Андрей Грошев
Пьеса Человек и Наставник
Явление Двадцать Пятое. Анна Михайловна.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Анна Михайловна Мантурова, жена Михаила Васильевича, сообщила много фактов из жизни батюшки Серафима и своего мужа. Между прочим, она рассказывает, как батюшка научил её читать по-славянски.
Выходит Анна Михайловна.
Анна Михайловна: (обращается к залу) Сказал мне Батюшка, читай, Матушка, читай жизнь преподобной Матроны и подражай ей! Да ведь я не умею читать по-славянски, отвечала я.
Мотовилов: Почти каждый раз, как Анна Михайловна бывала у Батюшки, он ей говаривал, твердил.
Анна Михайловна: Батюшка повторял, читай, матушка, читай преподобную Матрону. А как? Да я ведь не умею. Читай, наставлял Батюшка.
Анна Михайловна отходит.
Садится, берет книгу.
Читает.
Анна Михайловна: (обращается в зал) Диковинное дело, я немка природой, по-русски то плохо читаю, по-славянски же никогда не читала, стала читать, да притом как легко, точно учёная, сама собою, не иначе как батюшкиными молитвами. Что-нибудь, бывало, в каком-нибудь сокращении, и потом не знаю почему, вдруг мне покажется, что это не так я читаю или выговариваю, а вот как надо, поправлюсь сама собою, скажу, и выйдет действительно так. Вот таким-то образом и выучил меня читать Батюшка по-славянски, а без него я бы, может быть, и теперь ещё не знала, как читать.
Уходит.
Негромко звуки природы, пение птиц.
Явление Двадцать Шестое. Освещение Церкви Рождества Христова.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: В 1829-м году церковь эта была уже готова, что поистине замечательно. Церковь во имя Рождества Христова, а освящалась в день Преображения Господня. Так пожелал батюшка Серафим, которому представили все препятствия к выполнению этого желания, так как: нет того положения, а потому неизвестно, как сочетать три службы – двух двунадесятых праздников и обновления храма, да и в церкви нет еще ни одного образа и входа еще даже не сделано.
Выходит Мантуров.
Мантуров: Позвал меня батюшка Серафим и сказал, что если церковь не будет освящена в этот день, то так и останется неосвященною вплоть до будущего года и опять же до праздника Преображения Господня, в который должна она быть освящена, потому что Господу так угодно! А, что человеку невозможно, то Господу подвластно всегда и во всём!
Мотовилов: Да, Михаил Васильевич это знал. Отправил батюшка от своего же имени Мишеньку в Нижний, прося там Благовещенского монастыря архимандрита Иоакима приехать и непременно в этот день Преображения Господня освятить храм. Он передал слова Серафима, что так Господу угодно!
Мантуров: Я поехал, и что же? Как же то не чудо! Ведь знал дивный батюшка Серафим, кому и поручить столь затруднительное дело. Архимандрит Иоаким был первый, что называется, уставщик, а потому и нашёл действительно возможным всё исполнить по батюшкиному желанию, то есть, совокупив все три службы вместе, освятить храм в положенный на то батюшкой день. Так как устава на такой случай не было, Иоаким сам написал и составил его на эти службы, дабы соединить стихиры двух двунадесятых праздников вместе и с обновлением храма.
Мотовилов: Михаил Васильевич, по благословению батюшки Серафима, выхлопотав разрешение у Нижегородского преосвященного Афанасия, возвратился доложить батюшке.
Выходит Архимандрит.
Мотовилов: Приехал и архимандрит, а в храме-то нет ни иконостаса, ни даже входа!.. Как быть?
Выносят образа и лестницу.
Мантуров: Привезли уже наскоро два местных образа из села Лемети, кое-как приделали вход в храм, по приставленной лесенке. Желание батюшки Серафима было исполнено.
Архимандрит освещает Храм.
Мотовилов: Храм освятили Рождеству Христову и в самый день Преображения Господня! Таково было основание и сооружение верхней Рождественской церкви, по благословению Нижегородского преосвященного епископа Афанасия и по опробованному плану строительного комитета, в связи с колокольней Казанского храма.
Архимандрит, Мантуров уходят.
Явление Двадцать Седьмое. Воротилов.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Молитвы старца Серафима были так сильны пред Богом, что есть примеры восстановления болящих от одра смерти. Так, в мае 1829-го года сильно заболела жена Алексея Гурьевича Воротилова, жителя села Павлово Горбатовского уезда. Воротилов же имел большую веру в силу молитв отца Серафима, и старец любил своего ученика и наперсника.
Выходит Воротилов.
Воротилов: (издалека, подходя смотрит на часы) Полночь.
Воротилов подходит.
Мотовилов: Батюшка спросил у Алексея Гурьевича, почему тот поспешил в столь позднее время к убогому Серафиму?
Воротилов плачет.
Воротилов: Помощи просил у Батюшки, спасти молитвой болящую жену. Но отец Серафим отвечал, что к величайшей скорби жена должна умереть от болезни.
Алексей Гурьевич, обливаясь потоком слёз, падает на колени.
Воротилов: Умолял, Батюшку, помолиться о возвращении ей жизни и здоровья.
Мотовилов: Старец тотчас погрузился в умную молитву минут на десять, потом открыл очи свои и поднял Воротилова на ноги.
Воротилов: Серафим радостно сказал мне, что Господь дарует супружнице живот. И отправил домой.
Воротилов стремительно уходит.
Мотовилов: С радостью Воротилов поспешил домой. Здесь он узнал, что жена его почувствовала облегчение именно в те минуты, когда старец пребывал в молитвенном подвиге. Вскоре же она и совсем выздоровела.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Явление Двадцать Восьмое. Церковь Богородицы.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Но храмом Рождества Христова ещё не все чудеса батюшки Серафима кончились; нет, вот что дальше было. Почти тут же, как только уехал архимандрит, потребовал батюшка Серафим к себе Михаила Васильевича Мантурова.
Выходит Мантуров.
Мантуров: Вызвал меня Батюшка и говорит: «Худо мы, батюшка, с тобой сделали; ведь мы храм-то во имя Рождества Спасителя выстроили, а во имя Богородицы церкви-то у нас с тобой и нет! А Царица-то Небесная, батюшка, прогневалась на меня, убогого Серафима, и говорит: «Сына Моего почтил, а Меня позабыл!» – и продолжил старец, – Так вот что и удумал я, батюшка, нельзя ли нам это исправить; нельзя ли внизу-то нам с тобой под церковью ещё церковь сделать?»
Мотовилов: Смутился Михаил Васильевич, не знал как?! К тому и места мало, да и ход туда, под крыльцо, как лазейка!.. Разве подкопать землю?
Мантуров: Старец Серафим, выслушав меня, ответил: «Как ты хорошо удумал! Схлопочи-ка, батюшка, и будут у нас две церкви с тобой, и Царица-то Небесная не прогневается на нас, да вот возьми-ка, я тебе и меру приготовил!» И подал мне нитку, добавив: «Если место как раз по ней выйдет, то можно будет устроить придел и Царице Небесной!»
Мантуров отходит вглубь сцены.
Выходят рабочие.
Мантуров с рабочими что-то обсуждают.
Мотовилов: Перетолковав вместе с Батюшкой обо всём, уехал Михаил Васильевич. С рабочими дивились только батюшке Серафиму, но, видя, что иначе нельзя ничего сделать, как подкопать землю под церковью, Михаил Васильевич приказал копать. Когда же был готов подкоп и Михаил Васильевич стал по мерке, данной батюшкою Серафимом, вымеривать подкоп, то он пришелся в раз по этой мерке.
Мантуров. Рабочие стоят в глубине сцены.
Мантуров: Свод потолка очень полог и низок, все увидали, что ему иначе нельзя держаться будет, как поставив четыре четырехугольных же здоровых каменных столба, которые своею массивностью весьма утеснят церковь, и без того маленькую, низенькую, почти что в земле вырытую.
Мотовилов: Старец поблагодарил Мишеньку. Благословил строить эту новую церковь.
Мантуров: Батюшка Серафим радостно воскликнул: «Во, во, радость моя! Четыре столба – четверо мощей! Четыре столба – четверо мощей! Радость-то нам какая, батюшка! Четыре столба – ведь это значит, четверо мощей у нас тут почивать будут! И это усыпальница мощей будет у нас, батюшка! Во, радость-то нам какая! Радость-то какая!»
Мантуров и рабочие уходят.
Мотовилов: И с неизъяснимой, неземной радостью, грешному и всем, кто ни приходил к нему, восклицал батюшка, угодник Божий: «Четыре столба-четверо мощей!»
Негромко звуки природы, пение птиц.
Явление Двадцать Девятое. Заповедь насчет Рождественских Церквей.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Батюшка Серафим дал заповедь насчет Рождественских Церквей. (обращаясь к залу): «В верхней церкви Рождества Христова постоянно, денно и ночно гореть неугасимой свече у местной иконы Спасителя, а в нижней Рождества Богоматери церкви неугасимо же денно и ночно теплиться лампаде у храмовой иконы Рождества Богоматери. Денно и ночно читать Псалтирь, начиная с Царской Фамилии, за всех благотворящих обители в этой же самой нижней церкви, 12-ю на то нарочито определёнными и переменяющимися по часу сёстрами, а в воскресенье неопустительно всегда перед литургией служить Параклис Божией Матери весь нараспев, по ноте. Она вечно будет питать вас! И если эту заповедь мою исполните, то всё хорошо у вас будет, и Царица Небесная никогда не оставит вас. Если же не исполните, то без беды беду наживёте».
Негромко звуки природы, пение птиц.
Явление Тридцатое. Покупка Земли.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: По построении Рождественских церквей в Дивееве отец Серафим занялся приобретением земли под будущий собор, о котором он столько предсказывал сиротам своим. Для этого он опять призвал своего верного послушника и друга, Михаила Васильевича Мантурова. Дав поручение вымерить и пометить землю, принадлежавшую в чрезполосном владении господину Жданову, недалеко от Казанской церкви.
Выходит Жданов.
Жданов: А Елене Васильевне поручил съездить в город Темников, ко мне, к хозяину этой земли Егору Ивановичу Жданову и купить эту землю за триста рублей. Отдать Жданову эти деньги Батюшкины и привезти бумажный акт на землю!
Жданов в руках держит деньги.
Мотовилов: Батюшка Серафим, говорил: «Святой царь Давид, когда восхотел соорудить храм Господу на горе Мории, то гумне Орны туне не принял, а заплатил цену; так и здесь. Царице Небесной угодно, чтобы место под собор было приобретено покупкою, а не туне его получить».
Батюшка бы мог выпросить земли, но это Ей не угодно!
Жданов: Как?! (обращается к залу) Хотите, чтобы я продал этот столь малый и единственно мне принадлежащий клок земли дивному Серафиму! Полноте, вы шутите, вероятно, берите даром! Но Елена Васильевна мне напомнила, знаменательные слова старца: Царице Небесной угодно, чтобы место под собор было приобретено покупкою, а не туне его получить.
Мотовилов: Жданов, крайне удивленный, хотя и нехотя, но беспрекословно, не смея ослушаться, принял присланные ему деньги и выдал на землю купчую. Тут произошло чудо, о котором Егор Иванович впоследствии лично рассказывал игуменье Марии.
Жданов (обращаясь к залу): В то время, после смерти родителей, у меня осталась большая семья, так что я был принуждён, как старший, выйти в отставку, чтобы воспитать всех и добыть им насущный кусок хлеба. Все дела были страшно запутаны, и пришлось переживать большую нужду и бедность. Как раз в это время приехала от батюшки Серафима Елена Васильевна Мантурова и насильно вручила триста рублей за землю. Непонятно, сверхъестественно начали с этих денег устраиваться дела мои, и Бог помог всех устроить. Кто вышел в люди, кто женился, кого замуж выдали…
Жданов уходит.
Явление Тридцать Первое. Купчая.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Елена Васильевна выполнила поручение полностью, деньги отдала Егор Ивановичу, привезла купчую. Отец Серафим был очень рад, попросил списать с неё копию, а настоящую бумагу велел матушке хранить бережно до самой смерти, а потом передать Михаилу Васильевичу. Предвидя всё прозорливым оком, он умолял Михаила Васильевича всеми силами сберечь и сохранить эту землю для постройки собора, когда придёт тому время. «На то она так и драгоценна, батюшка, что в то время нам крайне занадобится!» – сказал старец.
Негромко звуки природы, пение птиц.
Явление Тридцать Второе. Лампады.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: В молитве за усопших и живых особенное значение имели восковые свечи, горевшие в келии Серафима пред святынею.
Подходит к Келье.
Мотовилов: (обращаясь к залу) Я, видевши у батюшки много лампад, в особенности многие кучи восковых свеч, и больших, и малых, на разных круглых подносах, на которых от таявшего много лет и капавшего со свеч воска образовались как бы восковые холмики, подумал про себя: для чего это батюшка Серафим возжигает такое множество свеч и лампад, производя в келии своей нестерпимый жар от теплоты огненной? А он, как бы заставляя мои помыслы умолкнуть, сказал мне:
"Вы хотите знать, ваше боголюбие, для чего я зажигаю так много лампад и свеч пред святыми иконами Божиими? Это вот для чего: я имею, как и вам известно, многих особ, усердствующих ко мне и благотворящих мельничным сиротам моим. Они приносят мне елей и свечи, и просят помолиться за них. Вот, когда я читаю правило своё, то и поминаю их сначала единожды. А так как, по множеству имён, я не смогу повторять их на каждом месте правила, где следует, тогда и времени мне не достало бы на совершение моего правила, то я и ставлю все эти свечи за них в жертву Богу, за каждого по одной свече, за иных – за несколько человек одну большую свечу, за иных же постоянно теплю лампады; и, где следует на правиле поминать их, говорю: Господи, помяни всех тех людей, рабов Твоих, за их же души возжёг тебе аз, убогий, сии свещи и кандила. А что это не моя, убогого Серафима, человеческая выдумка или так, простое моё усердие, ни на чём божественном не основанное, то и приведу вам в подкрепление слова Божественного Писания. В Библии говорится, что Моисей слышал глас Господа, глаголавшего к нему: «Моисее, Моисее! Рцы брату твоему Аарону, да возжигает предо Мною кандила во дни и в нощи: сия бо угодно есть предо Мною, и жертва благоприятна Ми есть».
Замолчал.
Мотовилов: Спустя минуту, отец Серафим, продолжал: «Так вот, ваше боголюбие, почему Церковь Божия прияла в обычай возжигать во святых храмах и в домах верных христиан кандила или лампады пред святыми иконами Господа, Божией Матери, святых Ангелов и святых человеков, Богу благоугодивших».
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
