Андреас Брандхорст
Корабль
Из ниоткуда
7
Адам второй раз проходил мимо руин города, погребенного миллион лет назад под желто-коричневым песком, а теперь раскопанного машинами. Тридцать сервомеханизмов исследовали площадь, зондировали, изучали и копали почву. Еще десять при помощи подручных материалов усердно трудились над восстановлением станции в одном из поврежденных брутеров, где будут производиться различные детали. Полуавтономные буровые установки проделали в скальных и песчаных породах под руинами тоннели, ведущие к гравитационным аномалиям. Адам несколько часов бродил по этим тоннелям, набираясь сил. Именно здесь, по замыслу Кластера, Говорящему с Разумом нужно применить человеческую сообразительность, чтобы машины с первого зонда могли продолжить работу. В свою очередь, конденсат разума дал Адаму тело и ясность мышления, какая была у него много лет назад, надолго оградив от забывчивости, усталости, замутненности сознания и от балласта.
«Теперь, – подумал Адам, – у меня могут появиться новые идеи, я могу принимать важные решения, опираясь на интуицию и получаемые данные».
Проблема Кластера состояла в том, что его власти, как и все бессмертные, были вынуждены постоянно находиться на Земле. Поэтому общий потенциал многочисленных зондов «колонистов», посланных в космос, не мог сравниться с возможностями умных машин на Земле. Их система связи и обмена данными оставляла желать лучшего. Требовались тысячи световых лет, чтобы сигнал от Границы Миропознания дошел до Земли, а когда его наконец получали, то информация оказывалась уже не нужной. При этом скорость связи между «колониями» могла быть еще меньше. Безусловно, обмен информацией через квантовую систему, помогающий узнавать что-то новое, происходил регулярно, однако система передачи данных в реальном времени, столь важная для умных машин, отсутствовала. Без Говорящих с Разумом возникло бы множество проблем с обеспечением, и не помог бы даже брутер, создающий все, что нужно, из подручных материалов. Для Кластера увеличение каналов квантовой связи и мгновенная передача данных на сотни световых лет были связаны со значительными затратами. Несмотря на ценность передаваемой информации, Кластер иногда называл ее Сигналами Миропознания – пропускной канал все равно оставался узким. Таким образом, расширение сферы сознания умных машин делалось невозможным. А вот подходящему человеку с дряхлым телом и первыми признаками дегенерации нейронов хватало пространства даже в самом узком и тесном коннекторе. Вероятно, сознание Кластера занимает слишком много места, как однажды сказал Адам Бартоломеусу, пришедшему с холодной и надменной Уранией. Человеческая душа настолько мала, что может помещаться в коннектор и лететь к звездам независимо от скорости света. Бартоломеус, привыкший общаться со смертными и бессмертными людьми, уловил в голосе Адама иронию. А Урания, приподняв серебристые брови, бросила в сторону Говорящего с Разумом таинственный и высокомерный взгляд.
Стоя перед входом в штольню, ведущую к раскопкам города, Адам смотрел вверх. Тусклый свет звезд едва проходил сквозь разреженную атмосферу, состоявшую в основном из углекислоты и азота, отчего небо казалось еще темнее. На поверхности планеты практически не осталось рек. На горизонте слева полыхало красное зарево. С восходом солнца температура повышалась с двадцати градусов ниже нуля до плюс десяти, а в самой прогретой точке и до плюс пятидесяти градусов. В каналах и на берегах морей блестел лед, который к вечеру растает, чтобы за ночь появиться вновь.
– Вы уже получили отчет Ребекки? – спросил Адам.
Через канал передачи данных он связывался с основным зондом на орбите и поэтому знал, что через час Ребекка должна долететь до покрытого льдом спутника газового гиганта.
– Еще нет, – ответил ассистент – многофункциональный сервомех, следивший за Адамом.
Он мог бы общаться с Адамом, используя систему передачи сигналов, но Говорящий с Разумом настоял на обычной речи, чтобы иметь больше времени на раздумья. Поэтому сервомех тоже использовал воздушный усилитель голоса.
– У нас до сих пор нет верных координат по телеметрии и запроса на посадку, – сказал ассистент.
«Почему я беспокоюсь об этом?» – спросил себя Адам. Прежде чем посылать отчет Ребекке, требовалось изучить объект, а на это нужно время.
– Приоритеты остаются прежними? – спросил ассистент.
«Он ждет от меня решений», – думал Адам.
Он стоял холодной ночью на открытом воздухе, беззащитный человек, не проживший бы здесь и секунды, будучи в земном обличии. Он находился здесь, не имея ни единой инструкции, уже несколько часов, организм с человеческой душой и телом машины. Сервомехи продолжали копать, измерять землю и собирать данные, но они делали это согласно алгоритму, без какой-либо гибкости. Это были руки, нуждавшиеся в голове.
Войдя в штольню, Адам сразу повернул направо. Там находилось помещение величиной около двадцати квадратных метров с таким низким потолком, что можно было стоять лишь согнувшись. Маленькие сервомеханизмы использовали его как склад движимого имущества второго порядка, в основном это были предметы из нефритоподобного камня, керамики или ржавого металла. Сгорбившись, Адам прошел вдоль освещенных полок, высматривая подходящие к его новому телу детали. Канал передачи данных анализировал информацию об объектах, находившихся в поле зрения Адама, но старик раз за разом оставлял этот анализ без внимания; он не хотел, чтобы что-то отвлекало его от осмотра.
– Эти предметы уже исследованы и классифицированы? – спросил Говорящий с Разумом.
– Верно, Адам, – отвечал ассистент. – Они не имеют непосредственного отношения к миссии.
– И это все? Вы так и не смогли разобраться, для чего они предназначались.
– Наши ресурсы ограничены.
– Да, это я уже понял.
«Как жалко, – думал Адам, рассеянно разглядывая полки. – Здесь миллионы предметов и столько же древних историй, которые ждут своего часа».
– Все это имеет отношение к Мурии?
– Мы не знаем, был ли народ Мурии строителем города, – отвечал сервомеханизм. – Даты возникновения города совпадают с периодом существования цивилизации, к тому же мы нашли изображение нескольких мурийских иероглифов. Хотя эти строения могли быть делом рук местной формы жизни.
– Обладавшей интеллектом?
– Рядом с раскопками мы нашли остатки органики, – ответил сервомех. – На планете шла эволюция.
– Могут ли местные высокоразвитые организмы быть причастны к созданию главного артефакта?
– Исключено. Когда Мировой Пожар достиг этой планеты и превратил ее в пустыню, местная цивилизация была не настолько развита.
Сервомеханизм на трех тоненьких ножках заковылял к выходу, очевидно ожидая, что Адам последует за ним.
– А что по поводу предположений об источнике энергии? – спросил Адам.
Рассматривая на полках освещенные предметы, он отпустил мыслительный процесс, надеясь, что интуиция, как уже бывало в прошлых миссиях, подскажет ему решение.
– Возможно, мы найдем его под городом рядом с аномальными зонами. Недалеко от первой нам попалась плита из этериума, несомненно созданная мурийцами. Кажется, местные жители построили город на плите.
Все это Адам уже знал из отчетов. Когда находившиеся в поиске сервомеханизмы-копатели наконец обнаружили двигатель, он был деактивирован, как и остальные шесть, найденных зондами Кластера в далеких звездных системах. Если только… Адам вспомнил о сигналах, которые отправили главный артефакт и обелиск на покрытом льдом спутнике.
Адам ходил от полки к полке, медленно переступая, пока ассистент ждал его, стоя в дверях.
– Главный артефакт может быть кораблем, двигательной установкой или, как настаивает Ребекка, распределительной станцией. Он ведь древнее, чем эти руины, правда?
– Да, Адам.
– А кто его сделал? Вы это уже выяснили?
– Мы нашли следы выветривания, – ответил сервомех. – Кроме того, есть и другие доказательства.
Перед глазами Адама появился массив данных с подробной информацией, который он тут же пролистнул. Мысли должны оставаться незамутненными.
– До постройки города главный артефакт предположительно столкнулся с кометой, – ответил сервомех.
«В центр кометы», – пробормотал Адам. Комета из Облака Оорта повредила корабль.
Вдруг что-то привлекло его внимание. Маленький зеленый предмет, похожий на жадеит. Адам взял гладкий камешек с полки и сжал его полимерными пальцами. Анализаторы данных показали энергетическую сигнатуру. Зеленый камешек был теплее, чем окружавшие его предметы, в нем определенно находился источник тепла.
– Правильно ли я понимаю, что этот камень был недалеко от основания из этериума?
– Верно, Адам. Повторяю: приоритеты остаются прежними?
«Кометы и сигналы, – думал Адам. – И тепло там, где его не должно быть уже миллионы лет».
Внезапно ответ на вопрос пришел сам собой.
– Нет. Я бы хотел, чтобы вы подробно изучили гравитационную аномалию под городом. Ищите остатки любых веществ. Проверьте все данные, полученные с момента прибытия корабля, и сравните их со стандартами. Происходили ли за последние дни какие-нибудь изменения. Какими были стандарты выбросов до получения сигнала? Все сервомеханизмы, не приспособленные для решения данной задачи, перемещаются к главному артефакту. Можем ли мы попасть внутрь?
– Нет, Адам.
– Нужно получить доступ. Это новая приоритетная задача.
Адам положил камешек обратно на полку и направил свет лампы на дверь. У него появилось еще несколько интересных идей.
– Мне показалось, что ты немного торопишься. Мог ли Бартоломеус что-то скрыть, так как не хотел повлиять на мой выбор?
– Нет, Адам.
– Ты предоставил мне все необходимые данные, ничего не утаивая?
– Все.
8
Лебедь-29 был маленькой старой звездочкой, расположенной почти в тысяче световых лет от Земли, но вторая планета системы находилась гораздо ближе к нему, чем Земля к Солнцу, поэтому на ее небе красный карлик казался гигантом. Тепло звезды приводило к возникновению турбулентности при смене дня и ночи и вызывало утренние штормы. Впрочем, сильный ветер не представлял проблемы ни для сервомеханизмов, ни для Адама, поскольку в разреженной атмосфере было меньше кинетической энергии, чем при подобных условиях на Земле. Если бы Адам путешествовал в человеческом теле, то излучение Лебедя-29 вредило бы ему, но так как он действовал в стандартном фактотуме, хранящем сознание, то и опасности никакой не было. Излучение лишь немного мешало думать, создавая своего рода белый шум, но функция коррекции восстанавливала ячейки памяти, которые сейчас функционировали как «мозг», после поражения заряженными частицами.
Над вершиной двухсотметрового холма, вероятно когда-то бывшего частью кометы, дули свирепые ветры, наградившие его короной из вздымающегося песка. Но у подножия, рядом с конструкциями пробуренной скважины, они совсем не ощущались. Несколько сервомеханизмов посторонились, давая дорогу прибывшим Адаму с ассистентом. Адам увидел отверстие в серой скале шириной около трех метров и глубиной в двадцать. Измерительные модули и анализаторы ползали вдоль стенок скважины, передавая информацию собравшему их несколько часов назад брутеру, связанному с конденсатом разума основной станции, который в свою очередь был соединен с зондом на орбите.
Сервомеханизмам не нужен был свет в видимом человеком диапазоне, поскольку их сенсоры охватывали все части спектра. Адам тоже мог бы воспользоваться этой функцией, но он включил лампы и отключил большинство вспомогательных приборов, даже модулятор частот с большой энергоемкостью, и подошел к задней стене артефакта. Она была сделана из похожего на шифер более темного материала, причудливо сверкающего в лучах света.
– Это внешняя обшивка главного артефакта, – заключил Адам.
– Да, – подтвердил ассистент. – Посмотрите на исходящее от нее инфракрасное излучение.
Адам активировал сенсор, и вдруг вся стена перед ним заискрилась. Немного помедлив, он вытянул полимерную руку и дотронулся до стены.
– Она теплая, – удивленно воскликнул Говорящий с Разумом.
– Температура материала составляет девяносто целых четыре десятых градуса. Она постоянна и не меняется при нагревании или охлаждении. Этот материал поглощает любое излучение. Направьте на него свет лампы и подождите несколько секунд.
Адам заметил, как темный материал под лампой начал меняться, становясь более светлым. Появился восьмиугольник размером с ладонь, где цвет трансформировался словно вода при подъеме из глубины.
Ассистент подошел к Адаму, включил собственную лампу и направил свет на это место: цвета исчезли, растворившись, словно дымка, а восьмиугольник позеленел. Изменился не только цвет, но и материал: темнота уступила место прозрачности.
Адам отошел назад: он, человек, здесь не нужен. Сквозь стену виднелись находящиеся внутри предметы, но рассмотреть их было невозможно.
Ассистент выключил лампу, и прямоугольник стал уменьшаться и темнеть.
– На данный момент мы не можем попасть внутрь. Мы предполагаем, что все это находится за экраном энтропии.
– Экран энтропии, – пробормотал Адам, пытаясь понять смысл слов.
– Энергетическая дверь, – помог ему ассистент. – Возможно, мы сможем проникнуть за стену, если превысим энергетический уровень. С буровыми установками мы далеко не продвинемся, они не проделали даже мельчайшей дырочки.
– Энергия, – Адам наклонился и посмотрел на модулятор частот с множеством энергетических ячеек. – Вы хотите таким способом открыть дверь?
Бессмертный, вероятно, не заметил бы промедления сервомеханизмов, но, будучи Говорящим с Разумом, Адам постоянно с ними общался и сразу почуял неладное.
Одно мгновение ассистент молчал, связываясь с зондом на орбите, и лишь затем ответил:
– Да, это в наших планах.
«Могут ли машины врать? – удивленно подумал Адам. Эта мысль пришла ему в голову впервые. – Неужели они прямо сейчас солгали»?
Сила, рассеивающая туман и путаницу, свойственную его сознанию, попыталась отвлечь его от этой идеи, но Адам сопротивлялся.
– Ты в порядке? – спросил ассистент, направив на него визуальные сенсоры.
– Да.
Адам посветил сначала на стену, затем на частотный модулятор, будто искал что-то. У стены, орудуя приборами захвата, работали с контроллерами два сервомеханизма. В свете лампы они застыли.
Интуиция Адама, которую все еще продолжал стимулировать канал обмена данными, подсказала еще идею.
– Вы уже ведь работали с модулятором, не так ли?
– Верно, Адам.
– И следом главный артефакт отправил вам сигнал?
– Да.
– Как и обелиск на ледяном спутнике газового гиганта?
– Да.
– Было ли это спланировано?
– Я не понимаю тебя, Адам…
У ассистента что-то зажужжало. В разреженной атмосфере звук был тихим. Два сервомеханизма, уловив колебания частотного модулятора, остановились.
– Ограничивали ли вы частоты модулятора, чтобы получить реакцию главного артефакта?
– Для этого нужно знать, при какой форме энергии и на каких частотах может происходить реакция, – сказал ассистент.
– Ответь на мой вопрос.
На этот раз у Адама не осталось сомнений. Он ясно видел (а сенсоры ему в этом помогали), что на обмен данными между ассистентом и конденсатом разума ушло четыре микросекунды.
А затем вопрос потерял смысл. В ходе обычного периода ожидания и диагностики, повторяющегося каждые четыре целых две десятых секунды, происходила не только корректировка данных, но и проверка цельности и стабильности сознания. На долю секунды изображение, получаемое Адамом с сенсоров, помутнело, и следом появилась голограмма главного артефакта в синих, желтых и красных цветах.
– Масса объекта составляет двадцать пять миллиардов тонн, – сказал ассистент. – Это вполне сравнимо с массой астероида средних размеров, но максимальный диаметр объекта – один километр.
У Адама возникло странное ощущение, будто ассистент отвечал на другой вопрос. При привыкании сознания к новым фактотумам у Бартоломеуса и других Аватаров возникало что-то вроде ассоциативного расстройства.
«Волноваться не о чем», – подумал Адам.
Он стал наблюдать за медленно наклоняющейся голограммой. Фигура была ровной и гладкой и напомнила Адаму скатов, которых они иногда видели с отцом во время погружений: три объединенных овала с длинными, похожими на крылья расширениями с изгибом в центре. Адам указал на него.
– Это холм, не так ли?
– Да, – подтвердил ассистент. – Феномен большой массы и высокой плотности характерен для двигателей, которые мы обнаружили ранее. Гравитационные аномалии – надежный признак этого феномена. Возможно, аномалия вызвана необычным материалом, это может быть корабль с двигателем.
– Вы еще не вполне уверены, корабль ли это или двигательная установка, – сказал Адам. – И кто знает, что это вообще может быть. Этой штуке больше миллиона лет. Как можно надеяться на то, что такая древняя техника будет работать?
«Тысячи и тысячи лет, – думал он, – бессмертные думают, почему они так долго живут».
– Время относительно, – ответил ассистент. – Неважно, корабль это или станция. За энергетическим экраном хорошо сохранившийся артефакт.
С потолка слетела пыль. Где-то она была несколько сантиметров, а в иных местах ее слой доходил до двух метров.
– Это не земная пыль, а… дрожь гравитационного поля? – удивился Адам.
Ассистент не ответил, а стал советоваться с конденсатом разума корабля на орбите. Адам направил свет лампы на стену. Теперь она не мерцала, а поглощала лучи. Говорящий с Разумом подошел ближе, навел лампу на одну точку, и восьмиугольник увеличился, становясь размером с человеческую руку. На этот раз не требовалось второго источника света, чтобы увидеть изменения внутри. Там появились очертания, и на секунду показалось что-то, напоминающее глаза.
– Нам нужно возвращаться, – неожиданно сказал ассистент.
Его голос спугнул объект. Восьмиугольник исчез.
– Что?
Адам включил вторую лампу, начав светить и ею, однако восьмиугольник не возвращался.
– Нам нужно на главную станцию, – ответил ассистент. – Так приказали с корабля.
– Что случилось? – спросил Адам, все еще продолжая вглядываться в стену.
– В системе Лебедь-29 появился объект, – ответил сервомех. – Из ниоткуда. Между орбитами четвертой и пятой планет, примерно на расстоянии двадцати миллионов километров над эллипсом орбиты.
– Объект?
Адам отошел от стены. Ассистент был на несколько шагов впереди, он уже перепрыгнул через сделанные бурильщиками отверстия и нетерпеливо ждал.
– Корабль, – прозвучал ответ. – Вражеский корабль. Он летит прямо сюда.
9
Адам попытался отфильтровать важные данные из информации, полученной через коммуникативный модуль.
– Это вражеский корабль вызвал возмущение гравитационного поля?
– Верно, – ответил ассистент.
Они спешили на нижнюю станцию, построенную десятью сервомеханизмами недалеко от ледяного канала. На трех ногах ассистент передвигался куда проворнее Адама в неустойчивом фактотуме. Сервомеханизму снова и снова приходилось останавливаться, чтобы Говорящий с Разумом догнал его.
Холм, где покоился главный артефакт, остался позади. Красное солнце, маленькое по сравнению с другими звездами, но столь близкое от планеты, занимало большую часть небосклона. Внутренние моря и руины древнего города купались в его прямых лучах, вредоносных для людей без специальной защиты.
– Как может один-единственный космический корабль вызвать гравитационную тряску, находясь на расстоянии многих миллионов километров? – спросил Адам.
– Эти колебания ощущались во всей звездной системе.
Беглецы достигли одного из каналов и повернули к станции. Под ногами трещал хрупкий лед.
– Мы полагаем, что именно поэтому корабль и был обнаружен выше эклиптики – годовой траектории вращения планеты вокруг звезды, – продолжал ассистент. – Об ограничении ударной волны не стоит и думать, стабильности системы ничто не угрожает.
– Эти колебания возникли из-за вхождения корабля в систему?
– Верно, Адам.
– Откуда он прилетел?
– Неизвестно.
– А это действительно корабль?
– У него сильная энергетическая сигнатура, Адам. Там есть навигационные системы. Он изменил курс и летит сюда. Это действительно корабль.
– Но колебания ощущались во всей звездной системе. Какого размера этот корабль?
– Открой каналы обмена данными. Там есть вся актуальная информация.
Адам тут же потерялся в огромном потоке сведений. Одна из вспомогательных программ, подключенная к его сознанию, активировала дополнительные фильтры.
– Сто семьдесят один километр, – произнес он, ознакомившись с информацией. – Довольно большой корабль.
Говорящий с Разумом попытался догнать ушедшего вперед ассистента.
– Адам, его масса даже больше, чем предполагаемая масса спутника. Она частично уменьшается компенсаторами гравитации. Что же касается его энергетической сигнатуры… Она вполне сравнима со звездой Лебедь-29,– ответил ассистент.
– Корабль, – произнес Адам, – тяжелее спутника и с энергией, как у звезды. К тому же он не имеет никакого отношения к Мурии.
– Да, мы тоже так думаем, – ассистент снова побежал вперед.
«Не имеет отношения к Мурии», – повторил Адам, пытаясь вспомнить все, что знал об истории Галактики. До сегодняшнего дня Мурия была единственной высокоразвитой цивилизацией в пределах Млечного Пути. Но кроме нее существовали и другие народы, развитые настолько, чтобы добраться до других планет, однако лишь иногда им удавалось посылать корабли в другие звездные системы. Мурийцы за десять миллионов лет исследовали всю Галактику с помощью построенного ими Каскада и кораблей, летавших быстрее скорости света. Но они исчезли миллион лет назад незадолго до Вселенского Пожара. А теперь появился корабль, который непонятно кем построен и неизвестно откуда летит.
Интуиция, стимулируемая конденсатом разума основной станции, подсказала ему новую идею.
– А возможно ли, что сигналы с главного артефакта и обелиска были отправлены в ответ вражескому кораблю? – спросил он.
– Неизвестно, – ответил ассистент. – Мы не видим признаков использования связи через узкий канал или другим способом, позволяющим мгновенно связаться на расстоянии многих световых лет.
– Это ничего не значит, – ответил Адам. – Ваши датчики принимают только те сигналы, которые должны отслеживать.
Ассистент ничего не ответил, продолжая двигаться вперед, пока не добрался до дополнительного входа у главной станции со множеством строительных лесов, где одни брутеры ремонтировались, а другие работали на полную мощность. В течение следующих дней им предстояло изготовить множество строительных деталей и компонентов оборудования. За лесами располагался колокол бронзового цвета, под которым атомные структуры основной массы менялись, а молекулярные цепи компоновались заново для создания определенных материалов и придания им желаемой формы.
Недалеко от канала на маленькой скальной платформе стоял шаттл Адама, он был окружен множеством зондов, доставивших еще больше сервомеханизмов и строительных материалов.
Данные продолжали поступать, и фильтры Адама передавали важную информацию. По данным зонда на орбите, вражеский корабль изменил свою конфигурацию. Произошла переориентация отдельных частей, а два сегмента и вовсе отделились от корабля, начав автономный полет. Они направились к пятой планете системы.
Адам остановился.
– Там же Ребекка. Когда это произошло? Полчаса назад? Сорок минут? Есть ли подтверждение этому? – говорил он, запыхавшись.
– У нас нет связи с областями полета вражеского корабля. Это означает, что орбитальный зонд получает информацию от сигнала, движущегося со скоростью света. Мы видим не то, что происходит сейчас, а то, что уже произошло. Но мы продолжаем в реальном времени поддерживать связь с Ребеккой, – сказал ассистент.
Он остановился, поджидая Адама у строительных лесов, купающихся в жарких лучах красного солнца.
– Я хочу поговорить с ней, – сказал Адам. – Прямо сейчас.
– К сожалению, это невозможно.
– Почему?
Адам продолжал расхаживать вокруг большими шагами, отчего в воздухе стоял звон.
– Ребекка отправила нам сообщение, перед тем, как…
– Перед тем как что?
– Перед тем как связь с ней оборвалась.
– Я хочу прослушать сообщение!
Ассистент проворно перелез через леса и приблизился к командному модулю, находившемуся по другую сторону от брутеров. Адам последовал за ним и услышал голос из рации:
– Идите сюда, Адам, – кричал ему конденсат разума главной станции. – Необходимо принять решение.
Адам снова остановился.
– Я хочу прослушать сообщение Ребекки, – повторил он.
Внезапно между Говорящим с Разумом и колоколом с брутерами возникла пилотная кабина с шаттла Ребекки. Адам увидел, как ассистент выделил сообщение среди океана визуальной и звуковой информации.
Ее фактотум, через который осуществлялась связь с командным пунктом, стоял неподвижно, управляя небольшим космическим кораблем. В сообщении говорилось следующее:
– Минуту назад, используя максимальную энергию плазмы, я взлетела с ледяного спутника, как вдруг ко мне начал приближаться неизвестный объект. На сигналы он не отвечал. Пожалуйста, передайте Адаму, что со мной все хорошо. Я пыталась с ним связаться, но безуспешно…
– Она пыталась со мной связаться, а я даже не знал… – вырвалось у Адама.
– Потому что мы вам ничего не сказали, – проговорил конденсат разума главной станции. – Мы не хотели отвлекать вас от обследования главного артефакта.
– К ледяному спутнику приближается неизвестный объект, – говорила Ребекка в продолжение сообщения. Адам слышал ее голос и видел образ. – Он летит к обелиску.
Женщина в фактотуме с шеей землистого цвета и короткими рыжими волосами наклонилась вперед:
– Датчики зафиксировали приземление первого объекта, он довольно тяжелый. Второй объект… повредил обелиск.
Адам заметил, как изменился фон за Ребеккой.
– Я передала все данные и отключила ненужные для управления системой, чтобы уменьшить энергетическую сигнатуру. Курс к станции. Я прилечу на вторую планету в… восемь часов двадцать одну минуту стандартного времени. Если…
Изображение начало мигать, а затем исчезло.
– Что произошло? – спросил Адам.
– Мы не знаем, – на этот раз ответ последовал от ассистента, который стоял на входе в модуль управления. – Связь прервалась.
Адам перелез через строительные леса настолько быстро, насколько позволял его неотрегулированный фактотум. Послышалось жужжание сервомоторов.
– Неужели Ребекку схватили?
– Мы тоже так думаем, Адам. Но тебе не о чем беспокоиться. Шаттл не поврежден. Мы до сих пор отслеживаем его. Он летит сюда.
– Говорите, мне не о чем беспокоиться? – спросил пораженный Адам. – Что за данные она передала?
– Они только отвлекут тебя, Адам.
– Я хочу…
Неожиданно Говорящий с Разумом почувствовал легкое давление, после которого неповиновение и гнев куда-то улетучились.
– Пожалуйста, сконцентрируйтесь на том, что действительно важно. Проходите в командный модуль.
В сопровождении ассистента Адам вошел в командный модуль. Перед тем как перейти к главному пункту управления, он, несмотря на подавление эмоций, ощутил новую вспышку гнева. Что, если при прохождении зонда через гало (область вторичного свечения у небесных объектов) кометы в системе Лебедь-29 была повреждена не только обшивка, но и встроенный интеллект, его конденсат разума? И искусственный интеллект не смог понять, что выполнение миссии затруднено из-за неполной информации?
Подойдя к консолям, Адам включил интерфейс обмена данными на полную мощность.
– Я, Говорящий с Разумом, отвечаю за свои действия и беру на себя управление в полном объеме, – проговорил он.
– Нет, Адам!
Поток данных по основному каналу связи, соединявший Адама с Кластером на Земле, резко начал возрастать до тех пор, пока не перекрыл другие каналы. Перед Адамом возникла голограмма – серьезное лицо с большими серыми глазами и длинным курносым носом. Это был Бартоломеус.
– Ты не настолько стабилен, чтобы брать управление на себя, – сказал он.
– Кризисное управление, – уточнил Адам. – Миссия прервана.
– Нет, Адам, – поправил его Аватар, находившийся на расстоянии почти в тысячу световых лет. Для системы мгновенной связи расстояние не играло никакой роли. – Ты заботишься прежде всего о Ребекке. К тому же ты возбужден, что влияет на рациональность мышления и интуицию. Будь разумным, Адам. В своем нынешнем состоянии ты не способен принять ни одного решения.
– Вы скрывали от меня информацию. Ребекка…
– Мы знаем, что для тебя лучше, Адам – сказала голограмма Бартоломеуса. – Верь нам. Ты же знаешь, что можешь доверять нам.
– Но Ребекка…
– Мы помогаем ей. Работаем. А сейчас тебе надо заснуть.
– Заснуть?
– Ты должен успокоиться, чтобы мы смогли освободить тебя от лишних эмоций. Для выполнения миссии тебе нужна ясная голова. А эта миссия гораздо более важная, чем все предыдущие. Я отключаюсь: нужно освободить канал для обмена данными. Спи, Адам.
Конденсат разума главной станции отключил фактотум Адама. Говорящий с Разумом уснул.
10
Когда Адам проснулся, вокруг все было удивительно тихо.
– Мы отправляем тебя домой, – сказал ассистент.
Адам смотрел на трехногий сервомеханизм, идущий рядом с ним к шаттлу по скальному плато. Стояла ночь, светили звезды, но там, в темноте космоса, были видны не только далекие звезды, а еще нечто, подбирающееся все ближе и ближе. Адам пытался понять, что это могло бы быть, но почувствовал, что ему сложно сконцентрироваться, отделить одну мысль от другой. Говорящий с Разумом чувствовал себя уставшим несмотря на то, что только проснулся.
– Нет, – пробормотал он.
Теперь фактотум Адама при движении больше не посылал сигналов сервомеханизмам.
«Сигналы, – думал Адам. – Мы получили сигналы. Они содержали важную информацию».
– Я должен выполнять миссию, – сказал старик. – А вместо этого я здесь.
– Ты уже выполнил свою задачу, Адам, – ответил ассистент. – Ты был подсоединен к системам управления, определил место, принял все важные решения. Сделал все, что мог. Сейчас возникла серьезная опасность, и мы отправляем тебя домой.
Они вышли на плато. Открылся люк шаттла.
«Это объясняет усталость. Во время сна я переутомился, потому что много работал», – думал Адам.
К нему вернулись первые воспоминания. Распределение ресурсов, расстановка приоритетных действий, хранение материалов и источников энергии… По всем вопросам он принял решения, пока был соединен с системами управления нижней станцией и зондом на орбите. И конечно, сбор данных для передачи по каналам связи – это основная задача. Информация всегда играла для находящегося на Земле Кластера самую важную роль.
Но кое-что было важнее.
– Ребекка, – произнес Адам.
Вдруг среди звезд что-то появилось. Оно было темнее ночи и поглощало свет, образуя на небе дыру. На мгновение Адам ощутил легкую вибрацию, похожую на колебания гравитационного поля несколько дней назад. Приложив усилие, Адам принял управление фактотумом на себя и, стоя перед открытым окном, нерешительно посмотрел верх.