Андрей Мелехов
Большая война Сталина

Полная версия

© А. Мелехов, 2018

© В. Суворов, предисловие, 2018

© М. С. Мендор, художественное оформление, 2018

* * *

Посвящается простым солдатам

Великой войны – Якову Базаркину и Петру Терехову

От автора

С ранних лет я питал интерес к истории Второй Мировой войны (именно так – с большой буквы, как это делают во всем мире, я буду называть ее в моей работе). Ее страшный каток проехался и по нашей семье. Мой дед Яков Базаркин был ранен на Курской дуге – так, что потом год пролежал в госпиталях. Мой дед Петр Терехов, наводчик противотанкового орудия («дуло длинное – жизнь короткая»), умер от ранения в грудь в полевом госпитале в том же 43-м. Петр Петрович никогда не видел своего сына – моего отца, который родился спустя два месяца после его ухода на фронт. Возможно, именно поэтому Михаил Петрович и собрал целый шкаф военных мемуаров, исторических исследований и художественной литературы, посвященных этой теме. Взрослея, я, по мере сил, пополнял отцовскую библиотеку. Надо сказать, что еще в юности, читая воспоминания советских полководцев Родимцева, Катукова и Жукова, касавшиеся начального периода Великой Отечественной войны, досадуя на Сталина, из-за недальновидности которого немцам удалось застать Красную Армию врасплох, я часто ловил себя на мысли, что упускаю что-то очень важное…

Чем объясняла неудачи 1941 года советская, а вслед за ней и зарубежная историография? «Стандартный» набор причин хорошо известен практически каждому.

На СССР напали внезапно, без объявления войны.

Красная Армия была не готова к отражению нашествия, в ней шли реорганизация и перевооружение.

Ее командование было ослаблено предвоенными репрессиями и качественно уступало немецкому.

Привычно упоминают параноидального волюнтариста Сталина, не слушавшего предупреждений Зорге/«Красной капеллы»/Черчилля и мудрого, но не имевшего необходимых полномочий Жукова, являвшегося в то тревожное время начальником Генерального штаба. Сразу вспоминаются знакомые штампы вроде «не поддаваться на провокации…» и «малой кровью, на чужой земле…»

Совершенно случайно, примерно в 1994 году, я купил на книжной раскладке две книжечки в мягком переплете – «Ледокол» и «День “М”» Виктора Суворова (Владимира Богдановича Резуна), бывшего офицера Главного разведывательного управления советского Генштаба, вынужденного бежать на Запад. Очень кратко напомню об основных положениях его работ, всколыхнувших профессиональную историческую общественность – как российскую, так и зарубежную:

– Сталин сделал все, чтобы привести к власти Гитлера и развязать новую Мировую войну; после взаимного истощения воюющих капиталистических хищников советский диктатор планировал напасть на фашистскую Германию и «освободить» Европу, совершив со всем континентом то, что в итоге получилось сделать только с его восточной и центральной частью.

– Напав первым, Гитлер случайно упредил Сталина на две недели: советский «День “М”» приходился на 6 июля 1941 года.

– Неудачи начального периода войны стали результатом гигантского скопления советских войск перед границей и незаконченного развертывания перед началом агрессии – примерно половина советской группировки находилась на марше или в эшелонах, следовавших к западной границе.

– Вопреки сочиненным советскими историками уже после войны сказкам, Красная Армия имела подавляющее количественное (а часто и качественное) превосходство в танках, самолетах и артсистемах. Хватало у нее и вполне подготовленного личного состава, а также грамотных молодых командиров. Вопреки устоявшемуся мнению, предвоенная чистка офицерского корпуса пошла ей на пользу, избавив от часто бездарных и полуграмотных «красных маршалов».

Трудно удивляться, что труды Резуна-Суворова вызвали резкую реакцию подавляющего большинства советских, английских, американских и израильских историков, десятилетиями получавших ученые степени, зарплаты и гонорары за изложение совершенно иной версии событий. В 1995 году, во время учебы в американской аспирантуре, мне довелось побеседовать на эту тему с пожилым военным историком из университета Манкато (Миннесота). Я был удивлен его бурным профессиональным неприятием работ Виктора Суворова. И это при том, что он не привел никаких значимых возражений против теории Резуна, чем вызвал скепсис уже с моей стороны. Как выяснилось впоследствии, подобное отношение «профессиональных» историков по обе стороны океана оказалось довольно типичным. Это, кстати, сводит на нет обвинение сталинистов и «патриотов» в том, что Резун сочинил свои «пасквили» по указке некоего абстрактного «Запада». Американские, английские и большинство немецких официальных историков (а также официальных лиц: это я понял из разговора с бывшим немецким послом в Украине – кстати, историком по образованию) относятся к нему примерно так же, как и официальные российские. Не найдя весомых контраргументов – по крайней мере таких, что убедили бы в неправильности его выводов вашего покорного слугу, – профессионалы исторической науки, тем не менее, обильно полили Суворова грязью. «Дилетант», «предатель», «лжец», «ревизионист» – это, пожалуй, типичный набор характеристик, которыми его награждали защитники «канонической» версии истории Второй Мировой войны.

Будучи скептиком по натуре, я полтора десятилетия шел к формированию собственного окончательного мнения по поводу изложенного в «Ледоколе», «Дне “М”» и других книгах Резуна-Суворова. Сейчас, когда у меня появилось свободное время, я решил попробовать повторить в «домашних условиях» то, что сделал сам Владимир Богданович, воспользовавшись исключительно опубликованными, широкодоступными источниками. Я из принципа использовал только те книги, которые имеются в моей не самой, наверное, богатой домашней библиотеке, а также Интернет. На создание трех книг, составивших аналитический цикл «Большая война Сталина», было потрачено два года.

Суть поставленного мной эксперимента заключалась в наглядной демонстрации (или наоборот отрицании) одного простого факта: чтобы проверить правдивость утверждений Резуна-Суворова, совсем необязательно иметь привилегированный доступ в закрытые архивы Российской Федерации. Нужно просто еще раз внимательно перечитать работы, изданные бóльшей частью еще в советское время. Для чистоты эксперимента я не касался упомянутых выше книг Суворова три года – чтобы избежать фактора «подсознательной подсказки» при чтении тех же источников, которые использовал и он сам.

Самым, пожалуй, запомнившимся еще с детской поры тезисом советских историков лично для меня являлось утверждение о том, что нападение гитлеровской Германии на СССР было вероломным и абсолютно неожиданным. Что, мол, лишь очень ограниченный круг лиц – включавший, прежде всего, И. В. Сталина, В. М. Молотова, Л. П. Берию и еще нескольких особо приближенных к «величайшему гению всех времен и народов» деятелей – знал о секретных донесениях разведчиков-интернационалистов, но этим сообщениям не верил. Поэтому страна Советов, занимавшаяся мирным строительством социализма, якобы не знала о предстоявшем вторжении «ни сном, ни духом». Именно в результате этих ошибок не верившего своим собственным шпионам «вождя народов» Красная Армия не ждала неприятностей со стороны немцев. Отсюда – разгром и отступление до Москвы, Ленинграда и Ростова. Предметом первой книги данного цикла как раз и является рассмотрение исторической верности концепции «внезапности».

Согласно брежневской историографии, накануне войны – особенно в мае и июне 1941 года – Красная Армия отнюдь не спала. Мемуары переживших Великую Отечественную и научные фолианты, опубликованные в 70–80-х годах прошлого века, не скупятся на описания бурной деятельности по подготовке к неким давно ожидавшимся «событиям». В них можно найти многочисленные факты, свидетельствовавшие о проводимой в СССР весной 1941 года масштабной тайной мобилизации, о состоянии повышенной боевой готовности, введенном в западных округах еще в начале апреля, о напряженной (часто ночью, в любую погоду и почти без выходных) боевой учебе в «летних лагерях», о все ускорявшемся стягивании к границам огромных группировок войск и об отсутствии каких-либо иллюзий в отношении соблюдения обеими сторонами так называемого Пакта Молотова – Риббентропа. Вся огромная страна Советов буквально бурлила (а ее экономика испытывала неимоверное напряжение) от набиравших темп мобилизационных мероприятий, проведению которых еще с февраля 1941 года было подчинено (или принесено в жертву) абсолютно все – весенние полевые работы, графики движения поездов, деятельность кинематографистов и песнетворцев, планы промышленного производства и программы подготовки будущих офицеров. На основе даже приблизительного анализа этих фактов можно сделать единственный возможный вывод: у советского руководства имелся некий план. Как и любой план, он имел определенную конечную цель и, соответственно, временные рамки исполнения. В течение многих десятилетий жуковы, анфиловы и волкогоновы старательно убеждали нас в том, что упомянутый план являлся сугубо оборонительным и катастрофа 1941 года стала результатом допущенных «ошибок» и «просчетов» при его составлении и выполнении. Они утверждали: разгром и гибель вооруженной до зубов пятимиллионной кадровой армии, потеря огромных военных запасов в приграничье и сдача противнику половины европейской части страны оказались следствием того, что «история не отпустила нам достаточно времени», и что недалекий волюнтарист Сталин, якобы пребывавший в состоянии «душевного паралича», не дал военным вовремя привести войска в полную боевую готовность. В этой условно «оборонительно-пассивной» версии даже в первом приближении обнаруживается столько прорех, что анализу планов советского руководства я решил посвятить отдельную – вторую – книгу данного цикла.

На каком-то этапе «погружения в тему» я обнаружил целый набор чрезвычайно странных фактов, касавшихся последних предвоенных дней и первых часов войны. Анализ этих фактов привел к появлению гипотезы, пытающейся объяснить некоторые действия (и бездействия) советского руководства с точки зрения нормальной логики. Свою версию я назвал «козырной картой». Несмотря на органическую связь данной – третьей – работы с другими книгами цикла, она стоит особняком и способна, пожалуй, вызвать наибольшие споры в среде профессиональных историков и любителей истории.

Кропотливый путь к правде

Где-то на изломе веков один хороший приятель похлопал меня по плечу и выразил сочувствие: через пару лет грянет новое тысячелетие, и никого больше вопрос о начале Второй мировой войны интересовать не будет.

Почему-то многим представлялось, что в новом веке у людей интересы будут совсем другими. Сам я, кстати, в этом тоже был твердо уверен, но ошибся, как и мой хороший приятель. Интерес к войне не угас. Наоборот, ярость сражений, накал страстей растут.

За первый десяток лет нового тысячелетия книг о начале войны выпущено столько, что упомнить все, тем более, их прочитать, – просто не получается. А второе десятилетие грозит стать еще более плодотворным. Среди массы публикаций о начале войны, среди этого мощного потока, есть книги, которые пропустить нельзя. Одна из этих книг настолько выламывается из общего ряда, что мимо нее пройти мы все не можем и не имеем права.

Представляю: Андрей Мелехов, «“Большая война” Сталина».

Меня лично книга потрясла объемом материала. Только тот, кто сам пробовал искать, находить, сортировать информацию о начальном периоде войны, способен оценить вклад Мелехова в наше общее дело. Ведь его книга – это энциклопедия! Где еще найти столько кропотливо собранного, с любовью по полочкам разложенного материала о том периоде? Ни Академия наук, ни Институт военной истории Министерства обороны за семьдесят лет, которые прошли с момента германского нападения, не сделали ничего подобного. А тут – об армиях и корпусах, о дивизиях и бригадах, о генералах и штабах, о танках и самолетах, о пушках и снарядах, о количестве и качестве!

Но это первое впечатление. А когда вникаешь в тексты, то проникаешься еще большим уважением к человеку, исполнившему воистину титаническую миссию. Кто бы, например, додумался сверять переводы дневников Геббельса? Додумался Мелехов. И показал, как даже маленькие небрежности могут приводить к значительным искажениям исторической правды.

Книги Мелехова – не нудный академический трактат, а обстрел объекта с разных направлений перекрестным огнем. Одну и ту же ситуацию он показывает с точки зрения боевого командарма и с точки зрения артиста цирка, из вагона уходящего на войну эшелона и из кабинета Генерального штаба. И что удивительно: с командного пункта армии, которая тайно перебрасывается к границе, и с арены цирка, с приграничного аэродрома и из палаты тылового госпиталя открывается все та же картина. Описание судьбы женщины-стоматолога или артиллерийского лейтенанта объясняет нам гораздо больше, чем сто томов научных изысканий академических институтов.

Андрей Мелехов ставил перед собой почти непосильную задачу. Он ее успешно решил. Совершенно сознательно не берусь пересказывать его книгу. Ее надо читать. Ее аршином не измерить, глубин ее не исчерпать…

Виктор Суворов

Список сокращений

АРГК – артиллерия резерва Главного Командования

БНД – Федеральная разведывательная служба Германии (Bundesnachrichtendienst)

ВВС – военно-воздушные силы

ВДВ – воздушно-десантные войска

ВИЖ – «Военно-исторический журнал»

ВГК – Верховное главнокомандование

ВКП(б) – Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков)

ВМФ – военно-морской флот

ВЧ (связь) – высокочастотная связь, закрытая система телефонной связи, использующая высокие частоты; правительственная и военная связь в СССР и Российской Федерации

ГАЗ – Горьковский автомобильный завод

ГСМ – горюче-смазочные материалы

ГСО – «Готов к санитарной обороне СССР»

ГТО – «Готов к труду и обороне СССР» (программа физкультурной подготовки в общеобразовательных, профессиональных и спортивных организациях в СССР)

ГУПП – Главное управление политической пропаганды Красной Армии

ДОТ – долговременная огневая точка

ДШК – крупнокалиберный пулемет Дегтярева – Шпагина

ЗапОВО – Западный Особый военный округ

КОВО – Киевский Особый военный округ

КП – командный пункт

ЛВО – Ленинградский военный округ

МГБ – Министерство государственной безопасности

мк – механизированный корпус

МВО – Московский военный округ

НКВД – Народный комиссариат внутренних дел

НСДАП – Национал-социалистская немецкая рабочая партия

НКО – Народный комиссариат обороны

ОАД – отдельный артиллерийский дивизион

ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление при СНК СССР (предшественник НКВД)

ОКВ – Верховное главнокомандование Вермахта

ОдВО – Одесский военный округ

ОрВО – Орловский военный округ

ОКХ – Верховное командование сухопутных сил Вермахта

ПВО – противовоздушная оборона

ПрибОВО – Прибалтийский Особый военный округ

Разведупр – Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии (предшественник Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных сил СССР – знаменитого ГРУ)

РГК – Резерв Главного Командования

РКВМФ – Рабоче-Крестьянский Военно-Морской Флот

РККА – Рабоче-Крестьянская Красная Армия

РСХА – Главное управление имперской безопасности (Третий рейх (Reichssicherheitshauptamt, RSHA))

СА – штурмовые отряды нацистской партии (Третий рейх)

САВО – Средне-Азиатский военный округ

СВЭ – Советская военная энциклопедия

сд – стрелковая дивизия

СД – Служба безопасности рейхсфюрера (Третий рейх)

ск – стрелковый корпус

СКВО – Северо-Кавказский военный округ

СНК – Совет Народных Комиссаров

ТАСС – Телеграфное агентство Советского Союза

ТВД – театр военных действий

УПА – Управление пропаганды и агитации (отдел ЦК ВКП(б))

ХВО – Харьковский военный округ

SIS – Секретная разведывательная служба Великобритании (Secret Intelligence Service)

«Внезапно», «без объявления войны»?..

Часть 1
«Внезапно»?..

Слово герою-десантнику

Беру в руки книгу воспоминаний А. И. Родимцева. К новому месту службы (5-я бригада 3-го воздушно-десантного корпуса Одесского военного округа) Герой Советского Союза и ветеран гражданской войны в Испании Родимцев прибыл 17 мая 1941 года. Отметим уровень боеготовности вверенной ему части: «вооружением, необходимой материальной частью и парашютами бригада была полностью обеспечена» («Твои, Отечество, сыны», с. 20). 18 июня 1941 года бригады корпуса проводили учения по выброске в Крыму, в «районе города Джанкой» (там же, с. 23).

Позволю себе на минуту отвлечься и подчеркнуть, что воздушно-десантные войска (ВДВ) являлись тогда и остаются сегодня сугубо наступательным родом войск. Статья о ВДВ в Советской военной энциклопедии начинается словами: «Воздушно-десантные войска (ВДВ), род войск, предназначенный для боевых действий в тылу противника… Основные боевые свойства ВДВ: способность быстро достигать удаленных районов ТВД, наносить внезапные удары по противнику, успешно вести общевойсковой бой. ВДВ могут быстро захватывать и удерживать важнейшие районы в глубоком тылу противника, нарушать его государственное и военное управление, овладевать островами, участками морского побережья, военно-морскими и авиационными базами, содействовать наступающим войскам в форсировании с ходу крупных водных преград и быстром преодолении горных районов, уничтожать важные объекты противника» (т. 2, с. 287). Как видим, обороне посвящена лишь одна фраза: «захватывать и удерживать».

ВДВ и морская пехота – самые агрессивные рода войск современных армий: отступать им часто просто некуда.

В обороне ВДВ использовали лишь в исключительных случаях, для «затыкания дыр» – когда в момент кризиса в районе вражеского прорыва не имелось обычных стрелковых частей, а также для проведения диверсий и отвлекающих действий (фактически без шанса выжить) на коммуникациях наступающего противника. Во время Великой Отечественной войны – в 1942 году под Вязьмой и при форсировании Днепра в 1943-м – советских десантников использовали «по назначению» именно в ходе крупномасштабных наступлений. Красная Армия успешно применяла десанты и в рамках классической «глубокой операции» в 1945 году – при разгроме японской Квантунской армии. Немцы, американцы и англичане, также создавшие мощные воздушно-десантные силы, делали то же самое в ходе Второй Мировой и Корейской войн. Армии основных воюющих государств применяли крупные соединения парашютистов для достижения успеха как при проведении фактически самостоятельных наступательных операций (Крит), так и в рамках стратегических ударов с использованием флота и всех родов войск (высадка на Сицилии и в Нормандии). «Экзотика» в применении десантников – вроде участия в борьбе с партизанами (Конго, Вьетнам, Афганистан), штурме городов (Чечня) и патрулировании «неспокойных» населенных пунктов (Ольстер, Ирак) – началась несколько позже.

Герой-Советского Союза полковник А. И. Родимцев (источник http://waralbum.ru/237970/)

Важно отметить и то, что в 30-х годах прошлого века СССР справедливо считался во всем мире родоначальником «крылатой пехоты» и неоднократно удивлял иностранных наблюдателей массовой выброской великолепно подготовленных парашютистов как на различных учениях (например, под Киевом в 1935 и в Белоруссии в 1936 годах), так и в ходе боевых наступательных операций (Халхин-Гол). Согласно приложению № 8 книги Р. Иринархова «Красная Армия в 1941 году», накануне войны в РККА были сформированы пять воздушно-десантных корпусов численностью 10 400 человек (преимущественно тщательно отобранных добровольцев) в каждом. Интересно, что два из них – 2-й под командованием генерал-майора Ф. М. Харитонова и 3-й под началом генерал-майора В. А. Глазунова (в будущем – первый командующий советских ВДВ) – находились в распоряжении Одесского военного округа. 5-я бригада Родимцева и 212-я бригада полковника Затевахина (отличившаяся на Халхин-Голе) как раз и входили в отборный 3-й десантный корпус Глазунова. По одному корпусу ВДВ базировались в Прибалтике, Белоруссии и в Киевском Особом военном округе. Почему столь высокая концентрация полностью укомплектованных бригад десантников (20 800 отборных бойцов) имела место именно на южном фланге СССР? Где и как советские воздушно-десантные корпуса планировали «отражать агрессию» с помощью массовой выброски парашютистов в глубоком тылу врага, которую активно отрабатывали накануне войны? Об этом мы поговорим в следующей книге цикла, посвященной планам советского руководства. Пока же вернемся к вопросу о «внезапности» вскоре начавшейся войны.

Вот что говорит Родимцеву накануне войны начштаба 5-й воздушно-десантной бригады майор Борисов: «Тревога чувствуется даже в воздухе…». О том же толкуют друг с другом и собравшиеся в управлении Одесского военного округа «офицеры в полевой форме и с чемоданами в руках»: «Подняли по тревоге… Часть уже куда-то уехала… Товарищи поговаривают: может быть, война?» («Твои, Отечество, сыны», с. 24). И куда, интересно, уехала их часть? Не к румынской ли границе?.. А вот что отвечает Родимцеву на его вопрос о «скорой войне» генерал-полковник Я. Т. Черевиченко – командующий Одесским военным округом: «Для вас, конечно, не секрет, что фашисты продолжительное время сосредотачивают войска у нашей западной границы…». В общем, резюмирует герой войны в Испании, «явных признаков резкого изменения обстановки не было, но предчувствие чего-то недоброго упорно нарастало… С чувством внутренней напряженности и тревоги я возвратился в часть» (там же).

Заметим, что после начала войны 3-му воздушно-десантному корпусу так и не нашлось «воздушно-десантной» задачи. Почему? Потому что в обороне парашютисты превращаются в обычную – к тому же легковооруженную – пехоту. В этом качестве корпус и использовали, начиная с середины июля, а на каком-то этапе его просто превратили в стрелковую дивизию. Следует подчеркнуть, что дивизия эта воевала хорошо (в частности, отличилась во время обороны Киева) и скоро стала гвардейской. То же самое справедливо и в отношении других бывших десантных соединений РККА: сказывались тщательный отбор и прекрасная подготовка личного состава. Уже тогда ВДВ являлись армейской элитой. Недаром все без исключения воздушно-десантные соединения СССР в ходе войны стали гвардейскими.