Андрей Витальевич Поздняков
Невольный носитель
С этими мыслями Олег уснул.
Утром следующего дня Олег, позавтракав, решил прогуляться до магазина, прикупить кое-каких продуктов. С трудом натянув на перевязанную голову кепку, поместив сломанную руку на перевязь, он вышел на улицу. Пасмурное небо говорило о вовсю разгулявшейся осени. Дул легкий прохладный ветерок.
Олег тихо, не торопясь, брел по улице, с удовольствием вдыхая прохладный свежий воздух. Рядом на детской площадке во дворе мальчишки гоняли мяч. Вдруг кто-то из них, хорошо наподдав, послал мяч в сторону Олега. Тот прямиком угодил ему в затылок. Перед глазами тут же потемнело, и Олег осел на асфальт, больно приложившись об него сломанной рукой.
– А-а-а, черт… М-м-м, – застонал он, пытаясь подняться на ноги.
– Дяденька, дяденька, простите, я не специально, – донеслось до его помутневшего сознания.
– Да чтоб тебя… башкой об столб стукнуло, – сквозь зубы процедил Олег.
Мальчишки, подхватив мяч, разбежались.
С трудом поднявшись, Олег отряхнулся здоровой рукой и пошел по своим делам.
Возвращаясь из магазина, он заметил машину скорой помощи, стоявшую возле детской площадки. Медперсонал, видимо, завершил свою работу и усаживался в автомобиль. Машина тихо заурчала и двинулась прочь со двора. Толпа зевак, тихо переговариваясь, провожала ее своими взглядами. Подойдя ближе, Олег смог расслышать переговоры соседей.
– Нет, это ж надо. Добегался, столб не заметил, пря-ам головой влетел, бедолага.
– Ага, да так сильно, что сознание потерял. Бедный мальчик!
– Да, сотрясение ему обеспечено.
– И никак прийти в себя не мог, пришлось скорую вызывать.
– Да, здорово ударился, бедняжка.
– Ой-ой-ой…
У Олега похолодело в груди:
– Да ладно… Опять сглазил… Не может такого быть…
Через три дня в дверь Олегу позвонили. Он отпер дверь. На пороге стоял взволнованный Сергей. Олег пригласил друга внутрь.
– Ты что на звонки не отвечаешь? Звоню тебе, звоню… – скороговоркой заговорил Сергей, – Да ты пьяный опять? Тебе ж нельзя…
– Успокойся, Серега. Мне надо было. Проходи. Сейчас попробую тебе все объяснить.
Олег провел Сергея на кухню. Так сложилось, что это было самое уютное место в квартире. И тебе тепло, и тебе чай под боком. Поэтому гостей Олег предпочитал встречать за кухонным столом, тем более что их у него всегда было немного. Один Сергей.
– Давай, присаживайся, – усадил он Сергея за стол.
– Что у тебя случилось? – Сергей поелозил пятой точкой на табурете.
– Меня настиг проклятья рок…
– Тьфу ты. Говори толком, что произошло.
– Серег, я по ходу попал.
– Куда попал, на что попал? – искренне удивился Сергей.
– Я реально стал «глазливым» человеком…
– Не понял. У тебя что-то с глазом?
– Да не-е-ет, – протянул Олег, – Я могу реально кого-нибудь сглазить, если захочу. Или не захочу… Мои проклятия сбываются, Серега! Вот! – выпалил он.
В наступившей тишине стало слышно тиканье часов на стене.
Переведя дух, Олег продолжил.
– Я не сильно-то и пьян. Так, чуть выпил, чтоб мысли разные заглушить. А они все лезут и лезут…
– Ты представляешь, – после минутного молчания продолжил Олег, – на днях сгоряча пожелал соседскому мальчишке головой стукнуться. И что думаешь, он-таки долбанулся об чертов столб. Ему аж скорую помощь вызывали, чтобы в чувство привести. Представляешь? Хорошо, что все обошлось. Уже дома сидит. Или лежит. Не знаю. Главное, что жив. Это хорошо…
– А зачем ты ему это пожелал? – наклонился в сторону Олега Сергей, облокотившись о столешницу.
– Да не знаю я. Сгоряча. Головой опять стукнулся. Да и не важно это. Главное, что ляпнул гадость, а оно вон как получилось…
– Валерич, ты серьезно? А то я начинаю тебя бояться, – пошутил Сергей.
– Да, Серег, вполне серьезно, даже очень серьезно, – Олег почесал гипсом подбородок, – Я тебе сейчас и не такое расскажу. И покажу.
Он открыл крышку стоящего на столе ноутбука.
– Че там?
– Сейчас, погоди. Сначала маленькая предыстория. Чтоб потом понятней было. Только не думай, я не свихнулся. Хотя…
Он встал и налил им обоим чая.
– Или тебе водочки плеснуть? – предложил другу Олег.
– Нет. Лучше чай, – отказался от алкоголя Сергей.
– После случая с тем пацаном я долго размышлял. Что это? Опять случайность или нет? Ведь о чем сказал, то и сбылось. Я про адвоката с актером. Думаю, как проверить? Опять кому-то чего-то пожелать гадкого? Нет, думаю, так не годится. А вдруг опять сбудется, что тогда? Что просто так людей обижать? А потом осенило. Может, хорошее чего кому пожелать? Думаю, дай, попробую. Ну, и начал желать всякое, кому деньги найти, кому жениться, разное другое. А как проверить, сбылось или нет? Понятно, соседям «добро» подкидывал. День-два – нет результата. Никто миллионером не стал, никто не женился, машину не купил. Тут и начал подозревать, что только плохое от меня сбывается. Нет, конечно, еще все сомневался. Но проверить уж больно хотелось. Чем черт не шутит? А он, Сереж, действительно не шутит. И действительно черт.
Олег покопался в ноутбуке.
– Сейчас покажу. Решил я проверку на гадах разных устроить. Вот, например. Два дня назад натолкнулся в интернете на статью про беглого наркобарона из Колумбии. Его при переводе из одной тюрьмы в другую подельники с боем отбили, полицейских поубивали. Страсть. Объявили в розыск, за голову награду назначили. Думаю, вот оно. Если со мной что-то действительно не так, то сбудется самое нелепое мое проклятие. Опять, другой конец планеты, где он, что он… Думаю, как его проклясть? А пусть где-нибудь разобьется на частном самолете со своими бандюками. И вот, гляди. Вчера в СМИ написали это.
Он повернул ноутбук к Сергею, указал пальцем на небольшое информационное сообщение, в котором рассказывалось об обнаружении разбившегося легкого моторного самолета в горах Колумбии, на борту которого были обнаружены тела погибших: того самого наркобарона, сбежавшего за день до этого от властей, и четырех его ближайших помощников.
Не веря своим глазам, Сергей почувствовал, как у него пересохло в горле.
– И видишь, он же не просто так погиб, не на машине разбился, а именно так, как я и предрек или пожелал. Да еще и не один. Назови это, как хочешь. И я не шучу над тобой. Не выдумал всю эту историю, чтобы нервы тебе пощекотать.
– Но ведь так не бывает, Олег. Ты же не серьезно, я надеюсь?
– Я знал, что ты мне не поверишь. Поэтому, давай сделаем проверку вместе.
– Это как?
– Сам найди какую-нибудь мразь. А я что-нибудь ему предреку…
– Нет, Олег. Ты же несерьезно.
– Серьезно, Сергей, серьезно. Давай, давай…
Не веря, что он это делает, Сергей бегло пробежался взглядом по заголовкам криминальной хроники. Его внимание выхватило статью о задержании педофила, убившего двенадцатилетнюю девочку. Во время его задержания и препровождения в камеру предварительного заключения полицейские еле смогли удержать разъяренную толпу граждан, чуть было не разорвавших выродка на мелкие части.
– Вот, это, – неуверенно проговорил он.
– Так, хорошо. И что же нам с ним сделать?
– Я не знаю, Олег. Но ты действительно пугаешь меня. Очень.
– Да ладно. Он же не имеет право дышать этим воздухом после всего того, что сделал. Без него миру будет легче.
– А тебе? Тебе будет легче? Кто ты такой, чтобы вершить правосудие? У тебя есть на это право?
– Не знаю. Пока не знаю. Просто хочу проверить, работает это или нет, еще раз. А там, потом, я подумаю и над этим.
– Олег, ты же пьян сейчас. Может, обсудим этот вопрос позже, когда протрезвеешь? – с надеждой спросил Сергей.
– Сейчас я просто не могу мыслить на трезвую голову. Да и не пьян я вовсе. Так, чуть выпил для собственной храбрости, – попытался успокоить друга Олег.
– Олег, не надо этого делать, даже думать об этом не надо, – попросил Сергей.
– Успокойся, пожалуйста. Все будет хорошо. А его, например, пусть Кондратий хватит, пусть сердце его перестанет биться.
– Нет, Олег, мне что-то не по себе. Я, пожалуй, домой пойду.
– Да, иди, иди, – Олег смотрел на экран ноутбука.
Сергей ушел. А Олег, весь горя от возбуждения, налил себе в опустевшую от чая кружку грамм сто водки и выпил ее одним махом. Не закусывая, пошел спать.
На следующее утро Олег первым делом кинулся к ноутбуку. Ужасно болела голова и во рту было так, словно туда кошки накакали. Однако, он все же первым делом бросился просматривать криминальные новости. Но ничего, интересующее его, не обнаружил. Раздосадованный, он принял душ, почистил зубы, затем позавтракал. Включил телевизор и стал смотреть новостные каналы, не вникая ни во что конкретно.
Ближе к вечеру он вновь сел за ноутбук. Открыл новостную ленту, пробежал по ней глазами и вдруг возбужденно вскрикнул. В одной из статей сообщалось о гибели от сердечного приступа давешнего душегуба в камере предварительного заключения.
– Вот оно!..
Олег схватил телефон и набрал номер Сергея. После десяти минут безуспешных попыток связаться с другом он отбросил телефон в сторону. Сергей явно не желал с ним говорить…
Екатерина.
Что-то пошло не так. Определенно, что-то изменилось, но пока трудно понять, что.
Катя проснулась, но еще долго лежала в кровати, размышляя над своим сном и тем, что в нем было такого, что насторожило ее.
К подобным снам она привыкла с детства, когда родители, озабоченные частотой их появления, а тем более их содержанием, стали регулярно водить ее к детскому психологу. Результатом этих посещений стало лишь то, что маленькая Катя быстро переутомлялась от бесконечных расспросов о содержании кошмаров, переутомлялась и от советов профессионала, которые ни к чему не приводили. Напуганная во сне, она не желала переживать ночные потрясения и днем, пересказывая их доброй женщине в белом халате. Поэтому примерно через полгода с начала этих сеансов она начала лгать, что сны покинули ее. Родители успокоились, и детский психолог был отменен. Но сны никуда не делись. Они лишь стали собственной тайной для маленькой девочки.
Взрослея, Катя самостоятельно научилась при желании забывать наутро то, что видела во сне, а иногда, когда очень этого хотела, могла настроиться на ночь вообще без снов. И в основном она так и стала поступать в дальнейшем. До одного случая.
Окончив экономический институт, она устроилась бухгалтером в небольшую частную фирму, занимающуюся распространением разнообразной печатной продукции. Небольшой, но стабильный доход. Рутинная, монотонная работа полностью занимала сознание. Не было времени задумываться о иногда все же приходящих ночных кошмарах.
Подруг у Кати не было. Она была замкнута в себе, нелюдима, что объяснялось как раз-таки ее постоянными размышлениями о причине ее снов. Личная жизнь тоже не сложилась. Привлекательная внешне, но апатичная девушка быстро наскучивала редким ухажерам.
Однажды, во время обеденного перерыва, она краем уха услышала беседу сослуживиц, оживленно обсуждавших недавние драматические события, произошедшие в их городе. Вот уже полгода, как полиция в средствах массовой информации обращалась к горожанам с просьбой помочь в поимке серийного насильника, орудовавшего в парке на окраине города, жертвами которого стали четыре женщины, осмелившиеся в одиночку оказаться там в темное время суток. Катя прислушалась к разговору.
– … представляешь, наконец-то поймали этого подонка, – скороговоркой проговорила одна из сотрудниц.
– Да ты что? И?.. – вопрошала вторая.
– Да. Так вот. Устроили засаду в парке, а молодую переодетую в гражданское полицейскую отправили там бродить в качестве наживки. Четыре вечера – ничего. На пятый раз на нее напал этот самый насильник, но его тут же скрутил спецназ…
Что-то укололо Катю в груди, она даже затаила дыхание от непонятной тревоги. Эта история ей что-то напоминала, но она не могла понять, что.
Катя открыла браузер и ввела в поисковую строку запрос об этом инциденте. Щелкнула мышкой на первом из открывшихся окон и начала жадно читать. Чем дальше она вчитывалась, тем больше скручивало ее живот. Короткая статья, описывающая события, произошедшие за последние шесть месяцев и взбудоражившие весь город, заставила ее память взорваться ярким огнем. Это же были ее кошмарные сны, которые она так тщательно пыталась забыть, проснувшись на следующее утро. И снились они ей именно в те дни, когда совершались эти ужасные преступления.
Не может быть, думала она. Как такое может случиться? Нет, это какой-то бред. Но именно четыре жутких сна – четыре изнасилования. Она ясно вспомнила эти свои сны, сны, которые так тщательно вытравливала из памяти.
Начало сентября. Вот, слабо освещенная тропинка, ведущая куда-то через ровно рассаженные деревья городского парка. Вот, одинокая женская фигура, неторопливо идущая по ней. Катя ясно видела лицо этой молодой, привлекательной женщины, во что та была одета, какую сумочку, перекинутую через правую руку, она несла. Женщина торопилась, по всей видимости, домой.
Внезапно, из кустов, мимо которых она проходила, на нее набросилась тень. Нет, не тень. Молодой, сильный мужчина лет тридцати. Он обхватил ее сзади одной рукой, второй зажал рот женщины и поволок ее через кусты вглубь перелеска. Женщина отчаянно сопротивлялась, но не могла противостоять нападавшему. Он повалил ее на землю и несколько раз сильно ударил по лицу, в живот. Женщина прекратила сопротивление, частично потеряв сознание. Мужчина начал раздирать одежду на ней…
Катя заставила себя пропустить то, что видела потом. А в памяти всплывали подробности еще трех последующих снов. Их она тоже с трудом постаралась выкинуть из головы в свое время. Самое главное, она четко видела лицо преступника…
Что это с ней? Она что, видит в своих кошмарах свершающиеся или уже свершившиеся преступления? Но как? И что с этим делать? Может, как-то попытаться предотвратить страшное? Но нет, она видит во снах то, что уже, по-видимому, случилось, думала она. Поэтому говорить о предотвращении преступлений не приходится. Тогда, может быть, как-то помочь с их раскрытием? Тем более, если преступник серийный, то ее помощь в его поимке действительно сможет предотвратить его будущие злодеяния. Вопросы, вопросы. А как помогать?
И тут Кате пришла в голову одна мысль, наивная, но искренняя. Она твердо решила с этого дня не забывать о ночных видениях.
Две последующие ночи прошли без сновидений. На третью она проснулась в холодном поту. Она ясно увидела то, о чем и думать не было сил. Но она четко отложила в своей памяти увиденное.
Была суббота, выходной день, на работу идти не надо. Наскоро позавтракав, она собралась и отправилась в центральный РОВД. На проходной молоденький сержант поинтересовался, что ей здесь нужно. Она попросила связать ее с кем-то, кто занимается расследованием тяжких преступлений. Сержант попросил уточнить, что именно ей необходимо от их сотрудника. Катя честно призналась, что готова помочь в расследовании убийства, произошедшего в ближайшее время. На вопрос, какого убийства, когда, Катя замялась и ответила, что точно не знает, но которое произошло либо вчера, либо дня три назад. Полицейский с сомнением посмотрел на девушку и сурово посоветовал ей давать более исчерпывающую информацию. Катя продолжала настаивать, терпение молодого человека начало подходить к концу, когда через проходную на улицу вышел человек в гражданской одежде.
– Товарищ майор, погодите, – через окошко прокричал сержант.
Мужчина остановился, обернулся.
– Иван Петрович, тут вот гражданочка настаивает на встрече с кем-либо из отдела по расследованию тяжких. А мне толком ничего не говорит, бормочет про какое-то убийство. Может, уделите ей пять минут?
– Да. Здравствуйте. Майор Николаев, начальник убойного отдела. Какое у вас ко мне дело?
– Здравствуйте, – неуверенно произнесла Катя, – Не могли бы вы мне уделить пятнадцать минут?
Николаев с недоверием посмотрел на нее.
– Пятнадцать? Давайте, пять. И пройдемся…
Они вышли на улицу. Ярко светило солнце. Было довольно тепло в этот мартовский день. По асфальту текли небольшие ручейки талой воды, предсказывая хорошую, теплую весну.
Николаеву Ивану Петровичу тогда было тридцать семь лет. Это был высокий, крепкого телосложения, подтянутый человек. Настоящий профессионал и фанат своей работы. На счету его отдела было гораздо больше раскрытых дел, чем, так называемых, «висяков». Он был вдумчивым и наблюдательным. Достаточно прямолинеен, иногда груб в общении, неизменно честен с самим собой и сослуживцами, за что они его очень уважали, перед начальством никогда не раскланивался, но, тем не менее, у руководства был на хорошем счету. По долгу службы побывал в горячих точках.
– Так что у вас за дело? – без обиняков начал Николаев.
– Простите, пожалуйста. Иван Петрович?..
Николаев кивнул
– А как мне к вам обращаться?
– Катя. Екатерина Светина.
– Хорошо. Я вас слушаю, Екатерина.
Катя немного помялась.
– Даже не знаю, как начать…
– Как-нибудь уж начните. Что случилось?
– Боюсь, если начну объяснять, что меня заставило к вам обратиться, пяти минут, отведенных мне на беседу, не хватит.
– Начните с главного, – тон Николаева с официального сменился на более отеческий.
– Ладно, – выдохнула Катя, – Не знаю, в курсе вы или нет, но в нашем городе на днях, а может, даже вчера произошло убийство. Убили семью, мужчину и женщину. В их квартире. Застрелили на кухне. В мужчину попало три пули, в женщину – две…
Николаев резко остановился, напрягся. Взгляд его стал едким, колючим.
– Так, Екатерина. Что вам известно по этому делу, а самое главное, откуда вы это узнали? – резко проговорил он.
– В том то и дело, что для этого мне стоит прояснить некоторые моменты. Но скажите, когда это случилось? – тихо сказала Катя.
– Вчера днем… Так, я не обязан вам ничего рассказывать. А вот вы потрудитесь объясниться. Откуда вам стало известно об этом деле?
Тон Николаева вновь стал официальным.
Катя вздохнула и продолжила.
– Дело в том, что все это я увидела сегодня ночью, во сне.
Николаев посмотрел на нее с недоверием.
– В каком еще таком сне? – строго спросил он.
– Позвольте, я все же начну с самого начала…
Николаев посмотрел на часы.
– Теперь я вынужден задержать вас, Екатерина Светина, для выяснения обстоятельств вашего участия в этом деле.
Он твердо взял ее под руку и повел обратно в сторону РОВД. Катя рассеянно семенила рядом с ним.
Пройдя в свой кабинет, Николаев усадил Катю на стул напротив своего рабочего места. Она нервно мяла в руках ручку от женской сумочки.
– Давайте, начнем с начала, – Иван Петрович включил диктофон, собираясь записать допрос, – Ваши имя, фамилия… Год рождения, место проживания… Где вы находились вчера, 22 марта, в промежуток времени между 11:00 и 15:00?
– Вчера в это время я находилась на работе.
– Кто это может подтвердить?
– Мои сотрудники, – Катя назвала несколько имен.
– Проверим. Откуда вам стало известно про убийство, произошедшее вчера.
– Я же говорила вам, из своего сна…
– Что вы мне тут ерунду городите? Отвечайте конкретнее.
– Да я и говорю конкретнее. Поймите. Меня с самого детства, лет с шести, начали мучить по ночам кошмары, в которых я ясно видела, как кто-то кого-то убивает, над кем-то производит насилие. Я стала плохо себя чувствовать, поделилась с родителями, и они отвели меня к детскому психологу. Но там мне стало только хуже, потому что приходилось пересказывать все те ужасы, что я видела ночью. Снова и снова переживать это состояние беспомощности и страха. Тогда через какое-то время я обманула психолога, сказав, что ее занятия со мной принесли результат, и я, наконец-то, перестала видеть кошмары. Хотя на самом деле они никуда не делись. Я просто замкнулась и держала все это в себе. Лет через пять я научилась выбрасывать из своей головы весь тот ужас, с которым просыпалась пусть не каждый день, но достаточно часто. А иногда мне удавалось настраивать себя так, чтобы вообще снов не видеть. Правда, это удавалось редко. Все это время я думала, что это просто сны, которые отображают мое, наверное, не совсем здоровое психическое состояние. Но, поймите, я боялась, что, если буду делиться этим с другими, меня сочтут за сумасшедшую и упрячут в психушку. Я и сейчас этого боюсь…
– Но буквально на днях, я сделала для себя открытие, – продолжила она после минутной паузы, – потрясшее меня до глубины души. Прочитав про серийного насильника, вы знаете эту историю, я вспомнила свои сны, которые видела после каждого его преступления. Я видела все в деталях, будто бы была там сама. Ясно видела внешность женщин, подвергшихся насилию, видела негодяя, сделавшего это. Но что было до или после преступления, я сказать не могу. Только сам момент содеянного. Если не верите мне, я могу описать жертв и преступника. Знаю, нигде их фотографии не показывали.
– И тогда до меня дошло, – продолжала Катя, сделав глоток воды, предложенный ей Николаевым. Он внимательно слушал ее, сощурив глаза, – Меня, помимо моей воли, наделили, не знаю кто, даром видеть такое. Хотя, лучше бы этого не было. Честное слово. С этим так трудно… Сегодня я видела сон…
– Так, постойте, – остановил ее Иван Петрович.
Он встал, подошел к сейфу и достал оттуда папку с бумагами. Открыв ее, достал какие-то фотографии.
– Вы говорили, что можете описать потерпевших и преступника в деталях. Я сейчас о деле об изнасиловании.
– Да, – неуверенно произнесла Катя.
– Прошу вас. Опишите внешность первой потерпевшей. Вы же говорите, что последовательность событий в вашем сознании тоже отображена, не так ли?
– Так.
– Начнем. Я вас слушаю.
– Первая жертва – женщина лет тридцати, брюнетка, – начала Катя, глядя в одну точку перед собой, – волосы заплетены в косу, опускаются чуть ниже плеч. Одета в розовое платье, обута в светлые туфли. Лицо обычное. Ничем особо не примечательное. Хотя, нет, справа возле уголка губ – родинка…
Брови Николаево еле заметно поползли вверх. Но он тут же совладал с собой.
– Хорошо. Давайте, прейдём к внешности преступника.
– Ладно. Так… Мужчина лет тридцати, тридцати пяти. Высокий, худощавый. В первый раз, когда я его увидела, был одет в легкую светлую курточку, классические джинсы, кроссовки, какой фирмы не обратила внимание. Блондин, волосы коротко стрижены. Да, особая примета – продольный шрам на левой брови…
В этот раз Николаев не смог скрыть удивления на своем лице. Он молча повернул к Кате фотографию, которую держал в руках.
– Это он, – прошептала она, внимательно посмотрев на фотографию.
– Не знаю, девушка, откуда вы располагаете такими подробностями, но если это какая-то шутка, розыгрыш, то, я вам обещаю, что все шутники нехорошо пострадают…
– Да нет, нет, поверьте мне! Я говорю вам правду! Это все сны…
– Разберемся. Но для начала я хочу узнать от вас, что вам известно по вчерашнему убийству.
– Я могу рассказать лишь то, что происходило в момент уб… – Катя запнулась, – Что было до или после я не знаю. Могу описать лишь внешность убийцы и его жертв и то, как он их…
–Начнем с внешности. Достаточно главы семейства. Слушаю.
– Мужчина, возраст около пятидесяти лет, среднего роста, полноватый, с небольшими залысинами. Одет был в спортивный костюм, на ногах домашние тапочки. На безымянном пальце правой руки – золотая печатка с каким-то вензелем…
– Уф-ф. Это просто издевательство какое-то! А ну, признавайся, – резко перешел на «ты» Николаев, – с кем из моего отдела ты общалась? С Егоровым, Петросяном? С кем? Ну? Кто слил тебе информацию? Лещенко?
– Да ни с кем я не общалась. Никого я здесь не знаю, – взмолилась Катя. На ее глаза навернулись слезы.
– А ну марш отсюда! Да, и чтоб из города – никуда. Все равно найду, из-под земли достану, если надо будет. Я еще выясню, как секретная информация из отдела утекла и тебя проверю на причастность ко всем этим делам…
Катя, уже не сдерживая слез, выбежала из РОВД. Вернувшись домой, она упала на кровать и проревела до вечера в подушку. Немного придя в себя, она поклялась сама себе, что возобновит практику стирания нежелательных снов из памяти.
Николаев действительно приходил к ней на работу, опрашивал ее сотрудников. В подробности Катя не вдавалась, но после этого отношения с сослуживцами, и так не особо дружеские, стали более натянутыми. Катя стала подумывать об увольнении. Но так и не решилась на это. Лично ее Николаев не беспокоил, не вызывал в отдел, не звонил, ровным счетом – ничего. Понемногу все успокоилось, и жизнь потекла своим чередом, обыденно.
Через два месяца в ее дверь позвонили. Катя недавно пришла с работы и только-только поужинала. Собиралась отдохнуть у телевизора за просмотром очередного сериала. Она, нехотя, встала и пошла открывать дверь. На пороге стоял Николаев. Катя опешила.
– Здравствуйте, Екатерина. Извините за столь поздний визит. Вы позволите мне войти? Мне нужно с вами поговорить.
– Да-да, конечно. Проходите. Разувайтесь. Вам тапочки дать? – пригласила она Ивана Петровича.
Тот вошел в дом, переобулся и прошел за Катей на кухню.
– Чай будете?
– Не откажусь. Простите, не подумал взять что-нибудь к чаю, – повиноватился Николаев.
– Ничего. У меня есть шоколадка. Будете?
– Можно. Простите, еще раз.
Катя разлила чай в кружки, разломала шоколадку, положив кусочки в блюдечко. Они молча отхлебнули горячий напиток.
Николаев смотрел Кате в лицо, она же постоянно отводила от него взгляд. Наконец, Иван Петрович прервал молчание.
– Катя. Можно я буду к вам так обращаться?
– Пожалуйста.
– Катя, хочу принести вам свои извинения за то, как грубо я с вами обошелся при нашем первом знакомстве. Но в свое оправдание хочу заметить, настолько неожиданна и невероятна была эта история со всеми этими вашими снами, что я просто растерялся. Не знал, что подумать.
– Что же произошло, что вы изменили свое отношение к моей истории?
– Сейчас объясню. По порядку. Я никогда особо не задумывался ни о чем таком паранормальном до нашего случайного, я так понимаю, знакомства. Я почти всю свою осознанную жизнь провел в следственных органах, вел различные дела, и, надо отметить, довольно хорошо выполнял свою работу. Поймите, преступления, которые я пытался раскрывать и раскрывал, – довольно грязное дело, которое никто особо старается не афишировать. Но нынешний мир таков, что без каких-либо утечек подробностей расследований не обойтись. И в первую очередь этими утечками пользуются журналисты, телевизионщики, всегда довольно падкие на подобного рода информацию. Но не столь они в этом виноваты, сколько простой обыватель, которого так и тянет к чему-то ужасному, кровавому, шокирующему, щекочущему нервы. Их ко всему этому прям-таки манит, так сказать, будто мух на га… Г-м. Простите, словно мух – на тухлое мясо. А спрос рождает предложение. Вот журналисты всячески и исхитряются доставать тот или иной материал. Порой доходит до подкупа следака. А утечка в нашем деле может только навредить. Помочь тому же преступнику избежать всяческих ловушек, в которые мы, следаки, пытаемся его завести. Он же тоже что-то читает, телек смотрит, новости криминальные. Ему же интересно, насколько продвинулось следствие по его вопросу. А как это узнать, если не из новостей? А в итоге получается, что, как говорится, кто предупрежден, тот и вооружен. Оттого-то я так ревностно и отношусь к материалам какого-либо расследования, стараюсь, чтобы ничто, никакая информация, тем более преждевременная, не попадала в посторонние руки. А тут вы… Я же действительно подумал, что вы меня с кем-то из моих подопечных пытаетесь разыграть. Вот и вспылил. Да еще решил проверить вас по своим каналам. Парней своих чуть не поколотил, наорал на них. Но потом все, вроде, прояснилось. Они к вам, а вы к ним никакого отношения не имеете.
– Так что же изменилось в вашем отношении ко мне, к моим способностям?
– Проверяя вас и ничего не обнаружив подозрительного или предосудительного, мне ничего не оставалось, как предположить, а вдруг то, что вы мне рассказали, и правда имеет место быть. Порой, наверное, чтобы понять необъяснимое, надо заставить себя поверить в невероятное, думалось мне. А что? На всех углах твердят про разных там экстрасенсов, колдунов и прочую нечисть. К вам это не относится, Катя. А вдруг и правда вы обладаете даром видения, пусть через сны, чего-то, что происходит с другими людьми? Я понимаю, для вас этот дар – наказание. Уж не знаю, за что им вас наградили, но он есть, этот дар, и вы постоянно живете с этим, мучаетесь, пытаясь забыть об увиденном. А может, подумал я, вам просто надо это с кем-то обсудить, скинуть таким образом внутреннее напряжение. Вот и надумалось мне одно дело. Так сказать, предложение вам.
– И в чем оно заключается?
– Еще минуту, пожалуйста. Я хочу развеять последние сомнения. Для этого выполните одну мою просьбу.
– Какую? Я вас слушаю.
– Опишите мне убийцу семейной пары, про которую вы мне рассказали при нашей первой встрече. Поверьте, для меня это просто необходимо.
Катя посмотрела на Николаева и вздохнула.
– Хорошо. Я сделаю, что вы просите. Это был человек, мужчина, около сорока лет, очень полный, можно сказать рыхлый, черноволосый, без седины в волосах. Лицо непримечательное. Трудно что-либо было дать точнее в его описании, но есть самое главное. На левой руке у него отсутствует часть среднего пальца…
Николаев аж задрожал от охватившего его возбуждения.
– Да, да, Катенька. Это он, действительно он. Сейчас объясню. Мы задержали его на днях. Не буду вдаваться в подробности следственных мероприятий, но мы вычислили предполагаемого убийцу. Им оказался партнер по бизнесу потерпевшего. Он уже во всем сознался под весом неоспоримых доказательств. Там были свидетели и все такое. Но не это важно сейчас, Катя. Вы рассеяли все мои последние сомнения по поводу ваших, так сказать, способностей. И сейчас я хочу предложить вам сотрудничество с правоохранительными органами.
– Что? – изумилась Катя, – Как вы себе это представляете?
Николаев встал и прошелся по кухне.
– Я понимаю, выглядит это несколько абсурдно, из разряда мистики или фантастики. И, честно сказать, я ни с кем по этому поводу не советовался. Да меня сразу засмеют в лучшем случае, а в худшем упекут, как вы однажды выразились, в психушку. Я предлагаю вам неофициальное, негласное сотрудничество только со мной. Нет, не потому что хочу использовать вас в своих корыстных целях, как тайное оружие, хотя и это тоже, а лишь по вышеизложенным рассуждениям. Вашим способностям нет логического объяснения, поэтому с нами вообще разговаривать на эту тему не станут. Примут за психов. Вы согласны с этим?
– С чем? Что нас примут за психов, или что мне стоит согласиться с вашим предложением? – удивилась Катя.
– Да. И то, и другое. Ну так как?
– Все это так неожиданно. Мне надо подумать.
– Конечно-конечно. Думайте, сколько вам нужно.
