Андрей Белянин
Замок Белого Волка
– Папаша, девочка идёт с нами.
– Хельга, беги в школу, – тихо попросил я. – Потом позвони дяде Эдику и скажи, чтобы…
Уверенная рука моей дочери хладнокровно сдвинула меня на пару метров в сторону.
– Чё надо, уроды?! Кто по реанимации соскучился, кому трепанацию об асфальт устроить или в канализационный люк башкой макнуть? Подходи без очереди! Мой папа всех вас уделает! – Грозно закончив тираду, Хельга так же ловко вернула меня на место и спряталась за моей спиной, как мышка.
А я-то думал, она сама собиралась всех…
Немногословные парни переглянулись и пошли вперёд, сжимая меня в кольцо. Будь под рукой меч, никто на всём Севере не дал бы и половины гроша за их жизнь. Но меча не было. Зато очухавшаяся тень, мимикрируя в чугунные цепи, бросилась на меня, сковывая до колен.
Наёмники кинулись одновременно, так профессионально используя своё численное преимущество, что я почувствовал себя боксёрской грушей. Меня били по большей части ногами, высокие удары в стиле кикбоксинга и карате. Я закрывался, как мог, но у меня две руки, а у них на троих шесть ног. Хельга опомнилась, лишь когда я пропустил тяжёлый удар в висок и едва не потерял сознание. Она встретилась со мной взглядом, молча умоляя ей разрешить…
– Один раз, – прошептал я разбитыми в кровь губами.
Через мгновение трое наёмников были переломаны так, что не всякий травматолог возьмётся загипсовывать, а оборотня она вообще порвала на четыре части, размазав половину о кирпичную стену дома, там, где обычно клеят объявления. Вряд ли тень рискнёт второй раз сунуться в наш мир, эти твари хорошо запоминают такие уроки.
– Ты у меня герой! – Моё дитя помогло мне подняться и, поддерживая за плечи, как в фильмах про войну, довело до дверей подъезда. Уже в лифте она внимательно осмотрела мои раны и весомо добавила: – Ты обещал всё рассказать.
Я попробовал изобразить недоумение, но с побитой физиономией это всегда трудно, да и, пожалуй, больно. Короче, у меня не получилось…
– Что у вас там была за битва при Фермопилах? – Дядя Эдик встретил меня с мокрым полотенцем на плече и откупоренным пузырьком зелёнки наперевес.
– Мне и самой интересно, – охотно поддержала его Хельга. – Сейчас вымою руки, и вместе спросим!
Эд внимательно посмотрел на меня, всё понял, отхлебнул зелёнки, занюхал рукавом и выразительно, не без актёрства, изобразил судороги повешенного.
– А без аллегорий?
– Ты влип.
Это я понимал и без него. Элементарно хотелось капельки сочувствия или утешения. Ни на то, ни на другое мой случайный родственник просто не был запрограммирован. Ладно, я прошёл в ванную, смыл начавшую подсыхать кровь, обработал лицо эпланом, пару глубоких царапин заклеил пластырем и, гордо подняв голову, пошёл на эшафот. То есть на кухню, где меня неумолимо ждала моя нежно любимая дочь. Да, насчёт гордо поднятой головы я соврал…
– Может, отложим слушание дела до выходных?
– Ни фига, папуля, я хочу знать всё сейчас! – Она усадила меня на диван и встала напротив, сложив руки на груди. – Ну?
– Спрашивай.
– Кто были эти гоблины на лошадях?
– Инеистые великаны. Ранее встречались в древнескандинавских мифах, были почти полностью истреблены в рагнарёк. Те, кто выжил, сменили имидж и поступили на службу к Забытым Богам.
– Не убедил, – на всякий случай нажала она. Я повёл плечами, если мой ответ не устраивает, то ищи свой. Хельга всегда меня понимала правильно, поэтому кивнула. – Ладно, первый зачёт. Но ты бессовестно воспользовался тем, что я про это ничего не читала.
– Твои проблемы, милая.
– Это нечестно, па!
– Дом полон книг.
– Ага! Я, значит, учусь, помогаю по квартире, хожу на дополнительные занятия, посещаю все кружки и лекции, а ты хочешь, чтоб я ещё и читала?! У меня и так нет детства!
– Не драматизируй. – Я протянул руку и пощекотал её под ребром.
Хельга взвизгнула, рассмеялась, но, увы, не забыла, кто у нас сегодня главный ответчик.
– Второй вопрос. Что они там несли про какой-то срок?
– Твоё восемнадцатилетие, – неохотно ответил я.
– И?
– Ну ты уже давно замечала, что… что не совсем такая, как все, да? Ты сильнее любого мужчины, ты нечувствительна к боли, не задумываясь, переносишь жару и холод, тебя слушаются животные, ты легко схватываешь знания. В общем, всё это от мамы.
– Мама умерла, когда я была совсем малень…
– Да, можно сказать и так. – Я не сумел заставить себя вновь солгать ей. – Твоя мама… Она любила тебя. И, думаю, любит до сих пор, просто она сейчас не рядом с нами.
– Я понимаю. – Голос девочки дрогнул, но в глазах по-прежнему светилось упрямство. – Ты начал с того, что я не такая и типа, короче, это из-за мамы. А кто у нас мама?
– Богиня.
– Ты говорил, стюардесса!
– Ну, она любила летать…
Хельга быстро шагнула ко мне, приложила ладонь к моему лбу, удостоверилась, что температуры нет, и продолжила:
– А ты тогда кто такой?
– Я?
– Ты! Отвечай быстро, взгляд не отводить, в глаза смотреть! Ты тоже бог?
– Нет.
– Полубог?
– Нет. Я… герой. Профессия такая.
– А он? – Палец Хельги указал на прокрадывающегося в туалет дядю Эдика.
– Он бог.
– …?!!
– Бог. Но псих. Такое иногда бывает.
Моя дочь выпрямилась, засопела, плотно, до белизны, сжав губы, и опрометью бросилась к себе в комнату. Хлопнула дверь, минутой позже раздались приглушённые рыдания в подушку.
– У тебя редкий талант говорить с детьми, – тихо присвистнул вернувшийся Эд, привычно шаря взглядом по сторонам в поиске тяжёлых предметов. – До сих пор никак не пойму, каким невероятным чудом сестрёнка выбрала именно тебя?
– Женская душа – потёмки, – согласился я, массируя пальцами виски. – Что будем делать? Хельга выросла. Боги хотят забрать её до того, как она сделает Выбор.
– Если это боги, – значимо поправил он.
Я вздрогнул. Он прав. Скорее Фенрир, поймав свой хвост, вывернет себя наизнанку, чем те, кто за Гранями, откажутся переманить мою малышку. Я старался не обращать внимания на то, что в последние два-три года нечисть настолько обнаглела, что лезет в дом граничара едва ли не в форточку! А ещё эти работорговцы с убырами…
– Как замок?
– Стоит, что с ним сделается.
– У тебя на лице написано, что там сплошные проблемы и без меня ты не разберёшься, – устало фыркнул Эд, на пару минут забывая, что он сумасшедший. – Если Хельга уснула, махнём туда оба, время я сдвину.
Это значило, что мы вернёмся практически в тот же миг, что и уйдём. Сдвиг времени – штука непредсказуемая, но он действительно умеет это делать. Впрочем, как и гораздо более сложные штуки…
Всхлипы из соседней комнаты прекратились. Мы многозначительно переглянулись и заткнулись оба. Эмоционально распахнутая дверь хлопнула об косяк, едва не слетая с петель.
– Значит, так! Вы… вы…
– Куда я шёл, никто не помнит? – Дядя Эдик вновь потерял солидную часть рассудка.
– В туалет! – прорычала моя дочь.
– А зачем?
Вместо ответа она молча взяла его за воротник, отнесла на вытянутой руке в туалет, поставила, заперла и включила свет.
– Па-а?
– Да, родная.
– Скажи, что ты всё это придумал!
– Я всё это придумал, – послушно повторил я.
– Ты у меня самый-самый лучший! – Хельга от души чмокнула меня в щёку и, пританцовывая, отправилась к себе.
Я на цыпочках заглянул в её комнату: моя могучая малышка сидела у компьютера, оживлённо общаясь с кем-то В Контакте. Иногда социальные сети хороши уже тем, что дают возможность взрослым заняться своими делами, пока дети обсуждают последние новости, чьи-то гламурные фото, делятся впечатлениями от фильмов с Джонни Деппом и пересылают друг другу приветики. В этом смысле Хельга не слишком отличалась от своих продвинутых сверстников. То есть сейчас у нас с Эдом было время. Я почти силком вытащил его из туалета, подвёл к гобелену, взял за руку и напомнил:
– Минута в минуту, как договорились.
Он широко улыбнулся мне и первым шагнул в стену…
– Лорд Белхорст, вы верну… – привычно приветствовал нас верный Метью, дежуривший в коридоре, но я быстро прикрыл ему рот.
– Мы с сэром Эдом очень спешим. Найди Седрика и скажи, чтоб через десять минут он и лучники были готовы.
– Только лучники, лорд?
– Да.
– Но вы обещали взять меня, мне уже девятнадцать и…
– Твой час ещё не пробил. – Я похлопал его по плечу.
– Не падай духом, мой юный друг, – поддержал меня Эд. – Судя по всему, на ваш замок не сегодня завтра навалятся целые орды неприятелей из-за Граней. Уверен, ты будешь храбро биться на стенах.
– Я не подведу, а… – воодушевлённо воспрянул Метью, краснея и бледнея попеременно.
– А сейчас марш выполнять приказ своего господина!
Мальчишку как ветром сдуло.
– Надеюсь, не этот легкомысленный отрок ухаживает за моими доспехами?
– Нет, ими занимается Седрик.
– Спасибо, а то я уже начал волноваться. Когда он в последний раз полировал мои латы?
– А их надо полировать, сэр Эд? – изумлённо раздалось за нашими спинами.
Старый воин поклонился нам, поочерёдно приложив ладонь правой руки ко лбу и сердцу в восточном приветствии. Память о Крестовых походах и ненавязчивое напоминание о том, что на ветерана не вешают обязанностей новобранца.
– Седрик, – с чувством протянул Эд, приобнимая его за плечи, – скажите мне честно, как мужчина мужчине, вы еврей?
– С чего вы взяли, сэр?
– Вы вечно отвечаете вопросом на вопрос.
– Неужели? – не поверил он.
– Да-да, вот и сейчас ответили.
– Сир, – это уже ко мне. – У вас тоже есть ко мне вопросы не по существу?
– Нет, я лишь хочу, чтобы вы помогли переодеться нашему гостю. Мы с ним отправляемся за Грани.
Седрик понимающе кивнул, с лёгким поклоном предлагая Эду следовать за ним. На самом деле они давние друзья, ни один поход провели рядом, рубясь с врагами плечом к плечу. Северный бог вообще безумно любит Кость, говорит, что этот замок напоминает ему чертоги Вальгаллы. Лично я ни малейшего сходства не нахожу, хотя бывать там доводилось. Тамошние архитекторы были великие мастера своего дела, строили с выдумкой и на века, трудно поверить, что древние пророчества всё равно оказались сильнее этих стен. А потом мир изменился вне всяких предсказаний, и никто ничего не мог поделать. Нам просто пришлось как-то с этим жить…
Центурион дожидался меня в своём стойле, недовольный и ворчливый, как всегда.
– Ты мне книгу принёс? Не принёс. Не поеду!
– Слушай, без обид, но ты всерьёз полагаешь, что я буду тебя спрашивать?! – неторопливо поднимая седло, уточнил я.
Чёрный конь выкатил на меня полные гнева глаза:
– Я – мыслящее существо! Я имею право на собственное волеизъявление! Я не деревянная лошадка на колёсиках!
– Не спорю. Твои предложения?
– Уважай меня как личность!
– Без проблем, – согласился я, подтягивая подпруги. – Живот втяни.
– Чего? – отвлёкся он.
– Живот втяни, говорю, ремень ещё на две дырки застегнуть можно.
– Да легко. – Конь охотно втянул живот и сам сунул морду в оголовье. Железных удил в его зубы никто никогда не совал. Поступать так с говорящей лошадью было бы просто преступлением, недопустимым в здешних краях. По крайней мере, у нас в замке.
Я понял, чего он так ерепенился, только когда увидел стройного Эда, красующегося в серебряных доспехах верхом на изящной андалузской кобылке по кличке Ребекка. Белая как снег, копытца, словно хрустальные стаканчики, щиколотки балерины Павловой. Добавьте к этому густейшую гриву волнами и огромные карие глаза с ресницами вполладони, и вы поймёте, что бедный Центурион пал по всем статьям…
– Это ты из-за неё? – тихо спросил я, наклоняясь в седле.
Конь едва заметно повёл чуткими ушами:
– Если ты меня ей сдашь, я тебя на всём скаку в кусты выброшу, зуб даю!
– Откуда такой жаргон?
Центурион не ответил, гордо вскинув голову и лёгким шагом, бочком-бочком, пристраиваясь поближе к красавице Ребекке. Эд хихикнул в кулачок, приподнялся на стременах и махнул мне рукой. Я покачал головой и в свою очередь дал отмашку Седрику. Три всадника и шестеро пеших лучников, уже без лишних зажигательно-патетических речей, покинули внутренний двор замка Кость.
Первое время мы шли на рысях. Центурион и Ребекка быстро переговаривались на ходу, пока мы с Эдом не обратили внимания на то, о чём они, собственно, треплются.
– Он мой господин? Я тебя умоляю. Этот тощий бледноволосый полумальчик-полумуж скорее мой давний приятель. Я его катаю, да, а что делать? Девочка как-то должна отрабатывать овёс и стойло… – притворно вздыхала кобылка.
– Я называю своего младшим братом, – снисходительно поддакивал ей мой конь. – Он выглядит грозным, но за страшной волчьей шкурой на его плечах порой скрываются такие детские комплексы и страхи. Представляешь, как-то года два назад я слегка укусил его, не со зла, забавы ради, чтоб показать своё расположение, так он чуть не расплакался…
Эд удивлённо покосился на меня. Я закатал рукав до локтя, молча демонстрируя застарелый полукруглый шрам от лошадиных зубов. Слегка укусил, как же…
– Мой не лучше, тоже та ещё неженка. А сегодня, когда седлал меня, так подозрительно нежно похлопал по крупу. Это уже может что-нибудь значить? Может, мне уже пора жаловаться?
– Если тебя это напрягает, я могу поговорить со своим. Так сказать, поставить перед фактом – по какому праву его гость лапает чужих кобыл?!
– Ну это не то чтобы так уж именно лапал. Но ты понимаешь, мужчинам стоит один раз позволить распустить руки, и вот маме уже приходится краснеть за дочку…
– Я всё ему выскажу.
– Ради бога, поделикатнее.
– Ты меня знаешь…
– Вот именно.
Эд обернулся ко мне с умоляющим взглядом – типа можно я прямо здесь задушу эту лживую болтунью собственными руками?! Нет, я категорически покачал головой, давясь от смеха. Он побледнел, мужественно выдержал укоризненный взгляд Центуриона и погрозил мне кулаком.
Из-за леса показались прозрачные вершины Граней, скоро будем на месте.
Седрик повёл седыми бровями, и лучники, повинуясь безмолвному приказу, выстроились в две шеренги от нас, трое слева, трое справа.
– Ты останешься прикрывать тыл.
– Сир, вы уверены, что мой меч не понадобится вам впереди?
– Уверен, Седрик, да и ты не хуже меня знаешь, как убыры любят подкрадываться сзади.
– Надеюсь, сэр Эд прикроет вашу спину? – несколько обиженно пробурчал старый воин, но послушно развернул коня, занимая место в конце нашего отряда.
Грани встретили нас гостеприимным радужным сиянием. Высоченные, под небеса, ледяные скалы, прозрачные, как слеза ребёнка, искрились тысячами самых прекрасных алмазов, надёжно закрывая наши земли от Закордонья. Этот лёд нельзя было растопить ни солнцу, ни пламени, он не пробивался никаким железом, в нём не было щелей, троп или тайных проходов – неровная, вечная, монолитная стена на дальней границе моих владений. Попасть на ту сторону не могли ни люди, ни животные. Впрочем, от нас туда никто и не рвался. А вот каким образом их кровожадные твари оттуда попадали в наш мир…
– Любая дверь объединяет или разъединяет пространства, – философски заметил бывший бог. – А вход и выход часто становятся единым целым.
– Я не поведу туда своих людей.
– Врагов может быть больше двух, – чуть прищурившись, напомнил Эд. – Ты прекрасно знаешь, что, ступая на земли той стороны, считается вежливым оставлять плату.
– Передай своим, что я жутко невоспитанное хамло, не уважающее ничьих традиций!
– Можно подумать, они этого и без меня не знают? Клянусь лужёной глоткой Хеймдалля, ты самый ужасный гость, самый отвратный друг, самый противный…
– А вот в последнем я не был замечен! Иначе твоя сестра выбрала бы другого.
Эд криво улыбнулся. Он прекрасно помнил, что только благодаря моему мечу жив до сих пор. Рагнарёк был для их растоптанного мира страшнее ядерной войны. Кто чудом выжил, кто перебежал на сторону врага, кто вообще спрятался в возрождённом из пепла мире смертных. А его собственная сестра с превеликой радостью выгрызла бы его сердце и съела, пока ещё тёплое, но в тот момент рядом оказался я, прикрыв бога спиной. Что аукается мне до сих пор, ибо моя жена так и не смогла простить мне этого проступка, хотя он первый пытался меня убить…
– Лучники, займите круговую оборону по двое, спина к спине! Трое следят за проходом, трое прикрывают тыл. В моё отсутствие все подчиняются приказам Седрика.
Воины безропотно разошлись по своим местам. Четверо уже ходили со мной к Граням, двое помоложе косились на ледяные вершины со смешанным чувством страха и восхищения. Они с детства слышали страшные легенды об этих скалах и жутких тварях, выползающих под покровом ночи на запах человеческого жилища…
Я знал, что мои люди не подведут, но не имел ни права, ни желания вести их за собой на верную смерть. По крайней мере, не сейчас.
– Уверен, что работорговцы прошли здесь?
– Откуда я могу знать? – безмятежно откликнулся Эд. – За Грани ведёт много троп, нам оставили или слишком много, или слишком мало следов.
– Если я смею спросить, сир? – подал голос Седрик, виновато опустив взгляд. – Разве следы колёс привели нас не в это место?
– Всё не так просто, уважаемый. – Бог в серебряных латах крайне редко опускался до разговоров с людьми, но для этого человека всегда делал исключение. – Нас привели сюда, значит, там – засада. Но они знают, что и мы не идиоты и прекрасно понимаем, что нас там ждёт. Они нас предупредили. Следовательно, пойдём мы или нет, только наше решение. Но лично я обожаю совать голову в петлю. Бессмертие порой так утомительно…
Эд лукавил. Он давно утратил бессмертие и рисковал жизнью точно так же, как все мы. Просто любил блеснуть хотя бы тенью былой славы. Все в замке знали об этой его слабости, даже немного подыгрывали. Центурион нетерпеливо пристукнул копытом, Ребекка поддержала его осторожным фырканьем. Эд вытащил из ножен узкий меч, пробормотал слова заклятия и коснулся холодной сталью прозрачной стены. Раздался тонкий, едва уловимый звук, словно лопнула скрипичная струна. Ледяные глыбы сдвинулись со своих мест плавно, будто бы танцующие белые листья на глади озера. Перед нами открылся узкий проход, не более двух метров в ширину, извилистой, ломаной линией уходящий в сияющую неизвестность. Идти придётся по одному…
Бросив меч в ножны, кудрявый бог толкнул пятками послушную кобылку, первой шагнувшую на ледяную тропу.
– Ждите нас до заката, – обернувшись, приказал я. – Как только солнце коснётся края горизонта, уходите. Седрик, отвечаешь за них головой!
– Вы уверены, что, если не вернётесь, вам будет так уж нужна моя глупая голова? – без тени иронии спросил старый воин.
Действительно, если не вернусь, то вряд ли мне будет дело хоть до чего-то. Что ж, это нормальные издержки профессии. Быть героем иногда очень почётно, но всегда чревато – от обретения призрачной славы до потери реальной жизни.
Я пустил Центуриона вдогонку за ускользающим хвостом его возлюбленной. И мне, и ему уже не раз доводилось бывать за Гранями. Любое путешествие туда похоже на страшную сказку с необратимым концом. Закордонье всегда изменчиво, непостоянно, оно легко заманивает человека, но крайне неохотно выпускает из когтей добычу. Здесь можно получить практически всё: оружие, силу, волшебные артефакты, власть, помощь тёмных союзников, магические книги и запрещённые знания. Оплата одна – кровь. Либо твоя, либо того, кто рядом с тобой. Вопрос в том, кто из вас двоих догадается принести жертву первым.
Открытие троп в Гранях тоже опасное занятие: при первой же возможности твари с их стороны ринутся в любую распахнутую для них щель, ибо наш мир для них лишь охотничьи угодья. Задача таких, как я, по возможности держать на замке свой участок границы и уж тем более никак не лезть на ту сторону самому. Но каждый из граничар рано или поздно нарушает правила. Большинство гибнет, на их место приходят другие. Те, кто выжил, не спешат хвастаться успехом, боясь спугнуть сиюминутную птицу удачи, потому что знают – при первом же случае они пойдут туда снова…
– Думаешь о ней? – безошибочно угадал Эд, хотя я всячески гнал от себя любые мысли о недавнем разговоре с Хельгой. – Ничего, она умная девочка и всё поймёт.
– Она ещё ребёнок. В её годы трудно так, с наскока, без предупреждения, взять и принять, что твой скромный папа – герой чего-то там, а мама просто полузабытая богиня!
– Знаешь, а я вообще не особо заморачивался вопросами своего происхождения. Для богов это редко бывает принципиальным. Многие не имеют ни отца, ни матери, в общепринятом понимании. Прародитель Имир был создан изо льда и пламени, а хищный Фенрир – из недр вечной Тьмы.
– Повторяю, она ещё ребёнок. И, наверное, всегда будет ребёнком для меня.
– Я понимаю твоё желание оградить её от нашей родни, но предначертанного не изменишь. По праву крови она законная принцесса Асгарда!
– Асгард давно разрушен. Древние боги, или то, что от них осталось, побираются жалкими крохами интереса к ним со стороны десятка серьёзных историков да вечно изменчивой толпы молодых фанатов, с равным пылом носящих на шее знак Коловорота, молот Тора или копию Кольца Всевластья…
Эд задумался и замолчал. Видимо, мне всё-таки удалось его задеть. Второй раз он открыл рот, уже только когда ледяная тропа закончилась и мы вышли на заснеженное дикое поле, начало бескрайних пограничных земель Закордонья.
– Вон они. – Его палец указал на пляшущий огонёк далёкого костра.
– Странно, что эти мерзавцы так беспечны…
– Ты прав. Если уж они не попытались спрятать следы, то могли бы оставить здесь хоть какого-нибудь стража.
О нет… Словно бы повинуясь его словам, земля дрогнула и слежавшийся снег зашевелился. Перед нами встали на коленях два инеистых великана. Голые, мускулистые и бородатые, с бездушными глазами, явно не те, что перешли на сторону богов.
– Эти мои, – строго предупредил Эд, хватаясь за меч.
Я не вмешивался, в его жилах клокотала давняя ненависть к этим северным монстрам. Почему-то всю вину за бездарно профуканный рагнарёк молодой бог вешал только на противоположную сторону. Сами жители Асгарда, далеко не безгрешные небожители, для него всегда были вне подозрений и вне критики!
Великаны ощерили сточенные о гранит клыки, вздымая над головами дубины из обломанных сосен, но тот, кто оставил их в засаде, явно недооценил наши силы. Мой родственник бросился вперёд, потратив на них не более полминуты, причём не на каждого, а на обоих сразу. Я никогда не видел никого, кто бы управлялся с мечом лучше Эда. Одному он снёс голову неуловимым взмахом, а в другого швырнул клинок лихо закрученным движением кисти так, что вторая уродливая голова рухнула в равнодушный снег едва ли не быстрее первой. Дальше уже мне пришлось оттаскивать его, непременно желающего плюнуть на тела поверженных врагов, а ещё круче – сплясать на них, высоко подкидывая ноги.
– Это южнобалканская традиция, совершенно не подходящая для жителей Севера, – уговаривал я, вцепившись ему в плечи.
– Отстань! Уйди! Я имею право! У меня нервы! Сейчас попрыгаю с одного на другого, и мне полегчает! Вот почему ты всегда такой вредный?!
– Вредность и стервозность – женские черты. А я умный и предупредительный.
– И о чём ты хочешь меня предупредить?
– О том, что вон там, в нескольких сотнях шагов, три телеги, набитые пленниками. И что мы пришли сюда ради их спасения, а не ради твоей лезгинки на спинах мёртвых великанов. Вернёмся домой, я тебя на дискотеку отпущу!
– Одного?! – с надеждой вскинулся Эд.
– Не перегибай. С Хельгой, разумеется.
Бывший бог подумал и принял компромисс. Он пожал мне руку в знак скрепления устного договора, и мы, пригнувшись, двинулись к мечущемуся на ветру пламени костра. За Гранями всё следует делать быстро, уходить не оборачиваясь, за отставшими не возвращаться. Кто как, а лично я не верил, что мы будем долго оставаться незамеченными…
– Друг мой, ты всерьёз считаешь, что я, древний бог Севера, Защитник драккаров, Сопроводитель путей, внук Полярной звезды, Топор и Молот, Третий рог на пиру, Увеселяющий во время битвы…
– Ты закончил?
– Нет, у меня ещё примерно двадцать восемь имён, – обиженно поджал губки брат моей жены. – Но, как я понимаю, смертный, у тебя нет желания выслушивать их все…
– Ты экстрасенс! Читаешь мои мысли буквально на ходу.
– А ты невежда и грубиян.
– Я в курсе. Так мы идём их спасать?
– Я – иду. Ты – ползёшь, – с улыбкой поправил он. – И пожалуйста, доползи хотя бы к тому моменту, когда надо будет элементарно убрать трупы. А уж трупами я тебя обеспечу, не сомневайся!
Он хмыкнул, подобрал свой меч, оттёр его краем плаща и скользящими шагами пошёл к костру. Меня всегда поражало, почему я проваливаюсь в снег, а он нет. И разница не в весе, просто хрустящие кристаллы снега почему-то принимали Эда за своего, подчиняясь ему, как самой большой, да ещё и теплокровной, снежинке. Я дал ему отойти на десять шагов и по-пластунски пополз следом, стараясь забирать левее. Мне нужно было оказаться в тылу работорговцев до того, как они окончательно примут решение его убить. Надо знать Эда, он всегда ведёт переговоры таким образом, что не убить его просто невозможно…
– Смерть вам, селяне! – Весёлый бог начал, как всегда, с главного, не доходя до противника добрых двадцать шагов. – Не буду врать, что мне жаль вас убивать. Как раз таки наоборот, уж поверьте мне, ибо таки я знаю, что говорю, как выражается моя кобыла. Какой кретин вздумал назвать её иудейским именем? Вы не знаете? Я тоже. Но она умудрилась перенять всё худшее, что вечно раздражало меня в евреях, женщинах и лошадях! Гремучая смесь, не находите?
Шестеро работорговцев, четыре убыра и пять наёмников довольно долго не находили слов, ошарашенные его появлением и столь длинной речью, что она никак не вмещалась в их ограниченные мозги.
– Это кто такой? – приподнялся наконец один самый толстый и самый нервный. – Ему чего надо? Гоните его отсюда. Ходят тут всякие…
– Высокий, болтливый, глупый, и в руках всего лишь один меч, – криво усмехнулся второй, с пробивающейся бородкой, возможно, сын первого. – Эй, парни, взять его! Одним рабом больше, а лишнего золота не бывает, правда?
Трое наёмников ответили ему согласным хохотом, двое оказались умнее, схватившись за оружие и лихорадочно оглядываясь по сторонам. Я продолжал ползти в снегу, искренне надеясь, что мой безумный (даже когда в себе!) родственничек сумеет ещё хоть немного их отвлечь.
– Вы что, всерьёз думаете, что сумеете меня остановить?! – Эд внаглую пёр на толстого, сознательно не замечая готовящихся к атаке наёмников. – Нет, я не прошу вас бежать, не предлагаю сдаться, я лишь надеюсь, что у вас есть хоть какие-то боги, которые примут такие поганые души и не побрезгуют своими руками швырнуть их в ближайшее вместилище смрада и тлена!
Последние два слова он произнёс уже в круговом движении, кончиками пальцев помогая топору первого наёмника изменить траекторию и влететь в голову второго. Дальше в снежной пыли началась совершенно безумная круговерть, сопровождаемая всплесками крови, звоном стали, хрипом поверженных и почти беззвучным стоном отлетающих душ. Я как раз успел добраться до двух большущих телег, битком набитых крестьянами, и снять двух убыров, пытавшихся мне помешать.
– У меня всё! – гордо доложился чуть раскрасневшийся на морозе северный бог.
– У меня практически… тоже, – завершил я, посылая кинжал ему за спину. Приподнявшийся наёмник рухнул уже навсегда.
– Уходим?
– Только с моими людьми.
Я подхватил под уздцы меланхоличных мохнатых яков, разворачивая их назад.
– По-моему, твоих тут не больше трети, – чуть сощурившись, прикинул Эд. – Зачем спасать остальных? Ну если, конечно, ты сам не хочешь заняться работорговлей…
– Знаешь, там, в моём мире, тебе и в голову не приходят подобные вопросы. Ты псих, но демократичный и толерантный псих.
– Да, похоже, именно «псих» – ключевое слово, – подтвердил он, дважды вонзая меч в сугроб, чтобы стереть с лезвия кровь. – Как я мог вообще купиться на твои авантюрные идеи и поменять этот дивный мир мёда, битв и снега на скучную комнату в доме-улье, став никому не нужным скучным приживалом, недостойным даже банального сочувствия и утешения в лице…
– Эд, подтолкни вторую повозку, пожалуйста.
– Ну вот, теперь он низводит меня до роли гужевого транспорта. Клянусь золотой косой Фрейи, смертный, я убивал и за меньшее оскорбление…
– Эд! Мать твою, чародейницу, за неэльфийское место! Ты будешь помогать или нет?!
– Буду! И не смей орать на бога!
У меня тоже был сегодня тяжёлый день, но мы, хоть и цапались с регулярностью два-три раза в неделю, оба чётко понимали, когда следует остановиться. Пока Хельга была ещё совсем маленькой, мы порой доходили и до кулачных выяснений отношений. В последний раз это было лет десять назад, когда моя девочка вышла из спальни и, по-своему оценив обстановку, так отметелила родного дядю, что с той ночи он твёрдо считал себя обязанным мне жизнью дважды! На следующий день, в травматологии, они помирились.
И вот теперь этот сын северных ветров послушно толкал плечом тяжеленную телегу, сбитую из грубоотёсанных досок, скреплённых полосами ржавого железа. Внутри испуганно перешёптывались кое-как одетые люди. Они ещё не понимали, что произошло: такая добыча легко могла переходить из одних нечистых рук в другие. Да и я сам, сколько ни ходил за Грани, всегда знал – за выход здесь берут дороже, чем за вход…
Проблемы настигли нас, когда мы одолели половину пути.
– Волки! – крикнул мне северный бог. – Я не вижу их, но слышу скрежет стали когтей по ледяной корке на снегу.
– Сколько их?
– Не меньше десятка.
– Уводи людей, волками займусь я.
Он не успел ответить, как слева взвился белёсый вихрь, который быстро двигался в нашу сторону, на ходу обретая очертания высокой женской фигуры. Снежная Слепота…
– Слушай, а может, я займусь волками? – сипло прокашлялся Эд. – Мне нельзя драться с почтенной родственницей…
– Ты – ас, а она – потусторонняя тварь из снегов Йотунхейма, – поправил я, выхватывая нож и меч: в этом бою будут нужны две руки.
– И что?
– А то, что не фиг заливать насчёт родни! Твоя родня – это мы с Хельгой. А одолеть Снежную Слепоту может только бог, сам знаешь… В прошлый раз ты побил её за пять минут!
– И потом две недели лечил лютый ячмень! У меня на веке вскочила шишка размером с конское яблоко!
– И кто тебя от него избавил? Хельга!
– Она… она… она просто выдавила мне его, как прыщ! – завопил Эд, подпрыгивая на месте от нахлынувших воспоминаний. – Я чуть умом не тронулся от боли!
– Умом ты тронулся гораздо раньше, – привычно напомнил я. – А Хельга успела поймать тебя за руку, когда ты, раскалив на газовой горелке вилку, собрался прижечь больное веко! И ведь ещё орал, что это лучший способ на свете, подсказанный лично тебе в передаче Малахова…
– Иггдрасиль тебе в задницу! – Взбешённый бог отобрал у меня мой меч, дав взамен свой кинжал. – Иди спасай своих никчёмных людишек, волки уже рядом. А я пойду спрошу кой-кого, как там дела в их вшивом Йотунхейме… Моя бабушка всегда говорила: не оставляй недоеденную кашу и недобитого врага!
