Андрей Круз
Ар-Деко. Своя игра
– Есть такой человек, Эйб Монро. Он агент, как и я. Только дерьмовый агент, без особых связей, и его не принимают всерьез. У него офис на Восьмой авеню, в самом конце.
– И какую проблему дерьмовый агент может создать хорошему агенту?
– Этот кусок дерьма продает героин богеме. А в богеме много моих клиентов. И у некоторых начались проблемы. А когда у них возникают проблемы, они почти сразу становятся моими проблемами. Я теряю комиссионные, на меня начинают косо смотреть. Это недопустимо. – Сол откинулся на спинку дивана и поочередно посмотрел на всех нас.
– Сол, это проблема полиции, – осторожно сказал Сингер. – За героин пакуют в банку надолго.
– Тут все сложней. Монро осторожен – это раз. Его покупатели не хотят его сдавать – это два. Потому что ходить по темным дворам и искать товар на улице им не хочется. А Монро передает его в руки, этот прохвост вхож всюду, он давно примелькался. И если напустить на него копов, то они просто облажаются, дерьма у него на руках не окажется.
– И что ты конкретно хочешь от нас?
– Я хочу, чтобы вы его остановили. Все равно, каким образом, но крови мне не хотелось бы. Придумайте, а я оплачу ваше беспокойство. Подставьте его, сдайте хоть той же полиции, но так, чтобы они его взяли с поличным, что угодно. Пол, он и возле Сюзет рано или поздно появится. – Сол повернулся ко мне. – Знаете Джин Фэй? Она снималась в «Каирском романе».
– Я помню, горячая штучка, – сразу откликнулся Рауль. – И пела здорово.
– Ей больше не дают ролей, она постоянно на этом дерьме. – Сол хлопнул ладонью по столу. – А я вложил в нее кучу денег, и они только начали возвращаться. И берет она точно у Монро, мне уже многие об этом сказали. – Он вздохнул. – И это отражается и на моей репутации. Короче, сколько? Это не мокрая работа, я не хочу, чтобы ею занялись мобстеры. Пусть все останется в нашем кругу, раз мы друг друга знаем. Пусть он остановится.
– Нам надо подумать, – сразу ответил Сингер. – Но я отвечу завтра. Подъезжай ко мне в бар к двенадцати, там и поговорим окончательно. Пол, я бы тебя тоже хотел завтра видеть.
Вообще-то я от этих дел отошел. Я торгую машинами и ни разу не нарушал закон уже год. Но Сол в немалой степени адресовал свою речь мне, а я ему должен. Должен вот этот самый вечер, когда я вижу счастливую Сюзет на сцене. Мои там вложены деньги или не мои, но без Сола Лейфермана у нас бы ничего не получилось. И он сделал все как обещал, до самой последней мелочи.
– Я подъеду, – кивнул я в ответ на выжидающий взгляд Сингера.
– И нам вообще есть о чем поговорить, как раз время, – добавил он.
– Тогда о делах сегодня достаточно. – Сол хлопнул в ладоши. – Наслаждайтесь вечером, а у Сюзет еще номер. Эта девочка станет звездой, поверьте мне на слово. Есть вещи, в которых я всегда прав.
Во втором выходе Сюзет была уже не одна, танцевали свинг сразу три девушки с тросточками, одетые в белые, почти мужские костюмы и шляпы. Но и этот номер публика приняла хорошо, так что Сол объявил первый ее день успехом.
– Думаю, что через месяц у нее будет уже три выхода, а через два – четыре. Контракт предусматривает не меньше четырех, – пояснил он.
За стол платить нам так и не пришлось, хотя Сол сделал вид, что собирается. Но подошедший менеджер сообщил, что все внесено на счет заведения.
После того, как шоу закончилось и просто заиграл вышедший уже на сцену оркестр, мы начали расходиться. Сингер лишь напомнил, что ждет нас завтра у себя, после чего направился с дамой на выход. Все разъехались на такси, которые непрерывной очередью подкатывали к сверкающему огнями подъезду, и лишь я направился к стоянке, где присел на крыло своего «Доджа», наслаждаясь прохладным ночным воздухом, сменившим горячий дневной. Здесь вообще нужно ночь сделать рабочим временем, а спать днем, как мне кажется.
Публика почти вся успела разойтись до того момента, как на улице показалось купе «Плимут» белого цвета, медленно едущее вдоль полупустой стоянки. Я шагнул вперед, помахал рукой. Машина остановилась рядом, за рулем сидела улыбающаяся Сюзет, одетая теперь совершенно обычно и даже смывшая сценический грим. Волосы убраны под легкую шляпку.
– Что скажешь? – спросила она гордо.
– Если бы я сказал, что ты меня покорила – я бы соврал, – наклонился я к окну. – Покорила ты меня уже давно. Так что на этот раз просто добила окончательно. Поехали? – Мы быстро поцеловались, наплевав на все условности.
– Поехали. Я устала. И переволновалась.
– Езжай вперед.
Несмотря на то ли поздний, а то ли уже ранний час, машин на улице и людей на тротуарах до сих пор хватало. Отчасти поэтому я и люблю Новый Каир, за то, что он почти никогда не спит. Разве что совсем ранним утром жизнь замирает ненадолго, чтобы вскоре взорваться кипением рабочего дня, который позже превратится в шумный вечер и не менее шумную ночь, чтобы снова, ближе к следующему рассвету, ненадолго затихнуть.
Ехать от площади Согласия до Латинского квартала совсем недалеко, минут десять, не больше. Отчасти и поэтому мне нравится место, в котором живем – отсюда недалеко до всех интересных частей города. Аптаун, французский и американский центры – все рядом, до всего рукой подать. Пара поворотов, авеню Наполеон, поворот возле закрытого сейчас ресторана «Лестрапад» в проулок, оттуда на параллельную улицу Мане, и вот уже наша арка. Купе Сюзет свернуло в нее первым, мазнув лучами фар по оштукатуренным стенам, а я заехал следом.
Гаража здесь нет, зато можно поставить сразу две машины во дворе, гулком и пустоватом, эхом отражающем тарахтение моторов. Ни одно окно не светилось уже, все нормальные люди спали. А может, и где-то гуляли еще, потому что завтра суббота и у большинства этих самых нормальных людей выходной, так что выспаться и с утра можно. А это все же Латинский квартал.
Я открыл ключом дверь, просунул руку к выключателю и пропустил Сюзет в квартиру первой. Тут все как в той квартире, что я снимал раньше, – гостиная и кухня на первом этаже, две небольших спальни с террасой на втором. От своего жилья я отказался на всякий случай, когда сменил род занятий, а квартирка Сюзет была нам маловата, так что, как истек срок аренды по контракту, мы переехали сюда, с месяц назад примерно.
– Я устала-а, – протянула она, свалившись на диван и стаскивая с себя туфли. – И у меня нет сил даже дышать, чуть не умерла от волнения.
– Ты была неотразима. – Я присел на диван, положив ее ноги себе на колени. – Видела Джозефин Бейкер в зале?
– Это была точно она? – Сюзет даже поднялась на локте. – Я глазам своим не поверила!
– Точно, Сол с ней разговаривал. – Я начал массировать маленькую ступню Сюзет. – Ты видела, как она аплодировала? Ты блестяще выступила. Сол считает, что у тебя большое будущее.
– Он льстит. – Сюзет снова отвалилась на мягкий диванный валик.
– Он бизнесмен, он в тебя поверил и инвестировал, а потом нашел тебе прекрасный ангажемент. Так что лучше ему верь, пока все, о чем он говорил, сбывалось.
– Я боюсь верить, если честно. Страшно разочароваться.
– Любимая, год назад ты тряслась у него в офисе, переживая, что тебе вообще могут отказать, а сегодня ты если еще и не прима в одном из лучших кабаре, то не так далеко от примы. Дай другую ногу.
Она послушно положила мне на колени вторую ступню.
– Ой, как приятно… Не останавливайся.
– Я и не собираюсь. Сейчас станет легче. Наполнить тебе ванну? И ты в ней не уснешь?
– Не думаю, что я вообще способна сейчас уснуть. – Сюзет засмеялась. – Меня просто распирает от впечатлений. А после ванной мне будет нужна любовь и забота, так что сам не усни.
2
Проснулся я первым и спустился вниз тихо, стараясь не разбудить Сюзет. Но когда начал резать шампиньоны и опята для омлета, она спустилась следом. Совсем сонная, завернутая в халат, она подошла сзади и обняла.
– Ты почему вскочил?
– Нужно съездить по делам.
– А мы днем выйдем пообедать?
– Конечно. Я быстро вернусь.
– А куда ты собрался?
– Надо заехать к Сингеру.
– К Сингеру? – Она удивилась. – У тебя снова с ним дела?
– Не совсем. Это еще те дела, с тех времен. Надо кое-что закончить.
Сюзет чуть отстранилась и посмотрела на меня с подозрением.
– Что закончить?
– У меня есть еще деньги, помнишь? Я тебе говорил. Теперь нужно их получить. Ничего криминального, просто они нам понадобятся. Там не меньше шести тысяч фунтов, а может, и больше.
Если получится продать облигации за половину цены, то выйдет даже семь с половиной тысяч на каждого, большие деньги, хватит, чтобы полностью закрыть все кредиты «дилершипа», и даже останется.
– Я не хочу, чтобы ты опять во что-то влез.
– Там не во что влезать. Мы год сидели тихо просто из чистой перестраховки.
– Ты же не забыл, что мне обещал?
– Нет, не забыл. – Я притянул ее к себе, чтобы поцеловать, но она отстранилась.
– Вот и не забывай.
– Ты омлет будешь? Я тогда еще грибов подрежу.
– Буду. Режь. Я в душ.
Омлет, пара тостов, крепкий кофе, круассаны, что доставили с утра и бумажный пакет с которыми я подобрал с крыльца вместе с бутылками молока, – отличный завтрак. За окном начинался день, доносились крики мальчишки-газетчика, который пытался распродать свою пачку каждое утро на соседнем углу, через открытое окно было слышно, как у кого-то из соседей играет по радио музыка. Люблю субботы, теперь особенно люблю после того, как они превратились для меня в законный выходной, но, боюсь, любовь к ним придется переоценить уже сегодня. Для Сюзет теперь суббота – рабочий день. Или даже рабочая ночь. Работа в кабаре имеет свои темные стороны, тут ничего не поделаешь.
– Во сколько ты вернешься?
– Около половины второго, я думаю. В два самое позднее. Так что решай, куда пойдем обедать.
– Хорошо. Я пока приберусь немного.
– Отдохни лучше.
– Я уже. Если бы не выспалась, то и не проснулась бы. Сколько сейчас? – Она посмотрела на восьмиугольные часы на стене. – Одиннадцать. Все равно дольше спать нельзя, буду потом весь день разбитой.
– Когда у тебя выходной?
– Понедельник и вторник, а что? – Сюзет отставила пустую чашку из-под кофе на стол и закинула ногу на ногу так, что полы халата съехали, не оставив уже никакого простора воображению.
– Сходим в кино? В «Вавилоне» идет «Сто мужчин и девушка» с Диной Дурбин.
– Пошли. Девочки в уборной его хвалили. Там классные танцы.
– Поэтому и предлагаю, читал критику в газете. Ладно, пойду одеваться, пора уже ехать. Кстати, – я обернулся к ней, – когда мы уже поженимся?
– Ну… – она задумалась, закинув руки за голову, при этом шелковый халат еще и натянулся и разъехался на груди, – к Рождеству ближе?
– А зачем так долго ждать?
– Я загадала. – Она улыбнулась. – Поль, да никуда я от тебя не денусь, что ты нервничаешь?
– Тогда чего ждем?
– Пока мама думает, что я живу с любовником, она избегает лезть в мою жизнь. – Сюзет хихикнула. – А когда мы поженимся, она тут же возникнет с целым листом полезных житейских советов, а еще начнет настаивать на том, чтобы я бросила танцы, потому что замужней даме не к лицу вертеть почти голой попой на сцене.
– Ты уверена?
– Я знаю маму. Сейчас она избегает обсуждать меня с подругами, а если я выйду замуж, то стану у них основной темой. И тогда советовать, как правильно жить, начнут уже все, а она будет работать чем-то вроде радио, транслируя неиссякаемый поток женской мудрости в моем направлении.
– Надо же, как все сложно, – усмехнулся я. – Иногда даже выгодно быть сиротой, получается. – Я нагнулся и поцеловал ее в теплые нежные губы. – Пошел собираться.
Из шкафа в спальне я достал легкие серые брюки, пиджак из сирсакера в тонкую полоску, надел голубую сорочку без галстука, никакой официальности в моем деле нет, и водрузил на голову панаму из белой блестящей соломки. Под пиджак, разумеется, надел кобуру с «сэведжем». От этой привычки я точно не могу отказаться, особенно учитывая тот факт, что закон против этого ничего не имеет. Сюзет тоже свой маленький пистолет из сумочки не выкладывает.
– Поехал, – объявил я, спустившись вниз. – Скоро буду.
Сюзет лишь погрозила мне пальцем с явным намеком на «ты обещал». Да, обещал, и хорошо это помню. Но все же историю с Солом предпочел пока утаить. Посмотрим, может быть, Сингер и вовсе откажется, а может, мы придумаем что-нибудь разумное и неопасное. В этом случае мы даже на стороне закона, так что незачем лишний раз волновать любимую женщину.
Ехать до «Сокровищ фараонов», магазина древностей Сингера, совсем недалеко. Он хоть и в американском секторе, но ближе к границе с французским. Сингер намеренно старался уйти как можно дальше от своего настоящего облика, то есть бывшего бутлегера и главаря «аутфита» Сент-Пола, что в Миннесоте, и поэтому отпустил себе и профессорскую бородку, и ездил на французской машине, и держался поближе к французскому же сектору, тем более что район был богат как раз на антикварные лавки, галереи и магазинчики египетских древностей. И на самом деле, глядя на этого приятного, похожего на университетского профессора человека, было почти невозможно поверить в то, что он когда-то организовал устранение своего босса, подорвав того вместе с машиной, и устроил ограбление почтового вагона со стрельбой, потом еще и облапошив нанятых на один раз сообщников.
Впрочем, сейчас Сингер не только торговал древностями, все больше фальшивыми, но и скупал информацию обо всем, что происходит в криминальном подполье города, используя ее лично в корыстных и вполне себе преступных целях или же перепродавая. Так что университетский профессор из него получился так себе, если уж честно говорить.
Уже по привычке подъезжать сразу ко входу в магазин не стал. Остановился поодаль, понаблюдал немного. Нет, люди Антенуччи меня уже и искать забыли, как я думаю, и сюда в поисках меня тоже не наведаются, но все же мало ли кого можно тут встретить? Но ничего подозрительного не обнаружил. Первые посетители бара за столиками на улице, под разноцветными зонтиками, из магазина под ручку вышла немолодая пара и направилась к стоящему перед самым входом «Мерседесу». Чуть дальше по улице дворник сметает пыль с тротуара.
Можно идти. Поднял стекло в двери, выбрался из-за руля и потопал к бару.
Если Сингер назначил встречу именно там, то это означает, что баром сегодня заправляет Джимми – здоровенный, чуть погрузневший бывший боксер-тяжеловес с наполовину парализованным лицом, из-за чего любая усмешка в его исполнении превращалась в недобрую кривоватую ухмылку. Да и мой бывший «Форд V-8», стоящий неподалеку от входа в бар, тоже это доказывал.
– Джимми, скучал ли ты по мне? – спросил я с порога.
– Нет, – ответил он, причем даже искренне, как мне показалось. – А если бы скучал, тебе было бы легче?
– Нет, не думаю, – покачал я головой. – Но пиво у тебя по-прежнему холодное?
– Не рано для пива? – Он посмотрел на меня с подозрением. – Мама разрешает пить в такое время?
– Только молоко, но у тебя его нет. Так что налей пинту «Чаррингтона», мама все равно не видит.
– Если она дала тебе пять пенсов на завтрак. – Джимми достал из-под стойки кружку и принялся накачивать в нее эль.
– Видел? – Я выудил из кармана шиллинг и хлопнул им о стойку. – Надеюсь, что в этой дыре наберется сдача.
– Целый шиллинг, с ума сойти. – Джимми вздохнул. – Детям стали давать слишком много карманных денег, поэтому вместо леденцов на палочках они покупают пиво и шлюх. Держи, – он поставил налитую до краев кружку передо мной. – Босс с кем-то занят, сказал позвать его, как приедет кто-то еще, кто его спросит. – Он высыпал на стойку несколько монеток сдачи.
– Подождем.
Я взял с полки газету и вместе с пивом пересел за столик.
Первым делом нашел нашу рекламу. Вроде бы хорошо разместили, в глаза бросается. Так, криминальная хроника. Ограбление дорогого ювелирного в аптауне. Грабители зашли под видом покупателей, наставили оружие на хозяина и продавца, взяли украшений на три с половиной тысячи фунтов. Скрылись на сером седане неустановленной марки.
Убийство на почве конкуренции. Садовник убил другого садовника ударом лопаты по голове из-за спора о территории. Арестован в тот же день, ему назначен залог в две тысячи фунтов, который пока не внесен.
Последствия тайфуна в Гонконге, количество жертв оценивается в одиннадцать тысяч. Ничего себе. Си-би-эс объявило, что организует концерт оркестра Лос-Анджелесской филармонии в память Гершвина и будет транслировать его в эфире. Ожидается много знаменитых музыкантов. Несколько стран собирают конференцию из-за атак неизвестных подводных лодок у испанского побережья, причем подозрение падает на Италию, которая все отрицает. Франкисты захватили город Йанес, республиканцы отступают. Коммунистическая Восьмая армия Китая неожиданно выиграла крупный бой у японцев возле города Пи Ксин Хуан. Действительно неожиданно. А вот битва за Шанхай продолжается, и там японцы выигрывают.
Ага, вот это уже нам интересно: компания «Де Бирс» извещает, что аукционы будут продолжаться, набор лотов у них уже подготовлен, но дата нового аукциона будет назначена в ноябре. Вот интересно, куда все же ушли те камни? Они ведь так и не всплыли. И мне с моим камнем, тем, что я снял с Шиллера, или Шаплена, как хочешь, так и называй этого злодея, надо разобраться. А вот как разобраться? Пока придумать не получается. Хочется сделать все скрытно и так, чтобы ни у кого никаких вопросов не возникло. Или просто его продать? Сколько он может стоить? Ведь не меньше пятнадцати тысяч фунтов, однозначно, в нем больше трех карат, и он легко примет в себя Силу. Но если его перегранить и зарядить на себя, «на удачу» например, то можно заработать еще больше, как мне кажется. Думать надо, думать.
Лорд Бриггс, вице-губернатор зоны Большого Каира, выступая перед газетчиками, сообщил, что железная дорога Каир – Александрия будет открыта первого октября. И да, британская власть открывает аукцион лицензий для казино в Александрии. Будет разыграно шесть лицензий. Хм… все же они это сделали, хотя споров в верхах было много. Теперь Александрия как курорт точно станет знаменитой.
Совет американского сектора выиграл суд о праве самостоятельно определяться с архитектурным обликом своего сектора, так что скоро начнут строить небоскребы.
Прямо перед входом в бар остановился длинный светло-серый «Линкольн» с шофером за рулем, из задней двери которого самостоятельно выбрался Сол. Оглядевшись чуть неуверенно, он все же направился в бар.
– Это он, – сказал я Джимми.
Тот сразу сунул руку под стойку, к замаскированному звонку. Сингер услышит и выглянет сквозь одностороннее зеркало за спиной у бармена. Я же поднялся навстречу агенту.
– Сол, – протянул я руку.
– Рад видеть, дружище, – тот еще и по плечу меня похлопал. – Как дела? Как Сюзет после первого вечера?
– Она счастлива.
– Рад за нас с ней обоих. – Сол ухмыльнулся. – Пусть начинает блистать, а дальше старина Сол перепишет ее контракты так, что все останутся счастливы.
Дверь в дальнем конце бара открылась, и в помещение вошел Сингер.
– Заходите ко мне, – пригласил он.
Кабинет Сингера в задней части магазина был самым настоящим хранилищем древностей, настоящих и поддельных. За огромным столом с ножками в форме египетских колонн возвышалось не менее огромное кресло зеленой кожи, но сейчас Сингер провел нас к диванам, буквой «Г» выстроившимся возле низкого и длинного кофейного столика.
– Что могу предложить, джентльмены? – спросил он, входя в роль гостеприимного хозяина. – Скотч, бренди, бурбон?
– Немножко бренди, – сразу ответил Сол.
– Ничего, – отказался я от алкоголя.
Сингер поставил на стол широкий бокал, в который плеснул бренди, а потом налил себе в низкий стакан немного бурбона.
– Давай к делу, Сол, – сказал он, усевшись на диван и закинув ногу на ногу, открыв высокий пестрый носок. – Насколько ты вообще уверен, что этот Монро торгует дерьмом?
– Я уверен, хоть доказать и не могу, – ответил агент сразу. – Я выяснял. Покупатели его прикрывают, но я знаю много людей, слухи все же расходятся.
– Как он продает?
– Точно не знаю. Но зато точно знаю, кому.
– Имеешь в виду, что мы сами можем… хм… уточнить? – Сингер чуть вскинул брови.
– Именно это я в виду и имею. Уточнить и удалить Монро с картины. Лучше навсегда, но и большой срок в тюрьме меня тоже удовлетворит. Этот парень как зараза, инфекция.
– Что думаешь? – Сингер повернулся ко мне.
– Надо сделать. – Я пожал плечами.
– Как сделать?
– Есть пара идей. В финале его должны хлопнуть копперы. С кучей дерьма на руках.
– Нужна куча дерьма, – напомнил Сол.
– Я знаю, где взять.
– И не засветиться? – уточнил Сингер.
– И не засветиться, – кивнул я.
– Сколько это будет стоить?
– Оптовая цена, насколько я помню, порядка двенадцати шиллингов за грамм, если брать не меньше килограмма.
– Проклятье, я никогда не смогу считать в этих чертовых шиллингах, – вздохнул Сол. – Я научился килограммам и метрам, но от чертовых денег лайми у меня ум за разум заходит. Сколько будет стоить килограмм?
– Шестьсот фунтов. Или три тысячи баков.
Сол вздохнул.
– Немало. А если купить фунт, скажем?
– Цена задерется. Получится, если в долларах… – Я посчитал в уме, основываясь на том, что слышал в последний раз примерно пару лет назад. – Где-то пятнадцать шиллингов, а полкило… триста семьдесят пять фунтов. Но продажа и хранение героина в особо крупных размерах начинается с килограмма. Тогда Монро запрут по-настоящему надолго, меньше десяти лет он не получит, а может схватить до двадцати.
– Черт с ним, не жалко, я дам шесть сотен чертовых фунтов, – махнул он рукой. – Во сколько обойдется сама работа?
– Мы возьмем тысячу, – ответил Сингер. – Это с большой скидкой, Сол, придется привлекать людей, если мы хотим все сделать как надо. Половина вперед, половина по окончании. И еще двести уйдет в полицию, чтобы сделали все как надо.
– Четыреста вперед, восемьсот по окончании. И шесть сотен на героин. Я взял с собой тысячу. – Лейферман вытащил из внутреннего кармана пиджака толстый конверт с купюрами и кинул на стол.
– Пусть так. – Сингер кивнул, заглянул в конверт и быстро пересчитал десятифунтовые банкноты. – Тогда бери бумагу и пиши все, что ты знаешь про этого Монро. Где живет, где офис, где обычно крутится, с кем общается. И самое главное – кто у него покупает. Пол, когда сможешь купить кило дерьма? – обратился он ко мне.
– В понедельник, я думаю.
Сегодня шаббат, и лавочка Цви закрыта. Завтра он тоже закрыт, потому что и от воскресений не отказывается. А вот в понедельник я смогу к нему заехать и прихватить один сверток из тех трех, что я взял со скачка на букмекерскую контору прошлым летом. И да, я при этом никак не засвечусь.
– А со своими ребятами поговорить?
– Сегодня и завтра. Сегодня вечером, скорей всего.
– Держи деньги на дурь. – Сингер отсчитал шесть сотен и протянул мне. – Не запались, сам понимаешь.
Ну, вот я уже что-то заработал в любом случае, даже усмехнулся мысленно. Краденая дурь пойдет на то, чтобы посадить торговца этой самой дурью. И еще шесть сотен, три тысячи долларов, на которые я смогу, например, закупить семь машин для торговли, и еще останется.
– Какие идеи? – спросил Сингер после того, как Сол ушел.
– Купить дерьмо, подкинуть его Монро домой или в офис, так, чтобы на пакете его отпечатки образовались, сдать копперам.
– Надо точно убедиться в том, что торгует именно он и Сол не втравливает нас в другую историю, вроде как выпнуть конкурента из бизнеса. – Сингер помассировал затылок. – Так что начать лучше с этого. – Он потыкал пальцем в исписанный лист. – Надо прикинуть по списку, кого можно потрясти так, чтобы тот все выложил. И затем думать дальше.
– Согласен.
– Иан и Рауль возьмутся?
– Если каждому достанется по двести пятьдесят куидов[2], то почему бы и нет? Это по гранду с четвертью, если в баках.
Заодно и свои условия обозначил. Делим поровну, у самого Сингера обязанностей немного, будет просто сидеть в своем кресле и ждать новостей. От моего заявления он в восторг не пришел, но и возражать не стал.
– Давай прикинем, с кем можно побеседовать. – Он взял со стола бумагу. – Женщин вычеркиваем, все же останемся джентльменами, а остальных… три человека. Актер, танцовщик и кларнетист из оркестра. Домашний адрес есть только у актера. Американский сектор… Пятьдесят вторая улица, отель, судя по адресу.
– Перепиши адрес, я сегодня проеду мимо, гляну, что за место. Кто это? Дик Милланд… я его в кино видел, в «Путешествии по Нилу». Не смотрел?
– Смотрел. А кто он там?
– Помнишь такого… он еще там в теннис играл и клеился к главной героине?
– Да, был такой. Это он, что ли?
– Имя совпадает. Тогда я его еще и в лицо узнать смогу. Кстати, что насчет китайских бумаг?
– Год прошел, пора ими заняться.
– Есть идеи?
– Если бы не было, я бы молчал. – Сингер усмехнулся. – Мне не хочется делать это через свои обычные контакты, больно уж дело громкое, пришлось искать другие.
– Нашел, насколько я понимаю?
Сам я не рискнул даже разговор заводить с Цви на эту тему, хоть и уверен, что он перепродать их сможет. Облигации китайского займа слишком сильно связаны с ограблением аукциона, так что заложить может кто угодно, тем более что объявлена большая награда за грабителей. И тех, кто унес бриллианты, и тех, кто ограбил банк рядом.
– Похоже, что нашел. Довольно странный контакт, но выглядит реальным.
– Чем странный?
– Связь через бордель. – Сингер снова усмехнулся. – Китайский бордель. Попробую устроить встречу на следующей неделе, а тебе с твоими придется заняться тем, чтобы нам там головы не отрезали. Привлекать к этому делу мы никого не можем, сам понимаешь.
– Это я понимаю, – осталось согласиться мне. – Головы лучше все же сохранить. Ладно, мне пора. – Я встал с дивана. – Суббота для работающего человека почти так же священна, как и для твоего народа.
– Иди давай. – Сингер отмахнулся. – У меня клиенты через пятнадцать минут.
Я появился дома ровно в половину второго, то есть минута в минуту согласно своим обещаниям. Сюзет уже собиралась, так что минут через десять мы пешком отправились в «Ле Папильон» – отличный ресторанчик здесь же, в Латинском квартале, буквально в двух кварталах от нас. И там устроили себе хоть и легкий, но долгий обед с рыбой, улитками и десертом, после которого Сюзет заявила, что теперь точно не сможет танцевать.
– До вечера еще долго, – возразил я.
– Не так чтобы очень. – Она посмотрела на маленькие часики на браслете. – Ладно, как-нибудь справлюсь. Надо себя сдерживать, но все было чертовски вкусно. Как ты съездил, кстати?
– Поговорили. Да и все, пожалуй. Куда теперь?
– Сейчас только домой, я слишком наелась для того, чтобы куда-то еще идти. Слушай, а давай съездим в Александрию?
– Прямо сейчас?
– Нет, на следующей неделе. У меня должно быть три дня выходных. Хочется на пляж.
– Давай, никаких проблем, – обрадовался я. – Можно забронировать номер в «Эль-Саламлеке», самый лучший отель в Александрии, рядом с дворцом и садом. Проведем две волшебные ночи.
– Отлично. Тогда веди меня сейчас отдыхать, надо готовиться к шоу. – Она взяла меня под руку.
На улице был самый разгар жары, но бульвар Руссо, по которому мы шли, бульваром назывался не зря и был засажен деревьями так плотно, что можно было и вовсе не выходить из тени. Все скамейки были заняты старичками с газетами, немолодыми дамами, мамашами, вышедшими погулять с детьми. Откуда-то слышалась игра небольшого джаз-оркестра, из открытого кафе на террасе отчаянно тянуло кофе. Латинский квартал жил своей привычной жизнью, той самой, из-за которой я в нем и поселился. Эдакая смесь домашности и богемности, все сразу.
– Слушай, я только сейчас подумала… – вдруг сказала Сюзет. – Мы же теперь почти совсем не будем видеться. Ты работаешь, когда я дома, а когда ты возвращаешься, я уже буду уезжать.
– Ну, ты же хотела жить с честным человеком, – засмеялся я. – По ночам «Плимуты» никто не покупает. Кстати, как тебе «купе»?
– Нравится. А ты уверен, что по ночам машины никто не купит? Магазины в аптауне открыты чуть ли не до ночи, и в них все ходят. А когда вы открыты, все покупатели еще на работе сами.
– Да? – Я чуть задумался. – Может быть, бросишь танцы и пойдешь ко мне менеджером?
– Только если снова ногу вывихну. – Она чуть толкнула меня локтем в бок. – Но было бы здорово, если бы получилось видеться больше.
Нельзя сказать, что она совсем не права, кстати. И даже нельзя сказать, что я об этом не думал. Проблема обычно в профсоюзах, которые требуют оплачивать работу персонала по другой ставке в необычное время, но сэйлсмены работают за комиссионные, только Мэри на зарплате. Но как раз она вечером в офисе и не нужна. Можно сдвинуть смены, а самому приезжать позже, чтобы оценить, сколько людей будет приходить вечером. И тогда да, я буду видеть Сюзет еще и утром.
– Я подумаю. На самом деле мысль может быть очень удачной. Кстати, как у тебя отношения в новом месте?
– Пока никак, ко мне присматриваются. Самые склоки обычно в кордебалете, но это уже другая гримерка. Примы отдельно, а таких, как я, там всего пятеро. Но что-нибудь обязательно начнется, поверь. – Она усмехнулась.
Ну да, я помню, как Сол сравнил отношения между танцовщицами в таких местах с волчьим питомником. И даже подозреваю, что он сильно смягчил реальность.
– Что будешь делать сегодня?
– Заеду к закрытию в офис, потом надо с Ианом поговорить. А дальше не знаю. Если хочешь, могу тебя отвезти и потом встретить, все равно делать нечего.
– Не надо, я сама. Отдыхай. Тем более что Иан тебя точно в паб затащит, так что лучше возьми такси.
– Я подумаю. Лучше попытаюсь избежать паба.
– Ты его ни разу не избежал, если встречался с Ианом не на работе.
Это правда, да. Потому что Иан бывает или на работе, или в пабе. Паб можно считать его вторым офисом, домом и заодно приемной. Но машина мне все же нужна сегодня, так что на такси не поеду.
В семь часов Сюзет уехала, ну и я почти сразу после нее, дозвонившись предварительно Иану. Проехал по Пятьдесят второй, остановившись у адреса, что дал Сол. Вполне приличный «Парк-Отель», не из дешевых, из тех, в которых живут постоянно. Швейцар у двери, парковка машин на заднем дворе за решетчатыми воротами. То есть попасть внутрь будет не так просто, если вдруг потребуется. Актер Милланд неплохо зарабатывает, похоже. И на героин ему хватает, и на этот отель, и еще на что-нибудь, наверное.
Задерживаться не стал, чтобы внимания не привлекать, поехал дальше, в британский сектор, в паб «Герб Бирмингема», где Иан вполне предсказуемо назначил встречу. Вот если бы он предложил другое место, то тогда бы я очень сильно удивился. Проскочив через центр города, я выехал на Четырнадцатую улицу, длинную и не слишком хорошо освещенную, заполненную больше оптовыми магазинами, мастерскими и гаражами. И нужный мне паб размещался почти напротив «Гаража Хупера», то есть логично представлял собой вторую часть среды обитания Иана. Тот или с машинами возился, или пил пиво напротив. Правда, теперь рабочая часть вселенной Иана приросла еще и гаражом нашего «дилершипа».
