Андрей Буровский
Новгородская альтернатива. Подлинная столица Руси
Глава 4
Многоплеменная Русь
Папа – турок, мама – грек.
А я – русский человек.
Частушка начала ХХ века
До Руси
Ни одна территория, на которую приходили индоевропейцы, не была совершенно пустой. Греция, Италия, Галлия – везде жили люди и до греков, италиков и галлов.
Когда предки германцев, балтов и славян носились черным смерчем по Центральной Европе, там тоже жили разные народы. Германия до немцев и Польша до славян вовсе не были пустым пространством.
Судя по всему, в III–II, даже в I тысячелетиях до Р. Х. на территории Центральной и Восточной Европы говорили на множестве разных языков. Но все это были неиндоевропейские языки.
Множество мелких народов, в основном охотников и рыболовов, – они были разобщены, и каждый из них мог воевать только за себя. Как могли они сплотиться против нашествия, если друг для друга были не менее чужими?
Эти народы были немногочисленны и жили разреженно – иначе не прокормиться охотой и рыбной ловлей. Там, где кормились десятки охотников, могли поселиться тысячи пахарей и скотоводов. Отсюда и численный перевес: против нескольких десятков лесных обитателей индоевропейцы могли бросить сотни, тысячи воинов – причем лучше вооруженных, подготовленных, снаряженных.
Народы, жившие в Европе до индоевропейцев, исчезли так быстро и бесследно, что сейчас почти невозможно восстановить их языки, культуру, места обитания.
Чуть больше повезло только тем, кто жил на самом юге Европы, – там у доиндоевропейского населения была более высокая культура, пришельцы не смогли ее до конца уничтожить. На острове Сицилия еще во времена римлян жили какие-то сиканы и сикулы – мы не знаем даже, как они сами себя называли.
На крайнем западе Европы, на Пиренейском полуострове, сохранились племена иберов. Коренные земледельцы, иберы были многочисленны, смелы… А кроме того, они говорили на родственных языках и осознавали свое единство.
Иберы утратили свой язык и переняли латынь уже во время римского завоевания Пиренейского полуострова, в I веке до Р. Х – I веке по Р. Х. Единственное иберийское племя васконов отказалось менять язык и дало начало маленькому, около миллиона человек, народу басков.
Неиндоевропейские народы сохранились на самом востоке и северо-востоке Европы.
Считается, что носители культур сверленых боевых топоров – последние, кто повторял древние завоевания индоевропейцев, вторглись в земли финноугорских племен. Это не совсем так… Потому что и финны далеко не первые обитатели Восточной Европы. Самые распространенные теории говорят о том, что как раз в III тысячелетии до Р. Х. они двинулись на запад с Предуралья.
Во II тысячелетии до Р. Х. сшиблись два встречных потока – индоевропейцев и финнов. Тогда на большей части Восточной Европы финские племена уцелели, а вот все дофинское население исчезло, растворившись без малейшего следа.
Ползучая славянская экспансия
В конце I тысячелетия по Р. Х. на завоевание Восточной Европы двинулись славяне… И вот этого нашествия финские народы не пережили.
В наше время крупные финские народы сохранились только в Прибалтике (финны, эстонцы) – там, куда не добрались славяне.[12] За Волгой, куда славяне дошли много позже, сохранились небольшие народы, говорящие на финноугорских языках, – эрзя, черемисы, марийцы.
К северу от Балкан поселился маленький народ угры – венгры. Это потомки тех угров, которые освоили скотоводство и двинулись на запад по Великой Степи. Но все это – только остатки когда-то очень многочисленных народов, заселявших колоссальную территорию.
Тысячу лет назад финноугры обитали там, где мы их меньше всего ожидали бы встретить: в верховьях Днепра, в бассейнах Ловати, Великой, Волхова и Ладоги. Финские племена: водь, весь, чудь, чудь заволочская, ижора, корела – заселяли весь «русский» север и северо-запад. Территория Волго-Окского междуречья, северо-восточной Руси – это земля финских племен мурома, мещера и меря.
Все это – многочисленные племенные союзы, ничем не меньше и не хуже кривичей или северян. А земли финноугров Волго-Окского междуречья плавно переходят во владения мордвы и марийцев, финноугорский мир достигает Урала, захлестывает и Западную Сибирь…
Племена балтов – латгалы, аукшайты, земгалы – тоже обитали гораздо южнее, чем это привычно для нас – вплоть до Смоленска.
Славяне не могли заселять свою нынешнюю территорию, не вторгаясь в земли финских и балтских племен. Тем удивительнее – у нас почти нет примеров войн, вообще вооруженного сопротивления, которое оказывали бы коренные жители славянам. Чаще всего это объясняют так: «Плотность населения в лесных чащобах была очень мала. Пришельцам не приходилось захватывать освоенные туземцами места»; и в результате происходило не вторжение, а «медленное просачивание славянских поселенцев, занимавших пространства между туземными поселениями» [2. С. 12].
Скорее всего, так оно и было: с пришельцами не было необходимости воевать, земли хватало. К тому же пришельцы вовсе не были расистами; племена постепенно смешивались, при этом шла ассимиляция не только туземцев славянами, но и ассимиляция славян балтами и финноуграми. Археологи хорошо прослеживают это и по антропологическому облику, и по изменениям в материальной культуре.[13]
Но реально – что произошло? Финноугры и балты исчезли везде, где только утвердились славяне. Их не истребили, никаких ужасов – они исчезли сами и добровольно. А финноугорский и балтский миры сократились, съежились, как шагреневая кожа, их территории уменьшились в несколько раз.
Тихая ползучая экспансия оказалась страшнее, чем грохот буйного нашествия. Впрочем, и организуй финноугры самое бешеное сопротивление, результат был бы примерно такой же.
Расселяясь как можно шире, новый народ занимает, завоевывает, захватывает земли с разноязычным, разнокультурным населением. Это население совсем не обязательно так уж радо пришельцам, и очень часто приходится покорять их силой оружия. Другое дело, что при благоприятном стечении обстоятельств «завоеванные» постепенно перенимают культуру «завоевателей», их язык, образ жизни и даже самоназвание. «Завоеванные» сливаются с «завоевателями», перестают отделять себя от них, и возникает новый народ, состоящий из потомков и «завоевателей», и «завоеванных».
Прекрасный пример этому народ, называющий себя до сих пор римлянами: румыны. В 106 году по Р. Х. император Римской империи Траян совершил последние крупные завоевания в римской истории. Армия Траяна сокрушила племенное ополчение даков, взяла штурмом их столицу Сармизегетузу. Сопротивление даков было отчаянным, война затяжной и жестокой. Часть племени была истреблена или оттеснена на другие земли, на их территории стали возникать римские города.
Отслужившие свои двадцать пять лет римские ветераны получали землю, заводили хозяйство. Не все успевали завести семьи за годы службы, а у «успевших» подрастали сыновья. Римляне смешивались с даками, рождались новые поколения, и становилось все более неважно, кто кого завоевал, когда и почему. Возникал новый народ, говорящий на романском языке и называющий себя «ромеями», то есть римлянами. На местном диалекте – румынами.
…Точно так же и потомки славянских поселенцев и местных финноугорских племен говорили на славянском языке, называли себя «славянами» и «русскими», и все дружно считали своей родиной Средний Днепр, бассейн Великой или Волго-Окские ополья. Все они не очень помнили, от кого именно происходят, и готовы были воевать и умирать за эту Родину – в точности как румыны, а до них даки, защищавшие Сармизегетузу от римлян императора Траяна.
Степной мир
К югу от Киева начинается Великая степь. Все меньше деревьев, лесостепь редеет, сменяясь открытыми пространствами. Здесь славянский мир столкнулся с миром народов Великой степи.
Ученые давно обратили внимание на иранские гидронимы – то есть на названия рек. Дон и Днепр, – явно иранские слова. Вероятно, славяне заимствовали их из языков сарматов – ираноязычного племени, жившего в южнорусских степях, по крайней мере, до V века. Если заимствовали – значит, встречались; значит, имели возможность узнать, как называется на их языке эта река.
В восточнославянских языках есть заимствования из иранских. Например, слово «собака» – скифского происхождения. По-польски собака и сегодня – «пёс». Судя по всему, это слово и является «искони славянским» названием.
Некоторые ученые даже считали, что «скифы-пахари», которых упоминает Геродот в V веке до Р. Х., – это славяне. Вряд ли это так, но в I–II веках по Р. Х. славяне уже могли появиться в лесостепи, начать общаться с ираноязычными племенами.
А уже поднимались новые владыки Великой степи – тюркоязычные народы. На долгое время Хазарский каганат установил свое господство от Урала до Днепра. Часть славянских племен платила дань хазарам. С Хазарским каганатом жестоко воевали русские князья.
Но ведь и общение было: и торговля, и обмен информацией; скорее всего – и смешанные браки. Не любя иудейского племени, Лев Николаевич Гумилев полагал: это «иудеи построили… крепость Саркел» [31. С. 94], – специально в пику славянам, чтобы легче было их обижать. Трудно придумать нечто более нелепое; Саркел носил второе, русское имя – Белая Вежа, и население этого города процентов на восемьдесят состояло из русских. Сведения эти вовсе не засекречены, об этом писал и учитель Л. Н. Гумилева М. И. Артамонов [32. С. 27].
Не все хазарские города были так русифицированы, как Белая Вежа, но русские в VIII–X веках проникали во многие хазарские города – на Дон, даже на Северный Кавказ. В самом же Киеве находился Жидовский квартал, и одни из ворот, ведущих в город, назывались Жидовские ворота. Тут следует напомнить, что хазары исповедовали иудаизм, отсюда и названия.
В 967 году Хазарский каганат пал под ударами Святослава… И оказалось – каганат сдерживал движение хищных орд в южнорусские степи. Не стало хазар, и в эти степи потоком хлынули печенеги. Печенеги начали с того, что «отблагодарили» Святослава, открывшего им путь на Южную Русь, в степи: в 968 году они осадили Киев. Войско Святослава стояло далеко, в Болгарии; Киев защищала лишь малая дружина да ополчение горожан.
Киевляне послали Святославу письмо такого содержания: «Ты, князь, чужой земли ищешь и о ней заботишься, а свою покинул, и нас чуть было не взяли печенеги». После чего Святослав вернулся и… будем приличны, скажем так: он «загнул салазки», «выбил бубну», «показал Москву» печенегам, «опустил» их и «опомоил» ниже некуда.
А через три года после этого и через четыре года после того, как Святослав обрушил Хазарский каганат, допустил печенегов в южнорусские степи, именно от руки печенегов погиб князь Святослав – в 971 году. Византийский царь Цимисхий велел сообщить печенегам: мол, возвращается Святослав из Болгарии с малой дружиной, фактически – с личной охраной. Печенеги подстерегли князя и убили.
Ирония судьбы? Или какая-то высшая справедливость, Промысел? Понять бы…
Если верить легенде, печенежский князь Куря сделал из черепа Святослава оправленную в серебро чашу для пиров. По языческой вере князя Кури, от питья из этой чаши он сам мог приобрести качества знаменитого воина Святослава. О приключениях этой чаши – желтоватой кости черепа, оправленной в серебро, рассказывают разное. По одной из множества версий, и по сей день хранится эта чаша в одном южнорусском музее, в его колоссальных запасниках. Правда это или нет? Я не знаю…
Печенеги набегали на Русь множество раз; в летописях отмечены самые сокрушительные набеги, от которых страдал не один город, не одно княжество: в 992, 996, 997 годах. Раз за разом.
В Европе печенегов (пацинаков) представляли себе огромного роста, невероятно сильными воинами. Такими предстают они в «Песне о Роланде», в других памятниках литературы.
На Руси хорошо знали печенегов и никогда бы не представили их такими уж неимоверно грозными: русские часто их били, а за набег устраивали ответные набеги. В 1036 году Ярослав Мудрый до конца разбил печенегов, их племенной союз распался.
Сразу же выяснилось: печенеги (как до них хазары) были заслоном для других степняков – для половцев. В 1068 году половцы одолели разгромленных печенегов и хлынули из-за Волги, как из прохудившегося мешка. Они поступили с печенегами так же просто, как печенеги поступали со своими предшественниками: вырезали их до последнего человека и овладели их землями и скотом.
Половцы тоже много раз набегали на Русь; это были не «правильные» войны для завоевания земель, а грабительские походы. «Створи бо ся плач велик у земли нашей, и опустели города наши, быхом бегаючи перед враги наши» – такая и подобные записи появляются в летописях за 1089, 1091, 1097, 1109, 1112 годы.
Боняк и Тугоркан даже вошли в русский фольклор. На Западной Украине помнили «Буняку Шелудивого», а Тугарин, или Тугарин Змеевич… Тут комментарии излишни.
Не надо считать русских невинными жертвами грабежа, близкими к святости защитниками своей земли… Все сложнее. Не раз и не два русские князья устраивали ответные набеги: такие же жестокие, такие же грабительские, с угоном скота, массовым изнасилованием, грабежом всего, что можно унести, и с расточением всего, что увезти невозможно.
В 1103 и 1107 годах Владимир Мономах обрушивается на половцев. Русская рать врывается ранней весной на берега Азовского моря – на зимние пастбища. Уйти с этих пастбищ половцы не могут – в других местах трава еще не выросла. Принимать бой им было почти невозможно – лошади отощали, ослабли за зиму. В битве погибли больше двадцати ханов, а русские защитники родной земли «взяша бо тогда скоты и овце, и коне, и вельблуды, и вежи с добытком и челядью».
В 1111 и 1116 годах русские берут половецкие города на Дону, а покоренные половцами народы – ясы-аланы (напоминаю, потомки сарматов) и болгары встречают русских вином и рыбой – прямой аналог русского «хлеба-соли» (что потом сделали с «предателями» вернувшиеся половцы – вот об этом в летописях нет ни слова).
Какие записи делались в половецких летописях и под какими именами вошли русские князья (особенно Владимир Мономах) в половецкий фольклор, мы уже никогда не узнаем – разве что изобретут пресловутую машину времени.
Набеги продолжались и потом – и русскими, и половцами; никто не мог бы носить белые одежды невинных жертв несправедливости.
Знаменитое «Слово о полку Игореве» посвящено как раз подобному походу 1185 года. В тот раз половцам удалось истребить русское войско, пленить князя Игоря, а потом ответить на разграбление своей земли удачным набегом на Русь.
К тому же русские князья постоянно объединялись с половцами для набегов на другие княжества и для борьбы друг с другом. Примеров так много, что просто не знаешь, какой выбрать.
Уже византийский император Алексей Комнин в XI веке пригласил половцев для помощи в войне с печенегами. Лучше бы он этого не делал! Половцы быстро «забыли», на чьей стороне должны находиться, и так разграбили византийские города, что уже и печенегов впору было вспоминать с умилением.
На Руси половцы выступали союзниками в войне с поляками в 1092 году.
Князь Василько из Галицкой земли много раз набегал на Польшу вместе с половцами, пока не сложил голову.
Князь Олег Святославич «добыл» себе черниговское княжение с помощью половцев. Когда-то Ярослав Мудрый завещал Чернигов его отцу… Теперь в Чернигове сидел Владимир Мономах, и в 1094 году Олег Святославович подступил под стены города с половецкой ратью. Мономах уступил, перешел в Переяславль, а Чернигов достался Олегу Святославичу.
Неоднократно на своих съездах князья говорили, что их междоусобицы на руку только половцам… Но раз за разом использовали половцев в своих сварах.
Войны войнами – но ведь было же и хорошее. Заимствований было очень много, и не только от славян к тюркам, но и наоборот. Сейчас почти забыто, что именно заимствования от тюрок позволили славянам совершить настоящую революцию в земледелии.
Дело в том, что во всей Европе всегда пахали на волах или быках. Ярмо быка было очень удобным – вол наваливался на него грудью и тянул пахотное орудие. На лошадях тоже пахали – но лошадь запрягали совершенно так же, как рабочего быка, а ведь устроены эти животные по-разному: лошадь душит удобное для быка ярмо, и она работает вполсилы.
На юге, где теплее, а земля плодороднее, волов хватает. В Северной Европе без рабочей лошади пашенное земледелие недостаточно эффективно: вол медлителен, а земли поднять нужно много. До X–XI веков негодная упряжь очень тормозила процесс распашки.
XI–XII века вошли в историю как время Великой Распашки – впервые после Римского времени начала увеличиваться площадь распаханных земель, человек начал наступать на лес. В Северной Галлии, в Германии, в Британии леса стремительно исчезали, сменяясь окультуренными землями. Историки находят множество причин, в силу которых началась Великая Распашка, и едины в главном – без Великой Распашки не было бы и современной европейской цивилизации.
Но мало кто отмечает – Великая Распашка стала возможной потому, что рабочую лошадь стали запрягать иначе. Тюркскую упряжь на рабочую лошадь стали первыми использовать славяне. Уже от них новый тип упряжи получила и Западная Европа. В результате Европа не только восстановила и стремительно превзошла уровень земледелия Римского времени – появились новые центры земледельческой культуры. Север Европы, глухая провинция Рима, стал самостоятельным центром развития цивилизации.
Не сомневаюсь, что для начала Великой Распашки существовало множество самых разнообразных причин, коренящихся не в каких-то технических заимствованиях, но во внутреннем развитии европейских обществ. Не сомневаюсь. Очень может статься, что и тюркскую упряжь в Западной Европе при необходимости выдумали бы сами западноевропейцы.
Но полагаю, имеет смысл отметить – Великая Распашка состоялась именно вследствие заимствования тюркской упряжи от славян.
Половецкая цивилизация
Вообще половцы чем дальше, тем больше выступали в роли южного, и притом довольно цивилизованного соседа. В истории было много примеров того, как первобытное племя быстро цивилизовалось, перенимало то, что могут дать более культурные народы. Среди германских племен это готы. Среди тюрок это половцы.
Наивно представлять себе южнорусские степи как сплошное море ковыля, без торных дорог и городов. На реках шумел не только камыш – но и большие торговые города хазар, булгар и сарматов. В Крыму были города греческие, готские и еврейские. Половцы старались вытеснить конкурентов из степей, чтобы самим пасти неисчислимые стада «скоты и овце, и коне, и вельблуды», но города громили не всегда. Они сами нуждались в торговых городах, нуждались в умелых ремесленниках и хороших товарах.
А совсем недалеко была Русь, – с ее городами, богатствами, каменными церквами и обаянием культуры. Был еще и Великий Булгар – государство, созданное тюркским племенем болгар в землях финноугров, на Волге и Каме.[14] В стране Булгар тоже шумели города Сувар, Биляр, Великий Булгар, Жукотин [33].
В общем, было у кого учиться.
В XI веке известны уже не только Саркел – Белая Вежа, но и города Шарукан, Балин, Сугров. Население этих городов было смешанным – половецко-русским или русско-половецко-еврейским [34].
Половцы охотно «садились на землю» – то есть переходили к регулярному земледелию. Уже Ярослав Мудрый охотно селил половцев в лесостепи, где было возможно земледелие. Эту политику продолжали и его потомки – Ярославичи. Так поступал и Владимир Мономах. Если степняки-кочевники набегали на Русь, оседлые половцы выступали вместе с русскими.
При нападении монголов в 1223 году на берегу степной речки Калки русские стояли вместе с половцами. Вместе и погибли.
Словом, трудно отделаться от ощущения: на наших глазах рождался все более тесный русско-половецкий союз. А к югу от Руси все быстрее шло дело к созданию земледельческо-скотоводческой половецкой державы.
Многоплеменная Русь
Русь изначально складывалась как многонациональное государство. Рюрика в Старую Ладогу призвали, строго говоря, не славяне, а союз славянских и финских племен.
На всей территории расселения восточных славян одновременно обитали и другие, неславянские племена: балтские, финноугорские. И все они участвовали в строительстве общего государства. Как видно, «в середине девятого века существовала сильная славяно-финская федерация в Северной Руси» [35. C. 175].
Племенные союзы финноугров: меря, весь, мещера, мурома, чудь – были ничем не хуже славянских.
Про племенной союз вятичей, самый непокорный и дикий, вообще трудно сказать, «чей» он в большей степени: союз включал не только славянские племена и роды, но и много финских племен и родов.
Финноугорские города ни по размерам, ни по уровню развития не уступали славянским. У нас с простотой необычайной даже Муром (столицу финноугорского племени мурома) и Белоозеро (столицу финноугорского племени весь) называют в числе городов, которые «сложились» у восточных славян [36. С. 89].
Даже в среде ученых, казалось бы – владеющих информацией, часто пытаются игнорировать, не замечать все нерусские, неславянские народы Руси. У них получается так, что без русского населения все равно и города бы у финноугров и балтов не возникали, и никакой цивилизации не началось бы. У некоторых достает совести писать о том, что если какие-то люди до славян тут и жили, то все равно «быт местных поселков очень быстро сменялся славянским», а сами аборигены уже не представляли собой «явления, заметно влиявшего на характер города» [37. С. 10–11].
Как ехидно пишет другой ученый, «согласно версии Д. А. Авдусина, аборигены лесной зоны Восточной Европы только и ожидали «малых групп» славян, чтобы быстро и не без удовольствия с ними ассимилироваться» [38. C. 17].
Но в том-то и дело, что Древняя Русь – это не чисто славянское государство и даже не государство «в основном» славянское с малыми вкраплениями финноугров. Это государство многих народов. Славяне лидируют (или все же не славяне? это придется отдельно выяснить), но и финноугры строят это же самое государство.
Самый главный, центральный акт создания единого древнерусского государства: захват Киева новгородской дружиной князя Олега. 862 год – объединение Новгородской и Киевской Руси.
Ну так вот, дружина Олега состояла в основном из людей с именами Фарлаф, Свенельд или Рогволд. Ратибор и Всеволод тоже упоминаются… Но славян явно не большинство, и само имя Олег – скандинавское, как и Игорь.
А кроме дружины, в 862 году Олег привел к Киеву племенные ополчения словен ильменских, кривичей, мери и чуди. Напомню – словене ильменские и кривичи говорили на понятных им, но разных языках. Они иноплеменники друг для друга. Олег бросил на Киев многоплеменное войско славянских и финноугорских народов, покоренных варягами.
Финноугры – это еще не все! В Северной и СевероЗападной Руси жило множество варягов-скандинавов. Настолько, что в Старой Ладоге и Новгороде были варяжские кварталы.
В Киеве уже упоминался Жидовский квартал, а тюркскую речь понимали очень многие. В 968 году через лагерь печенегов из осажденного Киева смог пройти некий «отрок». Этот «отрок» (мы даже не знаем его имени!) так и шел через лагерь, все спрашивал по-печенежски, не видал ли кто его коня… Только когда храбрый юноша прыгнул в воды Днепра, печенеги сообразили что к чему. Видимо, парень совсем неплохо умел говорить по-печенежски.
В Тмутаракани у князя Мстислава чуть ли не половина дружины была половцами или осетинами (прямыми потомками сарматов).
Летописи сообщают о великом множестве иноплеменников, в разное время поселившихся на Руси и служивших князьям: о немцах, итальянцах, поляках, арабах, кавказцах разных народов; о греках, приходивших как купцы, а после принятия христианства – как священники. Первое время митрополитом мог быть только грек.
Но рассказ не о них. Речь о коренном населении многонациональной Руси. Руси, на которой славяне оказались ведущим, но далеко не единственным этническим элементом.
