Анатолий Ромов
Бешеный куш
Глава 6
Четыре дня, во время которых Заня проверял Седова, прошли незаметно. Никаких особых поручений ему не давали, он должен был просто стоять там, куда его ставили, наблюдать за порядком и не пускать или отгонять тех, кого он должен был не пускать и отгонять, согласно инструкциям, полученным от Зани или его помощников. С первого же дня за ним укрепилось прозвище Федя, против которого он не возражал.
В конце четвертого дня Комарик предупредил его, что с утра, в субботу, он будет охранять стоянку машин служащих рынка. Заканчивая инструктаж, сказал:
– Вот что, Федя, я слышал, у тебя есть кевларовый жилет?
– Есть.
– Забудь. Никаких кевларовых жилетов. И самопалов с собой никаких не бери, понял? Тут ментов полно, нам конфликты не нужны. Если что, вызывай нас по сотовому телефону, мы подбежим.
– Хорошо. Вообще-то я и не собирался ничего такого брать. Обойдусь руками.
– Вот и лады.
Когда утром в субботу он подъехал к стоянке, часы показывали семь двадцать. На небольшом асфальтовом пятачке, расположенном сразу же за рынком, было пусто. Поставив «москвич» в дальний угол и выключив мотор, вышел.
С одной стороны стоянку прикрывали рекламные щиты рынка, с двух – ларьки и выносные прилавки, с четвертой же, через улицу, тянулась длинная кирпичная стена, за которой, он знал, располагалась территория моторизованного полка внутренних войск. Солдат и офицеров полка, одетых в милицейскую форму, изредка можно было видеть у КПП. На рынок и на то, что там происходит, они не обращали никакого внимания.
Несколько ларьков возле стоянки были уже открыты, в двух-трех местах раскладывали товар на пустых прилавках первые торговки.
Минут через пять на стоянку въехал белый «мерседес», на котором ездил главный мясник рынка Теплицын по кличке Тепа.
Поставив машину вплотную к рекламным щитам, Тепа вышел. Проверил, хорошо ли заперты двери, подошел к Седову. Потянувшись и сделав несколько движений, изображавших разминку, сказал:
– Федь, привет. Что, сюда поставили?
– Сюда.
– А где второй?
– Какой второй?
– Как какой? Напарник.
– Второго нет, я один.
– Во дают. Ведь по субботам-воскресеньям Заня всегда двух ставит.
– Ничего не знаю, я один.
С тех пор как Седов на глазах изумленного Тепы разрубил говяжью тушу с двух ударов, главный мясник рынка относился к нему с симпатией. Сейчас это выразилось в том, что, поцокав и покачав головой, он сказал:
– Чем они думают? Сегодня ж суббота, всякой голоты понаедет, успевай только отгонять. Черножопых одних три трейлера будет. А на стоянке здесь – сплошь иномарки. Кроме моего, еще два мерина, два «порше», три воли,[1] два «чероки»… Полезут, только держи.
– Ничего, полезут – я справлюсь.
– Дело не в том, справишься или нет. Пока ты будешь справляться, эти бандиты, с новых азербайджанских трейлеров, все потроха из машин вынут.
– Не успеют. Позвоню Комарику, он пришлет подмогу. Что это за новые азербайджанские трейлеры?
– А… – Тепа махнул рукой. – Беспредельщики. Появились здесь пару недель назад, с азербайджанскими номерами. Машину с моими людьми вытеснили.
– А чьи они, эти новые азербайджанские трейлеры? Кто их прикрывает?
– Ничьи. Дикари, приехали с гор. Их точно никто не прикрывает.
– А Заня о чем думает?
– А что Заня? Я ему сказал, так он только рукой махнул. Мол, все, что с наружной стороны рынка, нас не касается. Сказал, если что с этими азербайджанцами случится, он лично разберется. Ладно, пойду. Будем надеяться, до моего мерина они не доберутся.
– Не волнуйся. Я специально за твоей тачкой прослежу.
– Спасибо, Федь. – Тепа ушел.
Минут через двадцать стоянка заполнилась машинами до отказа. К восьми утра «мерседесы», «вольво», БМВ, «джипычероки» и «порше» служащих рынка заняли весь асфальтовый пятачок. Приехавшему последним второму мяснику пришлось ставить свой «форд-мустанг» у въезда на стоянку.
К этому времени вокруг давно уже кричала, торговалась, предлагала товар, просто сновала во все стороны разношерстная толпа. Особым успехом пользовалась торговля с трейлеров. Потные ребята в ватниках на голое тело еле успевали продавать из кузовов по дешевке арбузы, огурцы и картошку.
Седов, привыкший за четыре дня к рыночной суете, не спеша прохаживался возле машин, заботясь лишь о том, что бы никто из посторонних не заходил на стоянку. Первая половина дня прошла спокойно. К запаркованным иномаркам никто интереса не проявлял, лишь несколько случайных прохожих поинтересовались, как пройти на рынок и к метро.
Около двух часов дня к стоянке подошел Гвоздь, бритоголовый мощный парень, работавший, как и он, охранником. Кивнул:
– Все нормально?
– Нормально.
– Лишних не крутилось?
– Нет.
– Комарик сказал, можешь сходить в закусочную. Но не больше сорока минут. Иди, я постою.
Двинувшись в сторону закусочной, Седов сделал небольшой крюк, чтобы обойти стоящие в разных точках вокруг рынка пять трейлеров. Возле каждого трейлера вилась очередь, торговля шла бойко, продавцы еле успевали принимать деньги и отпускать в протянутые авоськи и сумки товар. У двух трейлеров были подмосковные номера, один, судя по номеру, приехал из Калужской области, два номера были азербайджанскими. Запомнив все пять номеров, Седов зашел в закусочную, наскоро перекусил и вернулся на стоянку.
Скучавший здесь Гвоздь, пожелав ему удачи, ушел. Он же снова принялся прохаживаться возле машин.
Часа два прошли без каких-либо происшествий. Если не считать монотонно шумящей поодаль толпы, все было тихо и спокойно. Но когда к стоящему перед стоянкой «форду-мустангу» подошли четверо парней, он поневоле напрягся.
Он так и не смог определить, с какой стороны они подошли. Все четверо были смуглыми, с легкой щетиной на щеках и с короткой стрижкой, в джинсах и черных куртках, из-под которых виднелись обтягивающие мощные торсы щегольские импортные майки. Он сразу понял, что это не простые прохожие. По повадкам, движениям, еще по чему-то неуловимому было ясно: это тренированные бойцы.
Поскольку они встали у «форда», он, понаблюдав за ними несколько секунд, сказал:
– Эй, любезные! Пожалуйста, прошу, отойдите от машины! Здесь служебная стоянка!
Парни не обратили на его слова никакого внимания – так, будто его здесь и не было. Один заглянул в салон, второй, присев на корточки, стал стучать по шине, двое, обмениваясь замечаниями, начали рассматривать радиатор. Они говорили на своем языке, которого он не знал и в котором лишь изредка звучали общеупотребительные азербайджанские слова.
– Эй, любезные! – повторил он. – Отойдите от машины! Здесь служебная стоянка!
Тот, что рассматривал салон, обернулся. У него были густые черные брови и кривой нос, наверняка испорченный в какой-то переделке.
– Служебная стоянка, и что? Твое какое дело?
– Мое дело такое, что я охраняю эту стоянку. Отойдите, прошу по-хорошему.
Рассматривающий салон выпрямился:
– Просишь по-хорошему. А если не по-хорошему, что ты мне сделаешь?
– Я не собираюсь ничего вам делать. Просто прошу отойти.
– Нет, ты мне сказал, что просишь по-хорошему. А я не люблю, когда мне так говорят.
– Я прошу вас отойти от стоянки.
– А если я не отойду? Если я сейчас сяду в эту машину и уеду – что ты мне сделаешь?
– Сделаю нехорошо.
Кривоносый цокнул языком. Шагнул к Седову. Трое остальных двинулись было за ним, но он поднял руку:
– В таких делах я всегда сам разбираюсь. Подошел вплотную к Седову:
– И как же ты мне сделаешь нехорошо?
– Прошу, отойдите.
– Знаешь, ты симпатичный парень, я не хочу тебя обижать. Но предупреждаю: нам нравится эта тачка, и мы ее забираем.
– Вы ее не забираете. Это не ваша машина.
– Забираем, дорогой. Но чтобы тебя не обижать, предлагаем вот это. – Приоткрыв полу куртки, кривоносый вытащил из внутреннего кармана пачку банкнот в банковской оклейке. – Здесь десятка. Ты получишь три куска зелени. Нормальная цена.
– Не нужно мне никакой зелени. Отойдите от стоянки.
Опустив пачку в карман, кривоносый усмехнулся. Неуловимым движением вытащил из того же кармана «байонн», ткнул ствол в живот Седова:
– Тогда извини. Предлагаю вот это.
Посмотрев сначала на пистолет, а потом на грозно молчащую поодаль троицу, Седов покачал головой:
– Вот с оружием это вы зря.
– Почему?
– Зачем играть с пистолетом?
– Я не играю, дорогой. Я б тебя сразу пришил, да шум поднимется. А нам пока шум не нужен. Делаем так: ты стоишь тихо, ребята садятся в тачку, и мы уезжаем. За это мы тебя оставляем в живых. Не согласен – мы тебя мочим и все равно уезжаем. Как?
Качнувшись в одну сторону, Седов тут же перенес вес тела в другую, попытавшись отработанным движением выбить и перехватить пистолет. Но на этот раз номер не прошел, кривоносый, судя по всему, был подготовлен не хуже, чем он. Он успел выстрелить, и Седов, уходя в сторону, услышал выстрел и почувствовал: пуля пробила левое плечо. Но выстрел обошелся кривоносому дорого, Седов провел правой в челюсть, и тот упал. Парень, стоявший ближе всех к Седову, с ревом прыгнул, стараясь всем весом тела сбить его на землю. Седов встретил его левой, и встретил удачно – тот уже в полете отключился и, стукнувшись по инерции головой о бампер машины, затих.
Судя по всему, двое оставшихся после этого поняли, что так просто его не возьмешь. Достав ножи и плавно двигаясь, они окружили его, изредка делая выпады. Движения у них были отточенными, уверенными. Он, уворачиваясь от ударов, начал крутиться. Он крутился придуманной им самим бойцовской раскруткой, которой владел в совершенстве. Наконец один, сообразив, что все удары проходят мимо и нож бесполезен, вытащил пистолет. Это было ошибкой – тут же выбив пистолет ногой, Седов завалил парня ударом под дых. Четвертый после этого стал легкой добычей, его уже ничего не стоило отключить привычным ударом – ребром ладони по шее. Правда, тот успел поцарапать ему ножом грудь, но это был пустяк.
Отдышавшись, Седов заметил: вокруг стоит молчаливая толпа любопытных. Потрогал раны, чтобы еще раз убедиться, что ничего серьезного нет, подобрал оба пистолета. Достал сотовый телефон и, набирая номер, бросил:
– Что стоите? Вызовите скорую кто-нибудь.
Никто из толпы не двинулся, он же услышал отзыв Комарика:
– Кто?
– Комарик, это Федя. Давай сюда, тут дела.
Комарик с Гвоздем подошли через минуту. Толпа при их появлении заметно поредела, осталось только несколько человек. Оглядев четыре лежащих на асфальте тела, Комарик спросил:
– Кто их?
– Я.
– Один? – Один. – Седов протянул Комарику два пистолета: – Держи. Их пушки. Комарик кивнул на его кровоточащее плечо:
– Пулей, ножом?
– Пулей. Пустяк, царапина.
– Кто стрелял?
– Этот. – Седов кивнул на кривоносого.
– Что смотрите? Валите отсюда. – Цыкнув на зевак, которые тут же ушли, Комарик передал пистолеты Гвоздю. – Что вообще случилось, расскажи?
– Подошли, хотели угнать машину.
– Почему сразу нас не позвал?
– Некогда было. Сам видишь, они с пушками.
– Он хоть жив? – спросил Гвоздь. Присев возле кривоносого, Комарик приподнял веко:
– Отключен. Гвоздь, вызови еще кого-нибудь. Если есть Али, позови его.
Пока Гвоздь вызывал по сотовому телефону охранников, Комарик сказал:
– Все четыре рожи знакомые. По-моему, они из Шереметьева. Не пойму только, чего они сюда приперлись.
Подошедший Али, охранник-азербайджанец, присел над лежащим на спине кривоносым. Пошлепал по щекам, стараясь привести в чувство. Убедившись в тщетности попыток, покачал головой:
– Ну вы и врезали ему, братцы. От души.
– По-моему, это шереметьевские? – сказал Комарик.
– Нет, они не шереметьевские. Если б они были шереметьевские, зачем бы они сюда полезли, а?
Все правильно, подумал Седов, в Шереметьеве всем заправляют люди Тофика Бакинца, а Заня тоже человек Тофика. Именно это Али и имел в виду.
– Тогда кто они? – спросил Комарик.
Порывшись в карманах кривоносого, Али достал паспорт, просмотрел несколько страниц.
– Парень – талыш. Остальные тоже талыши. Я вспомнил, я их раньше видел.
– Что им здесь надо?
– Просто решили поинтересоваться и пощупать. – Али положил паспорт на прежнее место. – Тут у нас ведь один талышский трейлер стоит. Вот они и зашли посмотреть, как бы в гости. Я их вспомнил. Крутые ребята.
– Я с этих крутых сдеру по-крутому, – сказал Комарик. – Козлы.
– Ну и отключил их Федя, – заметил Гвоздь. – Парни спят и видят сны. А, Федь?
Седов пожал плечами:
– Так получилось.
– Черт… – пробормотал Комарик.
Повернув голову в направлении его взгляда, Седов увидел сворачивающую с Башиловки милицейскую машину. Пока она была далеко. Один из отключенных, тот, что стукнулся об автомобиль, зашевелился. Встряхнул головой, попытался сесть.
– Может, проедут? – предположил Гвоздь.
– Вряд ли, – возразил Али. – Это машина опера.
– Б… приведите наконец их всех в чувство! – заорал Комарик. – Нам на х… эта заваруха не нужна! Что смотрите? Менты на носу!
Али, Гвоздь и еще один подошедший охранник присели, начали хлопать лежащих по щекам, крутить носы.
– Из какой пушки в тебя стреляли? – спросил Комарик.
– Из «байонна».
– Разрешение на оружие у тебя есть?
– Есть.
– С собой?
– С собой.
– Держи, – встав боком, Комарик незаметно протянул «байонн». – Если менты начнут спрашивать, скажешь: когда эти козлы подошли и стали цепляться, ты в заварухе сам в себя случайно выстрелил. Претензий к ним не имеешь. Понял?
– Понял.
Седов спрятал пистолет в карман. Почти тут же сине-белая «Волга», скрипнув тормозами, остановилась возле стоянки. Сидевший на переднем сиденье рядом с водителем старший лейтенант не спеша опустил стекло, посмотрел в их сторону.
Двое нападавших уже встали, еще двое, кривоносый и тот, который ударился головой о машину, сидели на земле. После того как старший лейтенант, что-то сказав водителю, вышел, они тоже поднялись.
– Комаров, что у вас здесь происходит? – Старший лейтенант перевел взгляд с Комарика на Седова: – Что у вас с рукой?
– Царапина.
– Царапина от чего?
– Случайно ранил сам себя, товарищ старший лейтенант. Комарик, улыбнувшись, округлил глаза.
– Ничего такого не было, Иван Тимофеич. Ребята вроде помахали кулаками, а так ничего. Чес-слово.
– Помахали кулаками… Что это за раненый? – Это новенький, Иван Тимофеич, – сказал Комарик. – Он пятый день у нас только. На испытательном сроке.
Старший лейтенант, у которого было одутловатое лицо, маленький нос и внимательные серые глаза, зорко глянул на Седова:
– Вы случайно ранили себя – из чего?
– Из пистолета.
– Где он?
– Вот. – Седов передал старшему лейтенанту «байонн». Покрутив пистолет, тот спросил:
– И как же это вы ухитрились сами себя случайно ранить?
– Так получилось. Ребята шли мимо…
– Какие ребята? Кривоносый развел руками:
– Товарищ старший лейтенант, мы вообще здесь ни при чем. Шли мимо, вдруг этот человек к нам привязался… Наверное, что-то не так понял…
Старший лейтенант посмотрел на Седова:
– Это так?
– В общем да… Наверное, я что-то не так понял…
Смерив взглядом четверку, старший лейтенант пробурчал:
– Не так поняли… Разрешение на оружие имеется?
Седов протянул разрешение. Милиционер просмотрел его и вернул.
– Паспорт?
Седов показал паспорт. Бегло перелистав страницы, старший лейтенант спрятал книжицу в карман кителя.
– Паспорт получите у меня.
– Но, товарищ старший лейтенант…
– Жду у себя в пятнадцатом отделении. В мои приемные часы.
Старший лейтенант сел в машину, она тут же уехала. Некоторое время все молчали. Наконец кривоносый посмотрел исподлобья:
– Отдайте стволы.
– Гоните бабки, получите стволы, – сказал Комарик.
– Какие бабки, дорогой?
– Такие. За беспокойство надо платить. – Кривоносый медлил, и Комарик добавил: – Не будет бабок, не будет стволов. И мы посчитаем, что вы поступили западло. Будете в заказе.
Помолчав, кривоносый спросил что-то по-талышски у стоящего рядом. С минуту все четверо переговаривались по-талышски. Наконец кривоносый спросил:
– Сколько?
– Двадцать штук за стволы и десять за клюкву.[2] Всего тридцать кривых.
Обменявшись односложным замечанием с соседом, кривоносый сказал:
– Даем двадцать грандов. Больше у нас нет.
– Слушай, не держи нас за фраеров. Тридцать, или стволы остаются у нас. И вы в заказе.
– Обыщи, да? Клянусь, нет больше.
Подумав, Комарик щелкнул пальцами:
– Ладно, давайте.
Кривоносый вытащил из кармана уже знакомую Седову толстую пачку с банковской оклейкой, взял такую же у соседа. Протянул обе пачки Комарику:
– Двадцать.
Перелистав банкноты на глаз, Комарик взял у Седова «байонн», приложил к нему второй пистолет, протянул:
– Держите. И у рынка больше не светитесь, мой совет. Когда четверо ушли, сказал Седову:
– В гостинице есть аптечка, сходи перевяжись.
– Не нужно никакой аптечки. У меня пластырь есть в машине, замотаю и достою до конца.
– Смотри, твое дело.
Седов достал из бардачка машины индпакет, наложил на рану марлевую подушку и закрепил ее пластырем. Оглядев перевязку, скрытую рукавом куртки, Комарик велел Гвоздю:
– Останься с Федей до конца дня. На всякий пожарный.
Предосторожность оказалась излишней. До момента пока со стоянки не уехала последняя машина, никто из посторонних к ней не подошел.
Глава 7
Охватившее его под утро состояние дремы Рустамбек мог считать удачей. Здесь, в первом классе «боинга» компании «Бритиш эйруэйз», были удобные раскладные кровати, при желании на них вполне можно было выспаться. И, самое главное, он мог до отказа вытянуть ноги. Подумал: еще час такой дремы – и он почувствует себя нормальным человеком. В последнюю неделю, которую он провел в непрерывных перелетах между Нью-Йорком, Москвой, Каиром, Тегераном и европейскими банковскими столицами, он вообще забыл о нормальном сне.
Он устал, но усилия того стоили – по его подсчетам, компания Талаяти «Истерн интерконтинентал», которая фактически давно стала его компанией, заработала в последнюю неделю около пяти миллиардов долларов. Причем эти пять миллиардов долларов можно считать лишь номинальной прибылью, реально же, после того как они приобрели компанию «Комлин», что расшифровывается как «Коммуникационные линии», концерн Талаяти будет зарабатывать гораздо больше.
Дрема была сладкой, и чье-то осторожное прикосновение к плечу вызвало сильное раздражение. Замычал, отдернул плечо, но через секунду прикосновение повторилось. Повернувшись и открыв глаза, увидел склонившуюся над ним стюардессу. Девушка улыбнулась:
– Доброе утро, сэр. Москва.
Выдавил:
– Да?
– Да, сэр. Мы пошли на посадку. Не забудьте пристегнуть ремни.
– Не забуду. Который час?
– В Москве девять часов десять минут утра, сэр. Кофе?
– Если можно. Только настоящий кофе.
– Обещаю, это будет настоящий кофе, сэр. – Девушка исчезла.
Нажав кнопку и превратив кровать в кресло, протер глаза. Откинул плед и пристегнул ремни, посмотрел в иллюминатор. Знакомая картина. Шереметьево. Самолет прибывает по расписанию.
Возникшая в проходе стюардесса ловко выдвинула одной рукой подставку, опустив второй рукой на нее поднос, на котором стояли кофейник, чашка, судочек со сливками и вазочка с сахаром.
– Ваш кофе, сэр. Налить?
– Спасибо, я сам.
– Приятного аппетита. Сядем через пятнадцать минут.
Улыбнувшись, стюардесса ушла. Налив себе кофе, сделал несколько глотков, но допить всю чашку до конца не успел: внизу замелькали стоящие на летном поле самолеты. Дождавшись, пока шасси коснется земли, отстегнул ремни, оглянулся.
Эльдер, в последнее время всегда сопровождавший его в полетах, уже стоял в проходе с двумя сумками. Заметив его взгляд, чуть заметно кивнул: все в порядке, хозяин, я здесь.
– Господин Рустамбек, с прибытием! Я очень рад видеть вас!
Медхи, племянник Тофика, одетый в длинное черное пальто, улыбался искренней улыбкой, такой, какой можно улыбаться лишь в восемнадцать лет. За ним, метрах в двадцати, виднелся серебристо-серый «мерседес».
– Спасибо, Медхи. Тофик здесь?
– Да, господин Рустамбек. Простите, но он ждет вас в машине.
– Ничего страшного. В этой машине?
– Да, господин Рустамбек. Идемте.
Как только они сели в «мерседес», Тофик, сидевший впереди, рядом с местом водителя, обернулся:
– С прибытием, господин Рустамбек. Простите, что не вышел из машины. Надеюсь, вы понимаете почему.
– Конечно. Как самочувствие?
– Самочувствие прекрасное. Но… – Тофик помолчал. – Есть проблемы. Думаю, вы догадываетесь, что я имею в виду.
– Пожалуй. Но об этом после. Куда ты меня повезешь?
– Куда хотите, на выбор. Есть люкс в «Интерконтинентале», есть приличная частная квартира на Садовом кольце, в районе Самотеки. Что важно, о существовании этой квартиры, кроме меня и охранников, никто не знает.
– Я смогу там выспаться, в этой частной квартире?
– Конечно, господин Рустамбек. Там тишина, окна выходят во двор.
– Давай в частную квартиру. Я не люблю шума. Тофик посмотрел на севшего за руль племянника:
– Медхи, все понял?
– Конечно, Тофик-джан.
Юноша повернул ключ, дал газ. Когда они выехали на отрезок, ведущий к Ленинградскому шоссе, Тофик обернулся:
– Поздравляю, господин Рустамбек, с «Комлином».
– Спасибо. Ты прав, это наша большая победа. Что, уже и формально все подписано?
– Пока нет, но в ближайшие дни будет подписано точно. Сведения из абсолютно надежного источника.
– Что ж, очень рад.
– Господин Рустамбек, вы наверняка устали с дороги. Не буду вас больше беспокоить.
– Ничего. Нам с тобой все равно нужно будет поговорить – как только мы попадем в эту твою квартиру.
– Да, конечно, господин Рустамбек. Но сейчас отдохните.
– Отдохнуть все равно не удастся. Просто посмотрю на Москву.
Миновав Ленинградский проспект и часть Тверской, они свернули на Самотеку. После нескольких поворотов Медхи ввел машину во двор большого высотного здания послевоенной постройки. Когда они входили в снабженный цифровым кодом подъезд, Рустамбек заметил стоявшего неподалеку мощного парня. То, что это охранник, он понял по кивку, каким парень ответил на вопросительный взгляд Тофика.
На лифте они поднялись на девятый этаж. Дверь Тофик открыл своим ключом. Квартира, в которую они вошли, оказалась большой, просторной, хорошо обставленной. Эльдер поставил сумки на пол, Тофик сказал:
– Медхи, сообрази поесть. Господин Рустамбек наверняка проголодался. Рустамбек поднял руку:
– Ничего не нужно, я утром не ем. Единственное, я хотел бы принять душ.
– Конечно, господин Рустамбек. Проходите в ванную, там есть все. Вот сюда. – Тофик открыл дверь ванной. – Но зеленый чай, надеюсь, вы выпьете?
– Пожалуй.
– Отлично. Я буду ждать вас в гостиной.
Приняв душ, надев махровый халат и сунув ноги в просторные домашние тапочки, Рустамбек прошел в гостиную. Как только он сел за стол, на котором стояли большой фаянсовый чайник и две пиалы, Тофик взял чайник. Налил в обе пиалы чая и, подождав, пока отхлебнет Рустамбек, отхлебнул сам.
Поставив пиалу, Рустамбек спросил:
– Где Медхи и Эльдер? Здесь?
– Медхи я послал вниз, к машине. Эльдер дежурит на лестничной площадке. Мы в квартире одни.
– Я прочел о Луи Феро. О покушении написали даже в Нью-Йорке.
– Господин Рустамбек… – сказав это, Тофик опустил глаза. – У меня нет слов.
– Неприятная история. Что там получилось?
– Получилось, что в последнюю секунду Феро вдруг выскочил из машины.
– Почему выскочил? Догадался?
– Может быть, догадался. Но вообще… – Тофик покрутил пиалу. – Вообще, господин Рустамбек, здесь есть и моя ошибка.
– Твоя?
– Да. Я доверил все Хайдарову. А нужно было с самого начала все делать самому.
– Хайдаров… Он же опытный человек, согласись.
– Да, это верно.
– И он гарантировал, что все будет в порядке.
– Гарантия не сработала. Что часто бывает в таких случаях.
– Хорошо, за это взялся бы ты – что бы это изменило? Феро в этом случае не выскочил бы из машины?
– Это изменило бы то, что я не дал бы «скорой помощи» довезти Феро до больницы. А убрал бы его по дороге. Или в самой больнице.
– Почему этого не сделал Хайдаров?
– Его план не предусматривал такого варианта. Он думал, машина разлетится на куски у «Метрополя». Ликвидировать Феро по пути в больницу означало рисковать, а риска он не любит. – Тофик отхлебнул из пиалы. – Но вообще, господин Рустамбек, Хайдаров поклялся, что до конца года он Феро уберет. И я на этот раз вместе с ним сделаю все, чтобы осечки не было.
– Это будет очень кстати. Феро – единственный человек, который может нам помешать.
– Признаемся, господин Рустамбек, – пока он нам не мешает.
– Не мешает, потому что жив Балбоч. Но как только старик умрет – а он, как я знаю, на последнем издыхании, – Феро с миллиардами Балбоча очень скоро сможет стать здесь реальной силой. И станет, не сомневайся.
– Я сделаю все, чтобы ошибка не повторилась, господин Рустамбек. Да и Хайдаров – большой мастер по этой части. Продумывать такие дела он умеет, ничего не скажешь. Ведь это он придумал, как убрать Балмакова…
– Балмакова?
– Да, свидетеля, которого ГРУ хотело использовать против Лапика, помните?
– Да, да, помню. Правда, знаю это только с твоих слов, но, кажется, сделано все было чисто. – Рустамбек почувствовал, что глаза у него слипаются. – Что ты вообще думаешь о Хайдарове?
– Вообще? – Тофик поднял глаза. – Господин Рустамбек… Даже не знаю, что сказать…
– Учти, я все знаю о Хайдарове. Все до последней точки. Но мне интересно, что думаешь о нем ты.
– Мне кажется, это очень нужный нам человек. Но вести себя с ним надо умно.
– Умно в каком смысле?
– В том смысле, что нельзя выпускать его из-под контроля. Я считаю, вы очень хорошо сделали, что ввели в состав правления банка Лапика. Они будут уравновешивать друг друга.
– Если не съедят друг друга.
– Конечно, когда-нибудь они съедят друг друга. Но пока они работают на нас.
– Правильно. Кстати, договорись с Хайдаровым о встрече.
– Будет сделано.
– Последнее, что надо решить, – найти новое место для штаб-квартиры.
– Новое место?
– Да. Теперь, когда у нас есть два новых отделения банка в Нью-Йорке, Москва не подходит. Равно как Каир и Тегеран.
Подумав, Тофик сказал:
– Господин Рустамбек, а почему не Нью-Йорк?
– Ни в коем случае. Нью-Йорк – слишком шумное место. Шумное и заметное. Нет, Нью-Йорк решительно не подходит.
– Тогда, может быть, что-то под Нью-Йорком?
– Именно об этом я и думаю. Что ты скажешь насчет Атлантик-Сити?
– Атлантик-Сити? Дайте подумать… Насколько я помню, концерн «Истерн интерконтинентал» владеет там пятью казино?
– Правильно. И банку «Витязь» принадлежат там три казино и три гостиницы. До Нью-Йорка оттуда добраться можно за пару часов. Поиграть туда приезжают в основном люди семейные, солидные, респектабельные, а не легкомысленная толпа, которой забит Лас-Вегас. По-моему, идеальное место.
– Целиком согласен с вами, господин Рустамбек.
– Значит, решили… – Он с трудом сдержал зевоту. – Тофик, дорогой, извини, но об остальном договорим вечером. Я еле держусь.
– Конечно, господин Рустамбек, конечно. – Тофик встал. – Здесь две спальни, обе к вашим услугам. Спите, сколько хотите. Вам никто не будет мешать.
