Анатолий Штольц
Холод – 2. Взаперти
В принципе так мы могли жить в бункере достаточно долго – еда была, наш быт был налажен и отлажен до мелочей. Да и дисциплина была на высоте – при Петровиче особо не забалуешь, хотя все понимали, что это только всем во благо.
Неприятность произошла внезапно и без особой причины: как – то утром, когда я отправился на смену крутить ручной привод принудительной вентиляции, я сцепился со студентами – так, без особой причины – слово за слово, и я сильно толкнул Петьку, тот ответил, а парень он был рослый и крепкий – получилось весьма чувствительно. Тут же подлетел Ванька и набросился на меня. И понеслась!
Спортом и всякими рукопашными делами я не занимался, но вырос в плохом районе и учился в такой же школе, так что юность прошла в постоянных уличных драках, потом армия…
Драка у нас получилась знатная, от души – я получил, и студенты отгребли. Потом ещё прибежала на шум Аня и с визгом стала колотить меня ножкой от стула, защищая своего студента – досталось и ей. Когда нас разняли Петрович с дядей Колей и Сашкой – нам всем сильно досталось, но больше всех Петьке – он был без сознания. Ничего страшного, отойдёт, но нокаут свой он получил.
Разбор полётов Петрович провёл жёсткий. Ведь это был первый и очень опасный подобный инцидент за всё наше пребывание в бункере. А наказание виновным за подобное нарушение дисциплины было прописано ещё в самом начале нашей жизни в бункере – изгнание из бункера, невзирая на лица. Я это прекрасно понимал, поэтому спокойно воспринял вердикт Петровича, подкреплённый большинством голосов наших жителей.
Да, было обидно и страшно оказаться в объятиях Холода, но я имел резервный план, хреновый план, но хоть какой – то: в подвале школы во время поисков дров, я присмотрел заброшенную столярную мастерскую, с вытяжкой и плотно закрывающейся дверью – там вполне можно было обосноваться и попытаться выжить, по крайней мере с теплом решить вопрос было реально. Вода – снег на улице, дров полно, нужна была только еда…
Я довольно равнодушно воспринял вердикт и молча стал собираться на выход, под грустные взгляды Лиды, которая не посмела перечить Петровичу, хотя, я видел, что она очень этого хотела.
Петрович выдал мне мой автомат с запасом патронов – мол пришёл с ним, с ним и уйдёшь. Но я отказался – зачем мне ненужный груз, а попросил взамен рыбных консервов, хлеб и старую кастрюлю – готовить еду.
– У тебя есть план, Андрюха? – спросил Петрович
– Конечно
– Какой именно?
Я рассказал
Петрович выслушал и кивнул:
– Ну, попытайся. Если совсем хреново будет – стучись в бункер, будем думать, как вернуть тебя. Но сейчас ты должен будешь уйти – сам понимаешь, дисциплина…
– Понимаю
Когда я почти собрался и стал одеваться, ко мне подошла Карина:
– Я пойду с тобой!
Мгновенно вокруг собрались все наши жители:
– Ты чего, Карина?! У тебя с головой непорядок?! Сиди дома! Заскучала?! Перестань дурить!!!
Народ явно растерялся
Но Карина твёрдо повторила:
– Я пойду с ним! Душно мне здесь! Выдайте мне сухпай на три дня!
– Ты же замёрзнешь сразу! Бред какой – то! Ты что удумала, Карина!
Одна Светлана молча принесла ей вещмешок с продуктами. Комментарии тут были излишни…
Я спросил Карину:
– Ты что удумала? Почудила, и хватит! Я один выживу. А с тобой – нет, оба сдохнем, и быстро.
– Я знаю, что я делаю, Андрей! Я взрослая девочка и обузой тебе не буду! А по другому нельзя – я не могу больше оставаться здесь, иначе я сойду с ума!
– В чем ты собираешься выходить наружу? В своей шубке? Ты даже до внешней двери не дойдёшь!
– Я морозоустойчивая! – тихо рассмеялась Карина. – Я же не полная идиотка! А тряпья какого – то, я думаю, мне выдадут, за безупречную службу, так сказать.
Петрович, поняв, что ситуация накаляется и грозит выйти из – под контроля, и Карину не переубедить, принял решение:
– Держать насильно не будем! Соберите Михайловну в дорогу!
Но первым пришёл в себя Сашка дяди Колин сын – он принёс тёплую одежду, в которой они с отцом выходили на поверхность и молча стал одевать Карину, которая позволила себя одевать, помогая Сашке: тёплое бельё, свитера, высокие по грудь ватные штаны на лямках, трое шерстяных носков, валенки, варежки, меховая шапка – ушанка, бараний тулуп. Тулуп оказался очень большой для Карины, и Сашка тут – безжалостно отрезал ножом лишнюю часть тулупа снизу, чтобы женщина могла ходить в нём. Когда Сашка закончил, он обнял Карину и крепко прижал её к себе:
– Прости меня, Михайловна!
– Прощаю, Александр! И спасибо тебе! Спасибо за всё!
Тут наши жители все разом зашумели:
– Всё! Кончайте этот цирк! Раздевайтесь! Заигрались! Петрович, что херня творится?! Ну, подрались, бывает! В конце концов, мы все здесь свои, разберёмся как – нибудь!
И я понял – ещё немного и снова вспыхнет бунт. Но вернуться я не мог – завтра нас всех вместе с Петровичем просто вырежут ночью и это без вариантов. Люди взаперти превращаются в агрессивную стаю, готовую давить всех несогласных и слабых, и только жестокая дисциплина, подкреплённая силой и оружием, сможет удержать в рамках эту готовую взорваться ненавистью толпу. Но Петрович справится, он мужик с железными яйцами!
И я решительно взялся за запорные рукояти двери.
Обернулся к Карине:
– Ты со мной?
– Да!
– Уверена?
– Да!
– Тогда пошли!
В тамбуре, когда за нами закрылись внутренние двери в бункер, Карина наклонилась ко мне и сказала:
– Мы идём ко мне домой!
– Что там?
– Там есть укрытие. Получше этого
– Ты уверена, что там тепло?
– Да!
– Понял. Должны дойти! – ответил я, отбрасывая свой первоначальный план. – Температура за бортом сейчас благоприятная – минус шестьдесят два, сможем дойти!
– Тогда веди, мужчина!
И Карина бросила на пол свой вещмешок с сухпаем. Я, секунду, подумав, бросил рядом и свой мешок с едой – сейчас нам придётся пробиваться через глубокий снег, и лишний груз нам ни к чему.
Нам нужно дойти до дома Меняйлы, а это километра полтора, не больше – должны дойти!
И мы дойдём!
