Андрей Волковский
Убийство в старинном особняке
Глава пятая
Гаргулья не давала покоя. Да, дом закрыт Занавесом, оттуда магия не ощущается. Но гаргулья-то сидит снаружи. И падала она тоже наружу. И обратно собиралась. И там, где творилась такая могучая магия, просто обязаны были остаться следы. Да там все должно было пропитаться остаточной силой, как лужайка водой после ливня. И волшебник никак не может собрать эту силу обратно, как обычному человеку не собрать пролившуюся на лужайку воду.
А кто может? Куда могла деваться сила? Как такое можно сделать? Зачаровать предмет, чтобы он собирал остатки? Если он находится в доме, под Занавесом, то снаружи его не разглядеть. Ну не то чтобы создать такой предмет было абсолютно невозможно, но зачем? Такая вещь будет расходовать больше силы, чем соберет. Бессмыслица какая-то. Остаточная сила безвредна, со временем рассеивается сама, убирать ее нет никакой надобности.
А что, если хозяин дома был волшебником? Это объяснило бы, откуда столько магии в обычном с виду особняке и почему в парке нет никакой нечисти. Вызывать мага для такой мелкой работы, как изгнание лесных шуршунчиков, старый затворник бы, наверное, не стал. А вот самому почему бы и не поразвлечься? Но почему он так тщательно скрывал свою магию? Даже если ты самоучка, Академию не заканчивал, никто тебе за волшебство слова дурного не скажет. Лучше бы, конечно, Кодекс знать. Но все, что в нем написано, и так достаточно очевидно: не вреди, не мошенничай и все такое. Общие, так сказать, принципы для обычных людей и для волшебников одинаковы. Да если и нарушать законы, в этой глуши и без всякого Занавеса никто не увидит. Так какие могут быть разумные причины у такой скрытности?
А может быть, ключевое слово тут – «разумные»? От сумасшествия никто не защищен: ни обычный человек, ни аристократ, ни, увы, волшебник. И это объяснило бы вообще все: и затворничество, и Занавес, и странные защитные чары, и экстравагантное завещание…
И это также значит, что в доме нужно ожидать вообще чего угодно.
Ну или мимо дома просто проходил редкий зверь Чистильщик и подъел и следы волшебства, и всю мелкую шушеру. Но он встречается даже реже, чем сумасшедшие волшебники.
Скай размышлял, пока травинка не съелась до конца, а сам он не продрог на пронизывающем ветерке. Тогда он направился в дом, к топящейся печке и возящемуся с котелком Питу.
Суп удался на славу, и настроение у волшебника заметно поднялось. Чего бы там ни наворотил в своем логове покойный господин, а все равно ломать не строить. Разрушить чары всегда проще, чем создать. Особенно если создатель уже не помешает.
Пит тоже был полон сил, как будто это не он с рассвета не присел передохнуть ни разу. После обеда он споро вымыл посуду, не забыв заодно принести воды и лошадке, и теперь выжидательно смотрел на Ская.
Развалившийся на тюфяке волшебник был бы не против отложить осмотр особняка на потом. Но прикинул, что темнеет сейчас уже рано, и со вздохом поднялся.
– Что ж, пойдем.
– А что с собой брать? Палку там, чтобы ловушки нащупывать? Камней пригоршню? Фонарь, если до темноты провозимся? Топор? – воодушевился кучер. – Если дверь закрытая внутри попадется, то господин разрешил с ней не это… не разводить вежливость, короче.
– Не церемониться? – улыбнулся Скай.
Пит кивнул.
– А и бери, пожалуй. Лучше взять и не использовать, чем не взять и пожалеть, верно же?
– Верно, – радостно согласился Пит и быстро вышел.
Вернулся он экипированным как для военного похода: моток веревки, сумка, к лямке которой был подцеплен небольшой масляный фонарь, здоровенный топор на длинной рукояти. Из сумки торчало горлышко винной бутылки. Заметив взгляд волшебника, Пит пояснил:
– Я воды набрал. Вдруг пить захочется? А в особняке если вода и есть, то уже застоялась и стухла.
Скай одобрительно кивнул, и они направились к особняку.
Дверь, которую Скай уходя только прикрыл, была закрыта.
Ключ в скважине повернулся, замок щелкнул, дверь послушно отворилась все с тем же ужасающим скрипом. Но входить в дом Скаю стало немного боязно.
– Здорово, – восхитился тем временем Пит, рассматривая замок.
Скай уставился на него с немым вопросом.
– Вот, видите железку? – Кучер указал пальцем на неприметный кусочек металла, торчащий чуть пониже самого замка. Вспомнил, что руки ему было велено никуда не совать, и уточнил: – Трогать можно?
– Трогай, – разрешил заинтригованный Скай.
Кучер внезапно резко стукнул по выступу обухом топора. Железка ушла в дверь, зато в ответ из замка выдвинулись засовы.
– Дорогущая штука, – пояснил Пит. – Внутри пружина вроде бы. Дверь закрывается, железяка стукается о косяк – и замок запирается сам. В городе, где полно воришек, незаменимая вещь.
– То-то я помню, что не запирал дверь, – облегченно вздохнул Скай. – Интересно, в глуши-то он зачем?
– Может, от енотов каких-нибудь, – пожал плечами Пит. – А может, просто так, перед гостями похвастаться. Штука-то правда дорогая.
– Ты еще люстру не видел, – улыбнулся Скай.
Люстра впечатлила Пита безмерно:
– У господина наместника и то такой нет.
В доме наместника Скай был один раз – на приеме, куда помимо знати были приглашены все городские волшебники. Светильники с магическим огнем там были, но до этой громадины им было ой как далеко. Примерно как простому кучеру, пусть и перевозящему очень влиятельного хозяина, до приемной наместника.
Пит и сам понял, что сболтнул лишнего, и замолчал. Не стал даже оправдываться, мол: «Это я так думаю, а на самом деле – кто ж его знает».
– Слушай, – решил прояснить ситуацию Скай. – У твоего хозяина да и у тебя самого есть полное право на секреты. Меня наняли проверить тут все на безопасность, а не совать нос в ваши дела. Так что хочешь прикидываться просто кучером – продолжай, я подыграю. Но мы же оба понимаем, что раз дело касается безопасности сына, ни один нормальный отец не отправил бы с незнакомым наемником обыкновенного кучера.
– А я необыкновенный, – рассмеялся Пит.
– Вот так и будем считать, – согласился Скай.
Под ногами хрустел песок, дальше все утопало в толстом ковре пыли. Сурово взирали на пришельцев портреты со стен. Окна на всем этаже были закрыты ставнями, магический свет был только в приемной да в большой гостиной с когда-то синими, а теперь серыми диванами. В других комнатах пригодился захваченный Питом фонарь.
Правое крыло оказалось полностью нежилым. Нетронутые слои пыли показывали, что сюда никто не заходил очень и очень давно. Волшебных вещей здесь было немало, но в основном только мелкие бытовые предметы, знакомые и понятные Скаю. Ничего зловещего и странного. Никаких признаков сумасшедшего волшебника, в которого Скай уже почти успел поверить. Ловушек и охранной магии тоже не нашлось.
В столовой парни заметили смутное движение, успели даже дернуться, но это оказалось всего лишь большое зеркало за полками в шкафу с хрустальной посудой.
В левом крыле оказалось чисто по сравнению с правым. Видимо, здесь и обитал хозяин. Пыли тут почти не накопилось, зато было изрядно захламлено и запах стоял тяжелый. В малой гостиной кто-то сдвинул диваны к стенам, а три небольших столика выставил в центр комнаты, составив их в один длинный приземистый стол. Сбоку стоял еще один столик, заляпанный подозрительными пятнами и круглыми следами от донышек каких-то посудин. Пахло тут почему-то особенно скверно.
– Гробовщики, – догадался Пит. – Они тут тело к погребению готовили.
– А почему здесь? В склепе же для этого место есть, там и стол каменный, – удивился Скай.
– Козлы потому что, – пожал плечами Пит. – В склепе холодно. А тут камин. А присматривать за ними было некому: тут же вместо родни только служащий из ратуши был, следил, чтобы покойного, как и положено, погребли да чтобы не украли ничего. По крайней мере, ничего заметного.
Обжитыми были библиотека и кабинет на втором этаже да маленькая гостевая спальня на третьем. В спальне, впрочем, на кровати не нашлось не только простыни и одеяла, но и подушек, и даже перины. Видимо, здесь господин Юстиниан и скончался, а по поверью, нельзя оставлять на кровати постель, на которой кто-то умер. Не пустое суеверие, между прочим, а разумная предосторожность: нечисть такие постели обживала с превеликим удовольствием.
Расположенная в подвале левого крыла кухня тоже не была полностью заброшена. Грязная посуда громоздилась на моечном столе рядом с пустым тазом. На плите стояла кастрюля с чем-то неузнаваемым под подушкой пушистой белой плесени. В корытце на полу ссохлись картофельные очистки.
– А почему мух нет? – поинтересовался Пит. – Тут же всякая пакость просто тучами кишеть должна.
– А вот это как раз понятно, – сказал Скай, показывая на висящую в углу на гвоздике связку шаров, которые под слоем жирной кухонной грязи не походили на стеклянные, но наверняка таковыми были. – Это Мухогон. Ну, то есть у него какое-то название покрасивее есть, чтобы лучше продавался, но мы так зовем. Очень полезная в хозяйстве вещь. А вон та коробочка в углу отпугивает мышей и крыс. Хорошие штуки, и заряжены под завязку. Ты, кстати, не слыхал: покойный господин не был волшебником?
– Что вы, – рассмеялся Пит. – Говорят, он вашего брата на дух не переносил. Хотя это могут быть и сплетни, раз у него столько волшебных вещиц в доме. Ведь если кого терпеть не можешь, то и покупать у него что-то не захочешь, правда?
Допустить, что волшебником мог быть привратник, Скай не мог никак. Даже если на старости лет маг по каким-нибудь причинам окажется совсем уж на мели, лишится здоровья или силы, на столь презренную должность он не согласится. Тем более что при Академии имелась богадельня, гордо именуемая Приютом Почтеннейших. Почтеннейшим кланялись и часто спрашивали их мнения по разным не особо важным вопросам, так что уже почти потерявшие силу стариканы чувствовали себя всегда при деле. К тому же здесь поработал вовсе не слабосильный старец или освоивший пару фокусов самоучка.
Скай поднял коробочку и перевернул. Судя по клейму, сделана она была в мастерской почтеннейшего Дейра пятнадцать лет назад. Мастерская была, конечно, прославленная, вещи делала качественные, но за столько лет коробочку надо было перезарядить не меньше трех раз. Странности, вместо того чтобы разрешаться, только разрастались.
Дверь, которую ему наконец удалось найти, была незаперта. Судя по знакомому запаху, за ней ждал коридор. Тьма по-прежнему стояла кромешная, но это было правильно и даже хорошо. Значит, в подвале никого нет, дух ушел куда-то. От облегчения хотелось расплакаться, но тратить силы еще и на слезы Ник не мог себе позволить. Вот когда выберешься отсюда и наешься, тогда можешь хоть волком выть. А пока – отдышался и ползи дальше. Где-то там, впереди, за много-много движений отсюда, свет, тепло и еда.
– Стемнело уже, сударь Скай, – окликнул Пит, выглянув в крошечное окошко возле кухонной двери. – Может, завтра посветлу продолжим, а то мне тут как-то не по себе.
Скай с радостью согласился: в домике привратника ждали оставшийся с обеда суп и уютный тюфяк. Осмотр дома только с виду выглядел плевым делом. А попробуйте-ка обойти десятки комнат, ощупывая магией каждый подозрительный угол, да еще пристально рассматривая каждый волшебный предмет – нет ли в нем каких дополнительных свойств? Ничего подозрительного не нашлось, и это было подозрительно само по себе. Где охранные чары? Куда все-таки девалась остаточная сила от падения и возвращения на место гаргульи? Зачем вообще на особняке чары, скрывающие волшебство, если волшебства тут ненамного больше, чем в любом другом богатом доме? Сплошные вопросы без ответов.
– Ладно, пойдем. Завтра осмотрим остальной подвал. И на чердак поднимемся.
Еще надо бы подняться на крышу и осмотреть внимательно гаргулий, да и вообще проверить, что там. Но об этом Скай пока старался не думать. Высота пугала его, пусть не до ступора, а всего лишь до холодного пота, но все равно радости никакой. А перед сном нужно думать исключительно о приятном: так отдыхается лучше.
Кухонная дверь открылась легко и без скрипа, выпуская волшебника и его спутника на узенькую лесенку, ведущую вверх.
– Эту дверь мы с Донни тоже проверяли, – заметил Пит, оглядевшись.
– Охранные чары могли быть не очень сильными, – пояснил Скай. – Сработали на вас и разрядились.
«Вот только куда делись все их следы?» – хотелось добавить ему, но пока что волшебник решил промолчать. Пит непременно доложит нанимателю о том, что тут было, так что показывать ему, что ты чего-то не знаешь и не можешь понять, совсем не нужно. Своей репутацией Скай очень дорожил. Так или иначе, но он в этом разберется. И выглядеть это должно как: «Задача была сложная, но мудрый волшебник с ней справился», а не как: «Этот баран долго созерцал новые ворота, прежде чем догадался, что в них можно войти».
Возле домика их поджидала новая неприятность. Оставленная без присмотра лошадь сумела оборвать повод и удрала. Конечно, ворота были закрыты, но забор вокруг имения был сломан во многих местах. А волков они слышали прошлой ночью, хоть и в отдалении.
– Придется искать эту глупую скотину, – вздохнул Пит. – А вы пока можете поужинать.
Ужин манил своей близостью, но Скай поддался благородному порыву.
– Пошли вместе, вдруг надо будет ловить? Вдвоем сподручнее.
Пит спорить не стал, и они зашагали по тропинке вдоль ограды.
– Сначала проверим дорожку к колодцу, – решил Пит. – Она натоптанная, и рядом лужайка хорошая. Лошадь в кусты без надобности не полезет, она открытое поле любит. То есть бегать она будет по дорожкам и полянкам. Вот, что я говорил!
Кучер торжествующе указал на глубокие следы подков на мягкой глине рядом с дорожкой. Рядом с подковами виднелся и человеческий след: каблук сапога скользнул и четко отпечатался в глине.
– Эк вы тут оступились, – посочувствовал Пит.
– Я? – удивился Скай. – Я тут не ходил.
– Но это и не я. – Кучер поднял ногу и продемонстрировал почти плоскую подошву с ровным рядком гвоздиков.
Скай молча поставил свою ногу рядом со следом, и стало видно, что у волшебника нога заметно побольше. Парни переглянулись.
– Может, это еще гробовщики? – предположил Скай. – Или Дон?
– У Донни ноги еще побольше ваших. Да и след свежий совсем. – Пит поднес фонарь к самой земле. – Он уже после лошади прошел, видите, грязь с сапога упала в след от подковы? А Донни своими ногами теперь еще не скоро пойдет.
– Кому-нибудь из местных не может тут что-то понадобиться? Ты говорил, здесь еще три деревни…
– Не знаю, – пожал плечами Пит. – Они где-то там, выше. Знаю только, что доходность у них аховая. Раньше они снабжали рудник, а уже тот приносил прибыль. А в последние годы из деревень шли какие-то совсем смешные деньги плюс оброк шерстью и провизией. Коз они там разводят, что ли?
– А кто с них налоги собирал? Если у покойного господина кроме привратника здесь не было никого?
– А я почем знаю? Может, привратник и ездил, а может, из деревень кого посылали? Я только домовую книгу видел, ну, где приход с расходом записаны, и ту мельком. Не моего ума дело, так-то.
– Ладно, встретим – спросим. Надеюсь, этот гость не увел нашу лошадь! – спохватился Скай.
– Да вроде в ту сторону некуда ее уводить, там за оградой сразу крутой подъем начинается, заросший колючками к тому же.
Дорожка вывела к высокому колодцу с каменными стенками и рассохшейся деревянной крышей-домиком. Рядом с бортиком валялось опрокинутое ведро. В грязи было полно следов лошадиных копыт – видимо, возмущенная долгим отсутствием хозяев кобыла просто решила заботиться о себе самостоятельно. Сама беглянка паслась посередине лужайки за колодцем.
Пит передал Скаю фонарь.
– Постойте здесь, прямо посреди дорожки, на случай, если она решит вредничать. Скорее всего, на вас она не попрет. Но если все-таки решится, то лучше отскакивайте.
– Понятно, – кивнул Скай, не очень-то понимающий, что делать с лошадью, если она «вредничает».
Пит медленно, но уверенно пошел к лошади. Та вскинула голову, посмотрела на приближающуюся фигуру и отбежала на пару шагов. Пит приблизился, что-то тихонько говоря. Кажется, уговаривал не вредничать и сулил морковку. Морковки у него не было, и лошадь заподозрила обман. Она заржала, тряхнула гривой и отбежала еще дальше. Обошла Пита по дуге, но к Скаю приближаться не рискнула. Пробежала между ними и остановилась возле кустов, косясь по сторонам и фыркая. Пит двигался теперь очень-очень медленно, полушагами. Лошадь успокоилась, опустила голову и принялась щипать траву. Пит приближался. Осторожно, крадучись. Лошадь подняла голову, огляделась и снова начала рвать травинки.
Скай начал замерзать.
Внезапно лошадь вскинулась на дыбы с громким ржанием, так что Пит от неожиданности выругался, а Скай едва не уронил фонарь. Побалансировав на задних ногах, кобыла резко опустила передние и принялась ожесточенно бить задними копытами по веткам кустов. Сыпались листья, трещали ветки. Ругался, не решаясь приблизиться, Пит. Лошадиное ржание почти перешло в визг.
Скай, поначалу немного оглушенный, пришел в себя и понял, что так взволновало лошадь: со стороны кустов тянуло могильным холодом. Нежить?!
Глава шестая
Скай набрал воздуха и открыл уже рот, чтобы предупредить Пита, но тут лошадь сорвалась с места и понеслась прямо на него. Вместо крика пришлось выдохнуть и сосредоточиться на защитной магии. Воздух вокруг потеплел и начал уплотняться, но слишком медленно, медленнее, чем приближающиеся полтонны ужаса.
Пит, успевший было отскочить с лошадиного пути, метнулся обратно и вцепился в повод прямо под мордой мчащейся кобылы. Рванул, поворачивая лошадиную голову вбок и вниз. Лошадь развернулась, разрывая копытами дерн. Истерически взвизгнула, ударила задними копытами воздух. Попробовала взвиться на дыбы, но висящий на поводьях Пит мешал. Тогда она принялась метаться из стороны в сторону, волоча человека за собой. Пит что-то кричал, но за ржанием и визгом лошади его не было слышно.
Скай сосредоточился и перебросил защиту с себя на кучера. На расстоянии, да еще и при непрерывном движении объекта, это оказалось гораздо труднее, чем на экзамене в Академии. Но он смог, хотя именно после того экзамена публично заявил, что ему-де это заклятье никогда не потребуется, потому что он не собирается связываться со слабосильными напарниками.
Понял ли Пит, что произошло, или просто лошадь устала, но кучеру удалось наконец взять животное под контроль. Кобыла еще храпела и временами отрывисто ржала, но позволила человеку ухватить себя под уздцы и медленно повести по кругу. Бока лошади вздымались и опадали, с морды капала пена, и вид у нее был, с точки зрения Ская, похуже, чем у любого упыря.
Упыря, кстати, больше не ощущалось. Видимо, почуял магию и удалился под шумок.
– Ты чего застыл, – вполголоса, чтобы не вспугнуть едва начавшую успокаиваться лошадь, напустился на волшебника Пит. – Я ж тебе ору: «Уходи!», а ты стоишь столбом!
– Защиту ставил, – оправдался Скай. – Там в кустах нежить была.
Пит нервно обернулся и посмотрел на колышущиеся от ветерка кусты.
– Была?
– Удрала куда-то, они магии опасаются. Завтра поутру попробуем выследить, сейчас у меня сил маловато, а у них наоборот. – Скай показал на вышедшую из-за тучи круглую луну.
– А чего еще они опасаются? Она нам лошадь ночью не схарчит?
– На амулет для лошади у меня сил хватит, – успокоил волшебник. – А вот для нас уже нет. Но в дом она и так вряд ли сунется, у нас огонь, свет…
– Это хорошо, – кивнул Пит, не сводя, впрочем, глаз с обломанных лошадью кустов.
Ночью никто так толком и не уснул. Пит положил рядом с собой топор и вскидывался на каждый лошадиный всхрап. Волки выли уже ближе к имению. Птицы на озере устроили соревнование на самый душераздирающий вопль. Ская мучили дурные предчувствия. Впрочем, пророческого дара у него не было ни на грош, так что с первыми рассветными лучами он с радостью позабыл все дурные мысли. Кроме двух: во-первых, он так и не разгадал тайну гаргульи, и во-вторых, еды осталось очень мало, двум здоровым парням даже позавтракать как следует было нечем.
Утром помятый Пит почесал щетинистую щеку и спросил:
– Так каков план, сударь Скай? По-быстрому, я так разумею, мы уже не управимся?
– Какой я тебе после вчерашнего сударь? Мы ж уже вроде даже на «ты» перешли? – усмехнулся волшебник.
Погорячившийся вчера кучер смущенно потупился.
– На самом деле ты меня вчера спас, – признался Скай. – Я не успел бы закончить щит. Так что имеешь полное право называть меня просто по имени. И ругаться тоже.
Пит улыбнулся.
– Вы… Ты меня тоже вчера спас. Эта скотина мне едва кости не переломала. Да и там, на дороге, мне же неслабо так по башке прилетело. Свалился бы вскоре, если бы не твое волшебство.
Скай кивнул.
– Ну, с благодарностями разобрались, давай думать, что дальше. Мы с твоим господином сроки не обсуждали, я вообще полагал, что это предварительная договоренность, а потом еще основная будет. А он с ходу предоплату на стол – и «завтра на рассвете».
– Да, господин долгие разговоры не любит. Но мне хотя бы сказал, что пришлет кого-нибудь через две недели за нашими бренными останками, если не вернемся к тому времени.
– А что ж еды на две недели не дал?
– Еды надо было купить в Скалках, – смутился Пит. – Но я, виноват, думал, что сперва надо вам… тебе показать особняк. А вдруг бы ты топнул-хлопнул – и все, можно домой ехать? У нас же тогда экипаж был. Думал, если дело долгое, то я за провиантом сгоняю.
– Ну, сгонять ты можешь и сейчас – лошадь вроде после вчерашнего уже оклемалась?
– А сейчас мне уже что-то не хочется тебя тут одного оставлять, с нежитью этой. Да и в особняке по-прежнему странновато. Я, конечно, не волшебник, но что-то мне подсказывает, что эти ваши охранные чары совсем даже не закончились на Донни. Ну, та ловушка, может, и разрядилась, но где-нибудь есть и еще. С привратником, опять же, не все ясно: кто его куда девал? А вдруг убийца все еще по округе бродит? Мне, между прочим, господин велел присмотреть, чтобы все прошло спокойно. А это уже на спокойно не тянет.
– Ладно, а есть мы что будем?
– Осень же! В озере рыба, в лесу грибы, орехи, ягоды…
– Тогда давай так: до полудня будем искать провизию, а после пойдем упокоивать нашего неживого приятеля. До ночи с ним неплохо бы покончить. А домом займемся уже завтра, раз сроки не поджимают.
– Да, к ночи было бы неплохо избавиться от немертвого. Как-то мне плохо спится, когда он по округе бродит.
Коридор тянулся и тянулся. Нику временами казалось, что все это происходит не всерьез, не на самом деле. Что он спит. Может быть, даже подцепил горячку. И все это просто мерещится ему в бреду. Особняк, камера, знаки на спине, духи, голод и боль. Но такой боли во сне не бывает. И такого всепоглощающего голода тоже. Он уже примерился было укусить себя за запястье. Вонзить зубы и пить горячую кровь, чтобы хоть немного заглушить голод. Все равно этот коридор бесконечен. Из него не выбраться. Может быть, на самом деле он уже мертв? Может быть, те, кого одерживали духи, обречены в посмертии вечно ползать в темноте?
Боль в укушенном запястье оказалась внезапно острой. На глазах выступили слезы. Боль напомнила, что он жив. Жив, и будь все проклято, если он не выберется! Коридор не бесконечный. Он вообще не такой уж длинный, если вспомнить.
Что, не хочешь вспоминать? Боишься? Не зря дух назвал тебя слабаком, ой не зря! Ползи, слабак, ползи. Руку вперед! А теперь колено. И вторую руку…
Вторая дверь тоже не была заперта.
Рыбная ловля оказалась делом поначалу увлекательным. В детстве Скаю порыбачить не довелось: никто из родни не тратил времени на такую простолюдинскую ерунду, а гулять с другими мальчишками его не отпускали. Поэтому и копка червей, и прилаживание снасти, которую предусмотрительный Пит, как выяснилось, брал с собой во все поездки – «а вдруг случай подвернется?», – к длинному ивовому пруту, и закидывание удочки в воду казались ему чем-то сродни особой таинственной магии. И, как и положено незнакомой магии, поначалу она ему не давалась. Наживка на леске выписывала в воздухе петли и фортели, норовила зацепить кусты или шлепнуться самому же Скаю на макушку. Но Пит оказался хорошим учителем, и вскоре ученик уже смог сам забросить удочку почти туда, куда целился.
– Начнет дергаться – сам не тяни. Толкни меня, я покажу, как вываживать правильно, – сказал Пит, забрасывая свою удочку неподалеку.
Конечно же, когда поплавок задергался, Скай на радостях позабыл все наставления и радостно потащил добычу к себе. Рыба рвалась и сопротивлялась. Волшебник тащил. Пит пытался что-то подсказать, но было поздно. Рыба сорвалась с крючка и скрылась в озерных глубинах, блеснув на прощание серебристым боком. Освобожденная леска свистнула возле самого уха незадачливого рыбака и запуталась в ветках прибрежного куста. Пит тихонько ругнулся, плавно вытянул из воды рыбину даже побольше упущенной Скаем и полез выпутывать леску. Скай пристыженно молчал.
– Ну хоть крючок не упустил, – вздохнул Пит, распутывая комок из нитки и листьев. – Так что для первого раза не так уж плохо.
Скай так, конечно же, не считал. Это был позорнейший провал. Уж если ты сумел овладеть высоким искусством волшебства, поражение в деле, с которым справляются даже дети, особенно унизительно.
Неопытность Ская вполне уравновешивалась умениями Пита. Или просто удачей. К полудню в ведре плескалось достаточно рыбы, чтобы можно было не беспокоиться о еде до послезавтра. Ночи стояли уже холодные, так что о сохранности еды можно было тоже не слишком переживать.
На обратном пути Пит шел не по дороге, а по лесу вдоль нее, то и дело сворачивая в сторону. К особняку он принес связанный из плаща узел, полный грибов.
– Я там еще орешник приметил, но собирать некогда, – посетовал он, вываливая грибы в корыто. – А на кухне особняка корзина вроде есть, сделаем ловушку: вечером закидываем в озеро – утром достаем рыбу, и не надо с удочкой сидеть. Удочка, конечно, дело приятное, но сперва надо дела сделать.
Скай смотрел на него как на великого волшебника. Его собственные достижения на ниве добычи провианта так и ограничивались тремя пойманными рыбами. И двумя почти пойманными. Пожалуй, только то, что Пит боялся нежити, позволяло Скаю примириться с его возмутительным совершенством.
– Зажарим? – предложил знать не знающий о страданиях волшебника кучер, доставая из ведра рыбину. – С супом возни больше.
Скай согласился. Его собственные кулинарные умения ограничивались чисткой купленных на рынке яблок да нарезкой колбасы. Зато он умел варить множество зелий. И даже мог процитировать полсотни волшебных рецептов по памяти. Пит, кажется, рецептами не утруждался вообще. Соль и травы он насыпал, не отмеряя, просто «на глазок». Даже удивительно, что в результате получалось вкусно.
Чтобы отвлечься, волшебник уселся чистить грибы. Это он умел: грибы тоже были нередким компонентом в волшебных составах. И, кстати, толстенькие белые грибы оказалось гораздо проще обрезать от грязи, чем хилые тонконогие поганки.
Обедали молча и торопливо. Времени до заката оставалось достаточно, но ведь нежить могла за ночь хорошенько спрятаться. Начать решили снова со склепа. Места упокоений притягивали немертвых, как уютное подполье мышей. Некоторые мертвяки предпочитали собственную могилу, но другие с радостью «обживали» и чужие.
– И ведь проверял же я этот склеп! – возмущался Скай, когда они снова шли к месту последнего упокоения хозяина особняка. – Никого там не было.
– Ну, может, оно не из склепа, а из леса пришло? Кстати, след, который мы вчера видели, его был, выходит?
– Это вряд ли. Следы нежити я бы почувствовал, – пояснил Скай. – От них холодом тянет, как от открытого в мороз окна.
– Бррр, – поежился Пит, сжимая покрепче прихваченный на всякий случай топор.
– Не нервничай. Не вся нежить одинаково опасна, – улыбнулся Скай. – Нечисть, которая человеком никогда и не была, гораздо зловреднее бывает. И магия у них ого-го, людям не снилась, ни живым, ни мертвым. А покойник, даже самый беспокойный, он всего лишь бывший человек. Или тело, или дух. А у тебя и то и другое в наличии, так что ты гораздо круче.
– Все равно мерзко. Чего им не лежится?
– По-разному. Кто-то уверен, что без него тут дела никто не доделает. Кто-то так сильно зол был, когда умирал, что встает с обидчиками разбираться. Кто-то помер в помраченном сознании, да так и не сумел понять, что помер. Ну а кого-то и подняли. Темный дух, нечисть такая, это умеет. Вселится – и ходит. Сам-то он бесплотный, а, видно, хочется телесных радостей попробовать. Вот и вселяется. Может в неразумное существо – в животное там или в очень больного человека. А может и в свежего покойника подселиться. Притом самое гадкое даже не то, что вселяется, а то, что, когда он уходит, покойник продолжает ходить, пока не развалится. Только совсем уж бессмысленно. Бродит, смердит, народ пугает.
– Меня так уже одним описанием напугал, – согласился Пит.
Про то, что еще покойников могут поднимать волшебники, Скай не договорил. Не то чтобы хотел это скрыть, просто к слову не пришлось, а до склепа они как раз дошли.
В склепе по-прежнему царил покой.
Скай огляделся и вздохнул.
– Ну проверить надо было, – пожал плечами Скай. – Теперь идем на поляну, где этот мертвяк вылез.
Сейчас лужайка за колодцем выглядела мирной и спокойной, о ночном происшествии напоминал только взрытый копытами дерн.
Скай направился прямиком к обломанным лошадью кустам. При свете дня кусты были почти прозрачны, листва с них уже почти вся облетела. Еще и лошадь вчера обтрясла ветки как следует.
Волшебник наклонился, осмотрел землю. Нашел едва заметные борозды на земле, там, куда лошадиные ноги точно не доставали. Растер руки, словно надевая невидимые перчатки. В сущности, так оно и было: кисти окутало приятное тепло. Дальнейшая работа приятной не была. Скай зажмурился, поднес руки к лицу и наложил заклятье на глаза.
Мир вспыхнул. Стал оранжевым с зелеными прожилками, текучим, переливающимся. И на земле мрачными фиолетовыми пятнами проступили следы.
– Ты только не пугайся, – предупредил волшебник, на всякий случай пока не поворачиваясь к своему спутнику. – Глаза у меня сейчас странные.
– Хорошо, не буду, – отозвался Пит. – Что мне делать?
– Иди за мной. И скажи, если я в лужу какую-нибудь полезу. Для меня сейчас вода от суши не отличается, а сапоги промочить неохота.
– Хорошо, присмотрю. Тебя трогать можно, если что? Не кинешься? – полушутя-полусерьезно спросил Пит, подходя поближе.
– Бу! – не удержался Скай, поворачиваясь. Он знал, что глаза у него сейчас залиты сплошной пронзительной зеленью, а если бы было темно, еще и светились бы.
