Анатолий Максимов
Атомная бомба Анатолия Яцкова
© Максимов А.Б., 2017
© ООО «Издательство «Вече», 2017
* * *
От автора
Атомных разведчиков, Героев России, было шестеро – разведчики Леонид Квасников, Владимир Барковский, Александр Феклисов, Анатолий Яцков и спецагенты-интернационалисты Морис и Леонтина Коэн. И только двоим Звезды Героя удалось получить при жизни – Барковскому и Феклисову.
Первая книга об атомных делах госбезопасности появилась из-под пера атомного разведчика Александра Феклисова, а вот о его трех коллегах – идеологе и стратеге атомной разведки Леониде Квасникове, историографе НТР (научно-технической разведки) Владимире Барковском и воспитателе молодых разведчиков Анатолии Яцкове – работа в биографическом аспекте начата была только в новом столетии.
Почему автор рискнул взяться за работу по подготовке рукописей биографического толка о столь знаменитых разведчиках? Причин несколько, и одна из них, возможно, главная: автор был молодым коллегой Квасникова (тот принимал его в ряды НТР в конце 50-х годов), а его руководителями на ниве НТР в штаб-квартире разведки и «кузнице кадров» были Яцков и Барковский, причем с перерывами в 60–90-е годы.
Второе стимулирование интереса к этим замечательным личностям – коллегам автора стал подарок историографа Барковского. Незадолго до кончины он передал автору свой открытый архив – публикации его и о нем с его заметками на полях, личные записки, неизданные рукописи…
Но, работая над материалами, полученными от Владимира Борисовича, и иными публикациями, автор столкнулся с обилием сведений об остальных атомных разведчиках. И сразу после издания книги о Барковском автор свое внимание переключил на подготовку рукописей о Квасникове и Яцкове. Тем более что личностью Леонида Квасникова заинтересовалось одно из издательств, которое попросило автора подготовить рукопись, а когда она была готова, отказалось издавать ее под предлогом деловых трудностей на рынке распространения.
Так овладение автора архивом Барковского привело к работе над тремя рукописями. И это была вторая причина занятости в работе над биографиями трех разведчиков. И третья веская причина: личное огромное впечатление, стремление и благодарное желание поговорить о прекрасных личностях разведчиков, его старших коллег, сыгравших большую роль в жизни автора.
Анатолий Антонович Яцков, как и Барковский, многие годы был Учителем автора в оперативных, преподавательских и жизненных делах. От Анатолия Антоновича пришла помощь нашим ученым-ядерщикам в работе над отечественным оружием и в создании атомной промышленности в стране. Но еще во время войны и после нее он добывал информацию по авиаракетной технике, электронике, специальным материалам, без которых современная военная техника не поползет, не полетит и не поплывет. И потому велика его заслуга перед Отечеством в помощи при создании отечественного ракетно-ядерного щита.
И все же у читателя может сложиться впечатление, возможно, неясность: почему автор рискнул работать над биографиями таких замечательных людей – уникальных личностей? Возможно, это будет воспринято нескромным признанием автора. Но…
Дело в том, что на счету автора работа над биографией удивительного Феномена в истории мирового научно-технического развития – гения электричества Николы Теслы. Менее чем за десять лет автором опубликованы о нем книги в нескольких издательствах. Причем они переиздавались не раз общим тиражом почти сорок тысяч экземпляров.
И теперь следует признаться еще в одной причине безудержной тяги автора к перу и бумаге: эти замечательные люди – ЛИЧНОСТИ, ПАТРИОТЫ и ПРОФЕССИОНАЛЫ, увлечься биографиями которых можно, лишь полюбив их жизненный подвиг…
Предисловие. Герои отечества – эхо войны
Война… Тысячелетие российская государственность испытывала неправедное стремление Запада искоренить ее. Прошлое столетие не было исключением, более того, только на его первую половину пришлось несколько войн, и среди них самые разрушительные – Первая и Вторая мировые.
Для Советской России непредсказуемо трагической стала Великая Отечественная война. В ее годы правительству и военачальникам требовалось активное участие разведки, как в преддверии и канун войны, так и в ходе ее ведения и в послевоенный период.
Советская Россия была истощена и обессилена войной, разрушены тысячи городов и деревень. По мнению наших бывших союзников по антигитлеровской коалиции, сокрушение СССР не представляло трудностей. Такая вот упреждающая информация приходила к советскому руководству из лондонской резидентуры и из-за океана.
Наша разведка знакомила правительство в Кремле с секретными планами на основе директив высших эшелонов власти в Белом доме, Капитолии и Пентагоне: «первый удар по 20 городам…», «сбросить 133 атомные бомбы на 70 городов…», «сбросить 300…» План «Троян» предусматривал дату начала военных действий в 1950 году. Это задумывали разбогатевшие на войне Соединенные Штаты, на землю которых не упала ни одна бомба, а «на каждого американца, убитого на войне, приходилось пятьдесят умерших русских». И начали бы, и сбросили бы, но…
Но наступил август 1949 года: была наша первая отечественная атомная бомба и ликвидирована американская монополия на владение ядерным оружием. Жить было трудно, восстанавливалось сметенное войной хозяйство, но бомбу все же сделали.
Это был подвиг всех тех, кто воссоздал к жизни атомную отрасль промышленности нашего Отечества – ученые, специалисты, рабочие и разведчики. И это к ним было обращено вещее признание в том же году в Кремле: «Если бы мы опоздали на один-полтора года, то, наверное, испытали бы этот заряд на себе…»
Война дала Отечеству тысячи Героев на полях сражений и десятки – в среде разведчиков в тылу врага на временно оккупированной советской территории. Разведка госбезопасности вела борьбу с позиции резидентур воюющих стран и в тылу германских войск с позиции подполья, спецпартизанских отрядов и разведывательно-диверсионных групп.
Проходили годы и десятилетия, и эхо войны открыло еще несколько имен – Героев тайного фронта. Через пятьдесят лет после Победы Золотые Звезды нашли своих Героев, правда, не всех застав в живых.
Это были Герои России, награжденные в мирное время за подвиг в годы войны и сразу после нее. В указе было коротко сказано: «За выполнение специального задания правительства и проявленные при этом мужество и героизм». Их было шесть атомных Героев: разведчики Леонид Квасников, Владимир Барковский, Александр Феклисов, Анатолий Яцков и разведчики-интернационалисты Морис и Леонтина Коэн.
Их объединяла одна благородная цель – проникнуть за стену секретности, возведенную в Англии и США вокруг центров создания атомной бомбы. Монопольно владея атомной бомбой, «сильные мира сего» за океаном и на Британских островах намеревались использовать ее против «вышедшей из кровавой бойни» Советской России.
* * *
Чекисты Барковский, Феклисов и Яцков, разведчики-атомщики во главе с разведчиком-ученым Квасниковым, пришли в органы госбезопасности в 1938 и 1939 годах, причем сразу в стены научно-технической разведки. Все они вышли из рабочей среды и получили высшее образование в технических вузах Москвы.
Интерес к их инженерной специальности проявил начальник ИНО – Иностранного отдела госбезопасности Павел Фитин. Его кредо в подборе кадров в разрушенную репрессиями разведку заключалось в том, чтобы пришли молодые технари, как наиболее подготовленные для будущей конкретной разведывательной работы. Из шести Героев только двоих – Барковского и Феклисова – награждение застало на этом свете. Но все они внесли выдающийся вклад в дело обеспечения безопасности нашего Отечества.
«Великолепная четверка» разведчиков-атомщиков пришла не на пустое «разведывательное поле». Была серьезная преемственность от коллег из 30-х годов, а это весьма небольшая группа первоклассных профессионалов, создавшая плеяду агентов – основу атомной агентурной сети по обе стороны Атлантики. Все причастные к атому разведчики и агенты, десятилетиями работая по линии научно-технической разведки, отличились в информационном обеспечении советских ученых и специалистов секретными сведениями о работах на Западе над ядерным оружием.
Об этом коллективном участии разведчиков и агентов емко сказал разведчик-атомщик и историограф НТР Владимир Барковский (1979):
«В годы войны с помощью НТР закладывался потенциал наших вооруженных сил, что не позволило странам – членам НАТО во главе с США разговаривать с Советским Союзом с позиции силы».
В дни появления указа о присвоении ему и его соратникам высшей награды Родины Герой России Александр Феклисов говорил:
«Очень сожалею, что столь почетную награду не получили при жизни Леонид Романович Квасников и Анатолий Антонович Яцков, замечательные разведчики-профессионалы и мои товарищи по нью-йоркской резидентуре…» Он подчеркнул, что работа сотрудников разведки чаще всего остается в тени и отмечается лишь спустя многие годы: «Такова специфика нашей профессии…»
* * *
… До прихода в органы госбезопасности четверых будущих Героев общность их жизни заключалась в следующем: самый старший из них – Леонид Квасников (1905 года рождения) – работал строителем, машинистом, окончил институт химического машиностроения, инженер-новатор; Владимир Барковский (1913) – слесарь, рабфак, институт станкостроения, аэроклуб; Александр Феклисов (1914) – ФЗУ, ремонтник паровозов, машинист, институт связи; Анатолий Яцков (1913) – разнорабочий, строитель, слесарь, институт полиграфии, аэроклуб.
Но атомных Героев было шесть… Двое из них – это добровольные помощники Морис и Леонтина Коэн. Мужественные разведчики с испанским прошлым стали главным звеном в потоке разведывательной информации в цепи «агент – связник – разведчик – резидентура – Центр – ученые»…
Именно с ними, связными, было доверено работать молодым разведчикам Феклисову и Яцкову. Именно о них руководитель НТР в нью-йоркской резидентуре Квасников в самом начале 1943 года говорил: «…я отметил двух толковых молодых людей… Забрал их к себе… Они были потом основными работниками, через которых я получал материалы от физиков…»
И именно эта чрезвычайно осторожная и весьма чувствительная работа с ценнейшими источниками секретной информации о разработке и изготовлении американской атомной бомбы возвела разведчиков через десятилетия на пьедестал Героев России. А связных Коэнов в Штатах – еще и за их нелегальную работу в Британии при проникновении в исследовательский центр создания атомных подводных лодок.
* * *
Родился Анатолий Антонович Яцков в 1913 году, 31 мая, на юге России, в городе Аккермане, под Одессой. (И вот что любопытно: все четверо появились на свет фактически на одном меридиане – 35-м градусе. Яцков – в городе, ставшем позднее Белгородом-Днестровским, севернее Барковский – в Белгороде, Квасников – под Тулой и Феклисов – в Москве.)
У Анатолия было три брата: средний Антон, в будущем крупный полиграфист; младший Павел, будущий разведчик в Латинской Америке. Через год после рождения первого сына, Анатолия, семья переехала в центр России, на Тамбовщину. Здесь, в Большой Грибановке, Анатолий окончил девятилетку, полтора года работал на местном сахарозаводе и затем перебрался в Москву.
Рабочая среда закалила его и научила быть ответственным за порученное дело: живя в бараках на Яузе, в Нижних Котлах, строил гараж на Хамовническом плацу, слесарничал в мастерских и… учился. В 1937 году закончил Московский полиграфический институт и начал работать инженером-технологом на передовом предприятии – столичной Картографической фабрике имени Дунаева. Активно занимался в аэроклубе, в парашютной секции.
Был рекомендован в органы госбезопасности и после окончания во втором наборе вновь созданной ШОН – Школы особого назначения – некоторое время трудился в центральном аппарате разведки. В самый канун войны был направлен на работу в нью-йоркскую резидентуру.
В Штатах Анатолий Яцков занимался привлечением к сотрудничеству дружески настроенных к Стране Советов американцев, проводил операции по добыванию особо секретной и важной для нашей оборонной промышленности информации, руководил связными с учеными из центра разработки атомного оружия.
Проявляя инициативу и настойчивость, оперативную изобретательность, осуществлял связь с ценнейшими источниками информации и руководил их работой по заданиям линии НТР – авиационной, радиоэлектронной, атомной проблематике. Резидентуре, в состав которой входил Яцков, наряду с работой разведчиков в Британии, принадлежит поистине историческая заслуга. Благодаря ее работе советские органы госбезопасности получили обширную информацию – сведения, расчеты, схемы и чертежи по «Манхэттенскому проекту», которые дали нашим ученым и специалистам чрезвычайно полезные данные об уровне работ американцев над атомной бомбой.
Анатолий Антонович, подводя итог работе НТР в годы войны, с ярко выраженной государственной позиции заявлял:
«Самая достоверная и перспективная научно-техническая информация становится полезной только тогда, когда понимается ее значимость. Так случилось с информацией об атомном оружии.
Нашу бомбу создавали ученые, инженеры, рабочие, а не разведка. В невероятно сложных условиях они сумели в короткие сроки создать атомный щит для Родины. Сведения, добытые разведкой, только ускорили эту работу».
В послевоенный период Анатолий Антонович занимал руководящие должности в разведке, выезжал в долгосрочные командировки на оперативную работу в страны Западной Европы и Востока – Францию, Иран, Афганистан. Длительное время руководил большой группой разведчиков по линии НТР с позиции ГДР.
Следуя традициям, заложенным идеологом и стратегом НТР Леонидом Квасниковым, он создал действенную учебную структуру в Институте разведки по подготовке молодых кадров для этой специфической линии работы.
Казалось бы, сухо и по-казенному звучит: «Он на всех участках работы успешно справлялся с поставленными перед ним задачами». Но задачи-то были архиважными: он был опытным руководителем крупнейшего коллектива энтээровцев и чутким воспитателем молодого поколения разведчиков, а их «из-под его руки» вышла не одна сотня…
Имея за плечами такой жизненный и оперативный опыт, которым в разведке располагали единицы, Анатолий Антонович, по мнению большинства, наряду с широкими знаниями отличался принципиальностью, личной скромностью и отзывчивостью.
В 1985 году полковник Яцков вышел в отставку, но продолжал передавать свой бесценный опыт начинающим разведчикам, выступая в качестве «условного иностранца». Поддерживая тесный контакт с коллективом ветеранов разведки, часто выступал перед молодыми сотрудниками в Краснознаменном институте имени Ю.В. Андропова. В прессе нередко появлялись его статьи и рецензии о службе. На экране телевидения ас разведки делился своими воспоминаниями о годах работы на разведывательном поле…
* * *
Конечно, эта рукопись посвящена личности Анатолия Антоновича Яцкова, Гражданина, Профессионала, Патриота. Правда, делается попытка охватить не только его жизненное и оперативное пространство, но и поле деяний его коллег по службе и плодотворной работе НТР в рамках внешней разведки госбезопасности и народно-хозяйственной деятельности страны в целом. Ибо советская НТР была «встроена в систему научной и технической полезности» фактически всех отраслей индустрии Отечества и ее оборонного аспекта в условиях западных запретных санкций по участию России в международном разделении труда.
Вот почему «примеры из биографии НТР» прорываются на страницы рукописи с ее яркими представителями – разведчиками, их агентами – и творимыми ими операциями. А это неоднократные «моменты истины», когда правота упреждающей информации разведки в лице ее НТР в интересах Отечества признавалась и высоко оценивалась.
Анатолий Антонович десятилетия работал в «трех разведывательных средах»: в Старом и Новом Свете, в штаб-квартире НТР, на поприще подготовки разведчиков в кузнице кадров, а проще говоря, в когорте единомышленников и соратников и учеников-питомцев.
Герой России Анатолий Антонович Яцков, полковник, почетный сотрудник госбезопасности, запомнился нам – старому и новому поколению – как талантливый чекист-разведчик, добрый старший товарищ-наставник и светлая личность…
Глава 1. Первые шаги в разведке
Два будущих Героя России пришли в разведку одновременно, и их готовили «разведывательному ремеслу» в одной и той же лесной школе – ШОН – Школе особого назначения.
С 1939 года Анатолий Антонович Яцков и Александр Семенович Феклисов волею чекистской судьбы пройдут рука об руку по дорогам стран двух континентов, по одним и тем же разведывательным проблемам и даже в работе с одними и теми же источниками ценной научно-технической информации.
Это случилось в то время, когда газеты, журналы и особенно радио все еще вещали о происках «врагов народа». «Рука безопасности» давала о себе знать, но в среде обитания Яцкова и Феклисова потерь из-за арестов не было.
Наиболее верно, как бы за всю четверку атомных разведчиков, отношение к органам однажды на встрече с молодыми сотрудниками выразил Анатолий Антонович:
«Что касается моего внутреннего состояния, то оно было возвышенным. Я почти с благоговением смотрел на встречавшихся иногда на улице ребят в аккуратной военной форме, в гимнастерках, стянутых широким ремнем, с пистолетом и чекистской эмблемой на рукаве. Для меня это был цвет советской молодежи, самые верные, самые смелые, и в душе я завидовал им».
Призыв в неведомое
В конце зимы 39-го года к молодому кандидату партии подошел секретарь фабричного партбюро и сказал, что ЦК партии просил порекомендовать хорошего паренька для специальной работы. И Яцков пришел на Старую площадь.
В большом кабинете за столом сидели несколько человек, из которых Анатолию Антоновичу запомнился Павел Михайлович Фитин. Он в ту пору только что был назначен начальником ИНО – Иностранного отдела НКВД. Как Яцков понял позднее, здесь же сидел и его будущий начальник по спецшколе – Владимир Харитонович Шарманазашвили. Начальники были высокого звания. Анатолий Антонович вспоминал:
«Сейчас это кажется фантастикой, но тогда подбором кадров занимался сам руководитель внешней разведки, по современным меркам – начальник ПГУ. У меня для такой работы, как я считал, были в активе 28 парашютных прыжков. И вот ведь чудеса: в разведке это не понадобилось.
Потребовались совсем другие умения, и в первую очередь знание языка. В средней школе и в институте я учил немецкий. А тут, оказалось, и немецкий не нужен: попал во французское отделение.
Да и что я мог знать о работе разведки? Газеты почем зря клеймили иностранных шпионов и всю шпионскую деятельность. Складывалось впечатление, что они у нас секреты таскают, а мы у них ни-ни, только ловим чужих лазутчиков. И вдруг такой пассаж: надо самому становится охотником за секретами…»
ФИТИН Павел Михайлович (1907–1971). В органах госбезопасности с 1938 года. Возглавлял внешнюю разведку в 1939–1946 годах. В годы Великой Отечественной войны под его руководством действовали резидентуры в 27 странах: была получена 41 000 документальных материалов в интересах военно-политического руководства и вооруженных сил страны.
Разведка проникла в секреты создания американского атомного оружия, лишив в результате США на его монополию. По линии НТР закладывались основы создания передовой техники в области авиаракетостроения, радиоэлектроники, химии, мощных взрывчатых веществ, химбакоружия.
Уволен из органов в 1953 году.
…Дорога в разведшколу у Анатолия Антоновича началась летом того же года от… планетария, который возле зоопарка (никто не мог объяснить, почему место сбора курсантов разведшколы было облюбовано именно здесь; кстати, позднее курсантов стали именовать «слушателями»). Комендант объекта, вспоминал Яцков, усадил пополнение в машину и лихо домчал к расположенному за деревянным забором двухэтажному дому барачного типа. Лесной массив принял курсантов где-то за городом вблизи Горьковского шоссе. И прибыли сюда всего десять человек.
Год верой и правдой осваивал Яцков французский. Но к лету 40-го года фашисты оккупировали Францию, и советское загранучреждение, «под крышей» которого предстояло действовать Яцкову, закрылось.
* * *
Как и один из его соратников Феклисов, друг до последних дней, Анатолий Антонович признавал, и то только со временем, что приход в органы – это будет изменение в его судьбе и оно займет всю его последующую жизнь и ее образ. Он уйдет от прежних друзей и окажется в сложнейшей и ответственной ситуации. Конечно, в тот начальный момент он не мог даже представить, что новый жизненный путь, причем выбранный не им, но для него, станет трудно предполагаемым испытанием.
…Условия и особенности обучения, как это восприняли и другие будущие разведчики из его когорты, были для Яцкова почти шокирующими. Ибо это не была типовая школа обучения, как это случалось на рабфаке, ФЗУ или в вузе. Краеугольным камнем стало, говоря прямо, практическое натаскивание с большой долей требования творческого подхода. И делали это не «классические преподаватели», а реальные, действующие разведчики, еще только вчера вышедшие из боя.
В чем сказывалась непривычность жизни в спецшколе? Во-первых, обособленность: жили и учились в сосновом лесу в небольшом бревенчатом двухэтажном доме: пять спальных комнат вверху, на двоих каждая, душевая, зал для отдыха, а на нижнем этаже – два учебных класса и столовая. Домашний уют… Две «роскошные кровати с большими теплыми одеялами и коврик перед ними, два шкафа для одежды, два стола и… чистота».
Естественно, дома было все не так. Феклисов вспоминал: «По сравнению с обстановкой, в которой я жил дома (зимой я спал на сундуке за печкой, а летом – в сарае на дровах), новые условия казались райскими». И вот эти десять слушателей, не избалованные вузовским общепитом, естественно, весьма высоко ценили трехразовое питание – вкусное и сытное.
Как и у всей молодежи того времени, в их одежде не было большого разнообразия, тем более стиля. Чаще всего верхняя одежда переходила от старшего к младшему, и следы ее починки никого не смущали. В ШОН слушатели получили новенькое пальто и… шляпу, костюм, ботинки, рубашки… (В конце сороковых годов автор-школьник ходил в перешитом из отцовского пиджака «пальто», а в конце пятидесятых, в годы учебы в «правнучке» ШОН – ВРШ – Высшей разведывательной школе, – слушателям выдавали только ботинки и отрез застарелого материала на костюм.)
…Набор времени Яцкова состоял из однородного социального происхождения: все были детьми рабочих и крестьян, все были призваны в органы после окончания технических вузов. По мнению слушателей того времени, они с позиции практической работы позднее осознали причину появления технарей в рядах разведки:
«Павел Михайлович Фитин набирал кадры главным образом из числа молодых людей, окончивших технические вузы. Он считал их более трудолюбивыми и изобретательными. Выпускников же гуманитарных вузов, по его убеждению, учили лишь “зубрежке и болтовне”».
Годичная программа школы включала в себя изучение иностранных языков, специальных дисциплин (разведывательного толка), страноведения и отдельных вопросов истории ВКП(б). Ежедневно – шесть часов занятий в классе: три часа на иностранный язык, причем пять слушателей изучали английский, трое – французский и двое – немецкий. Естественно, все начинали с азов, ибо в технических вузах иностранные языки преподавались весьма слабо, да и преподаватели языка в школе не любили переучивать.
Необычностью привлекала учеба по спецдисциплинам: все – по теории разведки, но отдельные слушатели занимались по радиоделу и специфике документирования.
С точки зрения «классической учебы» метод обучения по-своему классический – передача знаний напрямую: в виде бесед практиков из разведки и контрразведки. Причем на теорию приходилось пятьдесят часов – в основном по работе со связями, знания по уходу от наружного наблюдения. Главный упор делался на приемы и способы вербовки агентуры и организацию конспиративной связи с ней.
В школе часто бывал ее начальник Владимир Шарманазашвили. О нем отзывались как о «приветливом и добром грузине». (Занимаясь историей спецслужб, и в частности подготовкой сборника по истории ШОН-РАШ-ВРШ-КИ-АВР, приходилось встречаться со «странными ошибками»: дело том, что отчество начальника школы бывало в тройном написании – «Христианович», «Христофорович», «Харитонович»; видимо, настоящее отчество было связано в корне с «христианским оттенком», а «Харитонович» устраивало всех в безбожной стране…)
Рабочее место начальника было в здании на Лубянке, но по мере необходимости он выезжал на объекты школы, разбросанные в ближайшем Подмосковье.
