Андрей Боцман
Первый Паладин
– Может и ничего, – хмуро кивнул сержант, затягивая ремни скафандра. Потом продул трубку подачи кислорода, убедился в достаточном заряде батареи и хлопнул забралом шлема. – А может и чего.
Через пару секунд бронетранспортёр остановился, и солдаты ринулись в проход между ними к задней двери, затянутые в боевой скафандр береговой охраны с плазмобоями наперевес. В открытый люк тут же вытянуло весь воздух и салон наполнился шумом ветра и пылью.
– Мы остаемся у входа в террикон! – прокричал свозь шум сержант с противоположной лавки. – Исинбаев провезет вас как можно дальше! Вторую группу поведешь ты! Удачи!
И прежде чем Никита смог что-то ответить выпрыгнул вслед за роботами и захлопнул дверь. Давление воздуха в салоне тут же выровнялось и Агата потянулась к шлему чтобы снять его, но он перехватил ее руки.
– Далеко не проедем, – Никита довольно подробно помнил карту и строение этих кратеров, чтобы быть уверенным в скорой остановке.
Так и случилось – после нескольких резких поворотов и довольно чувствительных ухабов, транспортёр встал и заглушил двигатель. Было слышно, как Исинбаев выпрыгнул из кабины и постукивая костяшками по броне, подошел к закрытому люку багажного отсека.
– Держись рядом если что, ок? – без особой надежды Никита попросил Агату.
– Нефедов как-то понадежнее будет, если что, – съязвила она и первая встала к выходу. Уже взявшись за ручку люка, прежде чем открыть, обернулась, отчего вставший следом Никита почти столкнулся с ней. – Ты тоже там не лезь на рожон.
В кромешной темноте пещеры у грузового отсека мелькал луч света от нашлемного прожектора Исинбаева, чуть впереди, за тупой мордой транспортера, из открытого зева первой машины выгружалось второе отделение во главе с Нефедовым.
– Зайцев! – требовательно позвал Клим, еще не выбравшись из транспортера. – Сколько до объекта?
– Да черт его знает, – проговорил себе под нос Никита, но тут же склонился над вовремя расчехленном сержантом эхолотом. Грунты здесь были очень мощные, сильно замагниченные породой, поэтому даже отсюда источник сигнала определялся как неопределенное пятно метрах в пятиста ниже.
– Ну? – из темноты над ним возник Нефедов.
– Минут двадцать-тридцать, – продолжая сидеть на корточках посмотрел на него снизу-вверх Никита, – если не будет сюрпризов.
– Толку с вас! – с нескрываемым презрением протянул Нефедов, имея ввиду, по всей видимости, все вспомогательные службы, потом ткнул пальцем в Исинбаева: – Сержант, ты со спелеологом в голове, андроиды за вами, мы замыкаем цепь. Радистка, за мной.
Широким шагом, от возбуждения рефлекторно покрикивая на солдат, Клим, подталкивая в спину Агату, вернулся к транспортёру и сцепил канатом себя с Войцеховским.
– Давай спелеолог, веди, – Исинбаев захлопнул дверь транспортера и в нетерпении припрыгивал на правой ноге.
Где-то под ложечкой предательски свербило то ли от ожидания неизвестности, то ли от беспокойства за Агату. Пока Никита цеплял на себя серийный силовой каркас экзоскелета бурового проходчика, он перебирал в голове возможные варианты ситуаций, в которых не хотелось бы оказаться. С одной стороны, если случится обвал – Агате лучше было бы оказаться рядом с ним, но с другой – в хвосте, значит подальше от чего бы там ни было, к чему они шли, да и Агата права – если что-то случится, Нефедов понадежнее андроидов будет.
– Зайцев? – нетерпеливо крикнул Клим. Они уже стояли в сцепке, куб дешифратора был надежно закреплен у прапорщика за спиной, андроиды покорно замерли в стойке «равняйся».
– Готов! – Никита распрямился и одним движением заякорил свою сцепку за пояс Исинбаева.
Проход оказался проще чем представлялся сначала, но времени занял больше. Почти сразу вертикальный спуск метров на сто застопорил их минут на тридцать, потому что хоть Никита и проставил лаги максимально часто, Нефедову пришлось тащить Войцеховского вниз на себе. Пока профессор боролся с приступами клаустрофобии и гипертонии на плечах у Клима, Никита расширил проход дальше по треку, и через час они добрались до большого завала, перекрывшего им путь.
– Ты ж говорил пол часа, – Клим подошел сзади, когда Никита устанавливал эхолот. В его голосе отчетливо добавилась нотка уважения к работе вспомогательных служб.
– Пол часа это мне, а с вами полтора, – отшутился Никита.
Нефедов присел рядом на корточки и внимательно наблюдал за работой прибора. Сканер пищал, читая породу, и над голокубом голубыми бегущими линиями медленно вырисовывались очертания колониальной яхты с гипердвигателем, размером не меньше флотского шлюпа.
– Корабль, – со странным спокойствием констатировал Клим.
– Как он, твою мать, здесь оказался? – Никита не мог похвастаться выдержкой Нефедова и вскочив, взывал к здравому смыслу, в исступлении протягивая руки к проекции. – Клим, его ж просто не посадить на планету! Он же сгорит в атмосфере! Как он оказался под полукилометровым слоем породы?
– Как-то сел, – Нефедов встал и буднично отряхнул пыль с предплечья. – Потом как-то завалило. Я так понимаю мы дошли?
Никита глянул на данные, которые все еще грузил эхолот. Борт корабля был буквально в двух метрах за завалом – пара минут работы.
– Гаджиев, двух андроидов на входе, всех остальных сюда, – Клим не стал дожидаться утвердительного ответа от Никиты. Потом хлопнул его по плечу и пошел навстречу отряду: – Работай.
Работай! Никита вздохнул ему вслед и свернул эхолот. Если за обшивкой этого загадочного корабля есть хоть что-то представляющее опасность, первым под раздачу попадет конечно он. Вечная история с первопроходцами. Кто-то в карстовую воронку попадет, кого-то породой завалит, в его, Зайцева Никиту, растерзают древние восьмидесятилетние рептилоиды, во имя науки и тщеславия капитана пограничной службы Мураева. Нефедов вернулся как раз к моменту, когда Никита расчистил узкий проход в завале, укрепил свод, и в дальнем углу сверкнул металл обшивки корабля.
– Немыслимо! – послышался сзади восхищенный возглас Войцеховского. – Господа, мы творим историю!
– Или очередной сюжет для экстренных новостей, – обомлело пролепетала Агата.
– Милая девушка, вы даже не понимаете всей величины происходящего! – даже не глядя на нее возразил профессор. – Это первый корабль инопланетной цивилизации, доставшийся человечеству! Никто и никогда так и не смог захватить даже спасательного бота рептилоидов, и честь этого открытия выпала нам!
– Вскрывай! – почти вслух поморщился Нефедов.
Четырьмя широкими разрезами Никита вскрыл обшивку корабля, ожидая чего угодно, но когда в образовавшийся провал с грохотом рухнули обломки, навстречу им показались лишь тишина и темнота.
– По всей видимости никого давно нет дома, – облегченно вздохнула Агата.
Первыми в пролом вошли патрульные и спустя несколько минут напряженного ожидания, внутренности корабля озарились красноватым светом аварийного освещения.
– Все системы рабочие, корабль сел сам, – в проеме показался Исинбаев и снял шлем. На его лице читалось изумление. – Вам нужно это увидеть.
Чтобы обменяться с Агатой улыбками Никита пропустил всех вперед и зашел в пролом последним. Датчики скафандра показывали, что патруль запустил центральную консоль, и на корабле работает не только освещение, но все системы жизнеобеспечения, включая воздух и гравитацию. Пока все ушли за Исинбаевым, Никита снял шлем и огляделся.
Это определенно был грузовой отсек исследовательского корабля – высокий потолок, несколько барокамер, два ряда надежно закрепленного такелажа с полезным грузом вдоль стен, длинный ряд скаф-шкафа, когда-то заполненного скафандрами разных типов. Грандиозная картина былого величия, Федерация таких не строит – человечество больше ничего не исследует, ведь за границами ойкумены рептилоиды. Этот страх, пережитый ужас войны, сковал некогда гордую расу с маленькой голубой планеты на отшибе галактики, превратив в бледное подобие себя, отгородившуюся от вселенной блокпостами. И чем больше Никита всматривался в переборки этого корабля, тем сильнее у него росло чувство, что корабль этот ему знаком.
По спине у него побежали мурашки, и Никита обернулся в сторону лаза, как-будто мог рассмотреть оставшихся в охране андроидов. В нем ширилось чувство тревоги и страха, заставляя нервно сглатывать вдруг пересохшим горлом, а на лбу собирался липкий пот. Здесь что-то было не так, Никита это чувствовал каким-то звериным чутьем, о существовании которого у себя раньше даже не подозревал.
– Никита! – из-за переборки выбежала Агата. – Ты что здесь торчишь! Быстрей!
Она была возбуждена, улыбка не сходила с ее лица, а голос от переполнявших ее чувств то и дело срывался в фальцет. Агата дернула его за плечо, но этого ей показалось мало, и забежав Никите за спину, она принялась толкать его двумя руками. Когда и это не произвело достаточной для нее реакции, она по-детски запрыгала перед ним и призывно замахала, будто маленькая девочка у новогодней елки с подарками.