bannerbannerbanner
Черчилль. Полная биография. «Я легко довольствуюсь самым лучшим»

Анатолий Уткин
Черчилль. Полная биография. «Я легко довольствуюсь самым лучшим»

Полная версия

Черчилль не верил, что немцы секретно строят дредноуты в обход официально принятых законов о флоте, и думал, что в 1912 году (“наиболее опасным году”, как уверяли адмиралы) у Великобритании еще будет значительное превосходство на море. Но им был признан факт того, чего в Англии не ощущали примерно 100 лет – возникновения угрозы национальной безопасности страны.

С какой целью Германия строит свой великий военно-морской флот? Может ли Британия спокойно смотреть на это строительство? Черчилль говорил, что Германия ошибается, видя в Англии пацифистское общество, не способное больше платить за свое мировое влияние. Агрессивная германская политика привела к тому, что три величайшие державы на земле оказались антагонизированными. Две из них – Франция и Россия – сомкнули свои ряды, чтобы выстоять против Германии на полях наземных сражений, а третья держава – Британия – не согласилась отдать лидерство в военно-морских вооружениях. Часто бывшие врагами и воевавшими между собой Британия, Россия и Франция ощутили общность судеб. У них появился общий противник, у них появились основания для сближения.

Фиксируя изменения в английской политике, канцлер германской империи Бетман-Гольвег записал в своем дневнике: “В 1909 году Англия твердо встала на сторону Франции и России, преследуя свою традиционную политику противостояния сильнейшей континентальной державе; реализация Германией военно-морской программы изменила направление английской политики… Англия стала видеть угрозу в укреплении германского флота и в нарушении статус-кво. Сильные слова были сказаны с обеих сторон. Атмосфера стала холодной и горизонт заполнили тучи недоверия”.

Продвигаясь к участию в главных делах государства, Черчилль открыто искал больших задач. Его административные возможности были уже продемонстрированы, но противники обвиняли его в неуравновешенности, ставили в вину “нестабильность”, что затрудняло допуск его к высшим должностям. И все же Черчилль нашел выход. Точнее, он нашел поклонника своего таланта, который стремительно занимал руководящее место в либеральной партии. В апреле 1908 года этот покровитель – Герберт Асквит сменил умирающего Кемпбелл-Баннермана на посту премьер-министра. Он поднялся на вершину английской политики, пройдя большую дорогу. Асквит,-полагает Ллойд Джордж, -”завоевал пост премьера исключительно благодаря блестящим талантам и большим заслугам. Ни один премьер-министр в истории за исключением Гладстона и Дизраэли не обладал более глубоким умом. У Асквита не было ни титула, ни богатства, которые могли бы ему помочь в его карьере.” Добавим, что Асквит был оптимистом по натуре, его знаменитая фраза “Подождите и вы убедитесь” отражала его уверенность в себе и оптимистический темперамент. Быстрый интеллект и способность убедительно сгруппировать свои мысли делали его эффективным политическим борцом.

Последовала общая перегруппировка, новое поколение вышло на политическую арену. Ллойд Джордж занял место Асквита – стал министром финансов, а Черчилль занял прежний пост своего уэльского друга, стал президентом Государственного совета по торговле. Этот пост не совсем нравился Черчиллю (ему ближе была внешняя и военная политика), но он стал министром и членом одного из наиболее блестящих британских правительств двадцатого века. Это правительство включало в себя Эдварда Грея как министра иностранных дел, Ричарда Холдейна (реформировавшего армию) как военного министра, Реджинальда Маккенна в качестве военно-морского министра, Джона Морли как главу министерства по делам Индии. Выделялся Холдейн, человек кипучей энергии и всегдашней благожелательности. Равно талантливый и как адвокат, и как деловой человек, признанный лучшим британским военным министром после Кардвелла. (Наступит критическое время и он организует британский экспедиционный корпус во Франции, сформирует территориальную армию, создаст кадетский корпус, разработает организацию генерального штаба).

Особенное место занял сэр Эдуард Грей. У него были большие поклонники (они-то и позволили ему занять в формировании внешней политики столь независимое место). У него были и критики. Один из них – Ллойд Джордж писал: “Его прекрасные манеры и сдержанность создавали впечатление “сильного, молчаливого человека”, того кто так нравился поколению, воспитанному на Карлейле с его культом героев… Люди подобные Грею, не имеют представления о тяжелом труде простых смертных. Они считают, что тяжелый труд – занятие не для них. Люди из этого класса, достигшие вершин славы подобно Пальмерстону, Рендольфу Черчиллю, Солсбери и Бальфуру бросились в требовавшую от них значительного труда политическую борьбу и пробили себе дорогу сами, нанося удары и получая их по пути к карьере; тем самым они закалили свой характер. Сэр Эдуард Грей занял положение генерала, не участвуя никогда в боях в качестве солдата; это плохая подготовка для подлинной опасности. Все было хорошо, пока мы имели дело со спокойными временами, и все, что оставалось делать Грею, было сохранение военного облика на парадах. Другое дело, когда ему пришлось столкнуться с величайшей и губительнейшей дипломатической борьбой между народами. Политические конфликты в карьере государственного деятеля являются столь же необходимым дисциплинирующим средством, как война для военного; они закаляют политика на случай опасности”.

Войдя в богатый талантами кабинет Асквита, Черчилль жил напряженной жизнью. Для релаксации он в поместье матери Солсбери-Холле устроил себе “небесный летний дом” на вершине огромного дерева. Теперь речи репетировались речи перед птицами и листвой. Его мать была первой в высшем обществе, купившей игрушку двадцатого века – автомобиль. Страна на глазах стала уменьшаться до величины двух-трехдневного переезда.

Переменив политическую окраску, Черчилль должен был изменить и место избрания в палату общин. Таковым в 1908 году стал округ Данди, опора шотландского либерализма. Впервые Черчилль близко знакомится с округом, где велика была доля рабочего класса.

Уинстон Черчилль пересек рубеж тридцати годов и логичным было ожидать от него женитьбы. Но в этом вопросе он не был так успешен, как во всех прочих своих начинаниях. Не будет несправедливостью сказать, что Черчилль не блистал в женском обществе. Он был способен писать романтические письма, но беседа “ни о чем” была его слабым местом. Трижды ему отказывали в руке.

Он был слишком сосредоточен на самом себе и неудивительно, что неудачи воспринимались им обостренно. Дочь премьера – Виолетта Асквит вспоминает об их первой встрече. “Долгое время он сидел погруженным в свои абстракции. Он повернулся, пристально посмотрел на меня и спросил, сколько мне лет . Я ответила, что девятнадцать. “А мне, – сказал он почти в отчаянии, – уже тридцать два”. После паузы он сказал задумчиво: “И все же я моложе любого министра, кто что – нибудь да значит”. А затем добавил яростно: “Проклятое безжалостное время! Мы прокляты, потому что не вечны. Каким ужасно коротким является отведенное нам время, в которое мы должны все вместить!” Виолетта вечером бросилась к отцу со словами, что впервые в жизни видела живого гения. Асквит хмыкнул: “Уинстон безусловно согласился бы с тобой”.

Черчилль размышлял о различиях между собой и братом – Джеком Черчиллем: “Он полная противоположность мне, он понимает женщин полностью, сразу же устанавливает с ними контакт, но он абсолютно зависим от женского влияния на мир и гармонию своего духа. В то же время я глуп и неловок в этом отношении и, соответственно, полагаясь лишь на себя, являюсь как бы самодостаточным. Столь разные пути ведут нас обоих к одинаковому результату, к одиночеству”.

На уик-энд той недели, когда он был назначен на свой министерский пост, Уинстон Черчилль отбыл в Солсбери-Холл. Одной из приглашенных была некая Клементина Хозьер, происходившая из семьи известного офицера армии. По воспоминаниям Клементины, когда Уинстон был ей представлен, “он не вымолвил ни слова. Он не пригласил меня на танец, не пригласил вместе отужинать. Я, конечно, многое слышала о нем, но ничего хорошего. Мне говорили, что он упрямый, всегда возражает и т.п. Но в данном случае он просто стоял и смотрел прямо на меня”.

Через четыре дня Черчилль пишет: “Я возвратился сюда на ночь и день, чтобы “поцеловать руку” и не отказать себе в этом волнующем часе удовольствия написать вам о том, как понравился мне наш долгий разговор в воскресенье и что за удовольствие было встретить девушку с такими интеллектуальными качествами, с таким большим запасом благородных чувств. Я надеюсь, что мы встретимся снова и узнаем друг друга лучше, и понравимся друг другу больше”.

Мать Черчилля размышляла в эти дни о том, кому сопутствует фортуна: “Сегодня на подъеме “естественные” джентльмены. Люди прощают им недостаток осведомленности в отношении правил поведения, которые, в конечном счете, являются лишь условностями, если человек, который идет своим путем, умен и имеет то, что французы превосходно определяют как “вежливость сердца”. Эта вежливость сердца была в данном случае услышана. В церкви Святой Маргариты Вестминстера 12 сентября 1908 года Черчилль сочетался браком с Клементиной Хозьер, ставшей на всю жизнь его верным и умным другом. Редкий случай в биографии человека, живущего политикой – их любовь пережила полвека самых разных испытаний. Как Черчилль написал много позднее : “Я женился и с тех пор жил счастливо”.

* * *

Социальные проблемы стали новым полем деятельности для Черчилля. Он вырос в иной Англии, он был огражден от эксплуатации, нищеты и сопровождающих ее бедствий. Но у него было воображение и ему претило пассивное отношение к любой проблеме. Два года в Совете по торговле не были пустой тратой времени. Черчилль не произвел социальной революции, но провел в парламенте серию актов по установлению минимальной заработной платы для неорганизованных в профсоюзы рабочих, по созданию системы страхования по безработице, которая охватывала более двух миллионов рабочих в строительстве и торговле, наиболее уязвимых в случаях экономического спада. В политике вперед устремились массовые профсоюзы. Им противодействовали консерваторы, опирающиеся на палату лордов. Черчилль потребовал “честной и равной для всех конституции”, создание которой будет возможно лишь тогда, когда “вето верхней палаты будет разбито вдребезги”. Потомок герцогов сражался против своего класса, уповая не на узкие привилегии класса, а на совокупную мощь и благосостояние страны.

 
* * *

На похоронах Эдуарда Седьмого в 1910 году в Лондоне собрался весь цвет западной аристократии, которая уже никогда не соберется вместе. Колоссальный венок привез кайзер Вильгельм Второй. Во главе траурной процессии за гробом вели любимую лошадь покойного короля и любимого пса Цезаря. За ними следовал новый король Георг У в маршальской форме, короли Норвегии, Греции, Испании, Дании, Бельгии, Португалии, царь болгарский, брат российского императора Михаил, эрцгерцог Фердинанд австрийский, наследник оттоманского престола, бывший президент США Т.Рузвельт. Никогда больше девять королей не соберутся вместе. “Закат Европы”, – скажет позднее Шпенглер. Черчилль был частью этого мира. По воспитанию и мироощущению он был врагом всех вариаций социалистических идей. Ультразападное, фаустовское видение мира оттеняло его отношением к коллективистским ценностям: “Социализм желает растоптать богатство. Либерализм стремиться ликвидировать бедность. Социализм желает сокрушить частные интересы – либерализм сохраняет их в единственном возможном виде, путем примирения их с общественным правом… Социализм атакует капитал, либерализм атакует монополию”.

Назначенный на один из важнейших постов в государстве – пост министра внутренних дел – Черчилль был озабочен тюремной реформой. (Этому способствовала виденная им пьеса Голсуорси “Справедливость”. Встреча с драматургом во многом определила его позицию в приобретавшем национальную важность вопросе). Общенациональный престиж Черчилля подвергся, однако, жестокому удару во время забастовки шахтеров в Тонипанди, когда он бросил против забастовщиков полицию и армейские подразделения. В 1911 году в ходе забастовки железнодорожников Черчилль мобилизовал 50 тысяч солдат, разместив их в стратегических пунктах железнодорожной системы страны. Офицерам был отдан приказ действовать исходя из военной целесообразности. Солдаты убили двух рабочих и будущий лейбористский премьер-министр Макдональд выступил с яростной критикой министра внутренних дел. Ллойд Джордж указал на ненужную драматизацию событий – он коснулся неистребимой черты характера Черчилля.

Черчилль подвергся разносу со стороны левой прессы. Его изображали беспринципным кавалерийским офицером, готовым вытащить саблю из ножен по любому поводу. Именно в эти годы пресса и часть политиков (как лейбористы, так и консерваторы) создали тот образ Черчилля, который мешал его возвышению на национальной арене в 30-е годы. В тени остались его административные и законодательные действия, такие как реформа мест заключения, введение системы штрафов вместо небольших сроков заключения.

Черчилль справедливо указывал, что рабочая молодежь жестоко наказывается за то, за что студенты Кембриджа и Оксфорда получают лишь легкое порицание. Было создано специальное законодательство для молодежи от шестнадцати до двадцати одного года. Но эти успехи были приглушены и не получали национального признания, в то время как явное (в случае, скажем, с ухудшением положения в Ирландии) отсутствие у Черчилля тактического искусства, недостаточная гибкость, излишняя горячность, стремление к искусственному драматизму были прискорбно оттенены. В глазах многих он стал не ответственным реформатором, а преисполненным горячности эгоцентриком, беспечным, бесшабашным, безответственным.

Но в глазах других он был растущей величиной национальной политики. Уже в 1908 году Э.Грей заметил, что “Уинстон очень скоро будет неспособен – ввиду особой активности своего ума – быть кем бы то ни было, кроме как премьер-министром”. Он считал Черчилля почти гением, но видел и слабое место: “Его беда в том, что фразы правят им, а не он фразами”.

В 1908-1913 годы крепнет его дружба с Ллойд Джорджем, великим политиком своего времени. Вместе они готовили программу борьбы с безработицей и другие социальные реформы. Благодаря Ллойд Джорджу Черчилль был принят и защищен в самых высоких советах Британской империи. В эти годы Черчилль говорил, что Ллойд Джордж “может заговорить птицу на ветке”. Происходило сближение с Эдуардом Греем. Если Ллойд Джордж был свидетелем Черчилля при заключении брака в 1908 году, то Грей стал крестным отцом его сына в 1911 году. Нередко после напряженного дня (особенно в период агадирского кризиса 1911 года) оба политика отправлялись в бассейн, где (по словам Грея) “он охлаждал свой темперамент, а я освежал свой дух”.

Недоброжелатели указывали на бюст Наполеона, поставленный Черчиллем на письменном столе. Возможно самый влиятельный член кабинета Асквита Морли сказал Черчиллю, что карьера Наполеона успехом не завершилось. Тот ответил, что перспектива завершить дни на Святой Елене его только воодушевляет.

* * *

Гарольд Макмиллан, младший современник Черчилля вспоминает об этом времени: “Большинство из нас, молодых людей в школах и университетах полагали, что и во внешней, и во внутренней политике мир еще долго будет идти по своей старой дороге. Мы были оптимистами и надеялись на постоянный прогресс в направлении реализации все более полного счастья человечества. Если даже мы испытывали скептицизм, тревожась по поводу проявлений германского шовинизма, никто из нас не имел ни малейшего представления о кошмарном мире, в который нам вскоре пришлось погрузиться”.

Последними придя к дележу колоний, экспансионисты в Германии постарались исправить эту “несправедливость”. Противясь закреплению французов в Марокко, Берлин в июле 1911 года послал канонерскую лодку в марокканский порт Агадир, что повлекло за собой целую цепь событий. Итальянцы, воспользовавшись взаимонейтрализацией Парижа и Берлина, захватили у турок Триполи. Это детонировало взрыв на Балканах среди противостоящих Турции стран. Последовали балканские войны 1912 – 1913 годов, увеличившие влияние Сербии. Мировая держава Австро-Венгрия начала опасаться усиления Сербии на Балканах. Союз России и Сербии создал в отношениях между Россией и Австро-Венгрией взрывоопасную обстановку. Германия не желала ослабления влияния Австро-Венгрии. В Берлине начали серьезно размышлять о насильственном разрешении конфликта.

События 1911 года оказали влияние и на Англию. Теперь, с высоты прошедшего века видно, как происходила трансформация взглядов крупнейших политиков британской политической арены, в частности, у двух самых молодых и талантливых – Дэвида Ллойд Джорджа и Уинстона Черчилля. В дни кризиса, вызванного агадирской провокацией немцев, Ллойд Джордж сказал банкирам Сити в Мэншн-Хаузе: “Если нам навяжут такое положение при котором мир может быть сохранен только лишь посредством ослабления позиций Британии, завоеванных в течении столетий героизмом и усилиями многих англичан, если интересы Англии окажутся затронутыми в жизненно важных сферах, как если бы она ничего не значила в общем совете наций, тогда я хочу сказать абсолютно определенно, что мир за такую цену стал бы нестерпимым унижением для столь великой страны, как наша”.

Четыре дня спустя Ллойд Джордж и Уинстон Черчилль прогуливались у Букингемского дворца. К ним быстро приблизился гонец: не сможет ли министр финансов прибыть к министру иностранных дел Грею? Ллойд Джордж обернулся к Черчиллю: “Это касается моей речи. Немцы хотят моей отставки”. Черчилль ответил: “Это сделает вас самым популярным человеком в Англии”. Предчувствие Ллойд Джорджа подтвердилось. Германский посол граф Меттерних сообщил, что для Германии подобное обращение с собой нестерпимо.

То было событие немалого значения. Немцы впервые были поставлены перед фактом: слова Ллойд Джорджа указывали на то, что Англия не будет стоять в стороне в случае большого европейского конфликта. В мемуарах Черчилль указывает, что именно с этого времени он начал интенсивно следить за соотношением сил в Европе, за состоянием дел в европейской дипломатии. В меморандуме тех дней изложены мысли: “Действия Германии в Агадире были ошибкой, неверным шагом, они заставили нас пересмотреть политику в свете неприемлемости немецких методов”. Теперь Черчилль полагает, что “если между Францией и Германией не будет достигнуто соглашения и последует тупик, мы должны будем обеспечить британские интересы… Если Германия объявит войну Франции, мы должны будем присоединиться к Франции”.

К этому времени тридцатипятилетний министр внутренних дел стал реально влиять на внешнюю политику своей страны, участвуя в заседаниях комитета имперской обороны. Именно в этом комитете сэр Эдуард Грей конфиденциально сообщил присутствующим, что Британия связана обещанием выступить на стороне Франции в случае ее конфликта с Германией.

Незадолго до отбытия из Англии германский посол граф Меттерних (его Берлин отзывал за то, что он не сумел предсказать вышеупомянутой речи Ллойд Джорджа) пригласил молодого министра на прощальный ужин. Черчилль вспоминает: “Мы были одни и долго говорили о Германии, насколько могущественной она стала после своего объединения. Я сказал, что согласие Бисмарка на захват Лотарингии было ошибкой. Именно оккупация Эльзаса и Лотарингии вызвала европейское вооружение и соперничество”. Посол Меттерних защищал свою версию европейской конфронтации: противостоящие Германии державы стараются заключить ее в кольцо, но она имеет союз с двумя первоклассными державами – Австро-Венгрией и Италией. Самой большой ошибкой Германии явился вызов Британии на морях. “Германия никогда не сравняется с нами. Мы будем строить два корабля в ответ на строительство одного германского, мы пойдем так далеко, насколько это необходимо, и на каждой стадии антагонизм между двумя нашими странами будет неумолимо расти. Радикалы и тори, что бы они ни говорили друг о друге на внутренней арене, безусловно найдут взаимопонимание в проведении такой политике. Ни одно британское правительство не может рисковать своим превосходством в этой области”.

В письме Ллойд Джорджу Черчилль пишет, что в случае войны Британия должна немедленно высадить британский контингент в Бельгии, а флот увести на базы в Шотландии. “Не ради Бельгии готов я принять участие в этом ужасном предприятии. Только одно обстоятельство может оправдать наше участие – спасти Францию от участи быть раздавленной и ограбленной прусскими юнкерами – несчастье разорительное для всего мира и фатальное для нашей страны”.

По прогнозу английских военных в случае начала войны немцы должны были сконцентрировать примерно 4\5 своих сил против Франции и оставит 1\5 для сдерживания России. Германские армии начнут наступление от швейцарской границы до Бельгии. Правое крыло их войск пересечет нейтральную Бельгию. Льеж будет взят в течение нескольких часов после объявления войны и немецкое движение через Бельгию будет молниеносным. Французы выстоят и ответят на серповидное германское движение контрнаступлением на широком фронте. Считалось, что на западном фронте будут задействованы 110 германских дивизий и 85 французских.

Черчилль предполагал, что британский генеральный штаб слишком оптимистично оценивает возможности французской армии. Свое несогласие с генералами Черчилль выразил в специальном меморандуме для комитета имперской обороны от 13 августа 1911 года. Поразительно, что некоторые положения этого футурологического опуса сбылись буквально. В частности это относится к тому, что на 20-й день мобилизации французская армия “будет выбита с основных позиций и начнет отходить в сторону Парижа… Однако на 40-й день Германия растянет свои коммуникации, рассредоточит воинские контингенты и ослабит внутренние связи между фронтами. Это даст французам возможность сконцентрировать силы в решающем испытании”.

Судьба Франции в этом случае будет зависеть от решений, принятых в Лондоне, от английской военной помощи и “план такой помощи должен быть разработан до начала развития обрисованной ситуации”. Этот план предполагал в случае начала войны немедленно послать 107 тыс. войск через Ла-Манш, а затем 100 тыс. солдат доставить из Индии через Суэцкий канал в Марсель на решающий 40-й день войны. Крупнейший военный специалист – генерал Генри Уилсон заявил Совету имперской обороны, что прогноз Черчилля – “смехотворный и фантастический – это глупый меморандум”. Можно верить или не верить в провидение, но в сентябре 1914 года немцы потерпели поражение в битве на Марне именно на 42-й день после начала войны.

Как всегда методичный в своих увлечениях и интересах, Черчилль, начиная с лета 1911 года начал изучать дипломатические документы министерства иностранных дел. На него произвела впечатление докладная записка, составленная в 1907 году. Идеи этого меморандума стали руководящими принципами самого Черчилля, которым он следовал на протяжении всей своей политической жизни. Согласно меморандуму, ключом к пониманию английской политики является выработанный еще во времена королевы Елизаветы 1 следующий принцип: бороться с установлением на европейском континенте преобладания одной страны-гегемона. Иллюстрацией этого принципа является противостояние Елизаветы 1 посягательству на главенство в Европе испанцев, война герцога Мальборо с армией Людовика Х1У в начале 18 века и многолетняя кампания герцога Веллингтона против наполеоновских войск. Исходя из этой принципиальной идеи Черчилль утверждал, что Англия должна вступить в союз с Францией.

 

30 августа 1911 года он написал письмо министру иностранных дел Грею: ”Считаю целесообразным предложить Франции и России официально заключить тройственный союз. Одной из целей его создания было бы сохранение независимости Бельгии, Голландии и Дании”. Черчилль предлагал сообщить Бельгии, что, “если ее нейтралитет будет нарушен, мы будем готовы прийти к ней на помощь в союзе с Францией и Россией, дать ей гарантию независимости”.

Непрекращающийся рост германского военно-морского флота привел к тому, что Британия собрала основные боевые корабли из Средиземного моря и прочих акваторий к гаваням метрополии. Только так Англия могла создать три боевые эскадры в районе Северного моря, расчитывая на решающее превосходство над германским флотом.

Обе державы – и Британия, и Германия слепо шли к столкновению, считая убедительной лишь свою логику. Фон Тирпиц с гордостью описывает результаты военно-морского строительства Германии: “Для того, чтобы оценить значимость создания нашего флота, надо напомнить, что его следствием была концентрация английских военно-морских сил в Северном море, в результате чего английский контроль над Средиземным морем и над дальневосточными водами практически был ликвидирован”. Со своей стороны, Уинстон Черчилль видит главный результат создания Германией сверхмощного флота в начале тайных военно-морских переговоров между французским и британским адмиралтействами.

Премьер-министр Асквит способствовал участию Черчилля в международных делах. По мнению премьера, первый лорд адмиралтейства Реджинальд Маккенна “слишком полагается на своих адмиралов”, и осенью 1911 года решает заменить Маккенна. Претендентами были лорд Холдейн (недавно завершивший реорганизацию британской армии) и Уинстон Черчилль – энергичный министр внутренних дел. Асквит пригласил обоих кандидатов с женами в свое поместье Арчел-Филд в Шотландии. Черчилль накануне провел несколько дней с королем Георгом. Благоволивший к Черчиллю король вручил ему новый автомобиль марки “Напьер” и чета Черчиллей направилась на север. Черчилль заметно нервничал. Клементина открыла Библию на 107 псалме и взятая наугад цитата успокоила обоих: “Те, кто уходит далеко в море на кораблях, те, кто вершит свои дела в далеких морских просторах, те видят дивные творения Господа”.

Черчилль был предпочтен, поскольку “решающим фактором является возможность для первого лорда адмиралтейства заседать в палате общин” (Холдейн не был членом палаты). Виолетта Асквит записала в дневнике, что лицо Черчилля “лучилось как солнце”. Не желает ли Уинстон чая? “Едва мы вышли за двери дома, как он выпалил: “Я не хочу чая, я не хочу ничего в мире. Ваш отец только что дал мне адмиралтейство”. Вечером этого дня, стоя на берегу моря, он наблюдал за двумя гигантскими линкорами, которые медленно проплыли в вечернем сумраке, и не смог скрыть своих чувств: “Посмотрите на людей, с которыми я имел дело до сих пор – это были судьи и заключенные. Для меня то, что случилось – это нечто огромное, это шанс, которого у меня никогда не было, и за него я отдам все”. В волнении Черчилль, как прежде его жена, открывает Библию : “Пересеки Иордан в этот день и войди в обладание нациями более великими и более могущественными, чем твоя… Пойми в этот день, что Господь Бог дает тебе эту задачу; как приходящий, как надвигающийся огонь ты сокрушил их перед Его лицом; ты будешь гнать их прочь и сокрушишь их согласно Господнему предназначению”.

С этого времени Черчилль причастен к стратегическим решением английского кабинета, он становится настоящим участником мировой политической игры. В 1923 году он напишет: “Я принял тогда ответственность за четыре наиболее памятных года моей жизни”. Черчиллю было тридцать шесть лет и он был на поколение моложе своих министерских коллег. Премьеру Асквиту было пятьдесят девять лет, министру иностранных дел Грею – сорок девять, Ллойд Джорджу – сорок восемь, Холдейну – сорок пять. И не следует думать, что все превозносили молодой талант. Консервативный журнал “Спектейтор” приветствовал его назначение такими словами: ”Мы не можем обнаружить в его карьере ни одного принципа или хотя бы постоянного воззрения на общественные дела. Он держит ухо по ветру, он настоящий демагог…” Клички типа”оппортунист”, “баллон с воздухом”, “герой саморекламы” буквально преследовали его.

Почему Черчилль возглавил адмиралтейство? Асквит желал видеть во главе военно-морского министерства человека, который не попал бы под влияние сияющих золотом адмиралов, человека, который верил бы лишь в себя и в судьбу страны, которого не испугали бы технические сложности оружия нового века, который стремился бы реформировать флот и не поддался бы предрассудкам.

Асквит поставил задачу – исключить возможность обгона Германией Англии в морском могуществе. По планам Черчилля следовало так укрепить британский флот к 1920 году, чтобы ни одна мировая держава не посмела выступить против Британии. В первый же день пребывания в должности он повесил на стене за своей головой огромную карту Северного моря, на которой дежурный офицер ежедневно отмечал местоположение кораблей германского флота. По утрам Черчилль подолгу стоял у карты, стараясь постичь логику германских адмиралов. “Моей целью было внушить себе и окружающим чувство постоянно присутствующей опасности”. Ранее лишь один офицер дежурил по ночам и уик-эндам в украшенном дельфинами здании адмиралтейства. Новый Первый лорд организовал постоянное наблюдение за мировыми водными просторами; один из четырех лордов адмиралтейства обязан был быть неподалеку. Ключевой была роль личного военно-морского секретаря. Первому лорду не нужны были сикофанты. Он вызвал к себе в кабинет опального адмирала Битти, который даже предложение командовать Атлантическим флотом воспринял как оскорбление – как “не очень интересное”. Вошедшему сорокалетнему Битти Черчилль сказал:”Вы выглядите слишком юным для адмирала”, на что тот ответил:”А вы выглядите очень юным для Первого лорда адмиралтейства”. Черчилль немедленно приблизил его к себе, расположил его кабинет рядом со своим.

Черчилль буквально упивался ролью морского министра. Огромная яхта “Инчейнтресс” с экипажем в сто матросов восхитила Первого лорда своим винным погребом, стала его фактическим домом – он провел на ней половину первого года – он лично обследовал все главные стоянки, заправочные станции и гавани. (У премьера не было такой яхты и он охотно принимал приглашения.) Черчилль приблизил к себе опытных офицеров, таких как создатель современного британского британского флота адмирал Фишер. Они познакомились еще четыре года назад в Биаррице. Их взаимный аппетит к беседам был таков, что король Эдуард назвал их “болтунами”. Фишер записал в дневнике: ”Он самый яркий изо всех, кого я знаю, у него такой быстрый ум, что говорить с ним сплошной восторг”. В ночь накануне прихода в адмиралтейство Черчилль послал записку: ”Очень хочу вас видеть. Когда вы мне доставите это удовольствие? Жду в адмиралтействе”. В Фишере Черчилль нашел “подлинный вулкан знаний и воодушевления”. Фишер писал о своем новом шефе как никто: ”Он отважен, а это уже все.”

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47 
Рейтинг@Mail.ru