Андрей Курпатов
Три инстинкта: жизнь, власть, секс
Мой зверь – не ласковый и не нежный
Мы привыкли думать, что мы существа разумные, но это большое преувеличение[2]. Научные эксперименты доказывают, что мы только внешне разумны, а на самом деле руководствуемся отнюдь не здравыми рассуждениями и сознательными установками, а своим подсознанием, где царствуют страхи и грубоватые на поверку потребности. Нашему сознанию от силы 50 или 70 тысяч лет, а нашей подкорке – миллионы, и степень ее влияния на наше поведение огромна!
Наше подсознание было вынуждено «уйти в подполье», а сознание, которое, как кажется, воцарилось, на самом деле ситуацию не контролирует. В основе нашего поведения лежат животные инстинкты, но сознание делает вид, что мы давно вышли из «каменного века». Мы-то, конечно, вышли, но, в сущности, ни в чем не изменились. Мы все же звери, только с очень сложным компьютером, которым, впрочем, также не научились пользоваться. Мы не умеем оперировать своим сознанием для собственных нужд, мы обслуживаем им свои бесконечные страхи и опасения. «Мартышка и очки» – эта басня как раз про нас, грешных!
Сознание – вещь замечательная, но если оно выполняет роль марионетки, какой от него прок? К сожалению, в таком своем качестве оно только усугубляет наше бедственное положение. Ну все прямо как в песне: «Вроде не бездельники и могли бы жить», но! Опасения появляются в подсознании естественным образом, ведь инстинкт самосохранения, стоящий на страже нашей жизни, продолжает бороться за выживание. Но нам незачем бороться за выживание! Если за что нам и нужно бороться – так это за качество жизни. Но каким может быть качество жизни, если мы оснастили свое тревожное подсознание всей силой и мощью нашего сознания, которое содержит в себе тысячи поводов для тревог и опасений и способно в два счета сделать из мухи слона?!
Да, внутри нас живет зверь, зверь дикий и не отличающийся интеллектуальными достоинствами, имя его – подсознание. Принципы, которым он следует, задачи, которые он решает, – примитивны и одновременно виртуозно закручены. А наше сознание зависит от подсознания, что, как вы понимаете, ни чести ему не делает, ни реального статуса не дает. Наша психика возникла и формировалась для реализации простых биологических задач – выживания индивида, группы, вида. Нам же приходится осваиваться в мире уже не природном, а социальном, законы которого подобны природным с точностью до наоборот.
Конфликт, возникающий между предназначением нашего психического аппарата и необходимостью жить «культурно», и приводит ко всему этому безобразию. Предназначенный к банальному физическому выживанию, наш психологический аппарат решает вопросы «гуманитарной политики» и «социальной ответственности»! Разумеется, «издержки», возникающие при такой подмене, должны «выплачиваться» нами из нашего собственного кармана. Вот мы и расплачиваемся своим душевным благополучием. Тем временем этот диковатый зверек – подсознание, доставшийся нам от наших далеких предков, сидит запуганный где-то глубоко внутри нас и создает психоэмоциональное напряжение. Именно он, причем ультимативно, руководит нашим сознанием и вызывает реакции, которые иначе как безумными не назовешь.
В результате нам ничего более не остается, как мучиться неврозами или, по крайней мере, от состояния общей невротичности. Не умея употребить собственные огромные силы себе на пользу, мы используем их себе во вред. Нам бы «понедельники взять и отменить», но мы «пропадаем зря», ведь на нашем «острове нет календаря». Впрочем, календарь есть! Слава богу, наука уже способна обеспечить нас всем необходимым, чтобы исправить сложившееся положение дел. Но кто об этом знает?! Такова проблема, и для желающих знать предлагается все нижеследующее повествование.
Природа требует оплаты долгов
Теперь поговорим о «высшей справедливости». В этой жизни приходится за все платить. Как вы думаете, сколько крокодилов доживает до половозрелого возраста из сотни маленьких, едва народившихся крокодилят? Не более трех. А сколько человеческих детенышей из сотни доживает до половозрелого своего состояния? Не менее 93! Ощутима разница? Думаю, что вполне. А кажется, что у сильных и мощных животных куда больше шансов выжить, нежели у нас, однако же…
Мозг человека устроен, мягко говоря, болезненно. Мы умудряемся жить в бесконечном разладе с собой, мучиться от самых разных негативных переживаний, испытывать разнообразные сердечные муки и душевные терзания. Мы переживаем из-за мелочей, постоянно пропускаем главное; мы находимся в состоянии постоянного, хронического внутреннего напряжения, с одной стороны, и тотальной, невосполнимой неудовлетворенности, с другой. Все это настолько очевидно, что даже смешно говорить, и абсолютно забавно выглядели бы попытки с этим утверждением не согласиться.
К сожалению, все это закономерно. С помощью самых разнообразных средств мы смогли обезопасить свою жизнь, но вследствие действия этих же самых средств мы превратили свою жизнь в беспрестанную и бессмысленную муку. За жизнь мы расплатились качеством жизни. Впрочем, несмотря на всю логичность царящей здесь закономерности, я, со своей стороны, не думаю, что оплачивать долги перед матушкой-природой нужно именно так и именно в таком количестве. Мне представляется, что лучше потрудиться над своим психическим аппаратом и привести его в такое состояние, при котором эти бессмысленные душевные терзания оставили бы нас навсегда. Наш труд будет надежной и вполне достаточной платой. Но жить ради того, чтобы мучиться, – плата и избыточная, и никому не нужная. Чтобы все мы научились оптимальным способом осуществлять необходимые выплаты, я и пишу свои книги.
Часть первая. Невроз собственной персоной
Невроз – это диагноз, т. е. болезнь. Человек, страдающий неврозом, конечно, не сумасшедший, он просто страдает от каких-то страхов, навязчивых состояний, депрессии и других весьма неприятных вещей. Настоящий невроз встречается у каждого третьего человека, остальные же умудряются как-то иначе обходиться со своим внутренним напряжением. Даже если человек не имеет невроза, он невротичен, а невротичность – это состояние души. Об этих состояниях мы будем говорить сразу, как только проясним сущность невроза. Итак, на повестке дня – невроз собственной персоной.
Глава первая. Конфликт сознания с подсознанием
Понятие «бессознательное» навсегда связано в сознании человечества с именем Зигмунда Фрейда – основателя психоанализа. Впрочем, это не совсем правильно, или даже совсем неправильно. О том, что наши действия зачастую бессознательны, первым в новой истории сказал знаменитый философ и математик Лейбниц, а после него еще с десяток не менее известных и уважаемых людей. Особенно существенный вклад в разрешение этой головоломки сделали, как это ни покажется странным, наши соотечественники – И. М. Сеченов, И. П. Павлов, А. А. Ухтомский, Л. С. Выготский и др., но, как известно, нет пророков в своем отечестве.
Так или иначе, но тема «бессознательного» сегодня более чем актуальна. Именно из-за того, что сознание и подсознание находятся в ситуации «ближневосточного конфликта», невроз и приобретает характер хронического процесса в нашем человеческом общежитии.
Неудовольствие желания
У любого человека, по большому счету, одна-единственная проблема – это его желания. Когда много желаний, то совершенно непонятно, что с ними делать, но если уже вовсе нет желаний – это депрессия, а потому ничего хорошего. Как ни крути, с этими желаниями, будь они неладны, нужно что-то делать…
Если верить легенде, то первым вопрос о пагубности желаний поставил Сиддхартха Гаутама Будда. Он был принцем, его жизнь ограничивалась огромным дворцом, где он и жил припеваючи. Оберегали юношу от любых жизненных перипетий и неприятностей самым серьезнейшим образом. Не ведал этот затворник никаких невзгод. Но когда ему минуло 30 лет, почувствовал принц себя неуютно в своей золотой клетке и решил посмотреть на мир. Тайно покинув дворец, он оказался в городе. Там ему повстречался несчастный нищий, просящий милостыню, потом калека, изнемогающий от болезней, а в довершение всего мимо прокатила погребальная процессия. Сиддхартха был потрясен! «Мир есть страдание», – решил он.
Причину человеческого страдания Будда отыскал почти сразу – все дело в желаниях. Действительно, не было бы у человека желаний, он бы и не расстраивался, что у него нет пищи и крова, что здоровье его ни к черту, а смерть стоит за порогом. Только тогда, когда он чего-то хочет (того, другого, третьего), тогда и будет разочарован, тогда и потерпит фиаско. Все проходит, и нет ничего постоянного, а потому и близкие, и деньги, и здоровье, и сама жизнь – все это рано или поздно будет у человека отнято. Сначала Сиддхартха принялся избавляться от желаний, став аскетом. Он углубился в дремучие джунгли, сел в позу лотоса и в течение почти трех лет не двигался с места, питаясь лишь тем, что само оказывалось у него на губах. Будучи в двух шагах от смерти, Сиддхартха осознал, что истина лежит совсем в другой плоскости, что желания сами по себе иллюзорны, а потому отказ от них не требует физического умертвления плоти. Так Сиддхартха прозрел и стал Буддой.
Отказаться от желаний – вот рецепт, который Будда прописал бестолковому человечеству. Можно аскетировать, а можно и «прозреть», т. е. стать Буддой. Желающие могут попробовать, хотя лично я, по крайней мере первый вариант, не рекомендую. Не справившиеся со статусом Будды становятся невротиками: есть желание, но нет возможности, и вот вам невроз. Проблема, по большому счету, состоит в том, что большая часть наших желаний не осознается должным образом, а потому и самому человеку они далеко не всегда известны. Эти желания удерживаются нашим сознанием и здравыми рассуждениями глубоко внутри психики, поскольку кажутся зазорными и невозможными в принципе. Иногда, впрочем, этот «внутренний конфликт» выходит на поверхность.
Например, женщина давно не испытывает влечения к своему мужу, но живет с ним по ряду «объективных» причин. Или женатый мужчина испытывает влечение к какой-то женщине, но запрещает себе иметь с ней интимные отношения по «моральным соображениям». Психологический конфликт налицо. Для сознания тут все просто и понятно: нельзя так нельзя, а надо – значит надо. Но бессознательное «железной логики» сознания понять не может. Тут-то и разворачивается драма: у женщины сердце начинает из груди выпрыгивать, мужчину тревога одолевает, или депрессия у них обоих развивается. Можно, конечно, покивать на магнитные бури (они и вправду шалят нынче), но отрицать «психологическую природу конфликта» – значит ставить самого себя в дурацкое положение. Если сознание не отыщет общего языка с подсознанием, то конфликт их способен «скушать» всю жизнь человеческую без остатка. А если все это смешивается еще и со смертельной скукой, то невроза или, по крайней мере, тотальной невротичности не избежать.
Сексуальный революционер
Фрейд начал свою жизнь в викторианскую эпоху, когда не у нас, а на Западе «секса не было», и закончил на рассвете сексуальной революции. В этом смысле судьба Фрейда напоминает судьбу В. И. Ленина, разница только в том, что первый разрабатывал тему сексуальных, а второй – классовых отношений. Сексуальность рассматривалась как единственный способ продолжения человеческого рода. Но Фрейд предположил, что роль сексуальной сферы значительно разнообразнее, что она определяет функционирование всей человеческой психики. Конечно, тогда подобная идея казалась смехотворной, и сейчас данное предположение выглядит комичным, однако между «тогда» и «сейчас» пролегла целая эра, эра сексуализма.
Фрейд постулировал: поведение человека определяется его бессознательным. Последнее же – не что иное, как естественная сексуальность, подавленная и вытесненная из сознания. Роль эксплуататора и поработителя была отведена культуре, а содержание бессознательного трактовалось с помощью древних мифов (например, об Эдипе), что, конечно, чистой воды маркетинговый ход. В целях популяризации своего открытия Фрейд использовал, с одной стороны, общественный интерес к мифологии, на рубеже веков весьма популярной, с другой стороны, революционную ситуацию в области сексуальности, когда низы не могут, а верхи не хотят.
Низы к концу XIX века устали от сексуального подавления, а чем обосновать это подавление, общественная мораль уже не знала. Научная революция смела на своем пути все религиозные догмы, но их пережитки в виде «запрета на сексуальность» остались. Все мы хорошо знаем, что хранить тайну – дело наисложнейшее! Все мы хорошо знаем, что рассказать кому-то о своих переживаниях и чувствах – высшее наслаждение! Вот почему человеку викторианской эпохи хотелось сбросить покрывало таинственности с секса, вот почему подобное разоблачение вызывало в этом человеке бурю целительных положительных эмоций.
Техника психоанализа была и простой, и сердитой одновременно. Пациент ложился на кушетку и, не глядя на доктора, чтобы не смущать и не смущаться, рассказывал ему о всех тайнах своего сексуального бытия. Через 45 минут он чувствовал себя почти заново родившимся! И такое счастье целых три раза в неделю из года в год! Какие слова и теории источает в этот момент доктор существенной роли не играет. Главное, чтобы я мог говорить, а он бы меня слушал, эффект не заставит себя ждать.
Впрочем, достаточно скоро эффективность этого способа лечения стала катастрофически падать! Конечно, ведь постепенно, вследствие устранения пресловутого «запрета», появилась возможность говорить о сексуальности не только с доктором, но и с другими людьми, причем бесплатно. Психоаналитикам приходилось все больше и больше трудиться, идти на новые и новые ухищрения, чтобы привлечь к себе публику, чтобы объяснить ей, будто бы только они – психоаналитики – являются лучшими слушателями рассказов о сексуальных тайнах.
Революция, как известно, кровожадна, она поедает своих собственных отцов-основателей. Подобная участь постигла и психоаналитиков, выполнивших в истории психотерапии роль то ли французских якобинцев, то ли большевиков отечественного разлива. В настоящее время психоанализ также своевременен, как и утюг, работающий на углях. Эффективность современных психотерапевтических методов с психоаналитическими несопоставима, в США с неврозами работает только 1 % психоаналитиков, остальные же 99 % – психотерапевты. Впрочем, все это ничуть не умаляет исторической роли психоанализа, который «прорубил» в свое время «окно» в Европу, потом в Америку, а совсем недавно «постолярничал» и в России.
Три заветных желания
Кажется, что у человека целая бездна самых разнообразных желаний. Чего бы вам хотелось? Если подойти к ответу на вопрос обстоятельно, то перечислять можно долго, начиная от желания потреблять кислород в определенных количествах (задержите дыхание секунд на 40, и никаких сомнений в наличии этого желания не останется) и заканчивая желанием обрести полную и окончательную свободу от всего и вся (в том числе и свободу от желаний). Если же отвечать на вопрос о желаниях, памятуя, что человек в основе своей – это его предки по человеческой линии и родственники животного царства, то оказывается, что желаний у нас всего лишь три.
Да, у каждого из нас три заветных желания, причем у всех они одни и те же! Во-первых, мы хотим жить, во-вторых – занимать лидирующее положение среди своих сородичей, в-третьих – продолжить свой род. Речь идет о трех базовых инстинктах, которые и определяют все наше поведение – это инстинкт самосохранения, предназначенный для личного выживания, инстинкт самосохранения группы, инстинкт самосохранения вида.
Может показаться странным, что кроме личного выживания мы обеспокоены еще и выживанием нашей группы (окружения), а также всего нашего вида в целом. Впрочем, почему это кажется человеку странным – понятно, ведь он единственное существо на этой планете, которое страдает сепаратизмом, осознавая собственное «я», т. е. свою, отдельно ото всех стоящую «личность». Животное же является силой безличной, оно, не знающее ни о себе, ни о своей смертности, есть неиссякаемый источник тотального влечения к жизни. Единство его группы, выживание его вида и его личное выживание сплетены здесь в единое целое. Ни один зверь не мыслит себя самостоятельным существом; защищая целостность своей группы, он защищает самого себя, продолжая свой вид, он выступает в качестве индивидуального представителя всего своего вида. И все это – не какой-то там вымученный абстрактный альтруизм, но естественное желание жить! Всякое животное внутри себя самого есть одновременно и своего рода «субъект», и представитель группы, и представитель вида – все трое в одном лице.
Конфликты между животными одного вида – дело частое. Но сами эти конфликты являются важным элементом сохранения вида в целом. Представьте себе на секундочку, что животные какого-нибудь вида находились бы друг с другом в состоянии тотального мира. Что бы из этого вышло? Вышла бы серьезнейшая катастрофа, ведь в этом случае ничто не заставило бы их осваивать новые ареалы обитания! В результате они либо съели бы всю пищу в месте своего проживания и погибли от голода, либо оказались заложниками своего ареала – случись что (пожар, наводнение, извержение вулкана, ледник и т. п.), все бы в одночасье и вымерли. Нет, положительно, животные одного вида должны друг с другом ссориться и, таким образом, отселяясь, завоевывать новые и новые территории. Короче говоря, ссоры (агрессия) внутри одного вида – вещь первостепенной важности для сохранения самого этого вида!
Но расшифруем эти три желания, составляющие «плоть и кровь» нашего подсознания.
Потребность в личном выживании проявляется стремлением сохранить собственную жизнь, защитив себя от разнообразных невзгод и напастей. Страх здесь наиважнейшая сила: и голод, и хищник, и новые жизненные обстоятельства (т. е. неизвестность) вызывают у животного чувство острого страха. Этот страх и вынуждает зверя действовать, решать проблему – искать пропитание, спасаться от хищника, с предвзятостью изучать неизвестное и т. п. Если бы у животного не было этих страхов, то от него в считанные минуты остались бы рожки да ножки!
Потребность в сохранении группы проявляется стремлением достичь лидирующей позиции, которая гарантирует, с одной стороны, большие возможности к личному выживанию (лидер, как известно, первым «дегустирует» добычу, он же обладает и «правом первой брачной ночи»). С другой стороны, наличие лидера поддерживает стабильность группы, где, благодаря единоначалию, каждый выполняет свои задачи для достижения общей цели. Лидер (вожак) устанавливает порядок, пресекая всякие попытки своих «подчиненных» к взаимному выяснению отношений, чем и защищает друг от друга своих неразумных собратьев.
Наконец, потребность в продолжении рода, а проще говоря, сексуальная потребность. Сила этого влечения в животном царстве вряд ли может быть понята нами – людьми – в должной мере. Это не развлечение, это вопрос принципиальной важности! На половую активность толкает животное не жажда удовольствий, а неведомая сила, подчиняющая себе каждую клеточку его существа. Животные, повинуясь половому инстинкту, совершают поступки, немыслимые для человека. Помните павлина, который, дабы понравиться самке, отрастил себе хвост, приковавший его к земле? А на что идет тетерев ради привлечения самки? Он, токуя, заливаясь в своей призывной песне, глохнет, что делает его чудовищно уязвимым. Наконец, все эти безумные осетровые и другие «драгоценные сорта рыбы»! Они же идут на нерест, как на верную смерть, и ради чего? Ради того, чтобы, не задумываясь о себе, продолжить свой род! Любовные подвиги Ромео и Джульетты выглядят на этом фоне как ничем не примечательные и бессмысленные шалости.
Конечно, мы не звери, но в основе, в сердцевине нашего существа лежат все те же инстинкты. Каждым из нас подсознательно владеет страх смерти, желание власти и сексуальное вожделение – проявления трех ипостасей целостного инстинкта самосохранения! Вот так все незамысловато… Впрочем, этой незамысловатости вполне достаточно, чтобы сделать нас образцовыми невротиками. Наше погрязшее в морализаторстве сознание всеми фибрами своей души протестует против первого, второго и третьего – против «постыдного» страха, против «недопустимой» жажды власти, супротив «аморализма» сексуальности! Да, налицо конфликт! Подсознание, движимое этими тремя желаниями, диктует свои законы, а выкованное моральными устоями сознание грозит ему пальчиком и противится. Подобный конфликт готов в любой момент перерасти в войну, но силы здесь не равные. Сознание, конечно, будет сопротивляться до последнего, но без посторонней помощи (в лице психотерапевта) шансов у него нет.
