Андрей Сергеевич Швецов
Заметки Панацеи. Реальные истории победы над болезнью. Часть 2
Андрей Швецов. ЗАМЕТКИ ПАНАЦЕИ. РЕАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ ПОБЕДЫ НАД БОЛЕЗНЬЮ. Часть 2
Швецов А.С. Заметки Панацеи. Реальные истории победы над болезнью. Часть 2. – Рязань: АО «Елатомский приборный завод», 2024.
Здоровье – это не только лекарства и ЗОЖ, это прежде всего – мотивация! А вот как мотивировать себя и близких стать здоровее, энергичнее, активнее? Ответы вы найдете в историях героев книги «Заметки Панацеи» – они расскажут вам о том, как благодаря позитивному настою, упорству и правильному подходу к своему организму обрести то, что, как известно, не купишь, а потому надо беречь смолоду. Реальные случаи исцеления реальных людей, написанные в увлекательной художественной форме, могут стать точкой опоры, чтобы перевернуть мир даже обессиленными руками и начать счастливую и активную жизнь заново. Впереди вас ждет целая серия книг с невыдуманными и, на первый взгляд, чудесными историями выздоровления. Но весь секрет – в целенаправленном лечении и кропотливом труде. Самое главное, что у всех рассказов – счастливый финал.
© Швецов А.С., 2024 © АО «Елатомский приборный завод», 2024
СОДЕРЖАНИЕ
Все сокровища в одной коробке...................................................... 4
Амурский Бархат ..............................................................................14
«Злато скифов» .................................................................................30
Любовь и кошки ...............................................................................42
Министерские колени .....................................................................55
Как снегирь Масленицу топил ........................................................68
Четыре жизни капитана Калинина .................................................81
Эксперимент .....................................................................................91
ВСЕ СОКРОВИЩА В ОДНОЙ КОРОБКЕ
Московский журналист Андрей Швецов сидел на голубой пенке в окружении зарослей иван-чая и с явным неудовольствием рассматривал снимки в фотоаппарате.
«Свет плохой, – бормотал про себя Андрей, – пасмурно».
Внезапно откуда-то сбоку раздался хриплый старческий голос.
– А вы, товарищ, получается, шпиён?
В заросли протиснулась фигура коренастого старичка в типичном сельско-огородном костюме. На ногах – камуфляжные штаны, в них заправлена белая майка, поверх нее – пиджак от костюма, на голове – кепка ЛДПР с поломанным козырьком.
– Почему, сразу «шпиён»? – удивился Андрей. – А вы зачем тогда оборонный завод снимаете? Я за вами уже полчаса наблюдаю. Вы в этих зарослях прятались и завод снимали, – с нарочитой суровостью сказал незнакомец, пряча улыбку в щетке седых усов.
– Так я это. Здание снимал, а не завод. Старинное, XVIII века, – начал оправдываться Андрей, не замечая лукавой улыбки собеседника.
– Знаю я вас, – пробурчал мужичок и хитро сверкнул глазами.
– Я журналист из Москвы, фотографию архитектуру позднего барокко. Это здание – яркий пример стиля, его оружейник Батышев построил, – выпалил молодой человек.
Звучная респектабельная фамилия тульских оружейников произвела на дедушку бодрящий эффект, он еще больше просветлел лицом и признался:
– Да ладно. Шучу я. Какие у нас шпиёны. Кому мы нужны? Я к вам из любопытства обратился. У меня дом за этим кустами, – дедушка махнул рукой за спину. – Скучно, поговорить не с кем, а тут вы с фотоаппаратом. Завод-то у нас давно уже не оборонный.
Андрей встал и начал разглядывать величественный двухэтажный особняк с мезонином. С холма он казался особенно ладным и словно игрушечным. – Я тут проездом. Свернул с трассы в поселок купить воды и увидел ваше поместье. Вспомнил, что мне о нем уже рассказывали, дескать, оружейники – братья Батышевы – построили. Решил сфотографировать для коллекции. А про завод не слыхал.
– Это Елатомский приборостроительный завод. Я на нем 20 лет работал. Выпускали изделия для армии: сердечники трансформаторов, уплотнители, герметичные прокладки, а заодно всякую мелочь, бигуди, например. Сейчас-то, конечно, уже другая номенклатура товаров.
– А какая? – уточнил Андрей, профессиональное любопытство включалось в нем автоматически. – Видно же, что завод процветает. Ремонт свежий, машины хорошие стоят, вон даже велопарковка имеется.
– Медицинское оборудование. Всякое. Но в основном, приборы такие специальные, магнитотерапия. Слыхали о ней?
– Небось лженаука какая-то? – усмехнулся Андрей.
– Нет, кстати. Работает! У меня есть такой аппарат «Алмаг +». Я им лечу спину. 20 лет на этом заводе сидел, склонившись над столом буквой «зю», паял платы, вот она и болит. А сейчас лечусь. Да вы сами сходите, посмотрите. Там музей есть, вход свободный. Заодно изнутри сфотографируете.
Андрей согласился, хоть и спешил. Он питал особую страсть к ведомственным музеям. В первую очередь, потому что они находятся как бы вне капиталистической системы, поскольку туда не надо продавать билеты. Такие музеи не будут тебе агрессивно навязывать сувенирные подстаканники, возможность сфотографироваться с ученым хорем или в костюме обходчика путей. Пускай прибыль извлекает предприятие, а музей будет ни при чем, он может жить вообще без посетителей – никто не ходит, и не надо.
Журналист собрал пенку, повесил на шею фотоаппарат и вместе с мужичком – тот представился дядей Петей – стал спускаться с холма. Вблизи здание выглядело еще более нарядным и праздничным.
– Вы проходите, не стесняйтесь. Там указатель есть, – сказал дядя Петя, заметив, что Андрей в нерешительности застыл у двери.
– А вы?
– Вы меня видели? Я ж с огорода. Куда мне в таком рубище? – старичок оттянул полу своего клубного пиджака с широкими лацканами.
– Извините, я человек интеллигентный, техникум оканчивал. Видите вот, значок, – дядя Петя двумя пальцами ухватился за круглый бело-голубой значок на лацкане.
– Общество трезвости! Последние слова мужчина произнес с той особенной важностью, с которой показывают «удостоверения» силовики, если их, одетых по-гражданке, остановили на улице коллеги. Дядя Петя раскланялся и весело добавил.
– Если охранники заподозрят, будто вы шпиён, скажите, что дядя Петя вас уже допросил, меня все знают. Попрощались. Огородник ушел обратно в сторону холма, а Андрей переступил порог в особняк с мезонином. Внутри пахло свежестью и мокрым бетоном.
Охрана пропустила гостя без особых церемоний, сказали подниматься на второй этаж в музей и добавили, взглянув на «Кэнон» в руках у Андрея, что фотографировать у них можно. Журналист шел бесконечными коридорами, рассматривал лозунги на стенах вроде «Жизнь, работа, продукция высшего качества» и подумал, что внутри здание было больше, чем казалось снаружи. Наконец Андрей пришел в музей – это было небольшое помещение, заставленное стройными рядами стеллажей, на стенах пестрели многочисленные грамоты и стенды. «В 1985 году на заводе налажен выпуск игрушек «Хозяюшка» и «Светофор-конструктор». Кроме того, начато производство фена «Русь»», – гласила вывеска, под которой лежала гордость Елатомского приборостроительного завода образца 1985-го года – фен, похожий на артиллерийский снаряд. Рядом с ним соседствовал прибор, напоминающий плойку для волос. Андрей сперва подумал, что это и есть плойка, но изделие оказалось зажигалкой для газовых плит. Особое место в музее занимали всевозможные медицинские аппараты – пластиковые коробочки со сложной электрической начинкой внутри. В том числе аппараты для низкочастотной магнитотерапии с загадочными, по-военному строгими названиями-аббревиатурами вроде «Маг-30». На столе у окна стояла одинокая коробка. Она была бережно обтянута тканью и доверху забита письмами.
Андрей вспомнил, что, когда много лет назад начинал работать в газете «Вечерний дилижанс», у них в редакции стояла такая же коробка с письмами читателей. Они делились смешными случаями, байками и даже зачем-то переписывали и отправляли по почте анекдоты.
– А это, между прочим, самый главный экспонат, – улыбаясь, сказал Андрею пожилой мужчина. За минуту до этого Швецов боковым зрением заметил, как тот вешал в Уголок почета какой-то диплом. Журналист принял незнакомца за хранителя музея.
– Письма какие-то, – сказал Андрей и, усмехнувшись, добавил.
– От благодарных пользователей фена «Русь»?
– Кстати, надо покопаться, может, и такие есть, – задумчиво ответил мужчина.
– Но вообще эта коробка – доказательство того, что завод выпускает приборы, которые меняют жизнь. Магнитотерапия, слыхали? Даже у царской семьи был аппарат магнитотерапии.
– Ну, про царскую семью не слышал, а про магнитотерапию мне уже рассказали, – Андрей припомнил слова дяди Пети. – Это, получается, военная разработка?
Швецов сам не заметил, как начал брать интервью.
– Не совсем так. В 1988 году институт радиостроения, головное предприятие оборонного концерна «Фазотрон», передал нам портативный магнитотерапевтический аппарат МАГ-30. Предложили попробовать производить. Говорят – это революция! Магнитотерапия, дескать, многие болезни может лечить, особенно больные суставы. Рискнули. Начали выпускать приборы. А кудаих девать? Рекламы же нет. Пришли к редактору журнала «Здоровье», попросили написать заметку, хоть на последней странице. Раньше печатному слову верили.
– Это точно, – подтвердил Андрей, который помнил, что даже 20 лет назад к журналистике было совсем другое отношение, не то что сейчас.
– Заметку напечатали, и это произвело настоящий фурор. Всё разобрали! Подчистую. Тогда же начали приходить и первые письма, которые лежат в этой коробке. Люди чувствовали эффект на себе, а потом передавали аппарат соседям, знакомым, родственникам. Некоторые буквально на ноги вставали.
– Даже так? – Андрей с недоверием покосился на стенд с «Магом-30».
– Еще бы! Первое же письмо написал мужчина по фамилии Гараж. Он был лежачий – вообще не ходил после аварии. Начал использовать аппарат и потихоньку полностью восстановился. Сначала стал передвигаться по квартире, затем впервые за годы вышел во двор, а потом поехал на велосипеде! Интересно, что, вылечившись окончательно, Гараж стал рассказывать про соседа – тот, дескать, тоже купил аппарат, но ему почему-то не помогает. Здесь на заводе начали разбираться, связываться с Гаражом, с его соседом, и выяснилось, что мужик другой стороной прикладывал прибор к больному месту. Научили, как использовать, добавили разъяснение в инструкцию, а на аппарат нанесли маркировку.
– А вы сами-то пробовали? – спросил Андрей.
– Я не противник физиолечения, но, честно говоря, не могу понять как это штука работает. – Очень просто. Магнитные импульсы запускают процессы восстановления в организме. То есть, организм сам себя лечит, а излучение ему в этом помогает. Вот взять меня. Чуть за 30 мне было. Получил серьезный ожог. Врачи говорят, будешь три месяца минимум восстанавливаться. Ну я стал водить над поврежденными тканями нашим аппаратом. Через недели три после ожога дай думаю в лес схожу за грибами – сезон! А я страстный любитель тихой охоты. Перевязала меня жена, ну я и пошел. Грибы собираю, а у самого всё зудит под бинтами. Домой вернулся с лукошком добра, и тут же бинты снимать. Чешется. И что вы думаете? Корочка сошла с бинтом, а под ней кожа молодая. Вместо трех месяцев за три недели восстановился.
– И что, здесь письма все в таком духе? – спросил Андрей. Больше всего на свете Андрей любил невыдуманные человеческие истории, особенно с хорошим концом. Он собирал их, как коллекционер редкие марки или бабочек.
– Ну да. Раньше писали. Сейчас-то не пишут, отзывы разве что в интернете. А здесь с душой, каждое письмо – это чья-то история, надежда и, наконец, чудо!
– Ох, люблю я такие истории, они меня вдохновляют. Я ведь по профессии журналист, а для души пишу. Мне часто не хватает сюжетов.
– Так вы возьмите эту коробку! – внезапно сказал мужчина, – Там таких сюжетов целая куча. Только, чур, с возвратом.
– Ого, а разве можно? Надо, наверное, спросить у начальства. Это же память. – Так я и есть начальство. Николай Иванович Панин, – пенсионер протянул руку Швецову. – Простите, что сразу не представился. Сейчас уже на пенсии, конечно, дети занимаются всеми делами предприятия. Но именно я начинал делать эти чудо-аппараты.
– Мы едва знакомы, а вы мне, получается, всю историю, всё богатство даете? – Андрей упирался, хоть действительно хотел познакомиться с письмами и набрать сюжетов для своих рассказов.
– А я по глазам вижу, что вы человек не ветреный, а рассказы нам нужны. Я ж не писатель, сам не напишу. Пусть будут для потомков. Николай Иванович с неожиданной ловкостью подхватил тяжелую коробку и передал ее Андрею. Тот, охая и кряхтя, принял и уже через 20 минут возвращался в Москву с твердым намерением написать не менее 10 рассказов о людях относительно недавнего прошлого, об их надежде и вере в чудо.
***
Андрей Швецов несколько недель разбирал эпистолярное наследие Елатомского завода. Перед ним стояла коробка бытописательских свидетельств 90-х и начала нулевых. Репрезентативная выборка жизни. Это было время, когда, чтобы поговорить с близкими из Челябинска, Омска или Иркутска, люди заказывали переговоры, когда брали друг у друга видеокассеты и книги, когда соседи делились аппаратом «Алмаг» с такой же легкостью, как если бы заимствовали табуретку или спичечный коробок соли. Непростое, но душевное время. Андрей особо выделил 10 писем. Каждое – целая история. Причем не столько про чудо-аппарат, сколько про надежду, отношения друг с другом, радости и печали. Опытный журналист художественно обработал эти истории и превратил их в короткие рассказы, которые мы с большим удовольствием публикуем. Пусть они будут глашатаями эпохи.
АМУРСКИЙ БАРХАТ
Таня открыла ящик стола, по привычке взглянула на часы и потянулась за мятным леденцом. Она всегда так делала в конце смены, чтобы немного освежить горло. В тот день, как и во все предыдущие, проведенные на горячей линии «Еламеда», она говорила в общей сложности часов шесть. От этого ее голос осип, и можно было подумать, будто она простудилась. Как правило, в это время звонили уже редко, поэтому девушка откинулась на спинку кресла, положила леденец в рот и закрыла глаза. Обычно ей хватало пяти минут, чтобы перезагрузиться, выйти из режима «работа» и настроиться на режим «дорога домой». Две минуты она уничтожала обрывки вопросов, уточнений и жалоб, летающих по углам сознания, как мухи, и еще три минуты наслаждалась холодной тишиной ума. Потом Таня выключала компьютер, разминала шею и шла на остановку. Однако в этот раз привычный ход вещей был нарушен. Раздался звонок. Таня секунды четыре не обращала на него внимания, полагая, будто это мираж – когда звонят целый день, назойливые звуки могут мерещиться. Но трель не прекращалась, и девушка сняла трубку.
– Горячая линия «Еламед». Оператор Татьяна. Чем могу вам помочь? – на автомате проговорила Таня.
– Здравствуйте, – сказал слабый, нетвердый голос. – Меня зовут Иван Аркадьевич Форов.
– Очень приятно, Иван Аркадьевич. Какой у вас вопрос?
– Я пенсионер, к сожалению, уже полгода не хожу, – сказал мужчина на другом конце провода и замолчал, как бы ожидая наводящего вопроса.
– Я вам сочувствую, – ответила Таня. – Иван Аркадьевич, вы пользуетесь продукцией компании «Еламед»?
– Да, – ответил дедушка. – Дочка подарила мне аппарат «Алмаг».
– Очень хорошо, – сказала Татьяна и приготовилась к длинному разговору. По опыту она знала, что если человек сразу не задает конкретный вопрос, то придется с ним повозиться. Таня была доброй девушкой и, кажется, при всем желании не смогла бы относиться к своей работе формально. Иногда ей буквально до головной боли хотелось помочь звонившим. Особенно пожилым людям, чувствующим свою беспомощность перед старостью и болезнью.
– Вы знаете свой диагноз?
– У меня остеохондроз, – уже значительно бодрее признался Иван Аркадьевич. Он был из той категории пенсионеров, которые свои болезни считают чем-то вроде сабельных шрамов на теле старого солдата – предметами гордости, заслугами и доказательством основательно и не зря прожитой жизни. – Я раньше справлялся, но в конце лета стал лежачим.
Последнее слово дедушка произнес с нарочитым презрением и снова замолчал, но потом спохватился, что не успеет сказать самое главное, и шумно набрал в легкие воздуха. Таня прислушалась, ожидая, что сейчас он сам без всяких наводящих вопросов расскажет, зачем, собственно, позвонил.
– Я думаю, что остеохондроз я подцепил на БАМе. Слышали про БАМ? – разочаровал Таню Иван Аркадьевич.
– Конечно, Байкало-Амурская магистраль, всей страной строили. Я-то еще маленькая была, – словно оправдываясь, сказала Татьяна.
– Ну так вот, а я с самого начала, с 1974 года, там работал. «Рельсы упрямо режут тайгу, дерзко и прямо в зной и пургу», – пропел строки гимна строителей БАМа уже окончательно повеселевший Иван Аркадьевич. – Вот эти самые рельсы, думаю, и причина моего остеохондроза. Надорвал жилы. Пока был молодой, здоровья хватало, подкову мог разогнуть, орехи колол пальцами, дома у меня гиря всегда стояла, 32 килограмма! Чувствовал себя таким сильным, что, казалось, весь мир смогу рельсами окольцевать…
Татьяна снова посмотрела на часы и сказала:
– Иван Аркадьевич, при остеохондрозе действительно назначают физиолечение «Алмагом». Здесь все правильно. Скажите, у вас возникли вопросы, связанные с эксплуатацией аппарата?
– Нет, – ответил звонивший.
– А какой у вас вопрос?
– Скажите, а он точно мне поможет?
– Как минимум, он облегчит ваше состояние.
– Состояние не ахти, – грустно признался Форов. – Боли, лежу. А я, знаете, лежать не привык. Всю жизнь на ногах. Даже когда на пенсию вышел. С апреля по октябрь в саду. У вас есть сад?
– Есть, да.
– А в каком СНТ?
По внутренним правилам Таня, конечно же, не должна рассказывать о себе лишнюю информацию, она была лишь голосом, отвечающим на вопросы. Корректным, вежливым, даже участливым, но безликим. По какой-то причине в тот вечер девушка решила нарушить инструкцию. Ей, как обычно, стало жалко этого несчастного строителя БАМа с остеохондрозом.
– Я живу в Рязани. А сад «Строитель-2», достался от родителей.
– Надо же, Танюша! – обрадовался Форов. – И я в Рязани, а сад у меня в «Нефтянике». И чего я там только не посадил. Например, амурский бархат. Саженцы вез через всю страну, с самого Амура. Его ягоды – вернейшее средство от диабета! Вы не слышали? У меня у жены, царство небесное, был диабет, и она ягодами моего амурского бархата снижала сахар в крови. Ей и врачи говорили, что это отличное средство. Как там, интересно, мой бархат? – задумался дедушка, его голос стал тревожным. – Я его к зиме не успел приготовить. В сентябре слег. Эх, поможет мне ваш «Алмаг»? А, Танюша? Мне б к дачному сезону снова на ноги встать. Хотя бы в последний раз побывать в саду, привести в порядок деревья, обрезать, обработать. Может, я умру, дети будут ездить в сад. Так-то они не ездят. Твое, говорят, папка, ты, мол, и езди. Наверное, поэтому и «Алмаг» ваш мне подарили, чтобы я их с садом не донимал и сам им занимался.
Форов усмехнулся.
– Иван Аркадьевич, я вас уверяю, если вы по инструкции пройдете курс, то вам станет легче, – сказала Таня.
Она немного нервничала, потому что боялась, что если еще минут на 10 задержится, то следующую маршрутку, идущую прямо до ее дома, придется ждать целый час.
– И я встану? – с надеждой спросил Форов. – Мы не можем этого гарантировать, но вам однозначно полегчает. Иван Аркадьевич. Скажите, у вас еще остались вопросы?
– Да нет вроде, – ответил дедушка. – Спасибо, дочка, что выслушала.
– Поправляйтесь. До свидания.
– До свидания. Таня успела на маршрутку, но ей пришлось немного пробежаться, чтобы с февральского мороза запрыгнуть в теплый салон. Всю дорогу она думала про Ивана Аркадьевича и его чудесный амурский бархат в саду.
«Интересно, а кто из наших родственников страдает сахарным диабетом? – размышляла Таня. – Кажется, тетя Люба из Крыма. Слышала ли она про амурский бархат?» Через несколько дней Тане снова позвонил Иван Аркадьевич.
– Здравствуйте, помните меня? – с хитрецой поинтересовался дедушка.
Таня сразу его узнала.
– Конечно, – ответила Татьяна и словила себя на мысли, что обрадовалась его звонку. – И повезло же вам на меня попасть, я же на горячей линии не одна работаю.
– А я специально попросил именно с вами соединить, пришлось подождать, когда вы закончите общаться с предыдущим клиентом.
– Вот как? – слегка удивилась Татьяна. – Замечательно. Ну как вы? Начали курс «Алмагом»?
– Начал-то начал. Но боюсь, что нет толку.
– Есть толк, – решительно перебила его Таня.
– Что вас больше всего беспокоит?
– Поясница. Рельсы же знаете, сколько весят?
– Сколько? – почему-то спросила девушка. Ей на мгновение действительно стало интересно. Если бы Татьяна разговаривала со строителем БАМа по видеосвязи, то наверняка бы заметила, что он весь аж просиял.
– О! Тут ничего сложного. Смотрите, рельсы бывают разные, – начал лекцию Иван Аркадьевич. – Р50, Р65, Р75. Так вот, чтобы не мучиться с вычислениями, марка железнодорожного рельса сама за себя говорит! Р50 значит, что она весит 50 кг, Р65 – значит 65 кг…
Таня вспомнила про регламент.
– Иван Аркадьевич, – снова перебила девушка. – Давайте про «Алмаг». У вас болит поясница, вы аппарат правильно прикладываете? Получается у вас с ним справиться?
– У меня розетка рядом, и он всегда под рукой. – А как вы его используете? – Включаю, переворачиваюсь на живот (это мне еще удается сделать, хоть и с трудом), кладу датчики на поясницу. Все по инструкции! Ну и дальше 20 минут лежу, мечтаю. Думаю, вот сойдет снежок, в нашем «Нефтянике» грязно, слякотно. Ворота на мою – южную – сторону еще не открыты, и нужно заходить через центральный вход. Там, где собака, Мухтар. И вот я уже у себя. Снег кучами лежит по обочинам, хожу в сапожищах взад-вперед по участку. Смотрю, что там за зиму произошло? Как мой амурский бархат, как мои яблони и крыжовник, как зиму перенесла жимолость? У меня пять кустов! Самая ранняя ягода. Июньская. Вы любите жимолость?
– Иван Аркадьевич, я уверена, что если вы будете продолжать курс магнитотерапии, то к сезону есть все шансы прийти и поздороваться со своим бархатом, а в июне собрать урожай жимолости.
– А вдруг нет? – с тревогой в голосе спросил Иван Аркадьевич.
– Давайте будем верить, что да, – твердо сказала Татьяна. – Итак, вы позвонили, у вас какой-то вопрос по эксплуатации? Может, что-то непонятно?