Андрей Сизов
Энергетические аспекты международной политики

Полная версия

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Фото на обложке: «Саяно-Шушенская ГЭС»,

© gelio.livejournal.com | gelio@inbox.ru | Степанов Слава, 2014

Руководитель проекта: Анна Туровская

Арт-директор: Татевик Саркисян

Корректоры: Ната ша Казакова, Никита Сгибнев

Верстка: Белла Руссо

© Сизов А., 2023

© Оформление. ООО «Альпина ПРО», 2024

⁂

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Введение

Монография посвящена воздействию формирующегося полицентричного миропорядка на развитие энергетики отдельных стран мира. Формирование новой системы международных отношений осложняется изменением технологического уклада мирового хозяйства и усилением влияния этого процесса на баланс сил в мировой политике. Кроме того, США и другие страны «коллективного Запада» активно используют экологические факторы в качестве предлога для сдерживания реализации энергетического потенциала прочих государств мира, включая Россию. Это становится вызовом и для существующих в России моделей национального экономического развития, и для так называемой энергетической дипломатии, ставшей частью внешнеполитической стратегии страны еще с 1970-х гг.

С момента промышленного переворота и на протяжении всей последующей истории человечества фактор стабильности обеспечения энергоресурсами растущей мировой экономики – важнейший для глобального развития. Однако принципы этого обеспечения, подходы к нему отнюдь не константа и подвержены, с одной стороны, экономическому, экологическому и социальному, а с другой – политическому влиянию.

Важно учитывать, что проблематика энергетического перехода в современных условиях не ограничивается экономическими и экологическими факторами. В последние десятилетия преобладают политическая и ценностно-нормативная составляющие. Целенаправленно изменяемая в процессе энергетического перехода система международного права становится инструментом в борьбе государств «коллективного Запада» за сохранение своего доминирующего положения как в мировой экономике, так и в мировой политике. В этой связи для России актуальной представляется задача корректировки внешнеполитического курса с учетом необходимости достижения технологического суверенитета в сфере энергетики и с гарантированным обеспечением российских и зарубежных потребителей доступными энергетическими ресурсами.

Важнейший аспект формирования нового многополярного мироустройства – доступность относительно недорогих, экологически чистых и возобновляемых источников энергии (ВИЭ), а также умение грамотно их использовать, формируя таким образом новые центры сил и экономического притяжения. Пока Россия в этом вопросе идет далеко не в авангарде, используя один из самых востребованных в мире энергоресурсов – воду – лишь на 20 %, в то время как большинство развитых государств преодолели планку использования гидропотенциала в 60 %, а некоторые (Япония) – и в 90 %. Будучи когда-то пионерами крупнейших гидростроек XX в., сегодня мы значительно отстаем.

Представляется, что продвижению интересов России в области энергетики будет способствовать общая динамика мирохозяйственного развития последних десятилетий, связанная с увеличением места и значения развивающихся стран в мировом промышленном производстве. Как отмечает академик РАН Н. Н. Пономарёв-Степной, «анализ динамики глобального энергопотребления и соотношения удельного потребления первичной энергии развитых и развивающихся стран показывает существенное изменение этого соотношения за последние полвека. Примерно в середине прошлого столетия удельное потребление первичной энергии в развитых и развивающихся странах отличалось более чем в 20 раз. В 1990-х гг. эта разница сократилась до 10 раз. Происходит сближение уровня энергопотребления в разных странах мира, и эта тенденция будет сохраняться. Выравнивание идет не за счет перетока энергии из развитых стран, а путем опережающего наращивания энергопотребления развивающимися странами»^[1].

Таким образом, в основе убыстряющегося развития, без сомнения, будет увеличение энергопотребления, а следовательно, во-первых, необходимость увеличения энергогенерации, а во-вторых, обязательное соотнесение его с установленными в рамках национальных государств, международных объединений (например, ЕС) или экономико-технологических макрозон стандартами производства конечного продукта с максимальной энергоэффективностью и минимальным углеродным следом.

В монографии на основе анализа эволюции энергетики в контексте международной политики раскрыта ключевая роль гидроэнергетики в мировой экономике и международной политике на современном этапе. Эффективное развитие гидроэнергетического сектора становится драйвером экономического роста и модернизации, а также дает возможность «цивилизационного скачка» для стран с большим водным стоком. Ведущие государства мирового большинства (в первую очередь большинство членов ШОС и БРИКС) за счет развития гидроэнергетики могли бы разрушить технологическую монополию западных ТНК, разработать собственные стандарты и подходы к политике в области энергетического перехода, тем самым укрепив свою национальную и энергетическую безопасность.

Новизна данной работы состоит в стремлении выстроить авторскую комплексную концепцию практики развития и использования гидроэнергетических ресурсов с точки зрения формирования новых производственных центров и возможностей для влияния на международные рынки. В работе рассматривается полный цикл: от стратегического проектирования и разработки документов территориального планирования до определения круга потребителей энергии, вырабатываемой на перспективных гидроэлектростанциях (ГЭС).

Глава 1. Эволюция энергетики в контексте международной политики

Основные понятия, этапы и факторы эволюции энергетики

Одна из важнейших задач данной работы – определить базовые аспекты влияния энергетических ресурсов на глобальные политические, геополитические и геоэкономические трансформации, используя инструментарий комплексного подхода, синтезирующего достижения политологии, теории международных отношений, геополитики, геоэкономики, глобалистики, синергетики. Предлагается рассмотреть определения ряда ключевых понятий, конкретизируя их содержание и устанавливая взаимосвязи и взаимодействия на уровне концептуальных подходов, парадигм и теорий.

Под глобальным рынком энергетических ресурсов следует понимать мировую систему товарно-денежных отношений, связанных с производством, распределением и потреблением энергоресурсов на планете Земля.

Под глобальными политическими трансформациями – изменения политических институтов и их функций, приводящие к существенным изменениям глобальных политических процессов.

Под глобальными геополитическими трансформациями – изменения территориальных, пространственных характеристик государства, группы стран, региона, макрорегиона или мирового сообщества в целом.

Под глобальными геоэкономическими трансформациями – изменения социально-экономических характеристик государства, региона, макрорегиона или мирового сообщества в целом.

Важное значение имеет понятие «фактор глобального рынка энергетических ресурсов», которое определяется как способность контролировать или существенно влиять на цены, объемы продукции, а также на отношения, связанные с производством, распределением, обменом и потреблением энергетических ресурсов и их производных в масштабах изменения социальных институтов и их функций, приводящая к существенным изменениям территориально-хозяйственных, пространственно-социальных характеристик государства, региона, макрорегиона или мирового сообщества в целом.

Развитие технологий по преобразованию и использованию энергии – базовый показатель технического прогресса человечества. Парус стал одним из первых исторических примеров использования (пусть даже примитивных) технических приспособлений для преобразования энергии; благодаря ему люди начали использовать силу ветра для перемещения по воде. В дальнейшем этот же принцип получил развитие в ветряных мельницах. Аналогичным путем энергия воды была использована в водяных мельницах.

Использование силы ветра и воды открыло первый антропогенный (в сравнении с природным биологическим преобразованием солнечной энергии через фотосинтез к животным) канал преобразования возобновляемых природных источников в механическую энергию. С медного века (3-е тысячелетие до н. э.) и до заката Римской империи (IV в. н. э.) такая комбинация природной и антропогенной энергетики устойчиво обеспечивала населению Земли (выросшему за это время более чем в 30 раз) до 6 ГДж на человека в год в земледельческих цивилизациях и до 4,5 ГДж – для остального населения^[2].

Техническую революцию произвело изобретение и внедрение паровой машины (чей примитивный прообраз – паровой насос – был запатентован 2 июля 1698 г. Томасом Севери), что позволило резко увеличить производительность труда. На начальном этапе паровая машина служила для превращения тепловой энергии нагретого пара в механическую энергию вращающегося колеса, от которого она передавалась на различные машины и механизмы, что со временем позволило внедрить фабричное производство. Отразилось это и на транспортной логистике – изобретенные паровозы и теплоходы в десятки раз сократили время перемещения людей и грузов по морю и суше. С изобретением паровой машины появился третий путь использования солнечной энергии для получения тепловой и механической. В этом случае средством такого преобразования выступали горючие природные ископаемые, которые запасали энергию Солнца на протяжении миллионов лет. Но только во второй половине XIX в. ископаемые ресурсы (в первую очередь уголь) стали основным источником энергии, что послужило началом первого этапа развития мировой энергетики.

Рис. 1.

Принципиальная схема парового насоса Томаса Севери

Источник изображения: © Morphart Creation / Shutterstock.

Первый этап развития мировой энергетики^[3] длился около 70 лет – до разгара Великой депрессии (1929–1933 гг.). За этот период потребление энергии выросло в 4,3 раза – с 0,36 до 1,7 млн тонн нефтяного эквивалента (тнэ)^[4] при утроении среднего по миру душевого производства энергии – с 0,29 до 0,8 тнэ/год.

В ходе первого этапа развития мировой энергетики произошли две технические революции.

Первая техническая революция была связана с изобретением паровой машины, что привело к замещению мускульной силы людей и животных углем в качестве источника энергии.

Вторая техническая революция определялась двумя ключевыми техническими прорывами:

1. Создание двигателя внутреннего сгорания, которое подорвало доминирование угля в мировом производстве энергоресурсов, дав импульс наступлению эры нефти^[5] и тысячекратному росту децентрализованной (в том числе индивидуальной) мобильной энергетики;

2. Освоение технологий преобразования механической энергии в электрическую и обратно, а также способов и средств передачи электроэнергии. Электромашины и трансформаторы принципиально изменили энергетическую картину мира, позволив создавать централизованные энергосистемы, а также использовать все виды первичных энергоресурсов.

В ходе второго этапа развития мировой энергетики длительностью 45 лет производство энергоресурсов выросло в 4,1 раза (с 1,7 до 7 млн тнэ). Данный этап завершился около 1980 г. нефтяным кризисом. Это был период технологического «доминирования моторов». Доминирующим источником энергии выступала нефть, доля которой в совокупном объеме энергоресурсов увеличилась более чем в четыре раза – с 11 % до 47 %. Помимо широкого распространения двигателей внутреннего сгорания, началось активное внедрение и использование газовых турбин и реактивных двигателей, что сформировало спрос на новые виды топлива, такие, например, как авиационный керосин. Одновременно постоянное совершенствование газовых турбин привело к переходу с парового цикла на более эффективный парогазовый и способствовало созданию всей современной газотранспортной системы.

Третий этап развития мировой энергетики многие связывают с переходом от индустриального общества к постиндустриальному, и, в отличие от предыдущих, он не характеризовался взрывным ростом потребления энергетических ресурсов. Более того, в ходе данного этапа сформировались такие векторы развития, как энергоэффективность и энергосбережение.

В целом третий этап характеризуется началом широкого внедрения экологически благоприятных энергоресурсов – природного газа и ВИЭ – при сравнительно невысоких, по сравнению с предыдущими этапами, темпах общего роста энергопотребления.

Существующие научные подходы к влиянию энергетических ресурсов на глобальные трансформации

В ходе развития мировой энергетики шло формирование ряда научных подходов и соответствующего теоретико-методологического инструментария к определению влияния энергетических ресурсов на глобальные политические, геополитические и геоэкономические трансформации. Указанные подходы условно можно сгруппировать в три концептуальных направления, отличающихся в оценках содержания глобальных процессов современности (см. таблицу 1).

Если рассматривать положение на рынке энергоресурсов с точки зрения «гиперглобалистов», то есть сторонников революционной интерпретации глобализационных процессов (К. Омае, М. Элброу)^[6], этот рынок уже сейчас управляется «глобальным капитализмом». По их мнению, роль национальных государств в определении тенденций в области глобальных рынков энергоресурсов постепенно нивелируется.

Таблица 1

Концептуальные направления осмысления глобальных процессов

Источник: D. Held, D. Goldblatt, A. McGrew, J. Perraton, Global Transformations: Politics, Economics and Culture. London, 1999. P. 10.

«Трансформисты», представляющие эволюционный подход (П. Хирст, Дж. Розенау, Дж. Томпсон и др.)^[7], считают, что глобализация – это случайный процесс: одни государства, общества и сообщества выходят в лидеры, другие все больше входят в состояние глобального Юга. В соответствии с этой позицией рынок энергоресурсов во многом случайно эволюционирует в сторону частичной глобализации.

С точки зрения «скептиков» (Д. Гордон, Л. Весс и др.)^[8], глобализация и регионализация, в том числе глобального рынка энергоресурсов, демонстрируют противоположные тенденции, и современная мировая экономика, расколотая на Север и Юг, Европу, Азиатско-Тихоокеанский регион и Северную Америку и т. д., гораздо менее глобализована, чем в эпоху мировых империй.

В нашем исследовании мы придерживаемся «концептуального» метода, выполненного в рамках междисциплинарного эволюционного подхода к анализу глобального рынка энергоресурсов.

Теоретические основы и концепции нового мирового порядка складывались постепенно на фоне передела энергетических рынков. По мнению Валлерстайна, новый мировой порядок – это не либеральный «конец истории», а, наоборот, время «после либерализма»^[9]. Переход мировой системы во время «после либерализма» вызван определенным набором факторов. Среди них важнейшая роль принадлежала нефтяным кризисам 1970–1980 гг. Эти кризисы были проявлением глубокого глобального застоя мировой экономики и существенно изменили идеологию, а вслед за ней и практику подходов развитых стран к третьему миру в целом и странам – ключевым поставщикам энергоресурсов – в частности.

Нефтяные кризисы нанесли удар по фундаментальной установке классического либерализма по поводу национально-освободительных движений в колониальных и зависимых странах. Классическая схема, согласно которой за этапом национально-освободительной борьбы следует успешное социально-экономическое развитие, за редким исключением не получила подтверждения. Эта схема представляла собой перенесение либеральной тактики национальных государств на мировую систему. Суть этой тактики, по Валлерстайну, в постоянных реформах ради улучшения условий использования энергетических ресурсов и накопления капитала с одновременным материально-правовым сдерживанием обездоленных этим накоплением стран, «опасных» классов и социальных групп. Другими словами, «классические» либералы жертвовали частью своей главной ценности – свободы – ради равенства (демократии), то есть подкармливания «опасных» классов материально-бюджетным перераспределением и социально-всеобщим избирательным правом.

Во внешней политике эта тактика предполагала сдерживание «опасного» третьего мира и интенсификацию использования его природных и энергетических ресурсов развитыми странами в условиях провозглашенного в начале XX века Вудро Вильсоном принципа самоопределения наций. К середине 1960 гг. в большинстве стран третьего мира прошли этапы деколонизации и национально-освободительной борьбы, которые в равной мере, но с разных идеологических позиций, поддерживались и западным, и восточным блоками. Однако второй этап – социально-экономическое развитие новых независимых государств – пришелся на падение мировой экономической конъюнктуры, что вместе с иными антимодернизационными факторами, в том числе эксплуатацией со стороны высокоиндустриальных стран, по сути блокировало это развитие.

Нефтяной и связанный с ним долговой кризис 1970–1980 гг. нанесли фатальный удар по вильсонианству. Они опрокинули либеральную модель самоопределения и последующего развития стран периферии. Иначе говоря, энергетический фактор, выступая катализатором событий как экономическое явление, оказывал и оказывает влияние на долгосрочные идеологические основания внешней политики. Отношения между Севером и Югом стали основываться на признании некой обреченности мировой периферии, отсутствии каких-либо надежд на ее социально-экономическое процветание. Эта обреченность, по мнению Валлерстайна, приобрела всеобщий характер после распада Советского Союза, который в глазах Юга долгое время оставался примером возможности развития после национально-освободительной борьбы.

Отношения между Севером и Югом с конца XX в. неуклонно ужесточались. Страны Юга самоопределились, но не смогли избавиться от состояния хронической бедности. Либеральное сдерживание «опасных» государств перестало работать – мир погрузился в локальные конфликты, стало распространяться оружие массового уничтожения, а часть Юга противопоставила военной мощи Севера международный терроризм. Не в последнюю очередь это затронуло многие государства третьего мира, богатые различными энергетическими ресурсами. В этом смысле, по терминологии Валлерстайна, окружающий нас мир и есть «мир после либерализма».

По сути, крах вильсонианства в 1970–1980 гг. означал смену идеологии геополитических воззрений ведущих стран, разумеется, и по отношению к третьему миру. Идеалисты, к которым принадлежал и 28-й президент США Вудро Вильсон, полагали и полагают, что отношения между странами, в том числе связанные с обеспечением доступа к энергетическим ресурсам, могут подчиняться неким моральным правовым нормам. Это идеалистическое направление оформилось в иренологию – науку о бесконфликтном существовании человечества, получившую свое название от имени греческой богини мира Эйрены, или Ирины (греч. eirênê, др.-греч. Εἰρήνη, букв. «отсутствие войны»). Однако либеральный миропорядок Вильсона, заявленный им в знаменитых 14 пунктах, после кризиса 1970–1980 гг. утратил идеологический авторитет.

В области геополитики на смену идеалистическому вильсонианству пришла новая концепция реализма, согласно которой военная сила или угроза силой – эффективный фактор международных отношений и борьбы за доступ к энергетическим ресурсам. Появилось новое научное направление – полемология (от греч. polemos – «война»), наглядно проявившееся в политике, проводимой тогдашним государственным секретарем США Генри Киссинджером, который в 1974 г. собирался применить силу против нефтедобывающих государств^[10]. Именно при его поддержке и инициативе в 1978 г. в США были созданы силы быстрого реагирования. Тогдашний министр обороны США Г. Браун прямо заявлял, что поставки нефти с Ближнего Востока – «часть наших жизненных интересов», а для их защиты Соединенные Штаты готовы предпринять «любые необходимые действия, включая использование вооруженных сил»^[11].

В начале 1983 г. было создано Центральное командование Вооруженных сил США (CENTCOM), зона ответственности которого распространялась на районы Юго-Восточной Азии, Индийский океан, страны Ближнего Востока – всего 19 государств. Персидский залив был объявлен «зоной жизненных интересов США», стали создаваться военные базы в Омане, Египте, Сомали, Кении^[12].

Все эти меры в 1980 гг. обрели форму концепции «войны за ресурсы» как части возникшей в то же время на Западе теории экономической безопасности. Суть ее в примате экономического, прежде всего ресурсно-энергетического, фактора в обеспечении национальной безопасности^[13]. Сегодня эта концепция по-прежнему актуальна и поддерживается ссылкой на глобализацию, законы которой подрывают государственный суверенитет на богатства недр и прочие энергетические ресурсы. А в 1980 гг. политические заявления о необходимости новых подходов к перераспределению глобальных энергетических ресурсов подкреплялись алармистскими прогнозами интеллектуалов Римского клуба. Американский ученый Мэрион Кинг Хабберт еще в 1956 г. ввел в обиход термин «пик Хабберта», который обозначает момент исчерпания половины запасов нефти (сейчас это определение распространяется и на другие невозобновляемые энергоресурсы). По прогнозам Хабберта, для США такой момент должен был наступить в 1970 г., а для мировой экономики – в 2000 г. Этот пик означает начало спонтанных всплесков цен на природные невозобновляемые углеводородные ресурсы, за контроль над которыми должны были начаться масштабные войны.

На фоне подобных преобразований США поставили перед собой задачу, решаемую и по сей день, – стать координатором глобальной энергетической политики. Среди прочих мер для выполнения этой цели на Вашингтонской конференции 1974 г. было создано Международное энергетическое агентство (МЭА) – организация, объединяющая импортеров энергоресурсов и призванная уравновешивать картельные соглашения экспортеров в рамках Организации стран – экспортеров нефти (ОПЕК).

В современных условиях, особенно в свете продолжающегося глобального энергетического кризиса начала 2020-х, концепция «войны за ресурсы и пути их транспортировки» как части теории экономической безопасности остается доминантой мировой политики и наглядно иллюстрируется событиями начала XXI в. в Ираке, Ливии, Алжире, Йемене, Сирии, Венесуэле и др. Не в последнюю очередь это находит отражение и в санкционно-репрессивных мерах глобального Запада против России.