Андрей Бурцев
Убийственный чемпионат
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
1
Шоссе вихляет, как пьяная лошадь. За окном мелькает привычная до тошноты картина. Серые, обшарпанные многоэтажки, вросшие по пуп в землю дома индивидуального сектора вперемешку с неухоженными мусорными кучами, щербатые заборы… Чтобы меня и в самом деле не стошнило, пришлось закрыть глаза и выжать до предела педаль акселератора. Машина недовольно буркнула и выдала на дисплей: «Шеф, я не совсем согласна с тобой!», но все же увеличила скорость и стремительно понеслась по знакомому маршруту.
Из состояния приятной дремы меня выводят очень невежливо и больно. Дико верещат тормоза и в следующую секунду мой нос пытается стать единым целым с ветровым стеклом.
– Ты что, ополоумела?! – ору я Машине.
Вытаскиваю из нагрудного кармана зеркало и начинаю рассматривать свою физиономию. При моей профессии внешность – далеко не самое последнее дело. К тому же, как говорил один мой клиент, ныне покойный, морда – она денег стоит!
«Шеф, протри глаза!» – высвечивается на дисплее.
Я привык следовать советам Машины, доверять больше, чем себе. Отбрасываю зеркало и выглядываю в окно.
Вот это да! Такого столпотворения властей и законооборонителей я еще не видел (хотя, смею уверить, насмотрелся всякого). Не менее двух десятков патрульных машин ГАИ, ПМГ и «Скорой помощи». Сирены воют, фары горят, мигалки крутятся. И в довершение над всем этим «форменным» табором зависла парочка вертолетов. Я по натуре человек не любопытный, но тут… Мне же потом мои возможные дети не простят. Скажут: «Ты был на месте преступления века и не принял участия в его расследовании! Эх, папа…» А в том, что здесь преступление мирового масштаба, сомневаться не приходится. В противном случае, скажите мне, зачем все это моторизованное кодло скучилось на очень ограниченным участке почти что загородной территории? Даже председатель исполкома тут. Вон его «Волга» чернеет. А уж этот-то жук по пустякам из своего кабинета не вылезает. Да-а-а!
– Что будем делать, милая? – спрашиваю совета у Машины.
Что такое? Ну и номер! Молчит, родимая. Молчит, как рыба об лед! Приходится повторить вопрос.
– Рвать когти! И чем быстрее, тем лучше! – отвечает Машина.
Я ошарашиваюсь. Самое бесстрашное существо из когда-либо живших на земле советует смываться? Видать, тут и в самом деле такое произошло…
Открываю дверцу и выхожу. На вольном, не кондиционированном воздухе впечатление еще более ошеломляющее. Туда-сюда шныряют инспектора, сержанты, лейтенанты. Со всех сторон репортерские вспышки. С поводком рвутся служебные собаки. Одна, кстати, прет прямо на меня. Ну и страшила! За ней, как консервная банка, болтается молодой сержантик. Вывалил язык до самой земли… Я имею в виду пса. Сержанту язык такой длины не полагается по званию. А я стою, как пень, столбняк какой-то нашел – ни рукой, ни ногой. Все, думаю, это судьба, пришел твой конец, частный детектив Ломов!.. А эта сволочь лохматая прометелила мимо и понеслась куда-то по направлению к центру Города. Видеть, след взяла…
– Я тебя предупреждала! – слышится ехидный голос Машины. – Дальше еще хуже будет…
Но во мне уже взыграла профессиональная гордость.
– Извини, дорогая! – говорю и направляюсь в самое скопище «опогоненных» товарищей по профессии.
В эпицентре этого милицейского урагана стоит обычного вида газетный киоск. Стандартный такой. С большим трудом мне удается протолкаться в дверь. Ба! Знакомые все лица! Старший следователь прокуратуры Икс, оперуполномоченный Игрек и криминалистка-эксперт Зет! Век бы их не видать…
Но на что похож киоск! Вся печатная продукция разодрана в клочья, битое стекло, и все это перемазано таким толстым слоем дерьма, что… «Срочно отправьте экскременты на анализ. На предмет идентификации личности», – улавливаю краем уха приказ Икса. И тут, с перекошенной от злобы физиономией, на меня наезжает Игрек.
– А тебе чего здесь надо? – вопит. – Выметайся живо, ублюдок частный!
– Не очень-то вы вежливы, – отвечаю. – И это, увы, не единственный ваш недостаток.
– Сержант! – еще громче вопит Игрек. – Почему посторонних пропускаете на место происшествия? Чему вас в школе милиции учили? Немедленно удалите посторонних!!!
Молчаливо-мрачной горой на меня наваливается представитель карликовых милицейских чинов.
– Отставить, сержант, – говорю я и стряхиваю с плеча его граблеподобную лапищу. – Это движение ногами я проделаю сам.
И направляюсь к выходу. В дверях делаю вид, что спотыкаюсь, и элегантным движением ноги отправляю небольшую порцию дерьма прямо в рожу Игрека. В качестве компенсации за ублюдка.
По дороге к Машине меня разбирает дикий смех. Ну, дают!!! Из-за обделанного киоска поднять такой шум?! Они бы еще армию подтянули, пинкертоны сраные. На анализ, на яйцеглист!
Иду и хохочу от души, давно так не смеялся. Ведь даже ребенку ясно, кто здесь поработал. Кто еще может так густо и обильно надермить, кроме Гришки-золотаря? Ну да ладно, пусть повозятся. Дерьмом быть – в дерьме плыть…
Но вонища – даже на таком расстоянии достает!
Сажусь в Машину и срочно включаю кондиционер.
– В изрядную кучу дерьма ты влип, шеф! – голосом, полным сарказма, приветствует мое появление Машина.
– Это в каком смысле? – спрашиваю.
– И в прямом, и в переносном.
– Не понял, – говорю.
– А ты понюхай, как следует.
Принюхиваюсь. Пахнет. Чтоб мне каждый день в новой обуви ходить – пахнет! Дерьмом воняет! Начинаю внимательно осматривать себя.
– На ботинок посмотри. На правый… – советует Машина.
Смотрю – и точно. Самый кончик носка в чем-то подозрительном измазан. Где это я умудрился? Ну, конечно же, когда Игреку в морду загребал. Та-ак! Срочно нужна чистка. Да и ванна бы не помешала. Тем более, километрах в двух отсюда есть небольшой кемпинг. Поворачиваю ключ – не заводится. Пытаюсь еще раз – никакого эффекта. Вот тебе и пироги с хреном! Что-то сегодня моя родная много себе позволяет…
– Это что за номера? – злюсь я не на шутку.
«Дерьмовозом не работала, не работаю и работать не собираюсь!» – читаю на дисплее. От возмущения даже челюсть отвисла.
– Это я дерьмо?!
– Поскольку на текущий момент, – бесстрастным голосом заявляет Машина, – твоя правая нижняя конечность одета в туфлю, которая на данном этапе представляет с означенной конечностью единое целое, и поскольку это единое целое измазано в некой дурно пахнущей субстанции… Дальнейшие выводы делай сам.
Такой логикой можно сразить кого угодно. Выхода нет. Приходится снимать туфлю.
– Это вот это ты имеешь в виду? – спрашиваю.
– Оно самое, – отвечает Машина.
Открываю окно и выбрасываю туфлю. Немного погодя, снимаю левую и тоже выбрасываю.
– А вот это, шеф, уже перебор! – В ту же секунду включается двигатель. – Куда прикажете?
Ничего другого не остается, как только буркнуть:
– Кемпинг «Ослиная лужайка»…
2
«Ослиную лужайку» несколько месяцев назад взяла в аренду семья некоего Рудольфа Карловича Беспрозванного. До этого прогрессивного деяния кемпинг представлял собой довольно унылое заведение. Стандартная мебель, стандартная грязь и не менее стандартное хамство. С переходом в получастное владение с ним произошли разительные перемены. Импортное оборудование и обстановка, приятный во всех отношениях персонал. Не стыдно и иностранных гостей принимать. Что и случалось довольно часто.
Оставив Машину на стоянке и выслушав вслед очередное за сегодняшний вечер зловещее предупреждение: «Ноги выдернут, шеф!», направляюсь к двери. Входу. Ничего так: чисто, спокойно, музыка… А вот это сюрприз!
В самом дальнем углу сидит Золотарь. И с кем бы вы думали? С Тренажером! Вот это да!!! Да ведь это все равно, что представить нашего Президента в обнимку с… Ох, думаю, нечисто здесь. К тому же Золотарь трясет перед носом Тренажера пачкой банкнот толщиной с УК. А ведь у него таких денег отродясь не водилось. Насколько мне известно, самой крупной выручки от его ремесла едва хватает на пачку сигарет «Винстон». А тут… Да и вид – грудь колесом, глазки – что твои маяки. Ну, уж нет, думаю, сейчас я тебя спущу на грешную землю!
Делаю знак бармену – молчи, мол, а сам незаметно подхожу к столику Золотаря. Встаю за спиной деньготряса и ору во всю глотку:
– Руки вверх, неприятель!
Золотарь так стремительно задирает руки вверх, что я едва успеваю отскочить. Иначе этот недоделок въехал бы мне снизу вверх. А моя мама не любит, когда у меня на физии появляются какие-нибудь не от рождения положенные атрибуты. Лоск с Золотаря слетает не менее стремительно. И запашок пошел. Но я-то знаю, с кем имею дело. Быстренько переворачиваю его, вежливо снимаю джинсы и пробкой от шампанского затыкаю ему зад.
– Вот так-то, дружок! Теперь и поговорить можно. Давай, выкладывай.
А тот смотрит на меня, как на привидение, пучит глаза и сипит, как прохудившийся радиатор парового отопления. Приходится дать ему немного под ребро для стимуляции. Золотарь икает, но сипеть перестает.
– Чего выкладывать?
– Ты меня за кого держишь, Золотарь? – говорю. – Вот про это давай. – Показываю рукой на стул, где сидит Тренажер. – И про это не забудь, – намекаю на деньги.
Золотарь испуганно трясет башкой.
– Нет-нет-нет! Господом Иисусом!..
Я его хорошо знаю, в таком состоянии с ним бесполезно разговаривать, поэтому решаю переключиться на его партнершу. Уж эта стерва наверняка объяснит мне сей парадокс: компанию с Золотарем. Ведь это же надо было случиться чему-то очень неординарному, чтобы Тренажер, пользующая только иностранных гостей и только за валюту, польстилась на золотарские рублишки. Пусть и в бешеном количестве.
– Ладно, дружок, тайм-аут, – говорю Золотарю. – Давай побеседуем с твоей милашкой. – И оборачиваюсь к Тренажеру…
Вот это номер! Стул, на котором она только что сидела, вызывающе пуст. Ничего не понимаю! Когда и как она успела улизнуть? Краем глаза замечаю, что бармен подает мне какие-то знаки. Приглядываюсь и понимаю, что самым кончиком подбородка он показывает на служебный выход. Мысленно благодарю бармена и направляюсь к двери в подсобку. Но не успеваю сделать и трех шагов. За спиной раздается глухой удар, потом какое-то короткое, с подозрительным прибулькиванием и дробным стукотом (как горох об пол), кошачье мявканье. Стремительно оборачиваюсь и вижу: Золотарь, с глазами, выкатившимися на лоб, медленно сползает со стула на пол, а из его затылка торчит бутылка шампанского. Как из ведерка. Ловкий бросок! Подбегаю к входной двери, распахиваю ее и кричу в темноту:
– Мужики, это нечестно! Мы так не договаривались!
Потом возвращаюсь к Золотарю. С ним, похоже, все ясно. Свежеиспеченный покойник. И что самое обидное: эта скотина так и не успела мне ничего сказать. Хотя шанс прояснить ситуацию все же есть. Правда, я это дело не очень люблю, но в данный момент ничего другого не остается. Выворачиваю карманы у трупа. Ничего. Только какие-то квитанции, бумажки… Ага! Вот это уже кое-что! Пачка порнографических календарей. Внимательно рассматриваю их и на самом последнем замечаю какую-то шифрованную надпись и стрелку, указывающую на обведенное красным кружком число: 14 августа. Ну что ж, и это хлеб. Еще раз внимательно оглядываю помещение и кричу бармену:
– Товарищ, можешь вызывать милицию!
И сам себе добавляю: «Если сочтешь, что от их появления будет какой-нибудь прок».
3
На автомобильной стоянке непривычно пусто. На эту странность я обратил внимание еще в самом начале. Обычно, чтобы найти свободное место и припарковаться, приходилось тратить минимум десять минут – такой популярностью среди иностранцев пользуется этот кемпинг. А тут… Хотя, нет. Когда я подъехал, если мне не изменяет память, какие-то машины были. Ну, точно! Стояла серая «Волга», за рулем какой-то тип в шляпе. Еще голубой «Ягуар» стоял. Но внутри уже без шляп. А сейчас одна моя «старушка» верная.
Сев в Машину, решаю немного успокоиться и обдумать ситуацию. Что мы имеем? Ограбление газетного киоска. Раз. Кто там пошуровал – нам известно. Работа Золотаря. Дерьмовые следы мог оставить только он. Да и календари в его кармане явно взяты из того же киоска. Возникает вопрос: зачем? На продажу? Только не это. На них такие страшенные девки фотомодельничают, даром предлагай – никто не клюнет, еще и доплачивать придется, чтобы кто-то польстился. Себе решил оставить? И это отпадает. Насколько мне известно еще по работе в органах, во всех делах, в которых фигурировал Золотарь, сообщалось, что последний – наследственный педераст. Да, кстати, а что, в таком случае, он делал в компании с Тренажером? Или разок решил изменить привычке? Да нет, против генов не попрешь… И еще одно: откуда у этого козла такая бешеная куча деньжищ? Ведь невозможно поверить, что это некто заплатил ему за ограбление задрипанного киоска. Выиграл в спортлото? Наследство? Нет, легальные методы получения крупных сумм в данном случае не подходят. Тут явно какой-то криминал. Что делала в кемпинге Тренажер – ясно. Ждала очередного валютного клиента. Куда и почему она исчезла – тоже можно выяснить чуть позже. Но вот по какой причине сегодня в кемпинге, как после мамаева побоища, пусто, это интересно. И еще одна заковыристая штука: кто это так ловко выключил Золотаря, и самое главное, зачем?
Тут мои размышления прерывает снисходительный голос Машины:
– Чемпионат мира по ГТО, – говорит она.
– Не понял, – честно признаюсь я.
– Что-то слишком много ты в последнее время перестал понимать, – в очередной раз за сегодня ехидничает Машина. Напряги мозги и подумай: ГТО… Готов к Труду и Обороне… Думай, шеф!
Хорошо ей говорить – думай! Тут голова кругом идет. Попробуй, увяжи в одну кучу дерьмо, проститутку высшего класса, производителя этого дерьма, к тому же в виде еще не остывшего трупа! Ну, да делать нечего, начнем сначала. Итак, Золотарь по какой-то неизвестной нам причине отваживается на ограбление газетного киоска. Эта операция проходит успешно. И даже более того – Золотарь не боится оставить следы. Напротив, у меня такое впечатление, что он специально засрал весь киоск, чтобы следствие сразу вышло на него… О, боже, какой же я идиот! Ну, конечно же, Золотаря элементарно подставили! Заплатив за это бешеную кучу денег. Но кто в наше время жалеет эти бумажки?
– Ну, наконец-то! – отзывается Машина. – Первые разумные слова за весь вечер. Продолжай в том же духе.
Делаю вид, что не обратил внимания на явную издевку в ее словах, и продолжаю рассуждать. На чем мы остановились?.. Ага! Значит, Золотаря подставляют… Стоп, стоп! А на кой его подставлять, если он ничего не взял из киоска, кроме этих монстровых баб на календарях?
– Думай, думай, шеф, горячо! – опять влезает в мои рассуждения Машина.
Так, начнем еще раз. Золотарь за очен-но приличную сумму лезет в киоск. Хоть там и нечего брать, но тем не менее, что-то он там экспроприирует. Ведь не за сам же факт ограбления ему заплатили! Далее, Золотарь с чем-то экспроприированным прет в «Ослиную лужайку» и там, судя по всему, ожидает работодателя. В «Ослиной лужайке» он случайно налетает на Тренажера и хвастает деньгами. Эту сцену мы имели возможность наблюдать. То, что Тренажер в этой истории сбоку припека, неоспоримый факт. Тут появляюсь я, начинаю домогаться истины, и кто-то, убоявшись разоблачения, удивительно метким броском бутылки выключает Золотаря из всей этой темной истории. Причем выключает навсегда. Какой из этого следует вывод? Ясно одно: предмет кражи Золотарь на момент моего появления еще не успел передать своему благодетелю. Следуем дальше. При обыске у Золотаря мы ничего не нашли. Точнее, не нашли ничего заслуживающего внимания. Ведь нельзя же эти календари… Стоп! Опять календари!
Достаю из кармана календари и еще раз внимательно рассматриваю их. Все совершенно нормально и естественно, если не считать загадочной надписи и числа в кружке…
– Кипяток! Кипяток! – торжествующе вопит Машина. – Дожимай, шеф!
– Получается, Золотаря убрали из-за этих вот каракулек? – неуверенно спрашиваю я.
– Не из-за каракулек, а из-за того, что он в тот момент мог выложить, кому этот календарь нужен позарез или встал поперек горла. Понятно?
Я снова задумываюсь. Это ведь что получается: кому-то эта порнуха нужна так, что он готов пойти на убийство, а кому-то так, что он платит дикую сумму, лишь бы ее заполучить. Но в таком случае, должен быть еще кто-то третий, для кого это календарь – просто бумажка с рядовой информацией… Вот это компот!
– Ну, ты намудрил, шеф! Так хорошо начал… – вздыхает Машина.
Я и сам уже понял, что залез куда-то не туда. Все должно быть проще, намного проще.
– Даю подсказку, – высвечивается на дисплее. – Подумай о том человеке, который так метко бросил бутылку.
А ведь она права, моя умница. В конце концов, не так уж важно, кто кому свинью подложил, убив Золотаря. Главное то, что мне известна причина этого свинства – календарь с шифровкой. А теперь порассуждаем о метателе бутылок…
– Ну, наконец-то! – удовлетворенно произносит Машина.
– Ласточка ты моя, – отвечаю и продолжаю философствовать: – Бутылку бросили с довольно-таки приличного расстояния, это раз. Бросили с большой силой. Пробить золотарский дубовый череп – это надо очень постараться. Это два. И в третьих, попасть с такого расстояния и с такой меткостью надо иметь очень верный глаз и натренированную руку. Что следует из этих трех факторов? Ну, во-первых, то, что это не могла сделать женщина. Однозначно. Дети и старики тоже отпадают…
Построение логической цепочки в который раз прерывается Машиной.
– Чемпионат по ГТО.
Черт побери! Ну, конечно же! Они же там гранаты мечут! И на дальность, и на точность. Там и только там надо искать убийцу. Причем не среди рядовых участников, а в лидирующей группе, среди элиты. И мало того, искать среди тех фаворитов, которые в момент убийства отсутствовали на стадионе. Таких, я думаю, будет не очень много. А это упрощает дело.
– Похоже, ты обретаешь прежнюю боевую форму, – подбрасывает комплимент Машина. – Куда прикажете?
– «Интернациональ», – решительно приказываю я.
4
Взревев мотором и круто развернувшись, Машина понеслась к центру Города. Я откидываюсь на спинку сидения и расслабляюсь. Что ни говори, а иметь такого помощника, как у меня великое дело! Да что там помощника – равноценного партнера по сыску. И не меньше. Бывало, она меня из таких передряг вытаскивала, вспоминать страшно. Но, правда, и сумма, которую я за нее уплатил, вызывает не менее устрашающие воспоминания. Дыра в моем бюджете после покупки Машины образовалась, как после лобовой атаки пьяным слоном некачественной кирпичной стены. Это мои друзья-кооператорщики расстарались. Я им, конечно, премного благодарен, по гроб жизни, можно сказать, но со своего-то брата-индивидуала могли бы и поменьше сшибить.
– Отель «Интернациональ», – лихо взвизгнув тормозами, объявляет Машина. – Только очень прошу, шеф, будь бдителен и осторожен.
– Да что ты меня сегодня весь вечер пугаешь?!
– Не пугаю. Я пытаюсь уберечь тебя от опрометчивых поступков. И от ходьбы по лезвию ножа. В твоем положении это чревато серьезными последствиями. Ножки поранишь!
Только тут до меня доходит, что все это время я попираю грешную землю, можно сказать, босыми ногами. Туфли-то ведь я выбросил еще у засранного киоска. Н-да, ситуация! Могут и в отель не пустить. А попасть мне туда крайне необходимо… Раз Машина советует… Хотя лично я в этот официально узаконенный бордель не полез бы даже под страхом смертной казни. Чего я там не видел? Дивизию разновозрастных шлюх, что ли?
Машина крякает и противным старческим голосом шепелявит:
– Сынок, ты у меня прям на глазах глупеешь. Я тебя кормила-ростила, а ты? Вальтов по черепу пускаешь… – И внезапно переходит на свой обычный, снисходительный тон: Вспомни, козел, чем замочили Золотаря!
Немного подумав, отвечаю:
– Кажется, бутылкой шампанского.
– Одному казалось, что в жены девственница досталась… Правильно вспомнил. Шампанским. Но вопрос – каким? Марку, трезвенник несчастный, можешь вспомнить?
Я опять усиленно морщу лоб.
– А у него что, еще и разные марки бывают? Я за всю жизнь видел только одну – «Советское»…
– Пить больше надо, добродетель ходячая! Золотарь удостоился чести быть убитым «Мадам Клико». Эстеты недоделанные!
Вот тут я оскорбляюсь не на шутку.
– Это кто недоделанный? Я, что ли?
– Что ты, что ты! – притворно-испуганно вскрикивает Машина. – Ты у нас не недоделанный, тебя в процессе производства, похоже, переделали, перестарались… – И без всякого перехода ревет: – Дергай в бар, придурок! Всему городу известно, что только в баре «Интернационаля» можно купить «Мадам Клико». Правда, за валюту… За наши, деревянные, у них и дырявого презерватива не купишь…
Меня, как ветром, выносит из Машины. Даже про босые ноги забываю. Прыгаю через несколько ступенек вверх к вертящимся стеклянным дверям отеля, а в голове привычно выстраивается логическая цепочка: Золотаря убрали броском, достойным чемпиона, раз. Убили бутылкой «Мадам Клико», два. «Мадам Клико» могли взять только в баре «Интернационаля», три. И, наконец, четвертое – в Городе в данный момент происходит чемпионат мира по ГТО. Из всего этого следует простой вывод: надо выяснить у бармена, кто за истекший день и вечер обращался к нему с вопросом по поводу продажи этой самой «Мадам».
Доскакав до дверей, я был вынужден остановиться. Дорогу к заветному бару перекрывал невероятных размеров швейцар. Весь в галунах, шевронах и позументах. Ну, а по количеству растительности на морде этот дядька явно косил под Маркса, который Карл. А может, дальний родственник… Но разбираться в политических и генеалогических корнях этого придворного мордоворота у меня нет времени, поэтому просто с разбегу бодаю головой в его обильный живот, швейцар хрюкает и складывается пополам. Путь свободен. Влетаю в холл и, как танк во хмелю, пру к бару. Бармен таращиться на меня, словно на привидение. Но в нашем деле иногда приходится отставлять в сторону этикет и приличия, поэтому, ничтоже сумнящеся, сгребаю его за грудки и ору прямо в ухо:
– Кто у тебя, котяра валютный, сегодня брал «Мадам Клико»? Быстро!
Молчит, харя разъетая, только губами трясет. Ору в другое ухо:
– Я у тебя не карту размещения наших стратегических ракет спрашиваю! И не секрет получения десяти стограммовых коктейлей из пятисотграммовой бутылки «Столичной»… Повторяю еще раз: кто брал сегодня «Мадам Клико»?
Ору и краем глаза замечаю какого-то подозрительного типа иностранного вида, делающего двусмысленные движения в мой адрес. Ничего, думаю, подождешь, гостенек дорогой! Мы тут сначала свои внутренние проблемы решим.
– Ну, так как, друг пернатых, вспомнил? – снова обращаюсь к бармену.
– Спортсмен какой-то брал парочку… – наконец, выдавливает тот.
– Э-э, парень, я так не играю! Про спортсмена я и без тебя знаю. Ты внешность его нарисуй, – и слегка поддаю его коленкой в живот.
– Ой-ой-ой! – орет бармен и начинает живописать: – Здоровый такой, мордатый…
– Паренек, – перебиваю я его, – я вполне допускаю, что ты не Рубенс, но такие художества доведут меня до греха. Что значит мордатый? У них у всех морды – всемером за неделю не обделаешь… Ты мне характерные детали его внешности давай. Хромой, косой, безрукий?
– Не-е… – совсем растекается бармен. – Нормальный мужик, при всем…
– У, мразь! – Я окончательно понимаю, что ничего от этой сволочи не добьюсь. – Кобель вонючий. Пшел отсюда!
Брезгливо отряхиваю руки и отхожу от бара. Тот ко мне бочком подгребает этот подозрительный иностранного вида.
– Мсье хотел бы получить информацию?
– Мсье много чего хотел бы, – отвечаю не совсем вежливо, но меня можно понять – целый вечер с одним дерьмом сталкиваюсь. Типчик испуганно оглядывается и шепчет:
– Моя знайт, кто куплял этот бутилка. Моя его случайно фотографируй.
После таких слов у меня екает сердце. Вот это удача!
– Где фотография?! – ору.
Он снова озирается.
– О-о, с фотографий малинький заменка. Моя отдавайт пленка… как это? А-а, проявка! Завтра сказал приходить к обед.
У меня внутри все поет. Черт с ним, думаю, до завтра потерпеть можно.
– Мир, дружба, – говорю. – Найрамдал! Но пасаран! Вот только как бы мне эту фотографию получить?
– О, ноу проблем! – отвечает. – Завтра в два часа день на этот месте. Я буду ожидайт вас. А это сувенир. – И протягивает великолепный «Паркер». От таких сувениров грех отказываться даже по соображениям идеологическим, поэтому «Паркер» принимаю и задаю последний вопрос:
– Как мне вас найти в случае чего?
– Это просто, как выедка в яйцо! Спросийт Боба Смит, любая герлз вам показывайт мой аппартамент. – И делает мне ручкой – гуд бай!
И я ему тоже – до побачення!
Хороший мужик Боб Смит! Приятно с таким работать. Весело насвистывая, выхожу на крыльцо. А вот это уже лишнее! Гляжу: стоит мой согбенный Карл Маркс (Хорошо, видать, я ему въехал, раз до сих пор не разогнулся) в окружении шести-семи явно уголовных элементов и о чем-то с ними сговаривается. Нюх у меня на такие вещи верный, сразу понимаю: быть грандиозной драке. Ну, это меня не пугает – шесть-семь бугаев мне на одну левую. Продолжая насвистывать, спускаюсь к Машине. Слышу сзади:
– Эй, фраер, стой!
Мне что, могу и постоять. Свежий воздух еще ничему не вредил. Стою, дышу и смотрю, как это кодло во всем правилам игры «Семеро одного бьют» берет меня в полукольцо. Через пару секунд они заканчивают построение и слышится традиционная команда к атаке:
– Мужик, у тебя закурить не найдется?
– Ну как же, – отвечаю, – не найдется? Для милого дружка и серьгу из ушка!
И тут же хватаю двумя пальцами нос близстоящего любителя канцерогенов. Этот поступок вызывает в толпе желающих покурить на халяву некоторое замешательство. Его мне хватает на то, чтобы, не отпуская носа самого страждущего, ударом свободной руки сбить еще одного. А потом эффектнейшим, но, к сожалению, незаметным для глаза движением левой ноги повалить на землю самого здорового из противников.
Честно признаться, я думал, эти действия собьют с них охоту покурить. Но я глубоко заблуждался. Гляжу, начинают вооружаться подручными средствами – палки, камни, сомнительной чистоты железяки.
– А вот это уже нечестно, хлопцы, – обращаюсь к ним с совершенно искренней обидой в голосе. – Так мы не договаривались…
Да разве их проймешь? Продолжают, как ни в чем не бывало, совершать угрожающие движения своими примитивными орудиями нападения. Ну, ладно! Раз миром не получается – пеняйте на себя!
Но предстать перед этими молодчиками во всей своей красе не удается. Случается невероятное. Страшный, чудовищной силы удар обрушивается на меня сзади, опрокидывает на землю. Руки-ноги перестают подчиняться мысленным приказам, в голове гудит, на глаза накатывает противная до рвоты пелена. В довершение ко всему, чувствую, что сознание коварно покидает меня. Последнее, что успеваю зафиксировать из окружающей действительности – сапоги, кеды, ботинки и кроссовки, которые разом устремляются в мой левый глаз. И совсем уже на грани небытия – крик Тренажера: «Ах, вы, титьки тараканьи!..»
Тут я окончательно проваливаюсь в бездну мрака…
