Андрей Михайлович Паскевич
В море отражается небо
***
«Почему ее море не так прозрачно, как мое небо? Почему у моей подруги такие маленькие крылья? Ее перья не такие, как мои. Если бы я был рыбой, все было бы гораздо проще. Тогда не существовало бы границы, разделяющей нас, и мы могли бы видеться и играть друг с другом всегда. А может быть, без границы, разделяющей нас, между нами не возникло бы такой сильной дружбы, таких настоящих чувств. Быть может, сила чувств, возникших между нами, рождена различием стихий, разделяющих нас. Быть может, сила этого чувства возникла из-за противостояния его преградам. Возможно, если бы я был рыбой, мы никогда не обратили бы друг на друга внимания, и между нами не возникло влечения друг к другу?»
«Почему его небо прозрачнее, чем мое море? Почему я не могу в нем плыть? Его чешуя отличается от моей, его плавники больше, чем мои. Когда я попадаю в его небо, меня ослепляет яркий свет. Только на мгновение я чувствую себя птицей, только мгновенье лечу, но затем снова вспоминаю, что я рыба, и снова продолжаю плыть».
«В своем небе он летит быстрее, чем я плыву в море. Быть может, небо – это другое море, в котором можно научиться плавать совершеннее, но для этого нужно родиться птицей, – думала она. – Если бы я родилась птицей, все было бы гораздо проще, тогда не существовало бы границы, разделяющей нас, и мы могли бы видеться и играть друг с другом вечность. Но если эта граница существует, тогда почему между нами, существами, живущими в разных мирах, возникло чувство, соединившее нас и наши миры? Возможно, для того, чтобы каждый из нас мог перейти из одного мира в другой. Возможно, для того, чтобы я захотела стать птицей, а он – рыбой.
– Любимая, я научу тебя летать и тогда мы вместе сможем взлететь, мы улетим в новый мир, в котором нас не будут разлучать безжалостный шторм. Я смогу, я знаю, всем сердцем я чувствую, что нет ничего невозможного
– Любимый, я научу тебя плавать и тогда мы вместе сможем уплыть в новый мир, в котором нас не сможет разлучать безжалостный шторм.
Они забывали, что на смену дня всегда приходит ночь.
Бесконечное счастье должно была смениться мгновением шторма, в вечности которого останется всего лишь счастливое мгновенье воспоминания.
***
Когда к середине моря возвращался ветер, на его зеркальной поверхности рождались маленькие волны. Их было много, в тесноте они были послушными и дружно следовали одна за другой. Постепенно волны росли и становились огромными чудовищами, соревнующимися друг с другом в силе и скорости. Когда ветер утихал, волны уменьшались и растворялись в зеркальной поверхности успокоившегося моря. Казалось, что их никогда не было, что море всегда было таким плоским и прозрачным. Но они были. Солнце помнило каждую волну всех, следующих друг за другом штормов. Уже давно не было старого ветра. И вот на смену ему появился молодой неопытный ветерок. Он неуверенно, неумело потревожил зеркальную гладь спокойного моря. По поверхности моря пробежала слабая дрожь предчувствия надвигающейся стихии, появились небольшие, еще не окрепшие волны. Молодой ветер, наблюдая воплощение своей силы в потревоженной поверхности моря, обретал уверенность. Увеличившиеся волны издавали тревожные, угрожающие звуки. Голоса волн сливалась в гимн шторма, воспевающий буйство, неукротимость, хаос, необузданность, протест. В споре волн, соперничающих друг с другом, множество различных фраз мог различить чуткий слух.
***
В пространстве пробудившегося в шторме моря, только две волны понимали друг друга, только две волны были в абсолютном согласии. Они играли друг с другом. Одна из них пыталась догнать другую. Им было очень весело. Им казалось, что счастье продлится вечность, что кроме них нет никого в этом мире. Одна волна говорила другой: «Мы будем вечно друг друга любить. Мы побываем во всех уголках нашего бескрайнего моря. Мы накроем и потопим множество больших кораблей и маленьких лодочек. Ничто не сможет разрушить благодать и спокойствие нашего счастья». Они так были увлечены игрой, что не заметили, как из-за большой тучи появилось солнце, ласковые лучи которого успокоили разбушевавшийся ветер. И две волны, так и не доиграв свою волшебную игру, растворились в плоском отражении уже чистого неба.
***
«Мы должны друг о друге забыть и больше никогда не видеться. Я должен первым принять решение, я сильнее, я птица, я это должен сделать для нее и для нашего счастья».
Он решил улететь очень далеко, туда, откуда на рассвете возвращается солнце.
«Мы должны друг о друге забыть. Я должна первой принять решение. Я сильнее, я рыба, я должна это сделать для него и для нашего счастья». И Она приняла решение уплыть очень далеко, в другую часть моря, туда, куда на закате уходит солнце. Она уплывала от себя, взлетающей вместе с ним в небо, от себя, играющей с ним на зеркальной поверхности счастливого моря.
Он улетал от себя, плывущего с любимой в глубине моря, от себя, играющего с ней на поверхности счастливого моря.
***
С каждым днем они удалялись друг от друга. Взмахи крыльев все дальше и дальше от любимой уносили Габриэля. Он чувствовал, как с каждым взмахом увеличивается расстояние, разделяющее их. Габриэлю было грустно, но он был рад, что освободил любимую от страдания. Он хотел сделать что-то для любимой, и знал, что большего сделать для нее, чем ее покинуть, не может. Габриэль был доволен собой, Он был рад тому, что у него хватило сил изменить судьбу. Но, в то же время, он сомневался: «Не бегу ли я от себя, от судьбы, от любви, от счастья не слабость ли это? Какое же это счастье, если оно длится так недолго, если оно разделено такими жестокими периодами страданий. Нет. Все-таки я принял правильное решение, я птица – сильное существо. Так меня научило мое небо».
