Андрей Артёмов
Неизбежности
© Артёмов А.Г., 2024
© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2024
Глава первая
I
Самым неизбежным образом Горюнов, отец некогда счастливого семейства, неожиданно для самого себя влюбился в молодую, но, по слухам, беспутную красавицу. Влюбившись в неё, он сам, как отвратительная неизбежность, оказался беспутным. Горюнов перебрался к той красавице и стал с нею сожительствовать ради своего удовольствия, даже не предполагая создать новую семью. Он знал, что когда-нибудь, когда остынет и эта любовь, придётся со стыдом возвращаться в семью.
Брошенная, оскорблённая жена и мать двух взрослых дочерей, уважаемая Раиса Владимировна – врач-терапевт, не находила себе места в своём же родном доме. Обе её дочери уже жили в Тюмени: старшая училась в педагогическом колледже, а младшая – в колледже искусств. И мать, часто оставаясь одна в доме, предавалась воспоминаниям о прошлом – обо всём, что когда-то происходило в этом доме. Раиса Владимировна уже не видела своего будущего, которое, как теперь ей казалось, было и ни к чему. Оставалось лишь погружаться в своё прошлое.
II
Она росла радостной девочкой вместе со старшей сестрой в счастливой семье. Родители, весьма уважаемые люди, лелеяли своих девочек, хотя и удерживали их в строгости, чтобы они не выросли капризными особами. Сестёр разделяла разница в два года. Старшая – Татьяна – всегда присматривала за младшей сестрой, и младшая – Раечка – с благодарностью принимала эту заботу.
А как приходилось успокаивать Татьяне свою сестру, когда она со школы возвращалась домой! Как она страдала из-за безответной любви! Раечка была влюблена в одноклассника, который её вовсе не замечал; мало того, сам он был влюблён в другую одноклассницу и выказывал ей знаки внимания – это особенно сердило Раечку.
– Дурёна ты ещё, – утешала Татьяна сестру, – это ещё не любовь, а так… глупость.
– Глу-упость! – прорывалось из её груди это странное слово.
– Да, – настаивала сестра, – и ещё какая!
– И ещё какая! – бессмысленно повторяла она.
Мать с отцом, очередной раз невольно подслушивав разговор дочерей, улыбались, казалось бы, великому несчастью дочери и старались не вмешиваться. Впрочем, и сама Татьяна прежде уже пережила подобную глупость.
Со временем прозрев, Раиса успокоилась и сама стала смеяться над тем, что когда-то была так глупо влюблена. Потом, уже в старших классах, в неё влюбился одноклассник, но она этого не хотела замечать. Тот оказался настойчивым ухажёром. Тогда Раиса назло, чтобы тот отстал от неё, стала делать вид, что волочится за другим, – и тогда он решил покончить с собой, чтобы показать, как сильно её любит, и наглотался таблеток, которые принимала его мать. Того несчастного успели спасти, но это очень подействовало на Раису… И Татьяна ещё долго успокаивала свою несчастную сестру.
Мать с отцом только вздыхали, но уже не улыбались. Они всё строже и строже присматривали за своими девочками, чтобы к ним вновь не прикипели очередные и такие несвоевременные глупости.
Окончив школу, Татьяна поступила в педагогический институт. Как Раиса скучала тогда по сестре! А через два года и она поступила в институт, но только в медицинский. В городе они встречались.
И всё-таки к Татьяне прикипела неизбежная глупость: она полюбила своего однокурсника – Темира, приехавшего учиться из Дагестана. В то время на Северном Кавказе снизился уровень социальной поддержки, зато повысилась криминогенность. Приходилось кругом давать взятки, чтобы куда-либо поступить учиться, а Темир этого делать не умел: совесть не позволяла, да и денег на то недоставало. Темир заметил Татьяну, оценил её чувства – и сам в неё влюбился. По окончании института они сыграли свадьбу – и уже мужем и женой надумали ехать в Дагестан. Родители Татьяны ужасно перепугались этому и стали воспрепятствовать задуманному. Как отговаривали родители дочь от безумного решения!
– Ведь там как раз и стреляют, и взрывают… – слёзно беспокоилась мать.
– Вот именно, – говорил отец, – и где? В школах!
– Где вы и собираетесь работать, – продолжала плакать мать.
– Ну мама… – жалостно говорила дочь, не находя иных слов для возражения, – ну папа…
Действительно тогда на Северном Кавказе шла вторая чеченская война. В августе крупные группировки боевиков из Чечни вторглись в Дагестан. Вскоре их выдавили обратно в Чечню, и всё же, несмотря на это, трещала стрельба, гремели взрывы – устраивались теракты в общественных местах. И вот теперь туда, где всё ещё было так неспокойно, собрались молодожёны. Сколько понадобилось труда, чтобы Темир смог убедить родителей жены, что всё это осталось в прошлом и теперь там гораздо спокойнее, а значит, волнения напрасны…
Так они и уехали в Кизилюрт, где сыграли вторую свадьбу по кавказским традициям. К тому времени там и впрямь уже налаживалась спокойная жизнь.
Однако несчастье пришло, откуда не ждали: в родном доме один за другим, с разницей в полгода, умерли родители.
По окончании мединститута Раиса вернулась домой, в Нижнюю Тавду, и устроилась врачом в районную поликлинику, где и познакомилась с коллегой, вскоре ставшим её мужем – отцом семейства Горюновых.
III
И вот теперь Горюнов, некогда уважаемый человек, оказался так безумно влюблён, что пришлось ему покинуть семью. Несмотря на это, он, как и прежде, как ни в чём не бывало, приходил на работу: принимал больных, выслушивал их жалобы, некоторых направлял на сдачу анализов, а затем назначал им лечение. Муж и жена виделись друг с другом, но поговорить у них как-то всё не получалось. Коллеги уже знали их семейную историю и сочувственно помалкивали, не решаясь с ними заговорить о личных проблемах. Их встречи на работе всё больше становились невыносимы: ей было противно, а ему – стыдно. И чтобы наконец выйти из этого психологического состояния, необходимо было либо порвать со всем прошлым, либо вернуть его в семью. Но в то же время Раиса Владимировна осознавала, что теперь повзрослевшие их дети находятся далеко от дома, и как таковое семейное гнездо выхоложено.
Раиса Владимировна задумала повидаться с той беспутной красавицей, но она не знала – как, где? После долгих мучительных сомнений она решила навестить ту у неё же дома, когда она будет одна, а значит, задуманное придётся сделать во время работы. Оставалось только выждать удобного случая.
IV
Та самая беспутная красавица уже год как жила в родительском доме вместе со стареющей матерью, у которой после трагической смерти мужа пропал интерес к жизни;
тем более единственная дочь жила своим умом и не нуждалась в советах матери. Она же и махнула рукой на свою дочь, назвав её беспутной, – с той поры та и считалась таковой.
– Вся в мать, – отвечала дочь. – Ведь, как говорится, яблоко от яблони недалеко падает.
– Не в меня, а в отца, – возражала мать. – И вот уж точно, где, как говорится, яблоко от яблони недалеко катится.
– И куда я качусь?
– А оглянись по сторонам…
Но она не оглядывалась и катилась…
И действительно, мать её была воспитана строго, в любви была чистой и преданной. Отец же, осознавая свою привлекательность, пользовался ею. Девицы, глупые и наивные, верили его словам о настоящей любви и охотно бегали за ним. Потом, использованные и отвергнутые, они горько плакали, называя себя дурами. Но вскоре это всё ему наскучило, и он взял в жёны молодую учительницу со строгими взглядами на жизнь.
Рожала она в муках: казалось, что ребёнок вовсе не намеревался выходить на Божий свет. Молодая женщина, измученная и ослабленная родами, не испытывала материнской радости к новорождённой дочурке. Вскоре, когда роженица пришла в себя, к ней пришли и материнские чувства, и вместе с тем необъяснимая боязнь за девочку. Эти естественные по природе инстинкты только усиливались во время кормления.
Домой она вернулась в сопровождении мужа, державшего дочурку на своих руках. Как радовался он, став отцом!
Девочка росла – и по мере взросления отец всё больше и больше видел в ней себя: она так походила на него! Отец баловал дочурку, и она временами капризничала; ему же приходилось либо притворно-строго успокаивать её, либо исполнять её желания. Всё это только развивало эгоизм в девчонке.
– Разве ты не видишь, – выговаривала жена мужу, – что Даришка благодаря тебе растёт капризной эгоисткой?
– Дети уже по природе эгоистичны.
– И ты этому успешно потворствуешь.
– Да, это так, – согласился муж. – Но что же делать? – вздохнул он.
– Не потакать её капризам.
– Я думаю, это уже поздно.
– Это верно: яд эгоизма в ней уже начал действовать.
– А это излечимо?
– И да… и нет…
– То есть?
– Не надо больше потакать её капризам и будь к ней по-отцовски строг.
– И это поможет?
– Должно помочь… – задумалась жена, – по крайней мере, вырастет неизбалованной, а там… как природа подействует на неё.
– А природа – это мы, родители.
– Вот именно, – вздохнула жена.
Муж взглянул на неё с подозрительным неудовольствием и тоже вздохнул, но ещё глубже, чем жена. В свою очередь и она взглянула на него с обеспокоенным подозрением… Но они любили друг друга: она забыла его прошлое, по крайней мере, ему о том не напоминала, а он ценил её за чистое прошлое.
Даришка не понимала, почему родители вдруг изменились к ней. Она надулась-обиделась, в большей степени на любимого папочку. И он, чтобы несколько сгладить обиду, разумеется, в отсутствии жены, исполнял капризы дочурки и по-отцовски её баловал.
А сама Даришка уже понимала, что всё это делается в отсутствие матери, и потихоньку начинала её чуждаться.
Отец, увидев это, строго поговорил с дочуркой, но этот разговор подействовал на неё весьма мало: лишь какое-то время она изображала из себя послушную девочку.
– Что ты с ней сделал? – не понимала жена.
– Просто поговорил.
– Просто?.. Поговорил?..
– Вот именно, – ответил муж с улыбкой.
– Да ты у нас просто чудесный отец.
– Ну, – засмущался он, – чудесный не чудесный, а просто отец.
– Нет… и ещё какой отец!
– Нет… это ты у нас удивительная…
– Мать как мать, – с грустной улыбкой возразила она, не дав ему договорить.
А вскоре Даришка пошла в школу, где и работала учительницей начальных классов её мать. То, что ей запрещалось дома, она делала в школе: капризничала и требовала к себе внимания – иногда это происходило на уроках. Учителя делали ей замечания, порой на повышенных тонах. То, что мать работала в той же школе, её нисколько не смущало.
– Я обязательно с ней поговорю, но только дома, – всякий раз успокаивала она своих коллег.
После строгого разговора дома она какое-то время оставалась тихой и послушной девочкой. И такое происходило из года в год по несколько раз.
Так Дариша взрослела и превращалась в девушку. В школе мальчишки всё больше и больше обращали на неё внимание – это ей очень даже нравилось. Она дразнила мальчишек и требовала от них исполнения её капризных желаний. Те исполняли их с особым желанием.
Одноклассницы смотрели на глупых мальчишек с усмешкой и дружеской жалостью, что те попались на крючок какой-то капризной воображалы. А на неё – с девичьей ревностью и ненавистью. Они так и норовили сделать ей что-нибудь в отместку, устроить ей какую-нибудь подлость. Ведь ревнивые девчушки на это ох как способны! Это наверняка знала и Дарина. Но она не боялась: умела выходить из западни сверстниц чистой и гордой.
Она уже знала цену своей внешности, но ещё не умела ею пользоваться. Свою красоту она носила гордо до тех пор, пока вдруг не случилось горе: в дорожно-транспортном происшествии погиб её отец. Жена вскоре смирилась с горем и замкнулась в себе, а дочь ещё долго не понимала, почему это произошло именно с её отцом.
В этот же год мать с дочерью из родных Велижан перебрались в районный центр, в Нижнюю Тавду, где в то время проживала мать-старушка.
– Ну наконец-то! – обрадовалась она им. – Как это вы надумали?
– Да обстоятельства жизни, – прозвучал ответ.
Её появление на новом месте не осталось незамеченным. И только теперь Дарина всё больше и больше ощущала себя вольной особой, не умевшей пользоваться вдруг приобретённой свободой. А меж тем мать-старушка вскоре переехала жить в Велижаны: деревянным домам обязательно нужно, чтобы в них кто-то обитал.
Через год Дарина окончила школу и начала собирать документы для поступления в университет. Оставалось пройти медицинскую комиссию, чтобы получить справку установленной формы. Вот за той справкой Дарина и пришла в поликлинику.
Ей нужно было пройти хирурга. Войдя в его кабинет, она с наглой улыбкой прошла вперёд. Хирург словно остолбенел, увидев её, вернее, вошедшую к нему красоту. В ходе затянувшегося медицинского осмотра они разговорились… Стали встречаться: вначале они проводили время в парке, а вскоре, когда мать уезжала на день или два к бабушке, он стал приходить домой к девушке. Случалось, мать раньше времени возвращалась домой и заставала их, и тогда со стыдом она уходила либо в школу, либо долго блуждала по улицам большого села.
Дарина поступила в университет. По вечерам пятницы рейсовым автобусом из Тюмени она безумно спешила в Нижнюю Тавду к своему хирургу, а мать же – в Велижаны, к матери-старушке.
И вот теперь с той беспутной красавицей Раиса Владимировна и намеревалась повидаться.
V
Муж её часто находился на суточных дежурствах. Казалось бы, обычное дело, к которому давно привык, но в новых обстоятельствах личной жизни дежурства стали его раздражать. Если выдавались случаи убежать домой – убегал, но лишь на час или другой. Возвращался на дежурства, совершал обход по палатам или вставал к операционному столу – но уже непременно счастливым, и своим счастьем заражал всю дежурную группу.
Дарина не смогла приехать домой вечером в пятницу, как обещала. Она приехала утром следующего дня. В это же время он заступил на дежурство. Едва успел отпустить старую смену, как в операционную поступил пострадавший с проникающим ножевым ранением в области брюшной полости.
Разумеется, в праздничные или выходные дни в ходе дружеских застолий часто случаются ссоры: один скажет не так, другой ответит не то – иной заступится за одного, а некий возразит другому. В таких случаях уже никто не помнит, как у кого и каким образом оказывается нож в руке – и уже не сама рука, а нож осуществляет своё коварное предназначение.
Хирург сосредоточился на сложной операции, продлившейся несколько часов… Несмотря на это, он не ощущал себя уставшим и уже намеревался счастливо бежать к Дарине домой… Но на выходе из больницы поступило сообщение о новом доставленном потерпевшем, опять же с ножевым проникающим ранением, и ему пришлось вернуться. Хирург, поднимаясь наверх операционного блока, вдруг почувствовал себя уставшим, а следом – и раздражённым.
Раиса Владимировна убедилась, что её муж находился на операции, и отправилась к его красавице. По дороге к ней она воображала себе предстоящий с нею разговор, который разрешит проблему – муж вернётся домой. Возвратившись, муж попросит у неё прощения за глупое недоразумение, а она сама, непременно простив его, с прежней к нему любовью обнимет своего глупца… Лицо Раисы Владимировны, казалось, вновь засияло молодым счастьем. Эти мысли вызвали у неё улыбку. С таким настроением она подошла к дому, в который входила с боязнью и нежеланием – вот именно это парадоксальным образом и толкало её на безумное действие образумить беспутную красавицу.
Тем временем Дарина находилась дома и с нетерпением ждала своего сожителя. Но он всё ещё не появлялся, и она уже забеспокоилась – всё стало, как говорится, валиться у неё из рук. Но вдруг Дарина услышала стук в дверь. Она насторожилась. Послышались шаги в сенях. Хозяйка не узнала чужих шагов, но почему-то обрадовалась и побежала к двери – и вдруг раздался сердитый стук. Дарина остановилась, не дойдя двух шагов. «Что это?» – промелькнуло в её сознании. Она медленно подняла руку, чтобы дотянуться до двери, но не осознавала, что не дотягивается. И тут дверь как бы сама собой начала медленно распахиваться.
Раиса Владимировна и Дарина смотрели друг на друга, но словно не осознавали этого. Наконец они поняли, а вернее, вспомнили, что недавно где-то виделись. Поняв это, обе опомнились.
– Здравствуйте! – опередила хозяйка.
– Добрый день, – нехотя отозвалась гостья.
– Вы ко мне?
– Если это вы – то к вам.
– А кто я?
– Вот и хочется мне разобраться.
– Разобраться в чём?
– А удобно ли нам будет говорить… разбираться через порог?
– И правда, – опомнилась хозяйка, – неудобно как-то.
Но она не сходила со своего места, тем самым перегораживая проход в дом.
– Ну так как?
– Да… проходите, будьте гостьей, – и она сделала шаг в сторону.
Гостья переступила через порог дома и быстрым взглядом осмотрела комнату. Тем привычным взглядом, какой бывает у врачей при входе в их кабинет больного, чтобы убедиться, что к ним на приём явился очередной страдалец, жалуясь на своё здоровье, а вернее, нездоровье. Отметив в комнате уют, гостья определила, как поставила диагноз, здоровую домашнюю атмосферу.
Хозяйка с внутренним волнением и недоумением на лице глядела на незваную и нежеланную гостью. Постояв какое-то время в дверях комнаты, которую гостья диагностировала как уютную, но неудобную для беседы, хозяйка предложила пройти в другую комнату. Они прошли вперёд; гостья разместилась на диване, а хозяйка – в кресле, стоявшем сбоку, наискосок от дивана.
– По-моему, я вас где-то раньше видела? – первой заметила Дарина на правах хозяйки.
– И я вас раньше видела, – как бы передразнив, сказала гостья.
– Напомните… где?
– Недавно в поликлинике… у меня на приёме… когда вы проходили медкомиссию.
– Точно, точно… вспомнила! – обрадовалась хозяйка.
– Значит, вы меня знаете?
– Ну… не совсем…
– Как это – не совсем? – изумилась гостья.
– А что, я должна вас знать?
– Думаю… даже уверена, что должны уже знать.
– А я не думаю… и даже не уверена…
– А вы всё же подумайте… и – разуверите себя в неуверенности.
В комнате установилось молчание, разом отрезвившее безрассудность, в которой всё ещё находилась Дарина.
– Разве?.. Но я ничего не знаю.
– Охотно верю. Зачем вам знать?.. Правильно, зачем кому-то рассказывать обо мне.
– Кому-то – это мне?
– Нет; кому-то – это моему мужу.
– Мужу? Вашему?
Раиса Владимировна вдруг увидела, как ранее красивое лицо молодой, даже юной женщины исказилось в зловещем удивлении. В это мгновение ей стало даже жаль молодую особу. Но какую-нибудь другую она, может, и пожалела, и успокоила бы, но коварную соперницу, а точнее сказать, разлучницу – едва ли. «Вот ещё одна любовная жертва…» – пронеслось в голове у Раисы Владимировны.
Женщины продолжать молчать, каждая обдумывала своё.
«Неужели, – думала Дарина, – все мужчины лжецы, даже – умные и хорошие? Думай не думай, но это именно так… Нужно теперь мне с ним поговорить…»
«О чём мне с нею говорить? – сомневалась Раиса Владимировна. – Подожду, что она ещё скажет».
«Но что ей теперь нужно от меня?.. Ведь он сам ко мне пришёл, а не я вас выгнала из собственного дома… Ах, нет! Это я пришла к нему на приём… Но и тут какая моя вина?..»
– Но ведь мы полюбили друг друга, – оправдывалась она с юной наивностью, – и мы не виноваты…
– А я вас и не виню за вашу так называемую любовь.
Дарина усмехнулась, испытав некое облегчение.
– Да, не виню… И не осуждаю…
– Спасибо! – с иронией отозвалась Дарина.
– Бог нам судья…
– Я не верю…
– В Бога?.. А это только усугубляет ваше положение…
– Какое это положение?
– Безверие…
Это напугало и разозлило Дарину:
– И что, мне теперь прогнать его от себя?
– Да поступайте, как знаете…
– Да ничего я не знаю…
– Придёт время – узнаете…
– Ничего не хочу знать…
– Узнаете… и пожалеете – это я вам предсказываю, – сказав это, Раиса Владимировна поднялась с дивана.
– Вы уходите? – некая нерешительность прозвучала в голосе Дарины.
– Да… И оставляю вам своего мужа в качестве залога.
Такую несуразность Дарина никак не ожидала услышать; это у Раисы Владимировны вырвалось в порыве ревности, обиды и банальной женской зависти… В этом состоянии она вышла из дома – и прочь пошла от этого места. Возвращаясь к себе домой, она вдруг почувствовала облегчение, как будто сбросила с плеч груз семейного раздора. Ей действительно стало легко и, как ни странно, даже весело.
VI
На выходные дни из Тюмени приехали обе дочери Раисы Владимировны, и как они удивились, когда её дома не оказалось. Дочерям ничего не оставалось, как с нетерпением дожидаться матери.
– Странно, – недоумевала старшая – Наталья.
– Может, на работу вызвали? – предположила Ольга.
– Вряд ли…
– Тогда…
– Значит, что-то произошло…
– С кем?
– Ну не с матерью же…
Не успела Ольга подумать о чём-то ужасном, как домой вернулась Раиса Владимировна. Она, застав дочерей в сомнениях и волнении, улыбнулась.
– А куда это ты уходила? – спросила старшая дочь.
– По делам, – ответила мать с улыбкой, – и не дома же мне сидеть, всё вас дожидаясь.
– Разумеется, – согласилась младшая дочь.
Раиса Владимировна не сочла нужным говорить им, откуда она только что вернулась. Она видела их радостными – и этого оказалось достаточно, чтобы радоваться самой.
– Как отец? – с беспокойством поинтересовалась у матери старшая дочь.
– Он на дежурстве.
– Я не об этом…
– А я всё о том же…
– Значит, всё по-прежнему, – вздохнула младшая дочь.
Мать не возражала.
Пролетели выходные дни. Дочери уехали в Тюмень. Раиса Владимировна шла на работу безо всякого желания, даже в разочаровании. Она старалась не сталкиваться с мужем – и всё же столкнулась в больничном коридоре, когда он вышел из палаты после обхода больных. Раиса Владимировна заметила в его взгляде неудовольствие. «Наверное, мне показалось, – подумала она. – Интересно, знает ли он о нашем разговоре с его… любовницей, что ли?..»
Дарина, разумеется, утаила от него ту встречу с его женой.
На следующий день Раиса Владимировна написала заявление на отпуск. Он должен был состояться ещё летом, но тогда главный врач уговорил её повременить с этим делом из-за нехватки кадров. И вот теперь с новым заявлением она пришла к главному врачу. «Рано ли, поздно ли, – задумался он, – всё равно придётся отпускать», – и подписал заявление.
Вечером она созвонилась со своей сестрой Татьяной и объявила ей, что отпуск намеревается провести у неё. Татьяна этому очень обрадовалась, тем более она уже давно звала к себе сестру, и это оказалось для неё радостной неожиданностью.
Раисе Владимировне оставалось теперь дождаться дочерей, чтобы сообщить им эту новость… И вот настали выходные дни, которые её и пугали, и радовали.
– Ну что, мои хорошие, – обратилась она к дочерям, – с понедельника я ухожу в отпуск.
– Это же хорошо! – обрадовалась Наталья.
– Ну наконец-то! – воскликнула Ольга.
– А как я рада, что вы рады!.. Но это ещё не всё… – мать умолкла и оглядела дочерей.
Они вопросительно посмотрели на неё.
– Это ещё не всё, – повторила она и продолжила: – И уезжаю…
– Куда?! – одновременно возмутились дочери.
– Куда? – улыбнулась мать. – На Северный Кавказ, в Дагестан! К сестре… К вашей тёте.
– И как надолго?
– На весь отпуск… как получится.
– И билеты уже есть? – не верила Ольга.
– На поезд или?..
– Билеты уже взяты… и взяты на поезд.
– А как дом? – опомнилась Наталья.
– Вот вы и останетесь поглядывать за ним.
– А отец знает? – поинтересовалась Ольга.
– Нет… вы ему и объявите, но только тогда, когда я уже буду в пути… Впрочем, это ему будет всё равно…
Дочери вздохнули – и разом стали серьёзными.
Утром в понедельник они втроём выехали в Тюмень. Поздно вечером дочери проводили мать на поезд, до отправки которого оставалось несколько минут… Дочери эти минуты проплакали… Раиса Владимировна всё дальше и дальше отдалялась от дома, от детей, от мужа – короче говоря, от семьи. Отдаляясь, она ощутила себя птицей – вот только тогда и увидела, что семейное гнездо уже разорено.
