Андрей Дементьев
Жизнь – одна. Любовь – одна
«Мы любим женщин сравнивать с цветами…»
Мы любим женщин сравнивать с цветами.
И выбираем лучшие из них…
Ты вот, к примеру, роза…
Но с шипами.
Я чувствую порой уколы их.
Ты можешь словом уколоть и взглядом,
Когда я виноват или неправ.
И если я оказываюсь рядом,
То вновь смиряю свой упрямый нрав.
Но мне приятно быть под боевым прицелом.
Как хорошо, что так пристрастна ты.
Я бы, наверно, многих не добился целей
Без мудрости твоей и доброты.
А потому всем рыцарям мужского пола
Желаю – не впадайте в благодатъ.
Без женского пристрастья и упора
Нам эту жизнь вовек не обуздать.
«Когда-то и я буду старым…»
Когда-то и я буду старым,
Возьмут меня годы в полон.
Заменю я маминым самоваром
Джин с тоником и самогон.
И как поется в старинной песне –
У самовара…
Только ты да я.
Сказать по правде, сюжет не весел.
И песня та не моя.
И потому я все позабуду,
Глядя в глаза твои…
И случится веселое чудо:
Я не стану гонять чаи.
И ты, наверное, угадаешь,
Почему забыт самовар.
Жизнь у нас молодая.
Ты молода, и я не стар.
И верну привычное нам застолье.
Джин с тоником и коньяк…
А самовар поживет в неволе,
Заброшенный на чердак.
А когда захочется чаю,
Соберу друзей под него.
И душой чуть-чуть опечалюсь,
Впав в усталое торжество.
Потому что не зря же предки
Одарили мудростью нас.
Годы юные – они не ветхи.
Годы ветхие – не на час.
Потому и достал вчера я
Мамин старенький самовар.
Чтоб не жить от традиций с краю.
Что не впасть вдруг в чужой овал.
Юбилейное признание
Двадцать лет стремительно промчались
По моей и по твоей судьбе.
Помнишь, мы однажды повстречались?
Помнишь, что я говорил тебе?
Говорил, что нет мне в жизни счастья
Без твоей улыбки, без небесных глаз.
И мои слова звучали, как причастье.
И Господь тогда услышал нас.
Ты была, как прима Голливуда, —
И красива, и добра ко мне.
Аня, Анечка, ты – чудо!
Ты – мой добрый ангел на Земле.
Без тебя бы жизнь была бездарна
На ухабах вечной суеты…
Я кладу у ног твоих тюльпаны
И стихи, которым рада ты.
«Мир помешался на деньгах…»
Владимиру Березину
Мир помешался на деньгах.
Теперь всему есть жесткий ценник,
И даже ироничный Гафт,
Жалея, что не нажил денег,
Грустит о временах весенних,
Когда дружили все взахлеб
И жили, словно в семьях братья.
А ныне мир, как старый жлоб,
Себя без выгоды не тратит.
Но, слава Богу, есть друзья,
Кому могу я свято верить.
Чьи души погасить нельзя,
Чей свет деньгами не измерить.
Для них превыше всяких фраз,
Превыше всех надежд весенних
Союз сердец, сроднивший нас,
Что никогда нам не изменит.
Призванье
Красота спасет мир.
Ф. М. Достоевский
Копаться в земных мелочах
И житейских невзгодах, —
Серьезной Поэзии не под стать.
Поэзия – это всегда звучит гордо.
Призванье ее – Красоту воспевать.
Люблю нашу классику я…
Не Баркова,
Не модную ложь
Конъюнктурных писак.
В веках остается
Лишь мудрое Слово,
Чтоб не попала
Культура впросак.
Ане
(«Когда по утрам меня мучит боль…»)
Когда по утрам меня мучит боль,
Я наивно ее от тебя скрываю.
Но боль моя остается с тобой,
Даже когда я о ней забываю.
Потому что две наши жизни навек
Сошлись в одну счастливую добровольно.
И если зло на тебя совершит набег,
Мне будет так же горько и больно.
Но я не оставлю тебя одну
Против любой окаянной силы…
Давай послушаем тишину,
И в ней два слова –
«Любимая…» «Милый…»
И потому нам с тобой не страшны
Никакие удары и беды.
Мы не только друг в друга
Навек влюблены,
Мы любим взаимные наши победы.
Когда ж по утрам меня мучит боль,
Так это годы, что мстят за возраст.
Забудь о них… И мне позволь.
Смотри, как с небес
Нам улыбаются звезды.
Ане
(«Я сотворен из боли…»)
Я сотворен из боли,
Надежды и доброты.
С болью борется воля.
Надежду лелеешь ты.
А доброта моя –
Это тоже ты.
И живу я в трех измерениях.
И кажется, жизнь удалась,
Что-то в ней ограничено временем,
А чем-то я насладился всласть.
И кажется мне, что плыву я в лодке,
Где всем управляю сам.
Плыву по реке – голубой и кроткой,
Как будто по небесам.
Ты в лодке со мною тоже.
По-другому не могло и быть…
И нет ничего дороже,
Чем вместе с тобою плыть.
Река нас выносит к зорям,
Мимо бед, обид, суеты…
Можно было бы плыть и морем,
Но выбрала Волгу ты.
«Мне по душе зима и лето…»
Валерию Когану
Мне по душе зима и лето.
И первый снег, и дождь грибной.
Иду по ледяному следу,
Чтобы попасть в июльский зной.
Мне по душе льняная голубь
И тихий желтый листопад,
Присевший у порога голубь,
В печаль окрашенный закат,
И музыка седого ветра,
Когда февраль берет разбег,
И море сказочного света,
Что дарит сердцу чистый снег.
Мне по душе раскаты грома
Над радостной землей моей…
И песня, спетая негромко,
Вернувшихся к нам журавлей.
Мне по душе зима и лето,
Года и дни, что их хранят.
Иду по дорогому следу
Своих надежд, своих утрат.
«Чем меньше остается лет…»
Чем меньше остается лет
До той черты, где жизни нет, —
Тем мы тревожней смотрим в завтра.
Не потому, что было много бед,
А потому, что главная беда
Всегда внезапна.
Чем больше человеку лет,
Тем он щедрее доброту нам дарит.
Не потому, что немощен и сед,
А потому, что доброты всем не хватает.
Чем больше человеку лет,
Тем он нежней ко всем идущим.
Не потому, что дел важнее нет,
А потому, что хочет, чтоб мы жили лучше.
Мы все проходим этот путь, —
Путь счастья, поисков и боли…
И в сторону с него свернуть
Душа и жизнь нам не позволят.
Навек моя Россия
Я люблю мотаться по России
В поездах, в авто или пешком,
Потому что в мире нет земли красивей,
Потому что это мой родимый дом.
И горжусь, что был рожден на Волге
Юной мамой в городе Твери,
Где морозы и крепки, и долги,
И прекрасны отсветы зари.
Где стоят по городам и весям
Памятники в честь героев боевых,
Что теперь всех негодяев бесит,
Потому что мы опять сильнее их.
Москвичи мои и тверичане,
Радостно и нежно вас любя,
Я готов принять на сердце все печали,
Взять все ваши беды на себя…
Я люблю мотаться по России,
Чтоб общаться с добрыми людьми,
Кто в меня вселил и свет, и силу…
И кому я снова объяснюсь в любви.
Объяснюсь стихами, песней,
Взглядом,
Полным благодарности и слез…
Где бы мы ни жили —
Наши души рядом.
В этом мире
Нам нельзя быть врозь.
2017
Наивность
Все на Земле несправедливо:
И жизнь, и блага в ней, и быт…
Вот кто-то начал путь красиво,
А кто-то с детства инвалид.
И девочка не виновата,
Что ей с коляской жить вдвоем.
И падают в бою солдаты,
Спасая чей-то добрый дом.
Не знаю, кто там делит блага,
Но видел огорченно я,
Как ветеран негромко плакал,
Опять оставшись без жилья.
И все ж я верю в Божью милость
И справедливость на Земле…
Простите мне мою наивность,
Но без нее не выжить мне.
Наш вальс
На юбилее друга все танцуют вальс…
И мы с тобою танцевали тоже.
Вблизи твоих весенних глаз
Я чувствую себя на сотни лет моложе.
Хочу, чтоб дольше праздник не умолк,
Чтобы звучала музыка по залу.
Чтоб я успел отдать тебе свой долг:
Расцеловать за все, что ты сказала.
Сказала ты, что счастлива была,
Когда впервые я тебе признался,
Как дорога ты мне и как мила…
И это все случилось в вихре вальса.
И мы танцуем вальс…
Тот самый, что ТОГДА,
Когда еще не знали мы с тобою,
Что впереди нас ждут прекрасные года,
Что озарит Господь их счастьем и любовью.
А вальс звучит – над залом и во мне.
Звучит в твоей душе,
Как майский ливень…
И в этой музыкальной тишине –
Твои глаза молчат красноречиво.
Дети
Как можно не любить детей?!
Не умиляться их смешным проказам,
И не делиться радостью своей,
Когда любая встреча с ними – праздник.
А праздник – это их весенний смех,
Наивность и вопросов, и признаний,
Когда среди восторгов и утех
Они душой не расстаются с нами.
С волнением смотрю я на экран,
Когда для нас стихи читают дети.
И зал притихший, словно Божий Храм,
И ничего нет праведней на свете.
Спасибо славной Родине моей
За всех девчонок наших и мальчишек,
За то, что предков учат быть добрей,
Ведь доброты не может быть излишек.
Память о войне
Русский мальчишка жалеет немецких солдат,
Тех, что погибли под Курском и Сталинградом.
Тех, что в земле под Москвою лежат.
Тех, что хотели «блицкриг» свой
Закончить парадом.
Но не случилось…
Их Бисмарк предупреждал,
Чтоб не ходили войной на Россию…
Но не этим мальчишка мне душу порвал,
Что пожалел он чужое бессилье.
Просто я вспомнил былую войну
И похоронку на старшего брата.
Он не рвался за смертью в чужую страну,
А погиб в своей возле стен Сталинграда.
Но мальчишку того я судить не берусь.
Видно, от предков ума ему недостало.
И тревожусь в душе за любимую Русь,
Когда чувствую в ком-то преступную жалость.
Стихи, явившиеся ночью
Ане
Я хочу еще чуть-чуть поспать,
Чтоб ты снова мне приснилась:
И твоих волос густая прядь,
И улыбки радостная милость.
А когда я чуточку посплю,
Я тебе признаюсь снова,
Как тебя я пламенно люблю.
И замрет в глазах восторженное слово.
И начнется день, и поплывут дела
Не во времени и без досуга.
Видишь – за окном заря взошла,
Чтобы видеть нам с тобой друг друга.
«Я с Лермонтовым в небе…»
Я с Лермонтовым в небе…
Фантастика.
Несет его имя наш самолет.
И синяя мгла к узким окнам ластится.
И даль ледяная внизу плывет.
Читаю вслух гениальные строки:
«Спит земля в сияньи голубом…»
И кажется мне – все голубые дороги
Несут Божье Слово в его отчий дом.
И он Его повторяет снова.
Не для себя, а скорее для нас.
И успокоились в страхе снобы,
Не поднимая пугливых глаз.
Я в небе с Лермонтовым… Не верится,
Что можно быть рядом с ним.
И душа от этой близости греется.
И луна над землей, как волшебный нимб.
Другу
Сердце просит пощады,
Просит сбавить накал…
«Не дождешься награды,
Добрых слов и похвал.
И за то, что открыто
По веленью любви
Ты чужие обиды
Принимал, как свои,
Призывал Божью милость
К тем, кто падал во грех.
И считал справедливость
Привилегией всех,
Не боялся начальству
Возражать на виду,
И менять свое счастье
На чужую беду,
И тупому молчанью
Вызов предпочитал,
Когда ложь величали,
Не стесняясь похвал,
Когда правду гноили,
Напрягая слова…»
Трудно жить в этом мире,
Если совесть жива.
Война
Я помню – был еще мальчишкой малым,
Когда в Россию ворвалась война.
Четыре года нас она ломала,
Но просчиталась в этот раз она.
Мы одолели все: и горькие потери,
И голод, и отчаянье, и страх.
Я выжил потому,
Что свято верил
В Победу, зарожденную в боях.
Спасибо Родине, отцу и маме
За жизнь, подаренную мне…
И день грядущий вновь нас не обманет
За то, что мы верны своей стране.
«Закончилась моя карьера…»
Закончилась моя карьера.
Стихи уходят в никуда.
Хотя есть Гете для примера.
Он пел любовь в мои года.
Влюбился гениальный мэтр в девчонку.
Раскрыл всю душу перед ней,
Как будто был повинен в чем-то
Пред давней юностью своей.
А я в тебя влюблен навеки.
И не считаю лет своих.
Как не стареют в ритме реки,
Так молод мой влюбленный стих.
Моим читателям
(«Много лет миновало с детства…»)
Много лет миновало с детства,
Когда я понял, что мне с людьми
Суждено жить не по соседству,
А по сердцу и по любви.
А когда же Муза ко мне явилась,
Я почувствовал, что и ей
Оказали те люди милость
И душой, и судьбой своей.
И живу я не славы ради,
Не в угоду рублям своим…
И восходят в моей тетради
Строки, что я посвящаю им.
Потому что всю жизнь мы рядом,
Возле радостей и невзгод…
Мне не надо иной награды,
Кроме той, что мне дал народ.
Бессмертный полк
Мы воскресили павших…
И Бессмертный полк
Прошел по всей России
В День Победы.
Я следом шел…
И слез сдержать не мог.
И в сердце оживали
Прожитые беды.
Бессмертный полк – святые имена.
Печальные и дорогие лица.
Бессмертный полк – Священная война,
И День Победы, что в веках продлится.
Прошли года, как все произошло.
Но мы горды всегда Девятым маем.
И это легендарное число
Бессмертный полк
Над миром поднимает.
Убийство Лермонтова
Солнечный полдень… Гора Машук…
Все приготовлено для трагедии.
В глазах секундантов живой испуг,
Которым они чью-то смерть пометили.
Все приготовлено к ней.
И вот
Мартынов уставился в планку немо.
Лермонтов тихо к барьеру идет.
И первым стреляет…
В небо.
Мартынов торопится, в позу встает,
Чтоб опозорить ТОТ день июля.
Лермонтов молча стоит
И ждет.
И несется к нему роковая пуля.
А пули той могло и не быть.
Но Мартынов не был рыцарем чести.
Он не дал поэту ствол зарядить.
И поднял свой, заряженный местью.
Раздался выстрел…
И вслед за ним
Небо заплакало одиноко.
И гром загремел над холмом пустым.
Неистовый, как негодованье Неба.
А секунданты тут же умчались прочь,
Бросив товарища трусовато…
Была позорной для них та ночь.
И стало бессмертье Поэта
Расплатой.
2018
Опасение
История устроила зигзаг
Стране моей,
Уставшей от невзгод.
Невольно вспоминается ГУЛАГ,
Куда наш вождь
Запихивал народ.
Я не хочу возврата к временам,
Когда жилось невыносимо нам,
Где не было почета именам,
А было лишь почтение чинам.
Я не хочу всевластия чинуш,
Решающих за нас,
Как надо жить.
Им что? Побольше было б
Мертвых душ,
Чтоб без опаски
Произвол творить.
Я знаю, что вовеки не приму
Неравенство,
Что крепнет с каждым днем.
Когда златые горы – одному,
Другому – три копейки на прокорм.
Россия, помни – ты у нас одна.
Великая любимая страна…
Но всем твоим «величиям»
Хана,
Если на шею нам
Усядется шпана…
«Человек приходит в этот мир для счастья…»
Человек приходит в этот мир для счастья, —
Кто-то из великих написал…
Я поверил, принял, как причастье,
Потому что был еще и глуп, и мал.
Но года все изменили круто.
И познал я сквозь обиды соль
И предательств горькие минуты,
И потерь немыслимую боль.
Понял я, что жизнь несовершенна
И обманчив этот мир земной,
Где душа, как чуткая антенна,
Ловит наши нелады с судьбой.
И порой бывает так обидно,
Когда друг теряет честь и стыд.
Словно он не друг уже, а быдло,
И остаться быдлом норовит.
Иногда и ты ко мне несправедлива,
В мелочах, что наша жизнь таит.
И терзает душу беспокойный ливень
Горьких слез, не стоящих обид.
Я, наверно, тоже суеты добавил…
Но стараюсь не сходить с пути,
На который нас с тобою вывел ангел,
Чтоб смогли мы рядом до конца идти.
«Нас убеждают умники с экрана…»
Нас убеждают умники с экрана,
Что жизнь в России лучше с каждым днем.
Хотя она давно не по карману
Тем, у кого, как милостыня, дом.
Забыв, что все мы по рожденью братья,
Нам минимум мечтают предложить,
Которого на смерть едва ли хватит,
А мы хотим достойно жизнь прожить.
Наверно, мы доверчивы чрезмерно.
Иль слишком осторожны в нужный час,
Когда нам врут и без стыда, и меры…
А, может быть, они боятся нас?
Не призываю к бунту или дракам,
Хочу лишь, чтоб достойно жили все.
И жизнь не занавешивали мраком,
И не мотались белкой в колесе.
«Девочка с мальчиком за руки держатся…»
Девочка с мальчиком за руки держатся,
Шагая тропой лесной.
А рядом с ними деревья нежатся
И тушат июльский зной.
И мы с тобой, словно юные парубки,
Бойко бежим в рассвет.
И тоже нежно держимся за руки,
Как будто нам двадцать лет.
Наверно, так человек устроен,
Что в свой критический час
Он со временем тихо спорит,
Видя, что убыл его запас.
Потому мы и держимся за руки,
Что одиночество не для нас.
Часы над нами неслышно замерли.
И замер я возле любимых глаз.
«Я не знаю, что произошло со мною…»
Я не знаю, что произошло со мною,
Стал я сильно ревновать тебя,
Как ревнует к солнечному зною
Яростная вьюга декабря.
Лучше, чтобы ты о том не знала.
Я оберегаю твой покой.
Просто много будней миновало,
И явился эгоизм мужской.
И хотя я родом не с Востока,
Но живет во мне традиция одна:
Красота твоя открыта для восторга,
Но лишь мне принадлежит она.
Просто я люблю тебя безумно.
С каждым днем сильнее и нежней.
И душа моя, как одержимость зубра,
Что с дороги не свернет своей.
«Печалюсь я, что наша жизнь так коротка…»
Печалюсь я, что наша жизнь так коротка,
Что столь стремительно несутся годы.
Уже уверенность моя не так крепка.
И стал я жить смиренно, а не гордо.
Хотя судьба по-прежнему добра,
Мы оба влюблены…
И нет любви нежнее.
И к творчеству не заросла тропа.
И столько добрых душ сроднились с нею.
А, может быть, внезапная хандра
Явилась потому, что нет тебя со мною?
По зову сердца, долга и пера
Умчалась ты дорогой неземною.
Я жду, когда ты будешь вновь со мной.
И отрекусь от всех своих печалей…
И наша жизнь покажется иной.
И строки эти повторю едва ли.
Три судьбы
Три города мне ближе всех на свете.
И первый город, где родился я.
Гуляет по нему весенний ветер,
Как юность бесшабашная моя.
А город этот величают Тверью…
Раскинувшись на волжском берегу,
Он Пушкина одаривал доверьем,
Нашел Крылову первую строку.
Второй мой город – добрая столица,
Открывшая поэзию во мне.
Когда она, как сказочная птица,
Со мной летала в гулкой тишине.
А третий город, как подарок свыше,
Я слишком поздно породнился с ним…
Не потому ли и в войну я выжил,
Чтобы взойти в Святой Иерусалим.
Три города, что внешне непохожи,
Но родственны душою и близки…
И нет на свете этих трех дороже,
Всем горестям и бедам вопреки.
«При рожденьи каждого из нас…»
При рожденьи каждого из нас
В небе зажигается звезда…
Чтобы свет ее в душе не гас,
Жизнь должна быть честно прожита.
Если ж вы нарушили завет –
Многое изменится в судьбе…
Берегите тот небесный свет.
Если не хотите зла себе.
«Обычное дело, обычный исход…»
Обычное дело, обычный исход:
Кончаются сутки. Кончается год.
Кончается детство у школьной доски –
И вот у тебя серебрятся виски.
Над городом годы плывут чередой,
Над тем, где когда-то ты был молодой.
Кончается полдень. Кончается ночь.
Уходит беспечная молодость прочь.
Обычное дело. И нынче, как встарь,
Кончается август и снежный январь.
Кончается отпуск. Кончается даль.
Худеет опять на стене календарь.
Обычное дело. И, как ни крути,
Кончаются в мире любые пути.
За ниточку времени как ни держись,
Кончается все… Не кончается жизнь.
Молитва
Господи, спаси и сохрани…
Окажи нам божескую милость.
Пусть годами обернутся дни,
Чтобы радость безмятежно длилась.
И хотя бессмертной жизни нет,
Я хотел бы вечно быть с тобою,
Не считая промелькнувших лет,
Озаренных счастьем и любовью.
Помню я наш первый вербный день,
День весны, день солнца и надежды.
Когда сверх других и неотложных дел
Нам Природа подарила нежность.
А еще немало светлых дней,
Полных веры в будущие годы,
Озаренных красотой твоей…
И душой, доверчивой и гордой.
Потому не тороплю я дни,
Что мудры и милы нам обоим.
Господи, спаси и сохрани
Жизнь, рожденную любовью.
Тарханы
Святая земля – Тарханы.
Все легендарно в ней –
Закаты – в лучах багряных.
Восходы – в тени ветвей.
И я суеверно верю,
Что Лермонтов видит нас,
Когда открывает двери
Лермонтовский Парнас.
К Тарханам мы все причастны
Верой, любовью, душой.
Давайте встречаться чаще
На этой земле Святой.
«У вас бывает так?..»
У вас бывает так?
Едва расставшись с женщиной любимой,
Вы в одиночество впадаете тотчас.
И ваша боль горька и нестерпима,
Как будто минул год, как разлучили вас.
И вы готовы вслед бежать за нею,
Чтоб вновь ее услышать…
И потом
Всем нетерпеньем, всей тоской своею
Молить ее вернуться в грустный дом.
Хотя вы столько лет живете вместе.
И этот дом – приют ваш и уют.
Но, как поется в позабытой песне,
Разлуки нам покоя не дают.
И вы берете телефон послушный
И говорите ей – «Я так тебя люблю!»
Простите, что раскрыл вам душу,
Простите милосердно боль мою.
«Классики вновь на ТВ в меньшинстве…»
Классики вновь на ТВ в меньшинстве.
Малоизвестные лбы на экране.
Как будет дальше – я знаю заранее.
Знаю, кого предпочтут на ТВ.
Чья-то фамилия слишком проста.
Чья-то не к месту крестьянская морда.
И, словно «хаммеры» мимо мента,
Мимо несутся редакторы гордо.
Ну, а на «нет» и суда, вроде, нет…
Снова лежу на диване, как зритель.
Я понимаю, чего вы боитесь
И неприязненно смотрите вслед.
«Ни дня без строчки…»
«Ни дня без строчки…» –
Сказал прозаик.
«Ни строчки боле», —
Вздохнул поэт, —
Пусть отдыхает в коллегах
Зависть,
Кому Господь не открыл секрет,
Как овладеть волшебством великим,
Чтоб «жечь глаголом
Сердца людей…»
Не потому ли пылятся книги
Тех, кто все спутал в судьбе своей.
Я никого не хочу обидеть.
Но были Пушкин, Есенин, Блок.
Им было бы неприятно видеть,
Как мир от наглости изнемог.
Когда уже не талант решает,
Не Бог, не гены и не судьба,
Кого приветит на стих Державин,
А кто не в силах постичь слова.
И потому лже-поэтов много,
И много музыки никакой…
Листаю с радостью книгу Блока.
И диск Мартынова под рукой.
2016
Анне
Я признаюсь тебе в восхищении,
Как я признался когда-то в любви.
Вновь зажигаются звезды вечерние
И посылают нам тайны свои.
Правда, одну разгадал я нечаянно…
В ней мне послышался Божий завет.
Снова целую кольцо обручальное,
То, что ты носишь уже двадцать лет.
Я признаюсь тебе в восхищении,
И улыбаешься радостно ты.
Ведь без тебя бы я жил в отречении
Счастья, надежды и красоты.
