bannerbannerbanner
Южный шторм

Анатолий Матвиенко
Южный шторм

Полная версия

Остаток дня прошёл как в тумане. Из доносившихся звуков и обрывков пиратских разговоров неудачливый офицер восстановил картину боя.

Пираты одолели бойцов Рикаса, обескураженных пленением командира. Потом снесли жидкую охрану лебёдок. Цепи упали в воду. Пароход на полном ходу влетел в бухту, в мёртвую зону для крепостных пушек. По пути получил пяток попаданий, но выдержал. Далее пиратский десант перебил гарнизон, сдавшихся в плен согнали к пристани. Скорее всего – для отправки на невольничий рынок.

Молодому Алайну рабская судьба не грозит, слишком хорошо известна строптивость благородных синьоров. Допросят, поглумятся и… всё.

Айну вряд ли возьмут на корабль. «Женщина на борту» и прочие морские предрассудки неискоренимы. Но и не отпустят. Что с ней произойдёт до отплытия пиратов? Лучше не давать волю воображению.

К вечеру пришла новость. Ополченцы защитили свой город лучше гарнизона. Они перекрыли баррикадами припортовые улочки, превратили угловые дома в импровизированные крепости. Пираты обстреляли их из корабельных и захваченных крепостных пушек, но проломить линию обороны горожан не смогли и отступили, не желая потерь. Найденная на пришвартованных судах и в портовых складах добыча утолила их жажду наживы.

О Рикасе вспомнили заполночь. Как несложно догадаться, за это время его ни разу не покормили, более того – не дали ни капли воды. Весь день он проторчал на пристани, на безжалостном солнце. Из разбитой головы натекла и застыла кровь, в волосах образовался колтун. Охранники и облегчиться позволили лишь раз, весело приговаривая:

– Терпите, благородный тей. Недолго осталось терпеть вообще.

И он держался, тем более в двадцати шагах в том же положении находилась Айна.

Припёрлась куда не звали, дура… Лишь к полуночи сознанием завладела очевидная мысль, что он виноват в бедах семьи, отправившись на чужую войну.

Путающиеся мысли прервали охранники. Понукаемый ими, Рикас поднялся по сходням на палубу пиратского флагмана. У противоположного борта мелькнула идея перевалиться через леер в мутную воду бухты, есть шанс переплыть на противоположную сторону. Но в таком состоянии его не то что пуля нагонит – опередит любой сонный краб. И вообще нельзя бежать, потому что у негодяев Айна. Со вздохом тей переступил порог кают-компании.

Яркий свет после ночного полумрака ударил по глазам. Снова затошнило, напомнив об ударе по голове. Молодой человек опустил веки, осваиваясь с освещением.

– Проходите, господин бывший субалтерн.

Глумливый голос Балло подчеркнул – здоровяк явно не последний в компании пиратов, раз делит с предводителями победный ужин. Вместе с лазутчиком трапезничали трое.

Вожак имел совершенно бесцветный вид и скорее напоминал судебного стряпчего, надевшего флотский камзол лишь для маскарада. Выделялись только светло-жёлтые глаза, абсолютно мёртвые. Рикас внутренне вздрогнул. Он представил, насколько страшен должен быть этот невзрачный субъект, если подчинил огромную пиратскую толпу.

Двое его подручных в большей степени соответствовали приключенческим романам о пиратах южных морей. Один, грубый и широкий, по количеству рубцов на физиономии мог тягаться с князем Алайном. Второй сиял утончённостью просвещенного разбойника. В лице проступал врождённый аристократизм: изящные черты, удлинённый нос, узкие усики, влажные глаза любимца женщин. Флотская форма идеально лежала, не собравшись в складки даже на сидящей фигуре. Рикас мысленно обозвал их Вождём, Павианом и Выскочкой, на большее фантазия в больной голове не расщедрилась. Клички пригодились, потому что никто не соизволил представиться.

На пиратов пленник не произвёл впечатления.

– Шкет. Как и все благородные, – заключил Павиан. – Балло, он и вправду единственный сын князя?

– Так утверждает, – осторожно ответил изменник, привычно накручивая на палец косицу подусника. – Напишем письмо Алайну – узнаем. Спустить за борт никогда не поздно.

Вот в чём дело, предстоит банальный шантаж. За заложника потребуют выкуп. Но отец совсем не богат…

– Слушай, недоделанный, – снова подал голос Павиан. – Нам нужен твой отец. Он получит письмо, что ты у нас. Лорду нужна его служба. Если откажется либо ты соврал, что сын князя, тебе не жить. Ясно?

Чего уж яснее. Но окончательно просветить взялся Вождь.

– У нас твоя зазноба. Будешь вести себя тихо – её голова останется на плечах. Или тебе важней другое её место? Отрежем – пришлём.

Пираты заржали.

– Не зазноба. Сестра. Дочь Алексайона Алайна.

Предводитель нахмурился и позвал пирата, дежурившего у двери кают-компании.

– Ко мне её, живо! Если кто из братвы успел задрать ей подол, отрежу стручок!

Выскочка наблюдал за сценой, лишь поджимая тонкие губы в непонятной усмешке.

Самые мрачные предположения Рикаса относительно своей судьбы и судьбы сестры не оправдались. Спустя сутки и даже на следующий день они оба были ещё живы. Впрочем, понятие день-ночь для них исчезло. В трюме подводной лодки всегда висел сырой и душный полумрак. Пираты бросили пленников в её чрево. Судя по тишине в моторном отсеке и плеску волн за бортом, субмарина тащилась на буксире. Люк задраен, воздух поступает через высокую трубу. Периодически её забрызгивает, под трубой собирается лужа, растекающаяся по центральному отсеку. Осушить её нечем.

Трое пиратов, которым выпало сторожить дюжину пленников, будто те способны куда-то сбежать, непрестанно ворчали. Их обещали сменить через пару суток, когда шлюпка привезёт новых тюремщиков, запасы воды и пищи. Рикасу, Айне и будущим рабам не увидеть солнечного света до самых южных островов, не вдохнуть морского воздуха, свободного от вони и тухлятины.

Старшая сестра ни разу не попрекнула, но и без её подначек молодой тей прекрасно понимал: их положение – просто счастливое на фоне гибели гарнизона. Всё потому, что несдержанный… да что говорить, воистину глупый и самонадеянный командир вознамерился лично добыть победу. Тем самым открыл врагу замочную скважину в неприступных воротах обороны. Гибель сотни арадейцев лежит грузом на его совести. Или, как говорил отец, на его карме.

Известие о пленении детей князь воспринял именно как карму. Верно, Создатель карает его за многочисленные грехи молодости.

Братья Мейкдоны увидели, как перекосилось изъеденное шрамами лицо. Алекс шумно выдохнул. Видно было, что ему нелегко удержать себя в руках, не давая выплеснуть ярость в какой-то дикой выходке. Князь, не делая секрета, протянул телеграфическое послание Иэросу.

Номинальный император бесцеремонно вытеснил Горга из его кресла, тем самым занял председательское кресло в кабинете замка. Холёные пальцы разложили бланк на столешнице.

– Синьоры, некий капитан Рубис утверждает, что при штурме Арадейса захватил в качестве заложников Айну и Рикаса Алайнов. Он требует прибытия князя в Харригард. Обещает отпустить детей взамен на службу тея Алайна лорду Южного Архипелага.

Горг пожал плечами.

– Выходит, наши договорённости аннулированы. Мы три дня думали, как бороться с влиянием лордов, а наш главный военный советник, посвящённый во все замыслы, поступает на службу к врагам.

– Синьор, как вы можете! – вскипел Филлис. – Я, со своей стороны, всецело доверяю князю. Готов оказать любую помощь. Даже отправился бы с ним, но, боюсь, превращусь в обузу.

– Спасибо, синьор Винзор, – откликнулся Алекс, ещё не пришедший в себя от чудовищной новости.

– Присоединяюсь к Филлису, – поддержал старший Мейкдон. – Горг, у тебя нет детей, но будут. Поверь, есть вещи, кои нельзя прощать ни при каких условиях. Нет-нет, я не призываю тебя объявлять войну Архипелагу и сжигать их города ради спасения братика и сестрички. Нужна пара-тройка ответственных и их отрезанные головы на заборе, чтобы другим неповадно.

Фиолетовый герцог встрепенулся при напоминании о позорном родстве, но смолчал. Старший брат безнаказанно говорил всё, что ему заблагорассудится.

– Будем считать, что в Харригарде я выполню роль агента Империи в стане врага, – Алекс встал, показывая, что визит в Кампест завершается. – Помощь… Пожалуй, я попрошу только дирижабль.

– От Никса до их побережья и обратно топлива хватит, – прикинул Иэрос. – Но появление дирижабля над их водами…

– Нет, – невежливо перебил князь. От чрезвычайности проблемы он забыл про учтивость. – Для начала лечу в Арадейс, там на месте проверю, имеет ли шантаж основания. Потом на юг вдоль ламбрийского побережья. Дирижабль покину часах в шести-семи лёта от Архипелага и доберусь на крыле.

– Разумно. Вы, как не сложно догадаться, с лордами дел не ведёте. А у меня есть пара охочих до золота субъектов, к ним приходится обращаться время от времени, – Иэрос потянулся к письменному прибору. – Черкну пару строк. Конечно же, особо им не доверяйте. Но передать мне весточку или решить мелкий вопрос помогут.

– Отлично! – едко промолвил Горг. – Но не думаешь ли ты, братец, что князя заставят возглавить войско и ударить по Кампесту? Или Кетрику?

Алекс грустно улыбнулся одним уголком рта.

– Империи фактически нет, но моя клятва ей действует. В таком случае мне и моим детям придётся умереть. Могу обещать, что с собой прихвачу к Создателю многих.

Глава третья

Внутренности субмарины, сравнительно просторные, так как вместили полсотни пиратов в Арадейсе, к концу второй недели казались гробом. Здоровым таким гробом на дюжину небритых мужчин и одну девушку.

Однажды налетел шторм. Их отчаянно бросало, судно валилось на борт, настил нижней палубы становился практически отвесно. Отсеки щетинились обрезками каких-то безжалостно срубленных механизмов. Айна цеплялась за них с отчаяньем утопающего. Пару раз уставшие руки готовы были отпустить металл, её тело превратилось бы в шарик, запертый в погремушке исполинского ребёнка. Рикас хватался за те же обрезки и грудью прижимал сестру к переборке, точно грубый любовник. Без того ароматная стальная пещера переполнилась запахами рвоты и опрокинутого гальюна.

 

Трём пиратам, чья вахта в субмарине выпала на штормовые дни, пришлось не легче. Вдобавок, к окончанию вахты не прибыла смена. Шторм несколько ослаб, но шлюпка просто не смогла бы пришвартоваться, открытый низкий люк угрожал затоплением. Кончилась еда, да и есть не хотелось. Гораздо хуже, что опустела ёмкость с водой.

Желая хоть как-то разнообразить пребывание в подводном отеле, Рикас попробовал разговорить пиратов. Те были совершенно измучены болтанкой – они утверждали, что на большом корабле качает меньше. Поэтому плюнули на запрет общения с пленниками и отвечали на вопросы, щедро украшая ответы бранью. Морячки проклинали субмарину, океан, судьбу, особенно – предводителей банд, назначивших бедолаг на вахту перед штормом. Естественно, сюда отправляли самых нерадивых, охрана арестантов считалась наказанием.

– Кому же пришла в голову идея соорудить такой сложный подводный корабль?

– Мне! Чтоб лопнули мои глаза… – обрюзгший субъект в засаленном лапсердаке, лишь отдалённо напоминающем морскую форму, попытался пошутить. Два товарища не поддержали.

– Лодке лет тридцать, сейчас такие не строят. Обмельчал народ, мать его, – второй пират поскрёб пятернёй загривок, густо заселённый паразитами. Впрочем, беда не миновала и арестантов, чесались все. – Лихие ребята возили контрабанду. А потом она разок в бою была. Говорят, с неё поднимались летуны и ночью бросали бомбы. У Нирайна, кажись.

В полумраке трюма страж не увидел, как у молодого человека вспыхнули уши. Создатель, какой позор! Они плывут на той самой лодке! Двадцать два года назад отец со своими легендарными товарищами-гвардейцами совершил подвиг и спас Нирайн, безумно рискуя жизнью. Герои вышли победителями, а Рикас в гораздо лучшей ситуации позорно проиграл свой бой, превратился в бесправного заложника, игрушку. Главное – в предмет шантажа…

Конечно, князь совершил немало ошибок и наломал кучу дров. Но не ждал помощи, сам выбирался из западни. А его непутёвый сын, словно сопливый отрок, ждёт отца. Ждёт, когда придёт взрослый и разберётся. Только какую цену старший Алайн заплатит за освобождение детей?

Пират продолжал, не обращая внимания на смущение тея.

– Тут баллоны были, большие такие. В них воздух накатывали, от этого воздуха лодка плыла. Ща их срезали, тут пара свинцовых батарей и моторчик, чтоб только в Арадейс попасть. Не ждали нас, крысы береговые? А рубку, мать её, срезали, чтоб не застряла у цепей.

– Какого дьявола её не бросили… Твою налево… – прогундосил третий. – Не пришлось бы болтаться, как навоз в проруби.

Он сравнил заключённых и стражников с весьма неприятной субстанцией. Учитывая запахи, пропитавшие людей, сравнение получилось до обидного точным.

Рикас перебрался в нос, к Айне и другим пленникам. От недостатка воды язык стал шершавым, говорить было неприятно. Но разговоры – единственное, что осталось заключённым.

– Помнишь про великие тайны, что отец тебе рассказал на совершеннолетие?

– Их ты не дождался, сбежав за океан, – Айна почти шептала. Голоса тонули в шуме волн за бортом, разговор не могли разобрать товарищи по несчастью. – Надо же. Перед отъездом ты практически всё перечеркнул, чему отец учил тебя. А теперь дозрел выслушать?

– Дозрел, – буркнул Рикас.

Действительно, нужно было вляпаться в неприятности и убедиться в собственной глупости, чтобы прислушаться к людям, имеющим жизненный опыт. Сестра получила великолепный повод уколоть, но воздержалась. Лишь грустная усмешка тронула сухие губы.

– Двадцать два года назад, я тогда была совсем ребёнком… В общих чертах ты знаешь ту историю, о подводной лодке, ночных бомбёжках и взрыве в замке во время награждения.

– И провале отца в странный мир. О котором он почти не рассказывал.

– Да. Потому что ему там не нравилось. Но и другого выхода не было. Ему залечили страшные раны, здесь бы от них он не оправился.

Айна примолкла. Рикас погладил шероховатую сталь борта, украшенную рядами заклёпок.

– Мы находимся в той самой лодке.

– Правда? Как интересно… Хотя стоило догадаться. Вряд ли таких кораблей много. Надо разобраться, какими путями она попала к южным пиратам. Столько лет хранили, пока не нашли применение, надо же!

Рикас глянул на сестру с удивлением. Шансы на выживание равны нулю, их обоих наверняка тихо прикончат. А она собралась выяснять, как раритет перекочевал на юг!

– Мне папа поведал больше. В карманах у него лежало несколько имперских гулдов. Его подобрали, отвезли в огромный лазарет. Он очнулся на койке в белой комнате, странные люди задавали вопросы на непонятном языке. Золото пропало – его забрали за лечение или просто стащили. Без каких-либо бумаг, без знания местных наречий, он оказался в тюрьме для бродяг. Думаю, местная полицейская стража приняла его за бандита, чьё лицо изрезано сообщниками, и потерявшего память. Он бежал, скитался и отчаянно искал дорогу домой.

– Ведь Сила помогла переместиться ему – раненому?

– На краю гибели человек способен на запредельные вещи. Но… Наши миры или удаляются, или стена между ними становится толще. Монахи Шанхуна, раньше выходившие к соседям, словно в собственный сад, ныне утратили эту способность.

– А отец?

– Там есть аналог Шанхуна, горная страна под названием Тибет. Странное место, изолированное. Папа решил вернуться к истокам. Согласно преданиям, ламы Тибета первыми открыли дорогу к нам. С момента выписки из лечебницы прошёл год, пока он добрался до монастыря.

– И? Не молчи.

– И ничего не получилось. Настоятель поражался его Силе. Не глядя на барьер, отец таки нащупал родной мир, но не мог перетянуть себя через препятствие. Верховный лама долго наблюдал, потом вынес суждение: мешает отягощённая карма. Все убийства, вольные или случайные, совершённые во имя справедливости либо второпях, когда можно было их избежать, являются ужасным грехом.

– Вот откуда у него эти разговоры о карме… Стоп! Отец не изменил своего прошлого, не оживил трупы. Тогда как…

– Лама дал единственный совет: принести обет не убивать.

Рикас недоверчиво фыркнул.

– Поклялся святошам в гуманизме, замолил грехи и проскользнул? Отличная новогодняя сказка.

– Нет. Тибетцам отец ничего не обещал. Им, по большому счёту, безразлично. Он принёс клятву себе самому, тем самым не искупил грехи, но сделал единственно возможное. Уменьшил… отягощение кармы, наверное, не знаю точно, как это называется. И хватило. Обессиленный, выжатый, он свалился на камни монастыря, уже в нашем Шанхуне.

Молодой человек ухмыльнулся.

– Ясно. И тут же нарушил обет, прихлопнув императора.

– Зачем ты все утрируешь и высмеиваешь? Будто фиаско в Арадейсе ничему не научило, – Айна впервые попрекнула поражением, и Рикас ощутил, насколько болезненный этот упрёк. – Обет не требует абсурдного, не означает, что нужно подставлять зад для пинка, если тебя ударили по лицу. Мейкдон спровоцировал поединок, а потом начал убивать Силой. В безвыходной ситуации любой человек вправе защитить себя, своих близких.

– То есть, создай ситуацию – и руби головы с лёгкой душой!

– Нет. Нельзя провоцировать. Наоборот, лучше избегать крайних положений. Отец это доказал. Иэрос Мейкдон назвал имя предателя, организовавшего взрыв. Тот взрыв не только изувечил папу, но уничтожил двух его самых близких друзей, множество других достойных людей.

– Хочешь сказать – отец не наказал подлеца?

– Наказал. Но не смертью, иначе… Не знаю подробностей. Не знаю даже имени изменника.

Рикас замер, переваривая поток сведений. Вдруг запрокинул голову и принялся хохотать. Айна даже испугалась за его разум.

– Ты что?

– Ничего… Представь: наш отец – как самое совершенное в мире ружьё, без дела висящее на стене. Оно всегда на предохранителе. Теперь знаю, предохранителем служил тот обет. Наш похититель взвёл курок того ружья, ствол приставил к своей голове. Обет утратил силу!

Молодой мужчина не стал развивать неприятную тему. Сестра не глупа, она и сама поймёт – отцовская помощь, скорее всего, запоздает. Ружье выстрелит из мести или не выстрелит, это не имеет значения.

Князь, конечно же, стремился не терять ни минуты. Но снятие оружия с предохранителя не означает немедленное открытие пальбы.

На любезно предоставленном дирижабле под управлением команды в зелёной форме Кетрика князь поспешил домой. Ужасную новость лучше сообщить Иане самому. Заодно отдать распоряжения на случай своего длительного отсутствия. Гвардия Винзора не имеет права уйти в отпуск, сказав врагам: потерпите годик-другой, пока соберёмся с вами повоевать и дождёмся главнокомандующего.

В столице герцогства Алекс провёл не более двух часов, тягостная встреча с женой заняла около десяти минут и вместила до десятка фраз.

Слова бывают излишни.

Супругов окатила волна чёрного, безысходного горя. Конечно, князь сделает всё, что в его силах… и в Силе тоже. Безусловно – и сверх того. Но дети у пиратов. У подлых субъектов, чьи слова, обещания и уверения не стоят бумаги, на которой записаны.

Алексайон выполнит их команды, пока дети в плену. Поэтому нет никакого резона ему их возвращать. И, главное, нет ни малейшей гарантии, что они ещё живы в этот момент. Не обсуждать же это вслух…

Князь не попрекнул жену, что отправила Айну за Рикасом. Иана не укоряла мужа, допустившего отъезд сына на ненужную им войну. Не просилась сопровождать – слишком хорошо помнила, во что однажды обернулась её инициатива. Только обняла крепко.

Слова были не нужны. Слова только отдаляли секунду, когда дирижабль унесёт Алекса к цели. И он улетел.

Стремительный бросок к Нирайну, заправка топливом и рейд через океан показались бесконечными. Князь начал действовать и одновременно терзался, что просто ждёт в уютной каюте дирижабля, ждёт прибытия, развития событий. Вряд ли Рикасу и Айне столь же удобно в пиратском окружении.

Если они живы.

Если они будут ещё живы, когда подоспеет помощь.

Если Алекс сможет победить целую армию головорезов. В одиночку.

Слишком много «если».

Глава четвёртая

Когда океан успокоился, в благовонный отсек субмарины (благовонный – от слова «вонь») собственной персоной спустился аристократический пиратский командир, тот самый Выскочка. Он убедился, что пленники живы, после чего увлёк Рикаса на корму.

– Как вам нравится путешествие?

Тей предпочёл промолчать.

– Охотно разделяю ваше негодование. Увы, наш капитан Рубис родом из Северной Аделфии, ненависть к благородным синьорам он впитал с молоком матери. Именно ради вас тащат этот хлам обратно, чтобы скрасить дорогу.

Тей искренне удивился. Неделями тащить стальное веретено через океан, лишь бы унизить заложника?

– Поверьте, у него много странностей. Например, провинившихся матросов он заставляет отрезать собственный палец, засолить и съесть. Вас не смутило, что у большинства сторожащих моряков некомплектные руки?

– Думал – боевые раны, – впервые подал голос пленник.

– Увы. Ваша удалённость от капитана имеет некоторые преимущества. Убивать вас он бы не стал, но отрезать палец или что-то почувствительнее – за ним не заржавеет.

– Зачем вы это рассказываете?

– Хочу помочь. Не удивляйтесь. Вы, надеюсь, слышали про Республику Двенадцати Островов?

– Краем уха, – признался Рикас. – Такой же пиратский сброд, как и ваши лорды.

– Почти. Но не совсем, – выскочка хитро прищурился. В его взгляде было что-то неприятное, но детали тей не мог рассмотреть из-за тусклого освещения. – Они прошли этап, когда грабежи составляют основное дело. Отцы Республики постарели. Им хочется построить государство, где правит закон. Думаю, основатели Империи и Ламбрийского королевства тоже не носили белых перчаток. Но однажды выросли из разбойничьей юности.

– А лорды?

– Нет. Они желают подгрести острова Республики, потом уцепить кусок материка. Раньше не остепенятся.

Рикас насупился. Выскочка прямым текстом вербует в пользу пиратской общины, воюющей с похитителями. Оказывается – есть разбойники подлые, а есть благородные, причём степень благородства узнаётся только со слов этого скользкого типа.

– Вы рискуете… э-э… как к вам обращаться?

– Младший лорд Орвис Далматис, к вашим услугам. Что же касается риска, то он невелик по сравнению с… Неважно. Вы думаете сдать меня Рубису? Да, я уединялся с вами для приватного разговора, вы сочиняете небылицу, чтобы вбить раскол в наши ряды. Смело, но не убедительно.

– Поверят не мне? Ладно, но смутное подозрение останется, – Рикас изучающее глянул на кандидата в спасители. – Если мы с сестрой примем ваше предложение, что тогда?

– Получите револьвер и нож. Между островами конвой замедлит ход. Ночью уберёте охрану, вплавь достигнете берега. Крыльями, увы, снабдить не могу.

 

– Допустим. Также предположим, что попадём на двенадцать ваших островов. Это – колоссальная услуга. Вы непременно потребуете плату.

– Всего лишь помощь, чтобы ваш отец не возглавил армию лордов.

Рикас привалился к перегородке, щедро украшенной обрывками трубопроводов.

– Та-ак. Например, передадите ему послание, чтобы не очень старался побеждать, его дети в заложниках у другой стороны.

Во рту от волнения окончательно пересохло. Язык превратился в рашпиль.

– Зачем же, – не смутился Далматис. – Я предлагаю добровольную службу, а не прозябание в заложниках. Республика построена на других началах, у нас есть табу, в том числе – на вымогательство через кражу детей. Мы слабее, чем лорды, никакими принципами не связанные, но и сильнее, так как получаем больше доверия.

«Лишь с твоих слов, Выскочка», подумал Рикас и вдруг почувствовал, как в руки ему ткнулся холодный предмет. Фляга!

В ней оказалась не вода. Лёгкое вино волшебным нектаром потекло по пересохшей глотке, возвращая оптимистическое отношение к жизни.

Конечно, Далматис догадался о страданиях и желаниях узников субмарины. Предугадал, что глоток напитка будет воспринят как дар Создателя. Но ведь задумался об интересах пленника, а не только о своих шкурных.

Надоело быть игрушкой в пиратских руках. Хотелось действовать. Как бы оно не сложилось, на берегу брат с сестрой обретут свободу и сами распорядятся ей. Не исключено, найдут какую-нибудь посудину, чтобы пересечь океан. Шанс на спасение небольшой, но лучше, чем гнить в застенке.

Решено! Действуем! Айну брат поставит перед свершившимся фактом.

Пиратский лорд-двурушник коротко рассказал о будущих контактах с его людьми на острове и подробностях предстоящего побега. На прощанье осведомился, какие слова употребить в переговорах с Алексайоном, чтобы тот поверил – дети действительно захвачены. Надо же оправдаться перед капитаном, какого лешего его первый помощник торчал в корме с врагом битых полчаса. Рик произнёс лишь одно, своего рода пароль.

– Пацифист. Он так себя называл.

– Странное слово. Па-ци-фист. На каком это языке?

– Очень дальнего народа, – Рикас не уточнил, насколько дальнего. – Означает человека, борющегося против войны.

– Единственный способ победить войну – уничтожить врага, лучше заблаговременно.

Последней фразой Орвис Далматис загубил ростки возможного доверия. Молодой человек вывел для себя, что республиканцы вряд ли всерьёз отличаются от лордов, только рядятся в белые одежды.

За время вербовки на корме Айна не только напилась всласть, но и чуть-чуть умыла лицо. Принять бы горячую ванную да вычесать паразитов из волос… От брата она узнала, что есть шанс приблизить свидание с мылом.

– Импозантный мужчина. В нём есть что-то такое – уверенное, вызывающее расположение.

– Сестра, он обыкновенный пират. Нет, необыкновенный – засланный. Или предающий, я не расспрашивал его биографию. Давай помнить: он наш враг. Но этот враг даёт шанс на активные шаги.

Айна обвела взглядом взбодрившихся арадейцев у противоположного борта.

– Заодно дадим шанс твоим солдатам.

Не добавила: попавшим в трюм из-за мальчишеской неосмотрительности командира. Виновник их невзгод покачал головой.

– Далматис категоричен, бежим вдвоём. И двоих непросто переправить в Республику. Конечно, можно послать его инструкции подальше…

– Нет! Доверимся ему. Тем более, другого разумного выхода нет. Покажи оружие.

Рикас протянул рукоятью вперёд лёгкий тейский револьвер, не отягощающий в полёте, прикрыл его второй ладонью, чтобы попутчики не увидели столь неожиданный предмет. Айна с сожалением отказалась.

– Оставь себе. Мама учила, что женщину охотнее подпускают близко. Дай нож. Ты застрелишь двух других.

Айна ощутила прохладу рукояти. Первый раз она берёт оружие не для удара в мишень, не на всякий случай, а обдуманно – для отнятия чужой жизни. Будет отягощение кармы. Ну, через барьер между мирами им не ходить. Но чём же аукнется эта кровь?

Отгородившись братом, девушка подкинула нож в руке. Как метательное оружие – никакой, годен только для удара вблизи. Лезвие короткое, чуть длиннее её ладони. Значит – нужно точно вогнать в шею или в сердце. Зато клинок не откажет после купания в море как револьвер, и патроны ему не требуются.

– Последний вопрос, братец. Как мы узнаем, что пришло время бежать?

– Наш сообщник продумал план до мелочей. Мы долго будем тащиться малым ходом у длинного острова по правому борту. Как только к нему приблизимся, Далматис найдёт причину наказать Балло.

– Его ты убьёшь особенно охотно?

– Если хотя бы половина из рассказанного отцом – правда, нельзя получать удовлетворение от чьей-то смерти. Не буду кривить душой, этого мерзавца пристрелю без жалости. В ночь после начала вахты Балло бросаемся в воду. У нас примерно тридцать шесть часов форы, пока сменщики не увидят трупы. Ты по-прежнему хорошо плаваешь?

Айна кивнула.

– И я не жалуюсь. Июль, вода тёплая.

Девушка облила его презрением. В ней, едва умытой и со спутанными волосами, проглянула та самая старшая сестра, что не спускала Рикасу в детстве ни единой оплошности.

– Мы в южном полушарии, глупыш. Здесь разгар зимы.

А в летнем Арадейсе их отца ждал очень холодный приём. В сторону дирижабля ударили пушки. Никто и смотреть не хотел, какого цвета гербы на баллоне. После пиратского налёта город и герцогство жили по простому правилу: чужой – значит враг. На войне простые максимы помогают выжить. Свой или чужой, без оттенков. Время полутонов придёт в мирной жизни.

Алекс приказал лететь южнее, в сторону Теофы, там спикировал к земле на крыле. Разборная конструкция надёжно укрылась в кустах, там же спрятались насапожные крылья и головная повязка. На дорогу вышел немолодой крепкий мужчина низкого роста, его чёрный плащ и камзол не выдавали принадлежности ни к одному из воюющих сообществ.

Четверть века назад он впервые вступил на ламбрийскую землю вместе с Ианой. Они тщетно пытались выполнить миссию и предотвратить королевский десант в Империю. В результате только усугубили ситуацию, чуть не погибли сами.

Теперь он один. Силы и умения больше, опыт несоизмерим. Но нет самой надёжной спутницы в мире. И нет юношеской безрассудности, когда берёшься за невыполнимое дело лишь от того, что не осведомлён о его невозможности. И побеждаешь, не зная, что задача была нерешаемая.

В Арадейс он проник с великим трудом. Подозрительного тея сразу же пыталась арестовать охрана у ворот. Стоило усилий добиться встречи с командующим гарнизоном.

В башне у крепостной стены, где ещё сохранились следы пиратского погрома, Алекс порадовался, что хватило благоразумия не представляться настоящим именем. Новый командующий, назначенный взамен погибшего в бою с пиратами, просто закипел при упоминании имени Рикаса. Не известно, успел ли молодой человек отличиться раньше, сейчас в Арадейсе его помнили только в самом позорном качестве. Не важно, что повлекло проигрыш схватки за цепи – безалаберность, трусость или даже предательство тея. В любом случае невыполнение боевой задачи по законам военного времени карается смертью.

Ни сам Рик, ни его бездыханное тело не обнаружились после отплытия пиратов. В завершение короткой беседы гарнизонный командир в самом зловещем тоне попросил «дальнего родственника» бывшего субалтерна сообщить, если Рикас появится в поле зрения. Власти Арадейса запросят его выдачи, петля нарушителю присяги обеспечена. Само собой, родственнику настоятельно не рекомендуется задерживаться в городе хоть на одну минуту.

Князь вышел на ступени замка без конвоя и ручных кандалов, но в сопровождении пары дюжих сержантов. На их лицах надпись крупными буквами, одинаково читаемая на любом языке: вам здесь не рады, синьор, убирайтесь.

Он отправился в порт, естественное место для расставания с городом. Но не договорился о месте в каюте, только выспрашивал у моряков карты южных морей. Один из сержантов рявкнул:

– К южным пиратам собрался, чужак? На службу? Здесь к ним дороги не найдёшь!

Алекс уже и сам понял это. Целая страна из россыпи сотен островов находится где-то на юге, враждебная. Нет ни карт, ни толковых сведений о ней. Шкиперы, явно ходившие за экватор, опасливо косятся на сержантов и затыкают рот.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru