следователь облпрокуратуры, младший советник юстиции Николай Павлович Шмелев производил впечатление тугодума. Но если уж и была у него какая-то отличительная черта характера, так это обстоятельность. «Копал» он обычно медленно, зато уж никакого, даже малюсенького, белого пятнышка при расследовании не оставалось. Не было случая, чтобы дело, проведенное Шмелевым, суд вернул на дополнительное расследование.
