Андрей Курков
Львовская гастроль Джими Хендрикса
Глава 5
Алик и Аудрюс проснулись еще перед заходом невидимого в этот день солнца. За окном квартирки Алика в самом конце Замарстиновской улицы пытался еще бодриться день, насупленный низкой облачностью. В голове у обоих немного шумело – видимо, из-за рюмки «Немирова» и нескольких рюмок литовского бальзама «Три девятки», выпитых в память о Джими Хендриксе. Спали они одетыми. Алик на своем вечно разложенном диване поверх одеяла. Аудрюс заснул, не поднимаясь с кресла.
– Ты надолго? – спросил, протирая глаза, Алик.
– Не знаю, – Аудрюс пожал плечами. – Я же переехал. У меня теперь хутор километрах в сорока от Вильнюса. Рядом – никого.
– Это хорошо, – закивал Алик. – Мне тоже иногда хочется, чтобы рядом – никого! Но есть своя прелесть и в обратном… Хотя у меня тут рядом только мачеха да несколько миролюбивых соседей. Что-то у меня в животе скучно…
– Я б тоже съел… и выпил бы…
– Выпить легче. – Алик поднялся с дивана, размял плечевые суставы. – Когда человек пьет, у него только слух работает! А вот чтобы жевать, нужна энергия…
– А у тебя есть что пожевать? – поинтересовался Аудрюс.
Алик отрицательно мотнул головой.
– Был хлеб, было масло, но я каждый год к восемнадцатому сентября пощусь… сбрасываю вес…
– Ну так давай куда-нибудь сходим, – предложил литовец.
Алик задумался.
– Можно было бы в круглую чебуречную возле озера… Но чебуреки без пива нельзя… А я… я еще не готов к обжираловке. Как ты думаешь, наш гэбист правду сказал? Это же при тебе было…
– У меня память на пустую голову и трезвый желудок не работает, – выдохнул Аудрюс.
– Ты ничего не перепутал? – уставился на товарища Алик.
– Что перепутал? – удивился Аудрюс.
– Ну… пустая голова… трезвый желудок…
– А-а! А я что сказал?! Русский забываю потихоньку, на хуторе по-русски говорить не с кем.
– Так ты и так сказал, что вокруг никого и что ты на хуторе один.
– Вот и говорю, что не с кем! – Аудрюс для убедительности своих слов закивал. – Может, у тебя рижские шпроты есть? – спросил он. – Раньше в каждом доме был запас рижских шпрот!
– Откуда у меня рижские шпроты?! Пошли! – Алик призывно махнул рукой.
На улице пахло сырой лесной прелостью. За негустым частоколом сосновых стволов мелькали машины, несшиеся в сторону Брюховичей.
За спиной у довольно стройных для своего возраста хиппи завелась машина. Алик обернулся, увидел за лобовым стеклом желтого «москвича» лицо соседа по двору. Махнул ему рукой – то ли приветственно, то ли вопросительно.
– Подвезти? – вежливо поинтересовался сосед, опустив книзу половину стекла дверцы.
– Угу, – кивнул Алик.
Они уселись на заднее сиденье, жесткое и немного колючее из-за выпирающих снизу пружин.
Машина выехала на дорогу и повернула налево, в сторону города.
– Вам куда? – полуоглянулся водитель.
– Да, думали в Брюховичи… в чебуречную…
– Не, я на Повитряну, – проговорил сосед и нажал на тормоз.
– Поехали, поехали! – ободрил его Алик, не желавший выходить из «москвича» и снова оказаться на улице перед выбором, который начинал раздражать. – Там, кажется, тоже кафешка есть!
– Да, – оживился сосед. – Кафе «Кафе» на Повитряной, 24! Там такие смешные цены! Зэнык с Ткацкой там недавно на пятнадцать гривен так напился, что два дня на работу не ходил… Его там и спать оставили, вот какой сервис! Попробуй в «Макдональдсе» засни! Ни в жизнь! Вышвырнут, как… как… – сосед-водитель то ли потерял нить, то ли просто одно нужное слово и снова полуоглянулся назад, к своим пассажирам.
– …как тварь последнюю? – предложил свой вариант концовки Аудрюс с мягким литовским акцентом.
– Ага, – кивнул, соглашаясь, водитель.
Возле дома номер 24 по улице Повитряной Алик и Аудрюс выбрались из желтого «москвича».
– Я как назад буду ехать – загляну к вам, – напутствовал их сосед-водитель. – Если что, домой подвезу!
Аудрюс, увидев перед собою вывеску «Гастроном», сразу направился ко входу.
– Эй, нам не туда, правее! – крикнул ему в спину Алик и, когда литовец обернулся, указал ему рукой на малоприметную, но многообещающую, особенно на пустой желудок, вывеску «Кафе».
Внутри было шумно и накурено, а значит – уютно. За каждым столом гудел разговор, пилось пиво, душевно хрустела на неухоженных, но острых зубах сушеная рыба. Легкий мат добавлял энергии этому хору замедленных алкоголем мужских голосов.
– Вон, – Алик ткнул пальцем в правый дальний угол.
Там действительно за столом сидели только двое, а могло к ним присесть еще не меньше четырех!
– Ты иди, садись! Я возьму! – скомандовал Алик и отошел к прилавку, под стеклом которого украшенные вызывающими улыбку ценниками лежали редко портящиеся продукты.
Двое соседей по столу, один в свежевыстиранном ватнике, второй в костюме с галстуком, уважительно приглушили свой разговор, когда Алик поставил на стол два бокала пива и тарелку, на которой бесстыдно соседствовали две котлеты по-домашнему, два соленых огурца и две таранки размером с ладонь.
– Ты мне всё-таки скажи, что думаешь! Наш гэбэшник сказал правду? – спросил Алик, уже усевшись напротив литовского друга.
Аудрюс пожал острыми плечами. Его куртка лежала рядом на лавке, а синий поношенный свитер выдавал недостаточность мясного и жирового покровов костей.
– Ты обе ешь! – Алик небрежно, но уважительно кивнул на котлеты. – Ты теперь в Европе… Там выжить сложнее…
Аудрюс взял котлету пальцами, поднес к носу, понюхал и улыбнулся.
– Может, и правда, – сказал он, глядя на котлету в руке. – Сам подумай! Разрыть могилу в Штатах, отрезать у покойника кисть, запаковать, чтобы не провонялась, перевезти через Атлантику в Литву и оттуда поездами во Львов… Разве хиппи когда-нибудь знали слово «логистика»?!
– А что это? – спросил, остановив глоток пива, Алик.
– Вот видишь, – сказал Аудрюс. – Не могли эти ребята сами такое прокрутить…
– Это в корне меняет многое, – задумчиво протянул Алик и продолжил прерванный глоток.
– Что меняет? – Аудрюс уставился в глаза старому другу.
– Ну… картину нашего мирозданья… Джими Хендрикс был врагом капитализма, и при этом его ценили в КГБ?!
– Послушай, извращенцы есть везде! Мой знакомый голубой диджей из Каунаса однажды так запал на одну барменшу, что чуть не поменял ориентацию! С каждым может случиться! Не только с кагэбистами! Да и этот твой капитан… он какой-то мягкий…
– Ты что, думаешь, он до сих пор за нами…
Аудрюс отрицательно мотнул головой, из-за чего длинная шевелюра чуть не сошлась, как занавес, на его лице, оставив только нос и часть глаз.
– Нет. – Он поправил рукой волосы. – Он романтик. Видно, случайно в органы попал…
– Да, но он сказал, что их там много было, тех, кто помог Москву обмануть и за деньги Москвы привезти нам его гениальные пальцы…
– Остынь! – Литовец взял в руку вторую котлету по-домашнему. – Ты живешь в прекрасной стране, в прекрасном городе, где даже в советские времена кагэбисты любили Джими Хендрикса! Да им памятник надо поставить, вашим гэбистам!..
– Ну, ты тоже романтик! Может, еще рядом с могилой Джими такой памятник воткнуть?!
– Старик, – на лице у Аудрюса расплылась слегка высокомерная улыбка, – ты что, забыл? Make love, not war! Главное в нашей жизни – любовь. И если нас когда-то любили кагэбисты и при этом старались не трахать?! Разве это не прекрасно?!
– Да. – Алик пожевал губы, побуравил взглядом два одиноко лежавших на тарелке огурца. – Видишь, огурчики я взял, а к пиву они никак… Не гармонируют! Я сейчас!
Алик поднялся, отошел к прилавку. Аудрюс задумчиво наблюдал за барменшей, с внимательной улыбкой на лице выслушивавшей высокого длинноволосого клиента. Потом она сняла с полки за своей спиной рифленую бутылку с прозрачной водочной жидкостью. И полилась эта водка в стопочки, голодно уставившиеся своим незакрывающимся глазом в серый потолок.
– Эй, друг, ты не из Винников? – спросил неожиданно Аудрюса мужчина в чистом ватнике.
– Нет, я из Литвы.
– О! – Мужчина в ватнике поднял указательный палец перед своим собеседником. – Я ж говорил, они не наши… они котлеты пальцами едят! Другая культура!..
Глава 6
Въезд во двор дома со стороны улицы Федорова снова был закрыт – в этот раз какой-то недотепа оставил перед воротами свой «жигуль» цвета мокрого асфальта.
Оксана, осмотревшись, втиснула свою «Чебурашку» между двумя иномарками, припаркованными под Старопигийским институтом, и, закрыв машину, вошла во двор. Со стороны Федорова на этом доме номера не было. Может, именно поэтому автолюбители с завидной регулярностью бросали свои машины под воротами.
Поднимаясь по деревянным ступенькам на свой второй этаж, Оксана прислушалась к их поскрипыванию. Ступеньки в ее парадном отличались тихостью и податливостью.
Стянув с ног высокие осенние сапожки, хозяйка прошла в единственную комнату маленькой и уютной квартиры, уселась на диван. Перевела дух. Прислушалась к легкому шуму усталости в голове. Вчерашний вечер затянулся до часа ночи, она с подругами веселила корпоратив страховой компании. За столом, как, видимо, и в самой страховой компании, заправляли женщины. Несколько тихих перепуганных мужчин среди расслабленных, украшенных алкогольным румянцем дам. Скорее всего, эти мужчины не были даже сотрудниками страховой компании, а всего лишь мужьями тех, кто праздновал.
Улыбка, вызванная мыслями о прошлом вечере, продержалась на лице Оксаны недолго. Вспомнилось сразу и это утро, и удавшийся сюрприз у Тараса, всегда забывавшего о своем собственном дне рождения. Вспомнились подаренные ему рыбки. И тут же вспомнились такие же рыбки, подаренные вчерашним днем себе самой!
Оксана подняла взгляд на подоконник, где теперь стоял небольшой аквариум, такой же, какой она купила Тарасу.
Подошла, отодвинула занавеску, наклонилась над своим собственным маленьким водным миром. Рыбки мирно плавали вокруг зеленых водорослей.
Оксана вытрусила из коробочки на воду немного сухого корма. Рыбки тут же устремили свои взгляды вверх.
– Кушайте, кушайте, гости дорогие! – проговорила шутливо хозяйка и оставила рыбок за занавеской на подоконнике. Через маленькую кухню прошла в ванную, умылась.
Холодная вода не добавила бодрости. И тогда решила Оксана немного отдохнуть. Вернулась в комнату и вскарабкалась по крутой деревянной лестничке на свою кровать, одновременно являвшуюся крышей сделанного под заказ платяного шкафа. Тут же, на высоте почти трех метров, у нее и лампа настольная стояла для чтения, и журналы лежали.
Прилегла на спину, голова на подушке. Глаза сами закрылись. Задремала она, настраивая себя, однако, на очень короткую дрему, может, на пару часиков отдыха, не больше. Ведь день в разгаре. Рядом шумит площадь Рынок, журчит на ней фонтан, ездят трамваи, и стучат по мокрому булыжнику каблуки женских сапожек.
Глава 7
Жизнь Тараса по несколько раз в день давала трещину, словно он научился у своего старенького компьютера «зависать». Именно в эти моменты внезапно возникавшей в голове пустоты он автоматически нажимал кнопку «старт» и переводил свой примороженный взгляд на монитор. Следил безучастно за процессом оживания экрана, слушал таинственные звуки, сопровождавшие запуск компьютерных программ. Когда монитор украшался «созревшими» «иконками», Тарас поднимался и приносил с подоконника два-три кактуса в пластиковых кубиках-вазончиках. Ставил их под монитором, чтобы они перехватывали и втягивали в себя всю вредную компьютерную радиацию. Им-то что? Они, как и любые растения, созданы, чтобы фильтровать воздух, перерабатывать углекислый газ на кислород! Тарас не знал, на что кактусы перерабатывали вредное компьютерное излучение. Он не был уверен, что это излучение вредное, и даже иногда сомневался, что оно вообще существует. Но игнорировать народные мудрости было глупо. И если однажды народ решил, что перед работающим монитором надо ставить кактус, то Тарас пошел еще дальше и стал ставить не один кактус, а три! «Компьютерные кактусы» Тараса никакой ботанической ценности не имели. Ценность имели другие кактусы, росшие в маленькой тепличке под лампами дневного света. Это были кактусы, над которыми он старательно проводил эксперименты, пытаясь скрестить их с «живыми камнями» – литопсами. Для таинства скрещивания он уже купил в магазине для художников тонкую колонковую кисточку. Но пока она лежала без дела. Три лофофоры Вильямса готовились к цветению. Несколько литопсов тоже готовились к цветению, но добиться от литопсов «откровенности и открытости» было делом не простым. Уже несколько раз их бутончики засыхали до цветения.
«У вас три новых письма!» – сообщило мониторное «окошечко» с нарисованным желтым конвертом. Тарас навел стрелку на конверт и «кликнул» мышкой.
Два письма предлагали недорого и быстро удлинить пенис на 8 сантиметров. Третье письмо оказалось более конструктивным.
«Я в вашем городе и пишу по объявлению. Перезвоните мне на мобильный 096-7049657. Лёня».
Мысли вытеснили из головы Тараса внезапную пустоту. Появилась перспектива заработка. Рука вытащила из кармана белого махрового халата мобильник.
– Алло, Лёня? Вы мне прислали е-mail! Вас беспокоят камни?
– Это уролог? – переспросил суетливый мужской голос.
– Я – по камням, – ответил Тарас, не осмелившийся назвать себя представителем врачебной профессии.
– Ага, – сказал голос. – Так шо, можно сейчас встретиться? Где ваш кабинет?
– Я работаю на выезде, не в кабинете, – пояснил собеседнику Тарас. – Вибротерапия обычно выводит камень за часа два-три… Иногда, правда, процедура может длиться и дольше.
– Эт шо, специальный вибратор?
– Нет, специальная машина, на которой я вас буду возить по специально выбранной дороге, чтобы возникала вибрация… Проверенный метод.
– Ну хорошо, куда подъехать?
Тарас глянул на настенные часы.
– Еще рано, надо дождаться, когда дороги будут свободными. Часиков в одиннадцать, а лучше в полночь… Только часика за два до процедуры надо выпить стакан коньяка и посидеть в горячей ванне.
– У меня тут ванны нет, а с коньяком – нет проблем! Не, давайте я сейчас подъеду. Мне всё равно делать тут нечего! – не унимался потенциальный клиент Лёня. – Я полсуток в поезде ехал… Кстати, тоже вибрировало… Только не помогло.
– Поезд не годится, – со знанием дела заявил собеседнику Тарас.
– Ну, шоб познакомиться, шоб легче было вечером друг друга узнать! – Лёня вернулся к одной из своих предыдущих мыслей.
– Ладно, – вздохнул Тарас. – Подъезжайте к Опере, перед входом через полчаса. Как вас узнать?
– У меня на голове – серая кепка!
«Интересно, откуда это он приехал? – задумался Тарас, пытаясь представить себе человека в серой кепке. – Может, из России? У нас вроде так не “шокают”!»
Полчаса спустя у оперного театра действительно стоял лишь один мужчина в серой кепке. Был он также одет в светло-серый плащ, черные брюки и туфли из светло-серой замши. В руке сжимал большой картонный конверт с надписью «Foto». Худощавый, невысокий, он переступал с ноги на ногу и немного нервно водил взглядом по лицам прохожих.
Тарас приостановился на минутку метрах в двадцати от него. Затем подошел, представился.
– Шо, может, пойдем присядем? – деловитой скороговоркой выпалил Лёня.
– На кофе? – уточнил Тарас.
– А шо, ты днем не пьешь? – голубые зрачки Лёни стали на мгновение колючими.
– Я ж за рулем буду.
– Так тож завтра, после двенадцати…
Тарас чувствовал, как теряет в глазах Лёни остатки уважения к себе, но даже если бы он и не садился этим вечером за руль, пить с человеком в серой кепке ему бы не захотелось. Уж очень иной был этот человек, с какой-то иной жизнью и иными правилами. Это Тарас чувствовал. Смотрел на Лёню и чувствовал. И тут что-то еще вмешалось в пространство между ними – запах бензина.
Тарас оглянулся по сторонам. От проезжей части они стояли далековато. На всякий случай поднес рукав куртки к носу, проверяя, не от куртки ли исходит этот запах.
– Че? – спросил Лёня. – Но поговорить ведь надо! Пошли! Ладно, возьмешь себе кофе!
Тарас, «освобожденный» от необходимости выпить, живым шагом повел будущего клиента в кафешку на Армянской. Там они устроились, хотя тоже не без выразительного неудовольствия Лёни, которого барменша поставила перед фактом: водки нет, есть только ликер.
– Шо-то у вас тут рюмочных не видно! – сказал Лёня, опрокинув рюмку ликера в рот и посмотрев на стоявшие перед ним еще три полных рюмочки.
Тарас чуть не рассмеялся. Претензии будущего клиента к его родному Львову говорили только о большом расстоянии между Львовом и тем местом, где жил Лёня.
– А вы откуда приехали? – спросил он.
– Та из Ворожбы…
– А где это? – удивился Тарас.
– Че, не знаешь? Эт крупнейший железнодорожный узел! – пояснил Лёня. – Сумская область!
Тарасу опять показалось, что рядом запахло бензином. Он оглянулся по сторонам. За соседним столиком сидели две пожилые дамы, пили кофе и интеллигентно ели штрудель. От них пахнуть бензином не могло.
– Сумы знаю, – кивнул Тарас, возвратив взгляд на собеседника.
– Ты вот што, рентген мой посмотри, шобы знать! – Лёня достал из фотоконверта рентгеновский снимок и протянул его Тарасу.
Тарас напрягся, ощутил неловкость, словно был он мошенником, а не фельдшером-недоучкой. Взял в руки снимок, поднял его на уровень глаз и развернулся со снимком в руке в сторону окна. Отчетливо узнаваемые две большие фасолины почек успокоили его. Он сразу заметил три камня, доставляющие Лёне неприятности. Два в левой почке и один – в правой. Тот, что был в правой почке, явно готовился «к выходу».
Тарас мысленно просчитал путь движения камней к выходу наружу. За одну ночь с этими камешками справиться было нереально. Им еще предстояло пройти по мочеточникам в мочевой пузырь, потом уже по уретре дальше на свет Божий.
Тарас бросил взгляд на лицо Лёни, представил это лицо в момент физической боли, представил и его голос в момент крика. Сразу расхотелось заниматься этим клиентом.
– Ну шо? – спросил Лёня, опуская на столик последнюю рюмочку, еще минуту назад бывшую полной.
Тарас тяжело вздохнул.
– За одну ночь не выйдут, – сказал он.
– Даже если всю ночь ездить? – Лёня наклонился вперед, и тут же запах кофе был на мгновение перебит запахом бензина.
– Всю ночь вы не выдержите, – мягко произнес Тарас.
– Я ж заплачу, – упрямо сказал Лёня и скривил губы. – Или ты хочешь сказать, шо будет дороже?!
– Ладно, попробуем, – успокоил Тарас Лёню. – В двенадцать я вас подберу там же, у Оперы! А сейчас мне надо по делам…
Леня задумчиво кивнул. Проследил, как Тарас подошел к барменше и расплатился за выпитый кофе. Потом сам подошел к стойке и заказал еще три рюмочки ликера.
В полночь Тарас нашел Лёню возле оперного театра. Тот стоял, прислонившись к левой колонне. Козырек его серой кепки был сбит налево. Светло-серый плащ расстегнут, руки в карманах плаща. Взглядом Лёня упирался в тротуарную плитку.
– Ну что, вы готовы? – вежливо спросил его Тарас.
– Что? – Лёня резко поднял голову, обернулся. – А! Да, всегда готов!
Город затихал. Дул несильный ветерок. Гасли окна домов.
– Мы сначала проедемся по Лычаковской два раза, чтобы камни ваши разбудить, а потом по Городоцкой – она пожестче, – стал пояснять Тарас уже в машине. – А потом, если не…
– А мне хоть по Дерибасовской, – махнул рукой выпивший клиент. – Лишь бы вышли они на хер!
Тарас замолк и решил больше ничего не объяснять Лёне. «Опель» тронулся с места. Привычные вибрации настроили водителя на рабочий лад. Он оглянулся на пассажира – тот зевал.
– Вы только не усните, – сказал ему Тарас. – А то всё будет без толку!
– Ну, тогда музыку включи! – ответил пассажир. Тарас включил радио, и выехали они на Лычаковскую под песню «Бумбокса».
Навстречу машине понеслась неровная, уложенная мелким булыжником улица. Замелькали по обе стороны серые дома, закрытые магазинчики и парикмахерские. Тарас всем телом прислушивался к вибрации машины, чтобы понять: какая скорость быстрее «разбудит» и приведет в движение камни клиента. Клиент тупо смотрел вперед. Радовало одно – он не спал, его глаза были открыты. Не радовало то, что по его лицу было невозможно понять: слушает он свое тело или думает о чем-то совершенно постороннем.
– Вы что-нибудь ощущаете? – в конце концов спросил Тарас.
– А? Что? – Пассажир обернулся к водителю.
– Камни! Чувствуете что-нибудь?
Выражение лица Лёни изменилось. Он теперь явно пытался прислушаться к происходящему в его почках. Даже стал щупать живот рукой.
– Можете помассировать, – кивнул Тарас. – Тоже полезно!
Ободренный советом специалиста, Лёня принялся массировать низ живота обеими руками. Массировал минуты три, подпрыгивая на неровностях дороги вместе с машиной. Потом ойкнул и замер.
– Ну как? – спросил его Тарас.
– Что-то произошло, – ошарашенно прошептал Лёня и поднял испуганный взгляд вперед, на летевшую ему навстречу дорогу.
– Расслабьтесь! – сказал Тарас. – Сейчас переедем на Городоцкую! Проверим…
Тарас свернул с Лычаковской, и машина завиляла по узким темным улочкам. Объехав старую часть центра, «опель» выехал на широкую улицу и снова понесся вперед с не очень-то и большой скоростью.
– Стой! – закричал Лёня, схватившись за живот. – Больно!
– Процесс пошел, – с улыбкой произнес Тарас. – Теперь останавливаться нельзя! Потерпите!
У Лёни глаза на лоб полезли от боли, он бросил на водителя обезумевший взгляд, но рот не открыл – не хотел разжимать зубы, сцепленные от боли. Нагнулся вперед, к панели, не убирая рук от низа живота. Боль, колющая и даже царапающая, как бы медленно переползала с места на место. Лёня отчетливо чувствовал ее движение.
– И долго так? – сдавленно спросил он минуты через три-четыре.
– Минут пятнадцать, – ответил Тарас. – Потом, если не выйдет, перерыв, и продолжим.
Эта ночь показалась Тарасу бесконечной. После четырех полных дистанций улицы Городоцкой, а это без малого тридцать километров, Лёне стало совсем плохо. И тут на дороге мелькнула подсвеченная изнутри полосатая палка гаишника. Тарас остановился. Гаишник вежливо попросил документы и с подозрением уставился на Лёню, точнее, на его скорченное от боли лицо.
– В больницу везу, – нашелся Тарас. – Товарищу плохо.
– Счастливой дороги! – Гаишник вернул права и документы на машину.
Три часа спустя, уже отказавшись от длиных «вибраций» Городоцкой и Лычаковской улиц, переехал Тарас на «короткие вибрации» улицы Лесной. Лесная была действительно коротенькой и крутой улочкой с такими дырками в дороге, что машину подбрасывало там почти на полметра. Улица Лесная и помогла вытрусить из Лёни первый камешек, который звонко ударился о дно литровой стеклянной банки под не порадовавшее в этот момент Лёню журчание собственной мочи. Лёня стоял скрючившись, спиной к машине и лицом к лестнице, ведущей на горку, наверх к парку «Знесиння». Когда звякнул о стекло камешек, он замер и так неподвижно, враскорячку, простоял пару минут, освещенный рассеянным желтым светом одинокого уличного фонаря.
Тарас посмотрел на часы – почти половина пятого. Скоро будет светать. Зевнул. Задумался. Организм привычно настраивался на утренний сон.
– На, держи! – сдавленно проговорил вернувшийся к машине Лёня, протягивая водителю банку с камешком и желтой жидкостью.
Тарас молча взял банку, открыл дверцу со своей стороны и аккуратно слил мочу на дорогу.
– Следующим камнем заниматься будем? – спросил он Лёню.
Голова Лёни дернулась. Его испуганный взгляд скорее говорил о полном нежелании общаться на эту тему.
– Вас куда отвезти? – чуть тише спросил Тарас.
– К Опере, туда же, – выдавил из себя Лёня. – Я днем позвоню… еще не знаю.
Его правая рука полезла в карман расстегнутого светло-серого плаща. Вытащила оттуда три долларовые десятки, мятые и потертые. С долларами в руке он сначала уселся на переднее пассажирское сиденье. Тарас взял доллары, сунул в карман куртки. Машина тронулась, покатилась вниз по улице тихо, с выключенным двигателем. Тарас просто снял ее с ручника. Мотор завел уже внизу.
Высадив клиента у Оперы, поехал дальше к обменнику на Ивана Франко. Маленькое окошечко обменника, освещенное изнутри, обрадовало Тараса. Даже если б не было чего менять, он всё равно сюда подъехал бы. Ради одного лишь взгляда на симпатичную странную девушку, работающую тут по ночам, всегда в длинных, под старину, матерчатых перчатках на руках.
– Доброе утро! – Он просунул в нишу окошка заработанные тридцать долларов. – Как у вас ночка прошла?
Рука в длинной перчатке изумрудного цвета элегантно забрала доллары.
– Что-то вы поздно сегодня, – сказала девушка.
– Клиент трудный попался, – ответил Тарас.
– Вы что, в ночном клубе работаете?
– Нет… я в медицине. – Рассказывать более подробно Тарасу не хотелось, и он наклонился поближе к стеклу. – Вы обещали со мной на кофе пойти!
– Я? Не может быть? Я с незнакомыми мужчинами по кафе не хожу! – смешливо ответила она, отсчитывая гривны.
– Так давайте познакомимся! Меня зовут Тарас! А вас?
– Дарка, – ответила девушка. – Но всё равно в кафе не пойду. А вот если вы принесете, то выпью! А то я уже засыпаю… Работы почти не было.
– Я принесу! – пообещал Тарас. – Привезу буквально через десять минут!
– Все вы только обещаете! – девушка усмехнулась.
Сегодня она была в удивительно хорошем настроении. Еще никогда она не разговаривала с Тарасом так охотно, как в это раннее утро. И он взбодрился, возрадовался. Его организм забыл о приближающемся времени исполнения гимна Украины по радио, о том моменте, который закрывал его глаза и отправлял его в сон.
Тарас, спрятав гривны в карман, вернулся к машине. Проверил: не забыл ли он свой дорожный термос – термос был на месте! Теперь оставалось только найти кофе. И он поехал, пытаясь на ходу припомнить, где ему удавалось в это странное время суток выпить хорошего крепкого кофе.
Пока ехал, заметил освещенный изнутри киоск. Притормозил.
– Кофеек делаете? – спросил он у женщины, открывшей на его стук «продажное окошечко».
– «Якобс», «Нескафе»? – спросила она сонно.
– А натуральный?
– Натуральный в такое время не пьют, – со знанием дела произнесла она.
– Ладно. – Тарас просунул свой термос в окошечко. – Сделайте и налейте сюда! Две чашки! И без сахара!
Снова усевшись за руль и аккуратно, если не сказать нежно, опустив термос на сиденье рядом, Тарас снял «опель» с ручника. Машина «отвалила» от бровки неспешно, как лодка от причала.
Минут через пять его глаза обрадовались знакомому квадратику освещенного окошка обменника, за которым, как в темнице-башне, томилась загадочная девушка.
– Вот, – наклонившись к стеклу, сладко произнес Тарас, прижимая серебристый термос к левой щеке и ощущая его прохладу. – Кофе подан! Извините, что не в постель!
– Я думала, вы шутите! – усмехнулась за стеклом и решеткой Дарка.
– У вас своя чашка? Или вам в колпачок термоса?
Дарка обернулась, в руках у нее появилась керамическая кружка, но на личике вдруг выразилась детская наивная растерянность.
– Она не пролезет, – вымолвила девушка, показывая Тарасу кружку.
– А что, окошко не открывается?! – удивился он.
Она отрицательно мотнула головой. Потом просунула правую руку в изумрудного цвета перчатке в нишу для обмена купюрами, дотронулась тыльной стороной ладони до верхней границы прорези и огорченно подтянула нижнюю губку.
– А дверь? – спросил Тарас. И тут же сделал шаг назад, пытаясь ее найти взглядом.
Слева виднелось еще одно, большего размера окошко этой странноватой кирпичной «зашубленной» и покрашенной в мышиный цвет будочки. Над ним надпись: «Ремонт часов». Дверей Тарас не увидел. Снова прильнул к окошку обменки.
– Дверь закрыта, – произнесла Дарка жалобно. – До утра. Против бандитов…
– А если пожар?!
– У меня тут красная кнопка и телефон, – пояснила девушка более серьезным голосом. – Наряд милиции приезжает через пять минут!
– И что, уже приезжал?
– Да, два раза… Всякое ночью бывает.
Тарас задумался, открыл термос, налил в колпачок кофе, выпил. Вкус был мерзким. Может, именно поэтому в этот момент осенила его неожиданная мысль, и он, попросив Дарку подождать и оставив термос на обменном прилавке, вернулся к машине. Вытряхнул всё из бардачка, но того, что он хотел там обнаружить, не нашел. Разочарованным вернулся к окошечку.
– Я что-нибудь придумаю, – пообещал девушке.
Вылил недопитый кофе из колпачка-крышки термоса, закрутил ее на место. Попрощался с Даркой нежно и одновременно по-дружески. И вернулся к машине.
«Хорошо, что ей этот кофе не достался», – думал, поглядывая на термос, лежавший на соседнем сиденье.
Думал-думал, а потом вдруг затормозил резко у бровки, приоткрыл свою дверцу и вылил коричневую горячую жидкость из термоса на дорогу. Журчание напомнило ему о литровой банке под сиденьем, в которой барахтался в остатках другой, настолько же «привлекательной» жидкости, как только что вылитый из термоса «кофе», серый камешек, с таким трудом добытый из почечных недр пахнущего бензином приезжего из какой-то там Ворожбы. Достал Тарас из бардачка бумажные носовые платки, умело вытряхнул камешек из банки на развернутую салфетку-носовичок, протер аккуратно и уже без всякого раздражения, словно смена мысли оказалась лучшим успокоительным, сбросил подсушенный почечный камешек в пластиковый «гомеопатический» тубус, который тут же закрыл и возвратил на его место в ближнем углу бардачка.
