Анатолий Ромов
Смерть по высшим расценкам
– Да, конечно. Давно он убит?
– Луксман был убит между двенадцатью и половиной первого дня. Учтите, у нас немного времени, потом, когда пустят журналистов, здесь начнется сумасшедший дом. Вообще, я навел о вас справки, в полиции и у федов о вас отзываются очень неплохо.
– У них нет причин отзываться обо мне плохо.
– Вы ведь знаете, что собой представляют Луксманы?
– Знаю очень приблизительно. Все, что мне о них известно, я прочел в газетах.
– У вас есть при себе что-то, что удостоверяет, что ваши отношения с Гжибовски оформлены официально?
– Да. – Джон протянул договор.
Развернув сложенную вчетверо бумагу, Берри пробежал ее глазами. Вернув, сказал:
– Гжибовски сообщила вам, чего именно она боится?
– Нет. Она просто сказала, что нуждается в охране.
– Она ничего не говорила вам о Кеннете Луксмане?
– Нет.
– Может, она намекала, что она его ждет?
– Нет, не намекала. Но я предполагал, что некто по фамилии Луксман имеет к ней отношение. Вчера, перед тем как мы с ней вместе вошли в ее квартиру, портье, которого она назвала Роберто, передал ей конверт, сказав, что этот конверт оставил мистер Луксман.
– Да, мы знаем об этом. Портье Роберто Диас сменился сегодня в восемь утра, и он рассказал, что Гжибовски и человек, которого он описал как вас, прошли вчера вечером вместе сюда, в квартиру девятнадцать ноль три. Флоренс Санчес, портье, сменившая Роберто в восемь утра, сообщила, что примерно в девять тридцать вы вышли из дома. Надеюсь, вы знаете, что Гжибовски состояла с Луксманом в длительной связи?
– Нет, она ничего не говорила по этому поводу. Она состояла с ним в длительной связи?
– Да, три года. Фактически они жили как муж и жена. Неужели она ничего не сказала об этом?
– Нет, ничего. Что вообще здесь произошло и как?
– По показаниям портье Флоренс Санчес, Кеннет Луксман пришел сегодня к Гжибовски в двенадцать часов дня. Примерно без двадцати час Гжибовски одна вышла из дома, ничего не сказав портье. Вскоре после ее ухода портье позвонили соседи, сообщившие, что слышали в квартире девятнадцать ноль три звуки, напоминающие звуки выстрелов. Портье тут же позвонила в квартиру девятнадцать ноль три и, не дождавшись ответа, вызвала полицию. Полицейские, вскрыв квартиру, обнаружили в ней мертвого Кеннета Луксмана. Он был убит выстрелом в упор, предварительный осмотр показал, что пуля попала в сердце. Судя по найденным недалеко от тела трем гильзам, пули были выпущены из пистолета небольшого калибра типа «байард» или «байонн». Две пули застряли в стене, одна попала в цель. Мы навели справки и выяснили, что два года тому назад Гжибовски получила разрешение на владение оружием, зарегистрированным как пистолет системы «Байонн». Надеюсь, вы согласитесь: никаких сомнений в том, что Луксмана убила Лина Гжибовски, быть не может?
– Не знаю.
– Но ведь факты говорят сами за себя.
– Еще раз повторяю, мистер Берри, не знаю. Вообще, я не очень доверяю фактам, которые говорят сами за себя. К тому же все, о чем вы мне рассказали, является лишь косвенными доказательствами.
– Понимаю вашу позицию. Ваша задача охранять подопечную, а не топить ее. Хорошо, спасибо, что пришли, не буду больше вас задерживать. – Берри протянул визитную карточку. – Это мой телефон в отделе по расследованию убийств, как только вы узнаете что-то о местопребывании Лины Гжибовски, и не только о местопребывании, а вообще хоть что-то – сразу же позвоните нам. Это очень важно.
Подойдя внизу к портье-латиноамериканке, Джон положил на стойку двадцать долларов.
– Я частный детектив, меня зовут Джон Лейтнер. Это задаток, за то, что я задам вам несколько вопросов, и вы на них ответите.
– Хорошо, сэр. – Женщина спрятала банкноту в ящик под стойкой. – Я постараюсь ответить на все ваши вопросы, только не знаю, смогу ли я ответить на все из них. Я ведь тут сижу всю смену и вижу только то, что вижу.
– Не волнуйтесь, вопросы будут самые простые. Вас ведь зовут Флоренс?
– Да, Флоренс.
– Вы вроде первая поняли, что в квартире мисс Лины Гжибовски произошло убийство?
– Сэр, да, получается, первая. Только я не про убийство поняла, а про то, что там случилось что-то нехорошее.
– Как вы это поняли?
– Ну… Сначала мимо меня прошла мисс Лина, очень быстро прошла, даже не посмотрела в мою сторону. Почти тут же позвонил сосед мисс Лины, мистер Кейес, и сказал, что слышал в квартире мисс Лины звуки выстрелов. Я переспросила, может, это были не выстрелы, а просто громкие звуки, но он сказал, что ясно слышал выстрелы. Зная, что там остался мистер Луксман, я набрала номер квартиры по внутреннему телефону, но трубку никто не взял. Я подождала немного и снова позвонила, и трубку снова никто не взял. Тогда я подумала, подумала и вызвала полицию. Вот так все было.
– За время своего дежурства вы не заметили чего-то необычного?
– Да нет, ничего такого необычного я не заметила. Не считая, конечно, того, что случилось в квартире мисс Лины.
Задав еще несколько вопросов и не услышав ничего интересного, Джон достал визитную карточку, написал на ней номер мобильного телефона и передал портье:
– Хорошо, Флоренс, спасибо. Если мисс Лина вдруг появится или просто позвонит, скажите, мне очень нужно с ней увидеться. Независимо от того, что она вам скажет, сообщите ей номер, который я написал от руки, это мой мобильный телефон.
– Простите, сэр… – Флоренс вгляделась в карточку. – Что-то я не могу разобрать всех цифр, вы так быстро написали. Продиктуйте, пожалуйста.
Он терпеливо продиктовал номер; после того как портье его записала, спросил:
– Теперь все в порядке?
– Да, сэр, теперь все в порядке. – Флоренс вздохнула. – Не знаю, пригодится ли это вам, но незадолго до того, как к мисс Лине пришел мистер Луксман, ко мне подходил один человек. Он интересовался, доставили ли мисс Лине сервиз.
– Сервиз?
– Да, утром посыльный из магазина на Мэдисон-авеню доставил фарфоровый сервиз, который прислали мисс Лине. Этот посыльный попросил мисс Лину спуститься, чтобы та посмотрела сервиз и сказала, тот ли это фарфор, который она хочет. Так вот, этот мужчина интересовался, доставили ли мисс Лине сервиз.
– Как он выглядел?
– Белый, лет на сорок, плотный, видно, что крепкий мужчина. Он говорил с русским акцентом.
– Вы уверены, что именно с русским акцентом?
– Да, сэр, я ведь живу в Бруклине. Да, и еще, я сказала об этом полиции, у него был небольшой шрам. – Портье провела рукой вертикальную черту у левого виска. – Вот здесь.
– Небольшой шрам?
– Да, он как раз повернулся ко мне этой стороной, и я случайно увидела этот шрам.
– Что, мисс Лина спустилась за сервизом?
– Да, она спустилась, сервиз ей понравился, и она взяла его и поднялась наверх.
– Ясно. – Он положил на стол еще одну двадцатку, которая тут же исчезла. – Флоренс, попрошу, если вы увидите этого человека, позвоните мне тоже, хорошо?
– Хорошо, сэр, я вам позвоню.
Вернувшись в агентство и зайдя в кабинет, он начал было просматривать бумаги, но вскоре отложил их в сторону. Было ясно, что нормально работать сегодня он уже не сможет.
Хоть он и выразил Берри сомнение, что Кеннета Луксмана убила Лина, Джон был уверен: причиной смерти миллиардера мог стать только ее выстрел. Не было у него сомнений и в том, как он должен себя сейчас вести. Лина поручила ему охранять ее, он получил от нее аванс, и цель сейчас у него может быть только одна: оберегать ее от любой опасности. В том числе и от опасности, в которую она попала, убив Луксмана.
Только тут он вспомнил, что поставил «хонду» у тротуара, но забыл бросить в счетчик дополнительную порцию двадцатипятицентовых монет.
Спустившись и остановившись у машины, услышал сзади:
– Джон…
Обернулся – Лина. В темно-синем костюме и сером берете, с висящей на плече сумкой, она стояла среди огибающих ее прохожих, глядя на него с какой-то странной улыбкой. В следующее мгновение он понял, что это не улыбка, а что-то вроде беспомощной гримасы, после которой она наверняка расплачется.
– Лина… – Подойдя к ней, взял ее под руку. – С тобой все в порядке?
– Не уверена, что все в порядке. – Ее губы дрожали. – Ты уже все знаешь?
– Да, я все знаю. Садись, обо всем поговорим в машине.
Пока они крутились по мидтауну, Лина сидела спокойно, но когда выехали на экспрессвей, он увидел: по ее щекам текут слезы. Тронул за руку:
– Лина… Перестань, все уладится.
– Да нет, ничего не уладится. – Достав из сумки платок, вытерла слезы. – Извини, просто я уже на пределе.
– Все будет в порядке, вот увидишь.
– Ничего не будет в порядке, но спасибо. – Некоторое время она сосредоточенно смотрела вперед. – Ты в самом деле все знаешь?
– Я знаю, что Кеннет Луксман между двенадцатью и половиной первого дня был убит в твоей квартире выстрелом в сердце. И что полиция уверена, что это сделала ты.
– Полиция права, это сделала я. – Выдержав его взгляд, усмехнулась. – У тебя нет желания сдать меня полиции?
– Нет. У меня есть желание охранять тебя. Ведь у нас с тобой заключен договор об охране.
– Договора пока нет. Есть аванс, который я тебе заплатила.
– Есть и договор, в пяти экземплярах. Все пять экземпляров лежат у меня в кейсе. Когда мы остановимся, ты их подпишешь.
– Джон, мне не до договоров, но ладно. Куда мы сейчас едем?
– К Холланд-туннелю. Проедем в Джерси-Сити, там встанем где-нибудь, спокойно поговорим. Наверное, хочешь есть?
– Да, я перекусила бы что-нибудь.
– В Джерси-Сити есть несколько ресторанчиков на отшибе, подъедем к одному из них.
Выехав из Холланд-туннеля, он повернул к гавани для катеров и яхт, и почти тут же зажужжал мобильный телефон. Поднес трубку к уху:
– Хэлло? – Трубка молчала, и он повторил: – Хэлло, кто это?
Ответа не последовало, и он отключил связь.
– Кому-то очень захотелось убедиться, работает ли мой мобильник. – Открыл кейс. – Я забыл сказать, я нашел твою сумочку, она была в машине, под жакетом. Машину я поставил в платный гараж, а сумочка вот.
– Спасибо, я так и думала, что я ее не потеряла. – Взяв сумочку, открыла ее и тут же закрыла. – Слава богу, теперь хоть у меня есть кредитки.
– Кредитки у тебя есть, но советую о них забыть, если не хочешь, чтобы полиция знала, где ты в данный момент находишься.
– Я совсем не хочу, чтобы полиция знала, где я в данный момент нахожусь. Хорошо, я о них забуду. Тем более что, пока бродила по городу, я успела снять со счета десять тысяч.
Въехав в гавань, он остановил «хонду» у ресторанчика, который посещал довольно часто.
– Перекусим здесь?
– Давай, мне все равно.
– Здесь неплохо, к тому же всегда можно найти место, где тебя никто не увидит и не услышит.
Они сели на терраске у самой воды; после того как с ужином было покончено, Лина надолго замолчала, повернув голову и рассматривая виднеющийся за каналом Либерти Стейт-парк. За парком в колеблющемся вечернем воздухе была видна переливающаяся огнями панорама Манхэттена, Эллис-Айленд, статуя Свободы. Наконец, не поворачиваясь, сказала:
– Знаешь, я не хотела тебе говорить, но вчера меня чуть не убили.
– Чуть не убили?
– Да. Ты ведь знаешь, последние три года я практически жила с Кеннетом Луксманом как с мужем. Ты знаешь это?
– Знаю.
– Я не буду рассказывать, как мы с ним встретились и как все произошло. Просто у нас была любовь, во всяком случае, так мне казалось. Ну а вообще… Вообще, я родилась в Москве, я русская. У меня американское гражданство, но я… Я русская.
Вспомнив о разговоре с портье Флоренс, спросил:
– Слушай, ты, случайно, не знаешь русского лет сорока, высокого, крепкого, узколицего, светлоглазого, со шрамом вот здесь? – Он тронул пальцем левый висок.
– Нет. У меня вообще нет ни одного знакомого русского, у которого на лице есть шрамы. А что этот русский?
– Сегодня, за полчаса до того, как Кеннет Луксман пришел к тебе, этот русский подошел к Флоренс, вашей портье, и поинтересовался, доставили ли тебе заказ.
– Так он, наверное, имел в виду фарфоровый сервиз, который мне принесли утром.
– Да. Ты заказывала этот сервиз?
– Нет, не заказывала, мне его прислали.
– Кто?
– Не знаю. Скорее всего, это сделал Кеннет.
– Ты спросила у него об этом?
– Нет, мне было не до вопросов. Я же сказала, как только он вошел в квартиру, сразу обрушился на меня с руганью. А что?
– Похоже, этот сервиз тебе прислали специально. И человек интересовался, доставили ли тебе этот заказ, тоже специально. У него была какая-то своя цель. Ладно, извини, я как будто тебя прервал?
– Да нет, ты меня не прервал. Просто я хотела рассказать, как все это получилось… С Кеннетом.
– Так расскажи.
– Рассказывать надо издалека.
– Так расскажи издалека.
– Попробую. – Помолчала. – Мама у меня была театральной актрисой, а папа художником. Их уже нет в живых, они умерли, когда мне было девятнадцать лет, один за другим. Мама сильно болела, ну а папа – он просто не смог жить без нее. Они оба умерли молодыми, совсем молодыми, и меня стала воспитывать бабушка. После школы я поступила в Художественную академию, на искусствоведческий факультет, работала в Москве, в Третьяковской галерее. Потом встретила человека из фирмы Донны Каран, модельера, он перевез меня в Нью-Йорк, мы с ним оформили брак, я стала работать моделью. Потом мы с ним разошлись, а на одном из показов меня увидел Кеннет. И… – Помолчала. – Понимаешь, как бы тебе объяснить… В моей связи с Кеннетом не было никаких меркантильных соображений. Никаких. Я и до него неплохо зарабатывала у Донны Каран. Он… просто… Он меня увлек. Понимаешь?
– Понимаю.
– Ну а потом… Потом я вдруг увидела всю его изнанку. И поняла, что все эти три года имела дело с пустым местом. Но знаешь, как это бывает в жизни. Как-никак мы с ним долгое время были связаны, он многое сделал для меня, купил квартиру, машину, положил на мой счет деньги. Вообще, когда долго вместе, не так просто все порвать. Но он мне облегчил задачу.
Ее молчание показалось Джону слишком долгим, и он решил спросить:
– Облегчил чем?
– Подсунул любовника. Правда, то, что он мне этого любовника подсунул, я поняла только вчера. Этого парня, которого мне подсунул Кеннет, зовут Майлс Гутиеррес. Отец у него пуэрториканец, мать ирландка. Весной мы с Кеннетом были во Флориде, и на одной из парти этот Майлс оказался рядом со мной. Знаешь, в тот момент внутри меня была абсолютная пустота. А тут вдруг этот Майлс, высокий, красивый, к тому же художник, еще не признанный, но надеющийся на признание. Не очень богатый, то есть, если честно, совсем не богатый, а скорее бедный. Но меня как раз это в нем и привлекло. Именно такой человек был мне в тот момент нужен. И я, знаешь, нырнула в этого Майлса как в омут, не думая ни о чем. А вчера днем Майлс начал меня душить. И чуть не задушил до смерти.
– Не понимаю. Как это чуть не задушил до смерти?
– Так. Причем произошло это на Стейтен-Айленде, в доме, который, как Майлс мне потом признался, ему на свои деньги снял Кеннет. Все было как обычно, Майлс мне утром позвонил, я к нему приехала. Прошла на кухню, чтобы приготовить кофе. И вдруг чувствую: кто-то сзади набросил мне на шею что-то мягкое и плотное и начал душить. Уже потом я увидела, что это было полотенце.
– Он начал тебя душить, и что дальше?
– Я сначала не поняла, кто это. Я просто знала, что вот-вот умру. Стала изо всех сил выворачиваться, крутиться. И когда уже совсем подумала, что все, мне конец, вдруг нащупала на столе молоток. Знаешь, есть такие молотки для отбивания мяса. Я, конечно, не знала, что это молоток для отбивания мяса, я просто нащупала ручку и поняла, что на ней что-то тяжелое. И стала бить. Бить, бить по голове этого человека. И он в конце концов отпустил меня и упал. Он был в черной маске с прорезями для глаз, я сняла ее и увидела, что это Майлс. Зачем он надел эту маску, я не знаю, я ведь его все равно не видела, он подошел сзади. Когда я сняла маску, он был весь в крови. Я подумала, он вот-вот умрет. Знаешь, было какое-то двойственное чувство. Я понимала, что он мой убийца, и в то же время мне было его ужасно жалко. Я хотела вызвать скорую, но он стал умолять, чтобы я не вызывала. Обещал, что все расскажет. Он был совсем плох, еле говорил. На полу была целая лужа крови. Он рассказал, что это Кеннет подговорил его познакомиться со мной, объяснив, что я вроде как ему надоела. А потом, совсем недавно, Кеннет пообещал заплатить ему пятьсот тысяч баксов за то, что Майлс меня убьет. Они все разработали до точки. Ну и… – Помолчала. – Если бы не этот молоток, я бы уже была мертва.
– Что было дальше?
– Знаешь, я очень боялась, что он умрет. Майлс стал упрашивать, чтобы я не вызывала полицию и вообще никому ничего не говорила. В общем, я его перебинтовала, вызвала такси, натянула ему на голову вязаную шапку, вывела из дома. Он сказал, что прямо на этом такси поедет в аэропорт и улетит в Майами, попросил немного денег. У меня в сумочке было что-то около двух тысяч долларов, я дала ему полторы тысячи. И он уехал. Больше я его не видела.
– А потом?
– Что было потом, я сейчас плохо представляю. Я себя чувствовала просто ужасно, меня предали все, кому я верила. Знаешь, у меня даже в какой-то момент мелькнула мысль броситься с Бруклинского моста. Честное слово. К тому же я ведь понимала: раз Кеннет почему-то решил меня убить, он этого рано или поздно добьется. Ну и… Я просто ездила по городу. Мне не хотелось никого видеть, абсолютно никого. Потом я зашла в «Мершантс», а потом туда пришел ты. Не знаю уж почему, но ты меня как-то поддержал. Просто тем, что оказался рядом. – Помолчав, вздохнула. – В письме, которое мне вчера передал Роберто, Кеннет написал, что придет сегодня в двенадцать. Я не хотела, чтобы ты при этом присутствовал. Когда ты ушел, я стала готовиться к приходу Кеннета, я ведь понимала – он уже все знает про Майлса. У меня есть пистолет, я его спрятала в ванной, под стопку белья. Когда Кеннет пришел, он сразу стал меня оскорблять. Сказал, что я потаскуха и что он меня сейчас задушит. А потом просто набросился на меня. Я вырвалась, побежала в ванную, достала пистолет. Я хотела только испугать его, но он был какой-то просто озверевший. Догнал меня, повалил на пол, стал душить. Я поняла, что он сейчас меня убьет, вырвалась и несколько раз выстрелила в него. Я не думала, что его убью, но он упал, и я увидела, что он мертв. Когда это поняла, я ушла. – Некоторое время она сидела молча. – Я была просто в безвыходном положении, ведь я понимала, что полиция меня ищет. И нет ни одного человека, который мог бы мне помочь.
– Такой человек есть, это я. Надо было позвонить мне в агентство.
– Джон… Я хотела, но я ведь не знала, как ты ко всему этому отнесешься. И… – Закусила губу. – И что будет дальше, я не знаю.
Он сам плохо представлял, что нужно делать дальше, тем не менее сказал как можно более твердым голосом:
– Дальше мы будем бороться. По тому, что я от тебя услышал, ты действовала в пределах необходимой обороны.
– Джон, какая еще необходимая оборона… Ты не знаешь отца Кеннета, если он решит кого-то уничтожить, он уничтожит его обязательно. Кеннет у него был единственный сын, он в нем души не чаял. Он наймет лучших адвокатов и добьется, чтобы меня на всю жизнь упекли в тюрьму.
– Это мы еще посмотрим.
– Джон… Я понимаю, ты хочешь меня поддержать. Но если полиция меня поймает, все кончено.
– Во-первых, я сделаю все, чтобы полиция тебя не нашла. Во-вторых, не нужно отчаиваться. – Он помолчал, перебирая аргументы. – Знаешь, очень важно выяснить, зачем Кеннет во что бы то ни стало хотел тебя убить.
– Ну вот совсем понятия не имею. Совсем.
– Вообще, ты хорошо знаешь его отца?
– Я его никак не знаю, Кеннет меня с ним не знакомил. Просто я несколько раз видела его, на каких-то парти. Он был против нашей связи, и мне кажется, он меня терпеть не может.
В ее взгляде, устремленном в сгущающиеся сумерки, чувствовалась неуверенность. Решив поддержать ее, Джон сказал:
– Не волнуйся, все будет в порядке, вот увидишь. Пока же нам надо просто найти место, где мы можем провести ночь. Причем гостиница исключена.
– Почему?
– Потому что копы наверняка начнут обзванивать все отели и интересоваться молодой женщиной с твоими приметами. Подожди, позвоню одному приятелю, у него неподалеку свой загородный дом.
Достал из кейса телефон, набрал номер, услышав знакомое «Хэлло?» Дэна Таччини, сказал:
– Дэн, привет, это Джон. Слушай, твое логово в Вихокене, оно как, сейчас свободно?
– Свободно. Что, есть надобность?
– Есть. Мне и моей приятельнице не хотелось бы светиться в Нью-Йорке. В Вихокене оно как-то спокойнее.
– Нет проблем. Ты сам-то сейчас где?
– Как раз недалеко от твоего дома, в ресторане «Сэнд-Бар».
– А, в моем любимом. Ну что, ты ведь знаешь мою соседку, миссис Дэлоун, я ей позвоню и скажу, чтобы она дала тебе ключи. Подъезжай со своей знакомой и живите сколько хотите. Все. Желаю удачи.
– Тебе тоже. – Отключил связь. – Все в порядке, дом есть, можем ехать в Вихокен. Вообще, может, посидим здесь еще?
– Да, конечно.
Они сидели, обмениваясь ничего не значащими замечаниями, и он поймал себя на мысли, что ему не хочется уходить. Он вспомнил, как Лина сказала, что он ее поддержал просто потому, что оказался рядом, и подумал, что у нее самой есть способность поддерживать, оказавшись рядом. Сейчас рядом с ней ему было легко и просто.
Глава 6
Когда, выйдя из ресторана, они подошли к стоянке, темнота накрыла всю гавань. Свет редких фонарей на столбах вдоль канала лишь подчеркивал черноту неба.
«Хонда» ждала их на своем месте.
Включив мотор, Джон направил машину к выезду из гавани. Пустынный проезд, по которому они передвигались, был освещен слабо, силуэты застывших на воде яхт еле угадывались.
У самого выезда из города он заметил стоящую у обочины машину, на вид пустую. Решив, что фары дальнего обзора уже не нужны, выключил их – и в тот же момент по корпусу «хонды» что-то часто застучало.
Сначала он подумал, что корпус обдала гравием пытающаяся обогнать его машина, но уже в следующую секунду понял: это не гравий. Кто-то, засев в тени выезда на Марин-бульвар, бьет по ним из автомата с глушителем. То, что это автомат с глушителем, он определил по характерным хлопающим звукам. Зазвенели пробитые пулями стекла.
Все, что начал делать в следующее мгновение, он делал автоматически, поскольку к таким атакам, внезапным, из-за угла, был приучен не только на бесчисленных тренировках, но и в боевой обстановке. Пригнув правой рукой Лину, пригнулся сам и, удерживая руль левой рукой, дал полный газ. «Хонда» рванула вперед.
– Что это? – Лина, голова которой была прижата его рукой к коленям, смотрела на него в ужасе.
– По нам стреляют. Застынь.
Выглянув через пару секунд, увидел, что машина, черный «стейшн-ваген», стоявшая раньше у обочины, теперь встала поперек дороги, перегораживая выезд. Они оказались в западне, и он резко свернул влево, но тут же с этой стороны заработал второй автомат с глушителем. Оценив обстановку, нащупал переключатель скорости, перевел на задний, нажал педаль газа. Машину бросило назад. Куда они едут, он понятия не имел, он видел лишь лицо Лины, которое неясно белело в темноте. Если они успеют быстро отъехать, то смогут, выскочив из «хонды», попытаться скрыться где-то на территории гавани. И, если повезет, сесть в какой-то катер и уйти от преследования.
Некоторое время пули все еще долбили обшивку корпуса и радиатор. Наконец, когда они выехали из зоны обстрела, стрельба прекратилась. Встретившись с ним взглядом, Лина прошептала:
– Джон, я боюсь… Что нам делать?
– Вываливаться из машины и бежать.
– Куда?
– Не важно куда, в машине они нас накроют. Возьмись правой рукой за ручку двери и, как только я заторможу, прыгай. И ложись на землю.
– А ты?
– Я прыгну вслед за тобой. – Резко затормозил. – Давай.
Рванув дверную ручку, Лина вывалилась из машины и, присев на корточки, пригнула голову. Выпрыгнув вслед за ней, он увидел в полутьме двери небольшого служебного здания, припаркованные дома-трейлеры и дальше стоящие на ремонтных стапелях яхты. Посмотрел в сторону ворот, ведущих в гавань, там неясно подрагивали два людских силуэта. Те, кто стрелял по ним из автоматов, бежали сюда, но пока они были далеко.
– Лина, видишь там, за трейлерами, яхты на стапелях? Беги туда и встань у первой яхты, я подойду сразу за тобой. Давай, нам нужно как можно скорее уйти от нашей машины.
– Хорошо… – Она побежала к трейлерам. Убедившись, что те, кто бегут сюда, их пока не видят, Джон побежал за ней, схватил за руку и увлек за собой к каналу. Здесь, остановившись в тени стапеля, заметил два катера, ошвартованные у берега; сиденья одного из них были накрыты брезентом. Пригнувшись, прошептал:
– Бежим к этим катерам, быстрее.
Спрыгнув на катер, помог ей спуститься, отогнул полог:
– Под брезент, мигом.
Подождав, пока она скроется под брезентом, влез сам; прижавшись к ней, шепнул:
– Пригнись как можно ниже, голова не должна выпирать.
– Хорошо… Джон, я боюсь, вдруг они нас найдут?
– Не думай об этом. Твой пистолет с тобой?
– Да, в сумке.
– Достань его. – Нащупав ее руку с пистолетом, спросил: – Какой он марки?
– «Байонн».
– Сколько выстрелов ты из него сделала?
– Три или четыре, точно не помню.
– Обойму не меняла?
– Нет.
Взяв пистолет, оттянул и снова поставил на место предохранитель. «Байонн» против двух автоматов с глушителями был не лучшим вариантом, но все же это было огнестрельное оружие.
Он слышал ее дыхание; прижавшись губами к его уху, она прошептала:
– Джон, что теперь?
– Лежать и молчать. Долго лежать и молчать.
– А потом?
– Потом надо отвязать швартов и, не вылезая из-под брезента, дать катеру отплыть по течению в Гудзон. Если в баке осталось горючее, мы сможем дойти на этом катере куда хотим. Но даже если горючего нет, мы все равно куда-нибудь доплывем.
Примерно с полчаса они лежали, настороженно прислушиваясь. Вокруг стояла тишина, были слышны лишь слабый плеск воды и редкое постукивание катеров о причал. Несколько раз Лина пыталась заговорить с ним, и каждый раз он обрывал эту попытку, сжимая ее руку и произнося: «Тсс…»
Наконец, приблизив губы вплотную к его уху, она прошептала: «Прошла уже целая вечность, они давно ушли». «Это только кажется, что вечность, – ответил он еле слышным шепотом. – Потерпи». – «Но я не могу больше так лежать, у меня все затекло». – «Пожалуйста, потерпи еще немного. Постарайся». – «Хорошо», – прошептала она.
Почти сразу же после этого он услышал звук шагов.
Звук был совсем слабым, всего лишь еле слышное шуршание. Но в том, что это были шаги, причем не просто шаги, а почти бесшумная поступь настоящего профессионала, сомнений у Джона не было.
Предупреждая Лину, тронул ее руку. Оттянул предохранитель пистолета.
Звук шагов стих почти у самого катера. Прошло несколько секунд, и голос по-русски, скорее всего по радиотелефону, сказал:
– Косой, что у тебя? Да ну, б…дь, не говори, будто сквозь землю провалились. – Наступила долгая пауза, затем тот же голос сказал: – Да нет, Косой, я же сказал, у меня пока ноль, ноль вглухую. Нуда. Ага. Хорошо, иду.
Шаги прошуршали снова и стихли. Он чувствовал, Лина хочет что-то сказать, и каждый раз предупреждал эту попытку, сжимая ее руку. Наконец, приблизив губы к его уху, она спросила шепотом:
– Ты понял, что он сказал?
– Я понял, что они обшаривают всю территорию гавани. Ладно, полежим еще немного, и я отвяжу швартов. Потерпи.
Выждав, приоткрыл край брезентового полога, всмотрелся в темноту. В слабом отсвете дальнего фонаря можно было рассмотреть силуэт стапеля.
Продвинувшись к корме, стал осторожно шарить рукой у борта. Облегченно вздохнул: рука нащупала короткое металлическое весло. Теперь, даже если в баке не окажется горючего, он сможет заставить судно двигаться.
Не поднимая головы, осмотрел корпус. Это был катер фирмы «Макгрегор», примерно четырехметровой длины, удержать его с помощью весла он сможет легко.
Держа «байонн» на изготовку, перевалился на причал. Не вставая, снял швартов, но этого оказалось мало, катер помимо швартова был скреплен с причалом еще и цепью с висячим замком. Сорвав цепь с помощью весла, с силой провел катер вдоль причала, резко оттолкнулся и прыгнул на борт.
Пройдя по инерции, катер сделал несколько медленных вращательных движений, постепенно приближаясь к середине канала. Приготовив весло, услышал у себя под ухом шепот:
– Ну что?
– Все в порядке, нас сносит в Гудзон. Выпрямившись, начал отгребать веслом, стараясь не дать катеру приблизиться к берегу. Мимо медленно проплыли освещенные фонариками пустые террасы ресторана.
Когда на Гудзоне их подхватило течением, он понял: они спасены. Лишь сейчас он удосужился взглянуть на датчик горючего – бак был пуст. Однако это его особенно не огорчило, берег был близко.
С помощью невероятных усилий ему удалось загнать катер между двумя камнями мола. Камень, на который могла перейти Лина, был совсем рядом, тем не менее, шагнув за борт, она ухитрилась промахнуться.
Спрыгнув на камень, обернулся – течение медленно уносило катер в залив. Подсадив Лину на гранитную основу парапета, помог ей перелезть через ограду, перебрался сам. Заметив, что она дрожит от холода, набросил на нее свой пиджак:
– Потерпи. И учти, все изменилось, в Вихокен ехать нельзя, нас там могут ждать.
– Ждать? Кто?
– Те, кто нас обстреляли.
– О господи… – Она прижалась к нему, пытаясь согреться. – Джон, но почему? Откуда они знают, что мы поедем в Вихокен?
– Оттуда, что они знают номер моего мобильника и слышали мой разговор с Дэном.
– А как они узнали номер твоего мобильника?
– Точно не знаю, но думаю, от Флоренс, вашей портье.
– От Флоренс… – Снова прижалась к нему. – Что же делать?
– Ничего, как-нибудь выпутаемся. Нужно только дойти до ближайшего телефона-автомата.
Телефон-автомат они нашли на прилегающей к парку улочке. Набрав номер миссис Дэлоун и услышав ее «Хэлло?», Джон сказал:
– Добрый вечер, миссис Дэлоун, это Джон. Дэн предупредил вас, что я подъеду?
– Конечно. Вообще, Джон, куда вы пропали? Я специально не ложусь спать, а вас все нет.
– Миссис Дэлоун, тысяча извинений, но я не приеду, у меня изменились планы. Огромная просьба: если кто-то будет спрашивать обо мне, не важно кто – вы ничего не знаете. Кем бы этот спрашивающий ни прикидывался, вы меня не видели и не слышали. И постарайтесь запомнить, как он будет выглядеть.
– О господи… Хорошо, Джон.
– Огромное спасибо, что вы меня ждали, всего доброго. Нажав на рычаг, подумал: сейчас вернее всего будет позвонить Скотту Олсену, с которым они дружат еще со школы. У Олсена была квартира-кондоминиум в Нью-Йорке, в районе Квинс-Астория, где он жил с женой. Детей у них не было.
Соединившись с помощью службы «Коллект колл» с Олсеном, услышал хриплый голос:
