Андрей Юрьевич Ненароков
Алень – благородное животное 4. Фавориты

Полная версия

Глава 1

Возвращение из командировки показалось Елизавете безрадостным. На работе были все те же женские лица. Ей вспоминался последний день в Москве и огромное количество мужского внимания. В их же филиале царило женское болото из престарелых теток. Дома тоже все было скучно: у дочери были свои секреты и интересы, если она ими делилась, то не с ней, а с Константином. Муж как обычно был до невозможности неинтересен. По возращению Лиза подпустила его к себе, произошел секс, продолжавшийся менее минуты.

– Галошин, ты с каждым годом можешь этим заниматься все меньше и меньше, – зло высказала она свое недовольство после соития. – Скорострел ты недоделанный! – взвинтила себя до крика Лиза. – Только всунул, бах и кончил!

– Тише, Маша за стеной.

– Дочерью прикрываешься, да она даже засыпает в наушниках. Может, тебя к сексологу записать, чтобы он тебя научил ебаться. Я с тобой почти двенадцать лет прожила, а воз и ныне там!

Костя замолчал и ничего не отвечал на ее укоризны. Ему было стыдно за свою мужскую несостоятельность. Отчитав мужа, Галошина отвернулась от него и начала вспоминать своих гостиничных ухажеров и незабываемый секс, который состоялся у нее с ними в ночь перед отъездом. Она начала вспоминать их лица и решила, что из этой компании бригадира сварщиков, пожалуй, надо исключить, а поставить на его место Луцкого.

«Как бы я им отдалась, – подумала Лиза и, поднявшись, одела накидку и пошла в ванную. – Они бы вошли втроем в спальню, – ложа свернутое полотенце на корзину с бельем, продолжала размышлять женщина. – Я была голая и испугалась бы посторонних мужчин, – ее рука задрала комбинацию, она раздвинула ноги, приложила палец к клитору и закрыла глаза. – Они были бы одеты в рабочие комбинезоны. Двое схватили бы меня за ноги и подтащили к краю кровати. Луцкий бы скинул лямки от комбинезона, и штаны бы упали, оголяя его большой торчащий член. Я бы вырывалась и дергала ногами, но мужчины бы подняли меня на руки, и Тоша всадил бы мне хуй в пизду, – Елизавета застонала от удовольствия, которое доставляло ей видение и трущийся о клитор пальчик. – Потом бы они поставили меня на четвереньки, и Антон вместе с Яриком ебали бы меня в пизду попеременно, а Николай засунул бы в это время фаллос мне в рот».

– Ах, ах, ах! – заахала Лиза, получив оргазм, и ее фантазии сегодня на этом закончились.

Офисное помещение филиала располагалось в старом одноэтажном здании недалеко от центра города. Дом этот до революции принадлежал какому-то купцу, а потом был экспроприирован, и в нем располагались разные конторы. В свое время город расширялся и обрастал на окраинах спальными микрорайонами, а центр его так и остался неизменным. На работе в первый же день Галошину вызвала к себе заведующая филиалом толстая неприятная ей женщина шестидесяти лет.

– Рассказывай, на сколько выросла твоя квалификация после курсов? – спросила она. – Шире научилась ноги раздвигать, – уколола заведующая подчиненную не в бровь, а в глаз.

– Что вы такое говорите, Антонина Сергеевна, я там лекции слушала, – щеки Галошиной покрылись румянцем.

– Я про лекции и говорю. Знаю я вас молодых, из дома за порог – ноги на распашку.

Антонина Сергеевна Поварова всегда зло подшучивала над подчиненными. Шутки были обидными, но точными. Начальница каким-то чутьем улавливала срытую подноготную людей. В молодости она была колкая на язычок привлекательная особа, но после сорока Сергеевна быстро располнела, а став начальницей, начала оттачивать свои остроты на подчиненных.

– Сходи, кофе мне приготовь, – приказала заведующая филиалом. – Не забыла в Москве, какой я люблю?

– Мне сертификат по окончании обучения дали, – попыталась поднять свой статус Галошина.

– Лиза, кофе принеси, а сертификат свой дома в туалете повесишь. Когда срать будешь, то на него полюбуешься!

Как оплеванная Елизавета вышла из кабинета. Если до курсов Поварова просто недолюбливала Галошину, впрочем, как и все подчиненных, то теперь она на нее волком взъелась. Начальница поручала Лизе работу, затем вызывала в кабинет и начинала отчитывать за медленное выполнение, придиралась к каждой букве и требовала переделать. Через три дня Елизавета уже не хотела работать в аудиторской компании. Ею начало обуревать желание написать заявление и швырнуть на стол Антонине Сергеевне. На четвертый день она вспомнила, что в Москве ее приглашали в разные филиалы и даже давали визитки с телефонными номерами, фамилиями и должностями. На пятый день после очередного нагоняя в кабинете заведующей Галошина начала звонить по номерам, указанным в визитках. У нее даже оказалась визитка с прямым номером главы компании, но ему она не отважилась звонить. Если на ее звонки отвечали секретарши, тогда Лиза обрывала разговор, если был голос мужской, то называла себя. Начальники других филиалов долго вспоминали, кто она такая, а потом предлагали перезвонить попозже. Елизавета поняла, что все эти предложения были лишь для того, чтобы скоротать вечер в Москве. Один только заместитель главы Питерского филиала вспомнил ее по голосу. Похвастался, что его повысили в должности, предложил приехать и пообещал должность начальника отдела статистики. Довольная, что о ней кто-то вспомнил, Елизавета ушла на выходные.

– Галошин, может, переедем в Санкт-Петербург? – закинула Лиза удочку за ужином в субботу вечером.

– А где мы там будем жить? – неохотно отреагировал Костя.

– Снимем. Мне там должность начальника отдела в нашем филиале пообещали.

– Это тебе. А я где буду работать?

– Великая работа – крыши продавать, в Питере они тоже нужны. Не крыши, так что-нибудь другое будешь продавать, разницы большой нет.

– Меня тут все устраивает.

– Маша, а ты меня поддерживаешь? Будем ходить по выходным в «Эрмитаж», в «Русский музей», вообще, Питер – это музей под открытым небом.

– Ура, едем в Питер! – закричала дочка.

– Маша, учти, что там ты пойдешь в другую школу, – предупредил Константин. – Все твои подружки останутся здесь.

– Ничего, будешь с ними переписываться и перезваниваться, – нашла выход мать. – Зато как они тебе будут завидовать. Какие фотки и видео можно будет выкладывать в социальных сетях: прогулки по Невскому проспекту, посещение бутиков и ресторанов, музеев, выставок.

– Папа, я хочу в Санкт-Петербург!

– Лиза, неужто тебе хочется так круто поменять свою жизнь? – спросил муж.

– Представляешь, хочется, очень хочется.

Елизавета не стала рассказывать Константину о том, что Антонина Сергеевна ест ее поедом после возвращения из командировки. Можно было уволиться и съездить в Санкт-Петербург на разведку, а там перетаскивать и семью. В понедельник она решила подать заявление на увольнение.

– Галошина, зайди в кабинет! – кликнула Поварова ее утром в первый день рабочей недели.

– Слушаю вас, Антонина Сергеевна, – сказала Лиза, готовая бросить зарвавшейся начальнице заявление на увольнение в лицо.

– Мои худшие подозрения подтвердились. Думаешь, мне не сообщили как ты на корпоративе отплясывала с главой компании Евгением Петровичем? В первый же день позвонили и все рассказали. Насосала должность, блядь!

– Что вы себе позволяете?! Да я просто с ним танцевала!

– Подсидела меня, сука! Радуешься, что меня увольняют?! Ничего, отольются тебе мои слезы, курва!

До Елизаветы из обвинений заведующей потихоньку начало доходить, что пострадавшая сторона не она и надо повременить с увольнением.

– Объясните толком, что происходит, Антонина Сергеевна, а не орите как раненая птица, – строго сказала Галошина.

– Пошла вон, я тебе ничего докладывать не намерена!

Выходя их кабинета начальницы, Лиза так хлопнула глухой массивной железной дверью, что задрожала стена.

– Елизавета Валерьевна, Елизавета Валерьевна, – назвала ее по имени и отчеству главная бухгалтерша – старая сплетница, которая отродясь этого не делала. – Какие будут распоряжения?

– Объясните толком, что происходит? А то эта змея ничего не говорит, лишь шипит и матерится.

– А вы что, ничего не знаете, Елизавета Валерьевна? Из центрального офиса по электронке пришло официальное письмо, что Поварову снимают, как непрошедшую аттестацию, а вас назначают на ее место. Конечно, ей давно пора на пенсию – дома сидеть, внуками заниматься.

«Тебе тоже туда пора», – подумала Лиза.

– Покажите мне это письмо, – произнесла она вслух, еще до конца не веря в свое назначение.

Увидев на мониторе компьютера официальный бланк, подписанный главой компании, Галошина решила действовать. В первую очередь надо было убедить старую заведующую передать нормально дела, а не ругаться как хабалка. Если Поварова этого не захочет, надо просто вышвырнуть ее из кабинета.

– Антонина Сергеевна, спокойно начинайте передавать дела, – сказала Лиза, зайдя в кабинет начальницы уже с чувством своих полномочий.

– Пошла вон, сука, блядь! – закричала Поварова, прикрыв трубку телефона, она в этот момент звонила в центральный офис в Москве.

Обозленная Елизавета не вышла, а, усевшись в кабинете без стеснений, набрала номер главы компании.

– Здравствуйте, Евгений Петрович, это Елизавета Галошина, в наш филиал пришло письмо о моем назначении заведующей, а Поварова не хочет передавать мне дела.

– Доброе утро, Лизонька, я каждый день вспоминаю, как мы вальсировали. Я же тебя просил называть меня просто Женя, не забывай об этом при следующем разговоре. Сейчас я решу твои проблемы, дай трубочку Антонине.

– Антонина Сергеевна, с вами хочет поговорить Евгений Петрович.

Бывшая заведующая оторопело посмотрела на Галошину, взяла телефон и три минуты что-то выслушивала. Затем она положила смартфон на стол, выложила на него ключи, встала и, тяжело задышав, пошла к двери.

– Как я была права, – произнесла Поварова, взявшись за ручку. – Подставила пизду старому греховоднику, сука, блядь, – утвердительно сказала она и грохнула дверью.

«Такую дверь только в бункере устанавливать, надо поставить доводчики, чтобы никто так больше не смог сделать», – подумала Елизавета.

Антонина Сергеевна ушла из офиса, не передавая дел, с гордо поднятой головой, а Галошиной пришлось самой разбираться в них. В первый же день Лиза поняла, что начнет зашиваться в делах. Бабский коллектив, который Поварова держала в ежовых рукавицах, начал расползаться прямо на глазах. Все считали ее сопливой выскочкой, хоть и улыбались в глаза, а обязанностей своих не выполняли.

– Когда переезжаем в Питер, мама? – спросила ее дочь, когда Елизавета пришла домой.

– Машенька, меня повысили, и теперь я не смогу уехать.

– Почему?

– Я подведу руководство.

– Но я всем уже рассказала, что уезжаю.

– Мы обязательно поедем в Санкт-Петербург на экскурсию, но не сейчас, а летом.

– Кажется, теперь ты вообще будешь ночевать на своей работе, – недовольно сказал муж.

– Возможно, мне первое время нужно будет во всем разбираться самой. Возьми, Костя, заботу о дочери полностью на себя.

– Хорошо, мне не привыкать. Я рад, что не нужно никуда переезжать.

Ночью Елизавета лежала с открытыми глазами и размышляла, как ей удержаться в занятом кресле. Было ясно, что подчиненные ей старые бабки будут саботировать работу. Можно, конечно, попробовать приструнить их, но трудиться лучше они не смогут и слушаться ее тоже не будут. Лизе отчего-то вспомнились рассказы учителя истории – попутчика в поезде про Екатерину II и устроенную ей в стране систему фаворитизма. Императрица настолько хорошо умела подбирать мужчин, что они и в постели ее ублажали, и дела государственные двигали. Только постарев, Екатерина начала давать промашку в фаворитах. Достав телефон, она начала читать про императриц и их фаворитов. Оказалось, они были у всех правивших самодержавно особ женского пола. У Екатерины I был Монс и Меньшиков, у Анны Иоанновны в фаворе был Бирон, а Елизавета Петровна даже тайно венчалась со своим Разумовским, а уж Екатерина II вообще за долгое правление имела их целую уйму.

«Надо увольнять старых бабок и нанимать молодых мужиков, – засыпая, думала Галошина. – Скажу Евгению Петровичу, что нужно обновлять коллектив. Сначала сократим штат, а потом возьмем новых работников».

Лизе приснилось, что по их офису ходят одни красивые брутальные мужчины и все с восхищением смотрят на нее, императрицу Елизавету Валерьевну.