Андрей Маркин
Как России победить Америку?

Полная версия

© Маркин А. В., 2014

© ООО «Издательство Алгоритм», 2014

* * *

Предисловие. Тактика сухопутных войск России на будущее

Постановка проблемы

Нас могут закидать шапками. Впервые за многие столетия Россия находится в ситуации, когда потенциальные противники в состоянии задавить российскую армию простым численным превосходством. Так, страны – члены НАТО в несколько раз превосходят Россию по танкам, артиллерийским системам и особенно по боевым самолетам. И это без учета новизны машин, их технического уровня, и мобилизационных возможностей промышленности стран-противников. Население стран НАТО и их возможных добровольных союзников значительно превосходит население России.

И это на фоне того, что много стран относится к России крайне прохладно. Для кого-то мы – поверженный в холодной войне враг. Для других мы – бывшая империя, «оккупанты», причинившие много вреда, которым нужно, по возможности, мстить. Для третьих – просто недостаточно сильная страна, относительной слабостью которой целесообразно воспользоваться, если представиться возможность. Зачастую такое отрицательное отношение укореняется в культуре или даже становиться одним из элементов самоидентификации нации. Каковы бы не были мотивы, их историческая обоснованность, степень проявления отрицательного отношения в повседневной жизни и в политике, сбрасывать со счетов этот фактор нельзя. Образование в случае войны широкой коалиции противников, превосходящих Россию по ресурсам ведения войны, – вполне возможный сценарий.

Ядерное оружие – не гарантированная защита от всех проблем. Конечно, на прямой ядерный конфликт в нынешних условиях никто не пойдёт. Пока стратегия первого «обезоруживающего» удара по ядерным силам России остаётся слишком рискованной, хотя технический прогресс рано или поздно сделает и её возможной. Но и сейчас вовлечение России в войну, которая не даст политических или военно-стратегических возможностей применять ядерное оружие, вполне возможно. Всё же не всякая война ставит непосредственно под угрозу само существование Российского государства. Возможны и войны за приграничные регионы, и выполнение Россией союзнических обязательств, и использование противниками стратегии «измора».

Не исключено, что непосредственный военный противник будет получать широкую помощь от невоюющих стран. Причём, помощь может быть как в средствах ведения войны, так и людскими ресурсами. Помощь в вооружении может прикрываться коммерцией, а помощь людскими ресурсами – добровольческим движением. Может получиться так, что формально страны НАТО будут как бы в стороне от конфликта и применять ядерное оружие против них не будет оснований, а фактически война будет вестись с кадровыми армиями НАТО.

Утверждать, что эпоха больших войн навсегда прошла, и что новые войны – это исключительно локальные конфликты малой интенсивности – всё же чересчур оптимистично. Возможны разные варианты.

– Армия России должна быть способной перемолоть армии стран НАТО и их добровольных союзников, в случае войны с ними.

– С учетом того, что летчики основных стран НАТО имеют гораздо больший налет, чем российские летчики, на их вооружении стоит гораздо большее количество новых машин и система наземного обеспечения намного превосходит российскую и их просто НАМНОГО больше, в случае вооруженного конфликта наша авиация в кратчайшие сроки будет сброшена с неба. Средства ПВО, как показывает опыт многих войн, могут лишь препятствовать авиации, затрудняя ей выполнение заданий, но не лишить ее возможности уничтожать наземные объекты.

Сухопутная армия России должна быть способной победить коалицию армий, на порядок превосходящую по численности, во многие разы по качеству и количеству техники, с личным составом, мотивированным на войну с нами, и к тому же безраздельно господствующую в воздухе. Эта задача кажется невыполнимой. Но мы должны быть способны ее решить. Причем решить тем, что у нас есть.

В настоящем сборнике мы не будем углубляться в глобальные стратегические вопросы. Попробуем решить более сложную и ответственную задачу – попробовать отыскать те тактические приемы, которые наш офицер сможет противопоставить своим коллегам по цеху в наихудшем варианте развития событий – полномасштабной войне против России. Это долг российской военной науки перед собственной страной. Даже в том случае, если эти приемы никогда не потребуются, они должны быть выработаны, чтобы наши «партнеры», обдумывая свои геополитические шаги, знали – они могут ОЧЕНЬ дорого заплатить за попытку повоевать с нашей страной и с достаточно высокой степенью вероятности не победить в такой войне.

Сложившаяся ситуация не уникальна

Нельзя сказать, что ситуация уж очень уникальная. Мы не первые, кто сталкивается с таким соотношением сил в пользу вероятного противника.

После Первой мировой войны проигравшая Германия имела крошечный, в основном пехотный рейхсвер, ограниченный Версальским договором буквально во всем, который в какой-то момент мог обнаружить себя вовлеченным в конфликт со странами, имеющими подавляющее превосходство в артиллерии, танках и самолетах. Германская военная наука не стала ссылаться на невыполнимость задачи. Стали искать выходы. Одним из предложенных решений было использование станковых пулемётов для выполнения «артиллерийских» функций. Отрабатывались навыки ведения огня батареями пулемётов, стреляющих с закрытых позиций, и сопровождения пулемётным «огневым валом» атаки пехоты. Насколько эффективным было бы систематическое использование пулемётного «огневого вала» в условиях реальной войны мы никогда не узнаем. Война была много позже, когда у Германии появился мощный воздушный флот, танковые и артиллерийские части в достаточном количестве. Но главное – состоялась тактическая школа, для которой постановка задачи на ведения боя с технически превосходящим противником – обычное явление. У немецких офицеров закреплялась привычка компенсировать превосходство противника тактикой.

Другой, может быть, менее одиозный пример. Готовясь к войне со странами Варшавского договора, артиллеристы стран НАТО искали способы, как эффективно противодействовать артиллерии вероятного противника (то есть, в первую, очередь нашей), превосходящей их собственную в 4 раза. Ответ был найден в рассредоточении орудий (dispersed gun position/concept): между отдельными орудиями или их парами или тройками устанавливались расстояния до 300 метров, хотя уже при 100-метровом удалении требовалось перейти к поорудийному обсчету установок для стрельбы. А это не так просто. Такое рассредоточение также вызывало резкое увеличение нагрузки по привязке батарей к местности, разведке позиций, установке и поддержанию связи, снабжению боеприпасами, затрудняло самооборону батареи от наземных атак. Артиллеристы НАТО также стали практиковать частые перемещения орудий с одной позиции на другую. Это добавляло проблем. Требовалась хорошая координация действий, для того, чтобы при перемещениях не более 1/3 орудий находились одновременно в движении, а 2/3 орудий оставались готовы к немедленному открытию огня. Такое соотношение перемещающихся и располагающихся на позициях орудий требуется, чтобы избежать «самоподавления» батарей. Подчеркнем, что все это делалось не в современной сверхкомпьютеризированной среде, а средствами? существовавшими на конец 70-х – начало 80-х годов. Натовские артиллеристы рассматривали как данность 4-х кратное превосходство противостоящей им артиллерии и искали выходы из складывающегося положения, не ссылаясь на принципиальную невозможность решения такой проблемы.

Попробуем рассмотреть этот вопрос и мы. Настоящий сборник составлен из относительно независимых друг от друга статей, которые объединены общей целью – рассмотреть ситуацию ведения боевых действий в условиях полного превосходства противника в воздухе, а также вообще общего технического превосходства противника.

Автор хочет сразу предупредить профессионального военного читателя, что он старался сохранить доступность текста статей для широкой читательской аудитории. Правильное употребление военной терминологии не всегда выдерживается, причём осознано. Однако мы полагаем, что для профессионалов не составит труда догадаться, о каком военном термине идёт речь в том или ином случае, если использован не он, а его общелексический аналог.

Часть I. О том, что можно ожидать от наземного противника, имеющего общее техническое превосходство

Мы должны признать, что <…> военная наука не выявила четкого обобщенного типа современной войны… Поэтому вооруженные силы РФ… должны быть готовы к участию к военном конфликте любого типа.

Из выступления министра обороны на общем годовом собрании Академии военных наук 24 января 2004 года

Тактические уроки двух последних войн Ирака для общевойскового командира.

В ходе первой войны в Ираке (1991) и на допартизанском этапе второй войны (2003), господство в воздухе решило многое, но не все. Бои между подразделениями иракской армии, мало пострадавшими от воздушных налетов, и сухопутными подразделениями антииракской коалиции, при отсутствии у последних поддержки с воздуха, имели место. В настоящий момент имеется достаточно информации о тактических ошибках допущенных иракцами в этих боях. Списать их на общее превосходство врага было бы чрезмерным упрощением. Иракская армия была вооружена все же не камнями и дубинами и далеко не все дезертировали с поля боя^[1].

Оставление оборонительных позиций и техники, а также случаи явной неорганизованности, массового дезертирства, развала подразделений до вступления в наземные бои были действительно широко распространены в иракской армии. В том числе, в результате массированного применения высокоточного оружия с воздуха американцами. Деморализующий эффект от несения односторонних потерь, потерь за которые не получается отомстить противнику, особенно когда такие потери непосредственно наблюдаются личным составом, хорошо известен и, в общем, предсказуем^[2].

Всё это так.

Но это не должно служить препятствием к изучению тактического опыта наземных боев, имевших место в ходе обеих иракских кампаний. К сожалению, дискуссии вокруг этих боев, зачастую, сводятся либо к рассмотрению вопроса о стойкости брони американских и иракских танков против огня друг друга либо скатываются на обсуждение оперативно-стратегических вопросов. Тактика при этом забывается. Оставим эти вопросы за рамками статьи.

Попробуем восполнить существующий пробел. Это важно, поскольку Российская армия далеко не всегда может рассчитывать на материальный паритет с рядом потенциальных противников.

Сразу необходимо сделать важную оговорку. Дальнейшее изложение основано на американских источниках, поскольку сколько-нибудь достоверных описаний событий с иракской стороны практически нет (по крайней мере, доступных автору). Понимая, что использование источников только с одной стороны может в определённой степени исказить реальную картину произошедших событий, автор, тем не менее, считает недопустимым отказ от изучения тактических уроков войн, которые Ирак вёл в 1991 и 2003 годах, по этому основанию.

Итак, вопреки распространенному мнению, действие авиации коалиции далеко не всегда были результативными. Например, 20 февраля 1991 года батальон вертолетов Кобра (AH-1F Cobra) и несколько вертолетов Апач (Apache), а также две пары штурмовиков Тандерболт (A10-A Thunderbolt II Warthog) в течение шести часов утюжили позиции 1-го батальона 841 пехотной бригады Иракской армии^[3]. После такого обстрела основная масса иракских солдат сдалась, всего 436 человек. Оказалось, что ни один иракский солдат после 6 часовой обработки позиций авиацией не был даже ранен. Причем позиции иракцев представляли собой не наземно-подземную (туннельную) оборону, а обычную полевую.

По признанию командующего 7-м американским корпусом, господство в воздухе не помешало командованию Иракской республиканской гвардии осуществлять тактический маневр подразделениями равными по размеру бригадам на дистанции 25–50 километров^[4].

Не всегда американская авиация могла поддержать действия сухопутных войск, что не мешало американцам уничтожать иракские подразделения с минимальными потерями.

В 1991 году во время боя вдоль вертикальной линии координатной сетки 73 (73 Easting) c дивизией республиканской гвардии Тавакална (Tawakalna) и за возвышенность дивизии Медина (Medina Ridge) американская авиация долгое время из-за нелетной погоды не осуществляла поддержку атаки 7-го американского корпуса. До наземного боя авиацией коалиции был выведено из строя около 24 % от общего числа танков указанных иракских дивизий. Тем не менее, оборонявшиеся подразделения указанных дивизий были разгромлены сухопутными частями коалиции.

Один плененный командир иракского танкового батальона привел такие цифры: при вводе его батальона в Кувейт у него было 39 танков, после шести недель бомбардировок с воздуха у него осталось 32. Остальные были потеряны в ходе 20 минутного боя с американскими танками^[5].

Рассмотрим опыт наземных боестолкновений более пристально.

Тактическое наблюдение 1

Занятие подразделениями сухопутных войск позиций, позволяющих противостоять ударам с воздуха, само по себе не означает, что с этих позиций войска могут эффективно противостоять ударам наземных войск противника.

Неправильное рассосредоточение

Весьма показательный пример – разгром иракской дивизии «Медина» в ходе второй войны. По свидетельству командира 2-й бригады 3-й американской пехотной дивизии, Перкинса (Perkins), несмотря на предварительную оценку ущерба в 80 % от общего количества бронетехники иракской дивизии, его бригада не встретила ни одной (!) иракской машины, поврежденной с воздуха. Иракцы применили эффективную хитрость – они обустроили обычную оборону, с обычным расположением позиций бронетехники и…. расположили все настоящие боевые машины вне этих позиций в пальмовых рощах, в гаражах, спрятали их рядом с мечетями и другими строениями. Американская авиация била по пустому месту. Но такое рассредоточение, повлекло быстрый разгром дивизии наземными войсками. Иракцы не смогли организовать скоординированный огонь по атаковавшим американским подразделениям этими рассредоточенными машинами. Иракские танки и другие бронемашины выезжали на позиции для открытия огня по одной и быстро уничтожались сосредоточенным огнем американцев. Свою роль сыграл тот факт, что американцы зашли с севера и ударили по иракцам с тыла. Многие иракские танки и БМП были ориентированы на юг, они выезжали со своих позиций и пытались развернуться, что влекло задержки с открытием огня и способствовало их уничтожению^[6]. Иракцы были настолько сконцентрированы на принятии мер, по снижению воздействия вражеской авиации на свои войска (рассосредоточению и маскировке), что упустили из виду проблему, как противодействовать массированным атакам бронетанковых и механизированных соединений американцев^[7].

Ошибочная маскировка

Другой прием маскировки от авиации противника, который также ударил по самим иракцам в ходе ночных наземных боев. Чтобы избежать обнаружения по тепловому излучению с американских самолетов ночью, иракские танкисты держали машины выключенными. Бронетехника имела такую же температуру, как и окружающий фон местности, и не могла быть распознана. Исключением был период перехода ото дня к ночи, когда разная скорость остывания брони и грунта позволяла распознавать иракские машины^[8].

Когда же в ночную атаку шли танки коалиции, то необходимость заводить машины увеличила рассогласованность действий иракцев. Машины заводились разновременно по ряду причин: разная скорость принятия решений командирами машин, разное расстояние от укрытий экипажа до машины, разное техническое состояние машин, в некоторых случаях обстрел американцами машин, мешавший залезть в люки. Такая рассогласованность играла на руку американцам.

Американцы отмечают, что имели место случаи, когда иракские танкисты пытались наводить пушки, поворачивая башни танков вручную без использования электроприводов. Истинная причина этого не известна. Скорее всего, причиной было именно стремление сохранить свои машины холодными под фон местности, чтобы не быть обнаруженными в тепловизионные прицелы американских танков^[9].

Возможно, что иракцы просто не успевали воспользоваться электроприводом поворотного механизма башни – нужно было стрелять. В любом случае, это оказалось достаточно неэффективным с точки зрения маскировки. Во многих случаях движение пушки выдавало местонахождение иракского танка, и американцы, пользуясь большей скоростью поворота танковой башни, успевали сделать выстрел первыми^[10].

Но даже в тех случаях, когда иракцам удавалось сделать первый выстрел незамеченными, маскировка против тепловизоров сразу пропадала. Температура танка и особенно пушки после первого выстрела повышалась, что делало машину различимой в тепловизоры.

Следует учитывать, что в тепловизоры видно не только нагретую броню, но и горячий выхлоп от двигателей бронетехники. Поскольку устроить отвод выхлопа в сторону по гибким трубам редко когда представляется возможным, то заведение двигателя и его работа почти всегда выдаст место нахождения бронетехники.

Одним словом, тактика держания машин холодными под фон местности до последнего момента ошибочна. Она существенно помогает снизить потери от авианалетов, но неэффективна против наземной атаки. Попытки вести бой, как из холодных машин, так и заводить машины непосредственно во время наземной атаки противника не дадут результата.

Представляется, что правильный алгоритм действий обороняющегося для ночного боя таков. Нужно подсчитать сколько времени занимает приведение замаскированной бронетехники из «холодного» в полностью боеготовое положение, насколько за это время сможет приблизиться атакующий, прибавить дальность эффективного огня орудий атакующего. При подходе противника на это расстояние нужно отдавать приказ на заведение машин, хотя это и нарушает маскировку от тепловизионных приборов. То есть к моменту выхода атакующих на дистанцию открытия огня, процесс приведения бронемашин обороняющихся в полностью боеготовое положение должен быть завершен.

Если наземный противник продолжит сближение, то, дождавшись входа его в зону действительного огня орудий обороняющегося, бронетехника выезжает из укрытий на позиции для ведения стрельбы и открывает огонь. Под укрытием в условиях бóльшей дальности эффективного огня орудий противника и бóльшей дальности обнаружения целей можно считать только позицию, скрывающую машину целиком с башней ниже уровня земли. Танковый окоп с укрыванием корпуса танка землей под погон башни не достаточен, но об этом ниже.

Если атакующий наземный противник остановится и направит свою авиацию на уничтожение нагревшейся и, тем самым, проявившейся на экранах тепловизоров бронетехники обороняющихся, то придется переходить в атаку на максимально возможной скорости с тем, чтобы смешаться с атакующими подразделениями. К сожалению, других вариантов в условиях технологической отсталости обороняющегося нет. Дожидаться в «холодной» машине, пока противник проедет сквозь позиции – слишком рискованно. Контратака должна быть массированной и скоординирована со стрельбой артиллерии на ослепление тепловизионных прицелов осветительными снарядами и на создание задымления, препятствующего наводки ПТУР по лазерному лучу или по проводам. Следует помнить, что нескоординированные, разрозненные контратаки иракских танков были с легкостью отбиты американцам. В современный условиях, когда скорость обнаружения и вероятность поражения цели с первого выстрела очень высоки, особое значение приобретает одновременность появления всех бронемашин (контр)атакующего подразделения из-за укрытия. Нужно не дать противнику сосредоточить огонь по одной машине, уже выехавшей из-за укрытия, пока остальные только подъезжают к нему.

Контратаковать также придется, если полноценных укрытий оборудовать не удалось. Известно, что в 1991 году войска коалиции совершили маневр по обходу основных позиций иракцев через пустыню, считавшейся крайне сложной к преодолению. Этот манёвр потом поэтично назовут боксерским термином – хук слева. Этот манёвр вынудил подразделения иракской республиканской гвардии оставить прежние позиции, подготовленные на направлении наиболее вероятного продвижения противника, и занять новые. Смена позиций была произведена примерно за сутки-двое до начала наземного боя. Иракцы, в принципе, предусматривали возможность такого манёвр сил коалиции. Иракские инженерные подразделения начали оборудовать блокирующие позиции на направлении возможного обхода примерно за 2 недели до начала наземной операции сил коалиции. Однако по ряду причин создать полноценные позиции не удалось. В условиях каменистой пустыни ничего, кроме «жиденьких» брустверов из поверхностного песка, нагрести не смогли^[11].

Возможно, иракцы рассчитывали, что эти брустверы будут хотя бы распределять часть огня американцев на пустые позиции, которых было много.

Однако пустынный рельеф делал брустверы хорошо заметными и они подвергались интенсивному обстрелу американским танкистами, в том числе в тех случаях, когда за бруствером американцы не видели бронемашины^[12].

Даже если не принимать в расчет утверждения американцев об уничтожении иракских танков при стрельбе через бруствер (утверждается, что на брустверах были явно видны выемки в местах попадания снарядов), то все равно следует признать, что брустверы помогали американцам поражать иракские танки^[13].

В условиях, когда не получалась оборудовать полноценные укрытия, иракцам нельзя было полагаться на защиту брустверов, а нужно было контратаковать.