Андрей Сазонов
Не жилец! История медицины в увлекательных заметках
Чем примечателен V век до нашей эры?
Тем, что во второй его половине на острове Кос, который находится в Эгейском море, родился великий врач древности Гиппократ, которого неверно называют «Отцом медицины».
Почему неверно?
Да потому, что отцом можно называть создателя чего-либо. Если уж учреждать почетный титул «Отца медицины», то его нужно присваивать Имхотепу, потому что он был первым знаменитым врачом в той древней системе, из которой выросла современная западная медицина. О каком «отцовстве» Гиппократа можно говорить, если к моменту его рождения медицина в Древней Греции была хорошо развита и полностью удовлетворяла потребность общества в лечебных услугах. Кроме лечебного имелось и развитое профилактическое направление – активно пропагандировался здоровый образ жизни, сочетавший обязательные занятия спортом с умеренностью в еде и питье, да и во всем остальном тоже. И пусть вас не удивляет то обстоятельство, что в древнегреческих текстах сплошь и рядом упоминается вино. Вино было принято разбавлять водой наполовину, а то и больше. В результате получался напиток, содержащий около пяти процентов этилового спирта. Никакого сравнения с джином или виски, не так ли?
Гиппократ не «отец медицины», а великий врач, очень много сделавший для развития этой науки. Так будет правильно.
Биография Гиппократа сильно приукрашена потомками. Достаточно сказать, что его происхождение возводится к самому Асклепию, причем не через Махаона, больше специализировавшегося на лечении ран, а через Подалирия, знатока болезней. Но достоверно известно, что отец и дед Гиппократа были жрецами-асклепиадами. Они передали свои знания Гиппократу, несмотря на то что тот не собирался становиться жрецом. Правила правилами, а для родственника всегда можно сделать исключение. Можно предположить, что юный Гиппократ не собирался идти по стопам отца и деда, потому что свое обучение он продолжил у известного философа-материалиста Демокрита Абдерского. Попутно Гиппократ изучал софистику – искусство красноречия и ведения споров. Не исключено, что он готовил себя к политической стезе, но в конечном итоге победила склонность к медицине. Образование Гиппократ пополнял в путешествиях, которым посвятил бо́льшую часть своей жизни.
Надо сказать, что путешествия в древности были далеко не настолько комфортными и безопасными, как сейчас. Редко кто путешествовал ради собственного удовольствия. Гораздо чаще людей гнала с места на место необходимость. Почему представитель жреческого рода, уважаемого и явно не бедствующего, вдруг начал скитаться по Греции? Получив начальное врачебное образование у отца и деда, можно было дополнить его в каком-то одном месте, а не путешествовать годами.
И почему вдруг потомок жрецов выбрал себе в учителя философа, полностью отрицавшего существование богов? Стоит только задуматься над этим, как приходит на ум мысль о конфликте между отцом-жрецом и сыном-вольнодумцем.
Уж не изгнал ли отец из дома непутевого сына, отказавшегося от жреческой карьеры и пожелавшего учиться у философа-безбожника? Если допустить это, то становится ясен мотив путешествий Гиппократа – его гнал с места на место поиск работы. Такое было в обычае у древнегреческих врачей. Полечив пациентов в одном месте, они переезжали в другое, когда спрос на их услуги падал.
Заслуги Гиппократа перед медициной – это отдельная тема, достойная отдельной книги. Для того чтобы прославиться и вписать свое имя в историю медицины, было достаточно и десятой части его свершений.
Чего стоит одно только введение в европейскую медицинскую практику понятия о пульсе! Дело, начатое Гиппократом, продолжил другой греческий врач по имени Герофил, родившийся спустя полвека после смерти Гиппократа. Герофил доказал, что пульс обусловлен сокращениями сердца, а не является каким-то особенным, индивидуальным свойством артерий. Также он разработал классификацию пульса на основании таких основных его признаков, как сила, частота и ритм. Впоследствии изучение пульса продолжил древнеримский медик Гален, завершивший создание учения о пульсе, принятом в западной медицине. Но началось-то все с Гиппократа!
Кстати говоря, пульс – это далеко не самая главная заслуга Гиппократа. Главными его заслугами были создание этического кодекса врача, получившего воплощение в знаменитой клятве, разработка и совершенствование методов обследования больных, а также отделение материалистического от мистического, то есть стремление объяснять все заболевания природными причинами.
Представление древних греков о здоровье человека было в чем-то сродни индийскому. Оно зависело от баланса четырех жидкостей, четырех телесных соков – крови, флегмы и желчи, черной и желтой. Этим жидкостям соответствовали четыре стихии – воздух, вода, земля и огонь. Учение о четырех стихиях изложено в трудах известного древнегреческого философа Аристотеля, который, подобно Гиппократу, происходил из рода потомственных жрецов-асклепиадов. Задачей врача было восстановление нарушенного баланса телесных соков – увлажнить пересохшее, согреть охладившееся, охладить горячее… По представлениям древних греков причиной многих болезней был избыток крови, поэтому самым распространенным методом лечения стало кровопускание. Гиппократ мог бы совершить поистине революционный прорыв в медицине, если бы стал искать причины болезней не в соотношении телесных соков, а в нарушениях функций тех или иных органов. Но, к сожалению, он такого прорыва не совершил, упустил шанс стать «Отцом физиологии»[27]. Это сделали другие люди в другое время.
Врачам интересны все труды Гиппократа, в том числе и те, научность которых впоследствии была опровергнута, поскольку опровергнутое показывает, как развивалась наука и к чему от чего она шла. Но для историков наибольший интерес представляет текст врачебной клятвы, созданной Гиппократом. Этические нормы, изложенные в ней, помогают составить представление о медицине позднего периода существования древнегреческой цивилизации. Пройдет каких-то триста лет, и греческие города будут завоеваны римлянами… Начнется другая история.
Разумеется, любая клятва в той или иной степени идеалистична, поскольку в ней говорится о том, к чему нужно стремиться, то есть о желаемом. Но желаемое тесно связано с действительным и тоже может дать полезные сведения.
Приносящий клятву обещает почитать того, кто научил его врачебному искусству наравне с родителями, делиться с ним своими средствами и при необходимости всячески помогать ему. Потомков учителя следует считать своими братьями (речь шла только о потомках мужского рода, поскольку женщины в Древней Греции были существенно ущемлены в правах) и обучать их врачебному искусству безвозмездно. Также можно было обучать своих сыновей и учеников, давших обязательство о неразглашении полученных сведений. Отсюда ясно, что даже в светском обществе врачебное ремесло было знанием скрытым, корпоративным, доступным только посвященным, тем, кто поклялся хранить все узнанное в тайне. Ничего похожего на «Рецепты» Сунь Сымяо в Древней Греции появиться не могло. Возможно, этот запрет не столько служил увеличению доходов врачей, сколько предназначался для борьбы с шарлатанством, ведь там, где есть врачи, непременно будут и шарлатаны.
Обещание не делать сечения, то есть операции, у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, которые этим делом занимаются, свидетельствует о том, что в Древней Греции существовала профессия «извлекателя камней» и что это дело не считалось врачебным. В организме человека камни могут содержаться в почках, а также в мочевом и желчном пузырях. В клятве Гиппократа речь определенно идет о камнях мочевого пузыря, поскольку операция по их извлечению является довольно простой. Непонятно, почему древнегреческие врачи не занимались этим делом. Но факт есть факт – не только не занимались, но и давали обещание не делать сечения. То ли извлечение камней считалось делом малодостойным, принижающим авторитет врача, то ли исторически сложилось такое вот разделение сфер и за его соблюдением строго следили извлекатели камней, блюдущие свой корпоративный интерес.
Также врачи клялись не давать никому просимого смертельного средства, не указывать путей для самоубийства и не давать женщинам абортивного пессария, изготовленного из бронзы или камня, приспособления, которое провоцировало выкидыш, будучи введенным во влагалище. Иначе говоря, к эвтаназии и абортам в Древней Греции относились плохо.
Слова «чтобы я ни увидел или ни услышал при лечении или без лечения из того, что не следует разглашать, я разглашать не стану, считая это тайной» нужно понимать гораздо шире, чем требование по соблюдению врачебной тайны. «Чтобы я ни увидел или ни услышал при лечении или без лечения», сказано в клятве. Врачу вообще не подобало сплетничать, и это требование перекликается с нормами, принятыми в Древнем Китае и в Древней Индии. Человек, которому люди должны доверять, по определению не может быть сплетником.
При чтении клятвы, созданной Гиппократом, в воображении возникает симпатичный, располагающий к доверию образ врача. Прошли тысячелетия, а этические нормы не изменились. Разве что удаление камней из мочевого пузыря стало считаться врачебным и только врачебным делом. А в остальном – все то же самое.
Если изучить «под лупой» структуру Национальной службы здравоохранения Великобритании или аналогичную систему любой другой европейской или американской страны, то станет ясно, что корни тянутся в Древнюю Грецию, туда, откуда, собственно, и началась европейская цивилизация. «Все мы знаем, чем мир обязан Греции и греческому народу», сказал в одной из своих речей предыдущий президент США Барак Обама. Да почти всем обязаны, в том числе и той медициной, которую имеем.
РЕЗЮМЕ. СОВРЕМЕННАЯ ЗАПАДНАЯ МЕДИЦИНА – ПРЯМАЯ НАСЛЕДНИЦА ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ.
Глава 7
Медицина Древнего Рима
Древний Рим не так далек от нас, как Древний Египет, поэтому римских исторических документов дошло до нас несравнимо больше, чем египетских, и о развитии медицины в Древнем Риме можно составить довольно полное представление.
Начнем с того, что на протяжении первых пяти веков существования римского государства, то есть с VIII по III век до нашей эры, врачи были представлены лишь хирургами-костоправами, которые оказывали помощь при травмах и ранениях. С этого ранняя римская медицина начиналась и на этом же она заканчивалась. Лекари, занимающиеся лечением внутренних болезней, были не востребованы, поскольку все болезни традиционно лечились в банях, холодной или горячей водой. Культ бань, называемых здесь термами, римляне переняли у греков, а вот врачей, предлагающих в банях свои услуги, заимствовать сразу же не стали. Что не получалось вылечить водой, лечили дома народными средствами. Вот отрывок из трактата о сельском хозяйстве, написанном в III веке до нашей эры древнеримским политиком Марком Порцием Катоном (Старшим). Катон был известным борцом с роскошью, каковой помимо всего прочего считал и греческих врачей. По его мнению, лечиться следовало тем, что дает земля. И в первую очередь – капуста. «Капуста есть первая из всех овощей, – писал Катон. – Натерев ее, прикладывай к любым ранам и нарывам. Капуста очистит и излечит все язвы… И если у тебя почернела желчь, если вздулась селезенка, если болит сердце, или печень, или легкие, или диафрагма, то все это она вылечит… Кроме того, собери мочу человека, который постоянно ест капусту, нагрей ее и искупай в ней больного. Таким лечением ты его быстро исцелишь, это проверено на деле. И если ты вымоешь этой мочой маленьких мальчиков, то они никогда не будут расти слабыми. Тем, у кого глаза плохо видят, надо смазывать глаза этой мочой, и зрение улучшится…» Это всего лишь малая часть того, что писал Катон о полезном действии капусты, но для понимания, каким было домашнее лечение в Древнем Риме, этого вполне достаточно.
Отдельные оригиналы из числа богачей, не боявшиеся упреков в чрезмерной роскоши, приглашали к себе лекарей из греческих земель, но эти единичные случаи не делали погоды. Лишь с III века до нашей эры в Древнем Риме появилась медицина, храмовая и светская. Первые храмы Эскулапа (так римляне изменили имя Асклепий) строились для того, чтобы обуздать очередную эпидемию чумы. Они были полной копией греческих асклепионов. Светская медицина поначалу тоже была греческой, поскольку своих врачей брать было неоткуда. Если раньше врачей приглашали в частном порядке, то в III веке до нашей эры этим занялось государство. В хрониках сохранилось упоминание о греческом враче по имени Архагат, первом из тех, кто был приглашен римскими властями. По приезде Архагат сразу же получил римское гражданство, что было невиданной льготой для чужеземца, а в придачу к гражданству – большой дом, в котором ему предстояло жить и работать. Поначалу к Архагату относились хорошо, но проводимые им хирургические операции составили ему репутацию «живодера». Римское общество оказалось не подготовленным к таким новшествам, как хирургические операции. Понадобилось определенное время для того, чтобы оценить пользу хирургии и научиться отличать ее от живодерства.
Главным достоинством древних римлян была способность совершенствовать все хорошее и полезное, что попадало к ним в руки. Убедившись в том, что медицина – штука очень полезная, римляне активно принялись за ее создание. Прежде всего требовалось сделать профессию врача привлекательной. Этого достигли при помощи экономических стимулов – врачи освобождались от ряда налогов и повинностей. Трудно поверить, но уже в первой половине III века до нашей эры в Древнем Риме можно было обучиться врачебной профессии бесплатно в специальных медицинских школах! Обучение проводили архиатры – врачи, состоявшие на государственной службе. Помимо преподавания архиатры занимались лечением, а также помогали правительственным чиновникам-эдилам контролировать соблюдение санитарных норм. Помимо государственных медицинских школ имелись и частные, но в них, как вы понимаете, обучение было платным. В городах и провинциях появились врачебные коллегии, род цеховых врачебных союзов, а в армии – своя медицинская служба.
Знаете ли вы, кого называли «депутатом» в римской армии? Санитаров, которые занимались сбором раненых после сражений. Депутаты объезжали поле битвы на конях, а не бегали по нему с носилками. Они были не просто сборщиками, но и сортировщиками – определяли перспективы раненых и забирали только тех, у кого были шансы на выживание после оказания медицинской помощи. Тем же, у кого шансов не было, депутаты давали питье с ядом, чтобы несчастные умерли сразу, не испытывая лишних страданий.
Оснащение армии хирургами было очень хорошим. На двести пятьдесят сухопутных воинов приходился один штатный врач. На флоте врачи распределялись по одному на корабль, причем здесь им полагалось двойное жалованье.
В военных лагерях были госпитали для лечения тяжелораненых, в которых оказывалась медицинская помощь более высокого уровня – делались операции, накладывались фиксирующие повязки с использованием алебастра и т. п. Для сравнения – медицинская помощь в британской армии достигла подобного уровня лишь в конце XVII века!
В пантеоне богов тоже произошли изменения. Богиня здоровья Салута, опекавшая римлян до появления Эскулапа, была отодвинута на задний план. Упоминание о ней сохранилось лишь в приветственном слове «салют». Иначе и быть не могло, ведь всегда побеждает сильнейший, а у Эскулапа была мощная поддержка в виде храмовых больниц. От служителей Салуты римлянам, по сути дела, не было никакой пользы, они только молились богине и совершали жертвоприношения. А жрецы Эскулапа лечили, оказывали не только психологическую, но и практическую помощь.
Среди приглашенных греческих врачей был человек, который совершил настоящую революцию в медицине, а если точнее, то начал ее совершать, но до конца не довел. Звали его Асклепиадом, родился он во II веке до нашей эры, а умер в первой половине следующего века. Как и многие древние врачи, Асклепиад сочетал изучение медицины с изучением философии и был сторонником атомистской теории, согласно которой все сущее состояло из мельчайших частиц – атомов. Этой теорией Асклепиад пытался объяснить возникновение болезней, но не сумел разработать на этой основе полноценного учения. Но сама мысль о том, что причиной заболеваний являются негармоничные движения частиц, из которых состоит человеческое тело, была революционной, потому что она уводила от традиционного представления о возникновении болезней вследствие нарушения баланса между телесными соками.
Другое новшество, предложенное Асклепиадом, было не менее смелым. В то время когда психически больные люди рассматривались как одержимые злыми духами и обращение с ними было очень суровым, если не сказать – жестоким, Асклепиад считал, что психические болезни представляют собой болезни, а не одержимость, и использовал для их лечения гуманные способы – ванны, массажи, диеты, а не голод и бичевание кнутом.
Из-за столь передовых взглядов и оригинальных методов лечения заболеваний многие коллеги считали Асклепиада шарлатаном, не имеющем понятия о «настоящей» медицине. Надо сказать, что лечил Асклепиад необычно. Так, например, паралич он рассматривал как застой частиц, приведший к неподвижности конечностей. Для того чтобы снова привести частицы в движение, парализованных больных клали на ковры и раскачивали. Очень необычно даже для нашего времени, в котором как только не пытаются лечить.
А теперь давайте обратимся к документам. Начнем с «доврачебной» эпохи, с так называемых «Законов двенадцати таблиц» – римского кодекса, составленного в середине V века до нашей эры. «Законы двенадцати таблиц» дошли до нас лишь частично, но историкам удалось восстановить их содержание по упоминаниям в других исторических документах, благо упоминались они часто.
В V веке до нашей эры в Риме не было медицины, а вот санитария была, причем санитарные требования вошли в первый римский законодательный сборник. «Законы двенадцати таблиц» запрещали хоронить или сжигать покойников в черте города, а также устраивать погребальные костры или могилы близко к строениям без разрешения их владельцев. Нельзя было хранить останки, их следовало предавать земле или огню как можно скорее. Исключение делалось лишь для тех, кто умер вдали от дома, например – на поле битвы. Также были установлены ограничения на приобретение земельных участков, на которых осуществлялось захоронение или сожжение трупов.
Для стока нечистот в Риме уже VI веке до нашей эры начали сооружать особые каналы, называемые «клоаками». Остатки этой первобытной канализации сохранились до сих пор. Из тех рек, в которые открывались клоаки, запрещалось брать воду для питья. Разумеется, древние римляне не имели никакого представления о микробах. В основе запрета на использование воды лежали соображения ритуального характера – нечистоты оскверняли воду.
Самым интересным и содержательным медицинским документом римской эпохи является восьмитомный трактат «О медицине», написанный в начале I века нашей эры ученым-энциклопедистом Авлом Корнелием Цельсом. Этот трактат был частью огромной энциклопедии под названием «Искусства», который задумывался Цельсом как описание философии, риторики, юриспруденции, медицины, военного дела и сельского хозяйства. К радости историков медицины, медицинский раздел цельсовской энциклопедии дошел до нас, а вот все остальное – нет.
Повторим, что трактат «О медицине» – это энциклопедия. Цельс изучил и обобщил все мало-мальски ценное, что к тому времени было написано на медицинскую тему, и добавил свои комментарии. Начинает он с обзора истории медицины и трех основных направлений, существовавших в ней.
Эмпирики считали основой любого познания свой опыт, свои наблюдения, а там, где опыта недоставало, подменяли его вымыслами. Рационалисты-методики, такие как Асклепиад, искали во всем материальные причины, не принимая в расчет домыслы с догадками. Догматики, бывшие последователями Гиппократа, опирались прежде всего на философию, пытаясь объяснять все происходящее в организме с философских позиций.
«Медицина – это искусство, основанное на предположениях и догадках, – тонко иронизирует Цельс. – Метод предположений у нее таков, что при преобладающих правильных ответах иногда случаются ошибки». Но тут же добавляет: «Если медицина и ошибается в одном случае из тысячи, это не имеет значения, потому что она помогает огромному множеству людей». Это очень важная фраза. Она показывает, что древние римляне доверяли своим врачам, несмотря на периодически случавшиеся ошибки. Следовательно, уровень развития медицины был достаточно высоким и отвечал потребностям общества. К сожалению, в древности не проводили статистических опросов населения, и потому нам приходиться делать выводы на основе косвенных данных. Хорошо, что хотя бы эти данные у нас есть.
Первая книга начинается с того, как нужно вести себя для того, чтобы не болеть. По тому, что пишет Цельс, видно, насколько хорошо было развито профилактическое направление в древнеримской медицине. Особого внимания заслуживает фраза: «Но насколько необходимыми и полезными являются физические упражнения и соответствующая пища, настолько же неприемлемы нормы, установленные для атлетов». Атлетами в Древнем Риме называли профессиональных спортсменов. Разделение физических упражнений на оздоравливающе и «профессиональные», которые далеко не всегда идут на пользу здоровью, существовало уже в Древнем Риме. В профилактике использовался дифференциальный подход, подчеркивающий высокую степень ее развития. Третья глава первого тома называется «Замечания в связи с особенностями телосложения, возраста и времени года».
От того, как нужно вести себя здоровым людям, Цельс переходит к образу жизни людей, страдающих теми или иными заболеваниями. Даваемые им рекомендации весьма научны. После небольшой редакторской правки первый том цельсовского трактата можно было бы издать в наше время. И он, скорее всего, имел бы успех.
Во втором томе рассматриваются общие, то есть основные, признаки болезней, общие способы их лечения и содержатся рекомендации по питанию при различных заболеваниях. Третий и четвертый тома посвящены специализированному лечению болезней, причем рассматриваются и сравниваются различные способы лечения. К болезням Цельс возвращается и в шестом томе с оговоркой: «Я говорил о тех болезнях, которые распространяются по всему телу, теперь же я перехожу к тем болезням, которые появляются только на отдельных частях тела, начиная с головы». В общей сложности в третьем, четвертом и шестом томах трактата содержится семьдесят восемь глав, и каждая глава посвящена отдельной теме.
Пятый том посвящен лекарственным препаратам и формам, в которых они применяются. Много внимания Цельс уделяет компрессам и пластырям, которые пользовались в Древнем Риме огромной популярностью. Можете назвать причину такой популярности? Для правильного ответа на вопрос нужно подумать о том, какого способа введения лекарственных препаратов в организм не было в древности.
Компрессы и пластыри, накладываемые на кожу, заменяли инъекции! Люди давно заметили, что далеко не все лекарственные средства оказывают действие при приеме внутрь. Причина в том, что пищеварительные ферменты, а также соляная кислота, вырабатываемая клетками внутренней оболочки желудка для переваривания белков, разрушают лекарства до того, как они успевают всосаться в кровь. Когда же лекарство всасывается через кожу (а кожа обладает хорошей всасывающей способностью), никакого разрушения не происходит.
Некое подобие шприца изобрел Гиппократ. Он вставлял тростниковую трубочку в мочевой пузырь свиньи и при помощи этого устройства вводил через надрез на вене лекарственные препараты в кровеносное русло. Но широкого распространения этот метод не получил. Древним врачам он казался слишком сложным, а пациентов попросту пугал. Одно дело – выпустить немного крови через надрезанную вену и совсем другое – вводить себе в кровь что-то постороннее. Кровь была сакрализирована, она считалась носителем жизненной силы. Кровь животных пили как укрепляющее лекарство, и на крови приносили самые веские клятвы, кровь использовалась в магических ритуалах… Введение каких-то травяных настоев в кровь на этом фоне выглядело кощунством. Вдобавок не все пациенты хорошо переносили подобные «инъекции». Свиной пузырь с трубочкой остался одной из «причуд» Гиппократа, о которой человечество вспомнило лишь в середине XIX века, после того как британец Александр Вуд[28] изобрел тот шприц, которым мы пользуемся и поныне.
Большинство пластырей в Древнем Риме были весьма сложными по своему составу. Вот пример из цельсовского трактата: «Наилучшим средством для вытягивания гноя служит пластырь, который… содержит мирру, шафран, ирис, прополис, смолу винной пальмы, зерна граната, волокнистые и круглые квасцы, трюфели, медную руду, сваренный сапожный зеленый купорос, панацею, нашатырь, омелу, медную окалину, смолу терпентинного дерева, воск и бычье или козье сало…» Непонятно, какое растение Цельс называл «панацеей», лекарством от всех болезней. А вот наличие трюфелей в составе пластыря не удивляет. Трюфели в Древнем Риме не только считались деликатесом (правда, более доступным, нежели в наше время), но и наделялись различными лечебными свойствами, начиная с усиления потенции и заканчивая противовоспалительным действием. Трюфели неоднократно упоминаются в трактате, в том числе и в составе препаратов, предназначенных для лечения глаз: «Лекарство, которое называется цезарианским, содержит зеленый сапожный купорос, трюфели, белый перец, маковые слезки, камедь, мытую кадмию, сурьму. Хорошо известно, что эта мазь годится при всяких глазных заболеваниях, за исключением тех, которые излечиваются слабыми лекарствами»[29].
Седьмой том, посвященный хирургии, интересен не меньше, чем «Сушрута-самхита». Цельс описывает, пусть и в общих чертах, без подробной детализации, множество операций, начиная с рассечения нарывов и заканчивая пластическими операциями на лице. Приводятся и требования, которые предъявлялись к хирургам в Древнем Риме: «Хирург должен быть молодым человеком или же не далеко ушедшим от молодого возраста. Он должен иметь сильную, крепкую, руку, которая не знает дрожи. Левая рука его должна быть такой же умелой, что и правая. Он должен обладать острым и проницательным зрением, а также бестрепетной и сострадательной душой, сострадательной настолько, чтобы он желал излечить того, за чье лечение он взялся, и, чтобы он, будучи встревожен криками больного, не спешил бы сильнее, чем того требуют интересы дела, но и не оперировал бы дольше необходимого. Пусть он делает свое дело так, как будто не слышит криков больного».
Набор операций, которые выполнялись в Древнем Риме в самом начале нашей эры, соответствует тому, что делался в Европе и Америке в… начале ХХ века.
Последний, восьмой том трактата посвящен костям и суставам, переломам и вывихам. После рассмотрения общих вопросов Цельс переходит к частным, начиная с переломов свода черепа: «В том случае, когда пробит череп, нужно немедленно выяснить, была ли у этого человека рвота с желчью, лишился ли он зрения, утратил ли он способность говорить, наблюдалось ли у него кровотечение из носа или ушей, не терял ли он сознания». То же самое можно встретить в любом современном медицинском руководстве. Скреплять кости между собой при помощи скоб или винтов врачи древности не умели, у них не было ни методик, ни материалов, из которых можно было изготовить такие скобы или винты. Лечение переломов сводилось к совмещению костных отломков и их фиксации при помощи повязок и шин. При переломах костей свода черепа могли применяться специальные пластыри, которые накладывались на трещину. Пластырь покрывался куском полотна, а сверху накладывалась смоченная в уксусе овечья шерсть, причем только что состриженная. Уточнение по поводу «свежести» шерсти позволяет понять, что она использовалась не только для защиты места перелома, но и для скорейшего заживления (вспомните, что было сказано выше о магических свойствах волос).
Дополнением к трактату «О медицине» служит трактат «О лекарственных веществах», написанный современником Цельса военным врачом Педанием Диоскуридом.
Диоскурид описал в своем труде более восьмисот видов растений, которые не просто были известны римлянам, а использовались в медицинской практике. Надо сказать, что вплоть до XVIII века трактат Диоскурида считался в Европе наиболее полным и самым достоверным справочником по лекарственным растениям, за неимением ничего лучшего.
Также в этом трактате рассматриваются лекарственные средства животного и неорганического происхождения. Всего в фармакологическом справочнике Диоскурида описано более тысячи лекарств. По современным представлениям это не так уж и много, но надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, речь идет о справочнике двухтысячелетней давности, а во-вторых, в нем одно и то же лекарство не повторяется под двумя дюжинами разных коммерческих названий.
Апогеем развития древнеримской медицины и вообще всей древней европейской медицины в целом стал трактат «О назначении частей человеческого тела», написанный выдающимся врачом и, как полагается, философом Галеном. Впоследствии, уже в эпоху Возрождения, Галена назвали Клавдием, превратно истолковав буквы «Cl», стоявшие перед его именем. На самом же деле эти буквы являются сокращением от «Clarissimus» – «Достославный муж». Так назывался высший сенаторский титул в Древнем Риме, который носил Гален, грек, ставший самым знаменитым врачом за всю историю древнеримской цивилизации. Впрочем, нет, не самым знаменитым врачом за всю историю, а самым известным в наше время. Между этими двумя понятиями есть существенная разница.
Почему трактат Галена стал апогеем, высшей точкой развития древней европейской медицины? Если добавить, что Гален писал свой труд на основании изучения трупов животных – обезьян, свиней, собак, – потому что препарировать тела умерших людей в его время не разрешалось, то слово «апогей» будет выглядеть издевкой… Но на самом деле это действительно высшая точка. Да, в трактате Галена было много неточностей, потому что мы существенно отличаемся даже от наших ближайших родственников – обезьян, но эти неточности не помешали ему оставаться главным источником знаний по анатомии человека вплоть до середины XVI века. Разумеется, сыграл свою роль многовековой застой в развитии естественных наук, который наблюдался в Европе в Темные и Средние века, но согласитесь, что научный трактат, остающийся востребованным в течение полутора тысяч лет, должен обладать какими-то вескими достоинствами. За неимением ничего лучшего выбирается лучшее из того, что есть.
