Анфиса Ширшова
Власть Шести
Глава 7
– Джеймисон! – рявкнул тренер Эддингтон, нахмурившись так, как это обычно бывало, стоило ему впасть в неистовство. – Чаще используй ноги! Ты в боксеры заделался, я понять не могу?!
Под шлемом по лицу Нэйта скатились ручейки пота. Волосы, кажется, вымокли насквозь, а от удара противника в грудь сбилось дыхание. Но он знал, еще минута, может, и того меньше, и силы вернутся.
Так и вышло.
Тело взметнулось ввысь, Нэйт молниеносно развернулся в воздухе, и ступня его угодила в голову партнера по спаррингу. Тот пошатнулся и упал на бок, застонав сквозь зубы.
– Вот так. Хорошо, – выкрикнул тренер и дважды хлопнул в ладоши, энергично кивнув.
Он любил зрелищные и жестокие поединки.
Нэйт стащил с головы шлем и провел ладонью по мокрым темным волосам. Взгляд его случайно упал на скамью у самого выхода из зала, и он застыл, чуть склонив голову. На него в упор смотрела отчего-то знакомая девчонка. Волосы цвета гречишного меда, большие глаза орехового оттенка.
«Подружка Человека-паука», – вспомнил Нэйт и выплюнул капу в ладонь.
Он огляделся и на татами в другом конце зала увидел рыжего паренька, к которому Эм-Джей недавно приходила в школу, чтобы передать забытую папку. Должно быть, новенький.
– На сегодня закончили, – хлопнув Нэйта по плечу, сообщил тренер и, быстро взглянув на часы, уже собрался уходить, как вдруг на миг обернулся и бросил: – Если Бёрнс не появится на этой неделе, скажи, чтобы забыл дорогу в зал.
Нэйт нахмурился и едва заметно качнул головой. Леджер устроился на подработку и по этой причине забросил занятия, хотя подавал большие надежды.
Погрузившись в свои мысли, Нэйт дошел до скамьи, где тихонько сидела девчонка, и опустился на местечко рядом, положив между ними шлем. Эм-Джей покрепче сжала в ладонях книгу с темно-бордовым, потрепанным на корешке переплетом.
– Что читаешь? – спросил Нэйт, упершись затылком в стену.
Она покосилась на него, а затем опустила взгляд на книгу.
– «Ребекка», – ответила она, снова вернув к нему взгляд.
Нэйт тоже посмотрел ей в глаза и кивнул. Густые, слегка волнистые волосы Мэри-Джейн укрывали ее спину и плечи.
– Тоже пришла заниматься? – Пустой разговор с незнакомкой отвлекал его от тягостных мыслей о встрече с отцом, запланированной на сегодняшний вечер.
– Нет. Я с Оливером в качестве группы поддержки, – заправив прядь волос за ухо с милой сережкой в виде фиалки, пояснила девчонка. – У него сегодня первое занятие.
Она вдруг подалась чуть ближе к Нэйту, и он заметил, что глаза ее взволнованно блеснули.
– Я видела, как ты ударил того мальчишку в голову, – прошептала она, а Нэйт едва удержал смешок. – Не думала, что все это будет выглядеть так жутко.
– На самом деле в этом боевом искусстве есть своя философия. Взаимоуважение, справедливость, открытость и честность.
Эм-Джей захлопнула книгу и повернулась к Нэйту всем телом. Он попытался скрыть улыбку, прицепившуюся к нему по неизвестной причине, и уткнулся взглядом в пол. Эта девчонка совсем не была похожа на тех, с которыми его знакомил Леджер.
– Но то, что я видела сейчас, вовсе не походило на уважение!
– Это ведь спарринг, как иначе, – пожал плечами Нэйт. – Не сомневайся, мне тоже от Грэга нехило досталось. Но мы оба не держим друг на друга зла.
– Честно сказать, все эти ваши прыжки и удары… впечатляют, – вздохнув, пробормотала Эм-Джей. – Ты долго этим занимаешься?
– Почти восемь лет. А ты? Ходишь в какую-нибудь секцию?
Отчего-то было здорово просто так сидеть и болтать ни о чем. С человеком, которого даже не знаешь. Однако Нэйт поймал себя на мысли, что ее имя было ему известно. И почему только запомнил?
– Да, занималась легкой атлетикой, – едва слышно ответила она, и Нэйт невольно обернулся, пытаясь понять, почему Эм-Джей вся как-то сникла и сжалась.
– Бросила? Почему? – спросил он, придвигаясь чуть ближе.
– Тренер сменился, и мы… В общем, не поладили, – уже почти шепотом пробормотала Эм-Джей, а в ореховых глазах вдруг заплескалась паника.
Она быстро раскрыла книгу, кажется, на первой попавшейся странице и замолчала.
– Нэйт, ты идешь? – проходивший мимо Грэг протянул ему ладонь, и он машинально принял ее, поднимаясь.
Эм-Джей слабо улыбнулась, что, наверное, должно было означать прощание, и Нэйт, кивнув, отправился в раздевалку следом за Грэгом.
Когда уходил домой, зачем-то заглянул в зал, но скамейка, на которой недавно сидела Мэри-Джейн, уже была пуста.
***
Темно-серый «Эстон Мартин» повернул на Уэверли Бридж, словно крадущийся гепард, проскочил мимо булочной и помчался по Кокбёрн стрит. Там сохранились четырехэтажные здания девятнадцатого века, упорно манящие к себе толпы туристов. У старинных магазинчиков, из окон которых струился мягкий желтый свет, змеились очереди. Нэйт равнодушно подглядывал за чужой жизнью, не желая думать о своей.
Не прошло и пятнадцати минут, как автомобиль затормозил около Собора святого Джайлса. Величественное здание одновременно вызывало восхищение и безотчетный страх, словно подавляя своим великолепием. На небе над собором скопились перистые облака, похожие на кружевную скатерть, вот-вот грозящую накрыть собой темное здание.
Нэйт отлично знал, что здесь также располагалась часовня Ордена Чертополоха, в которой проводилось посвящение в рыцари. Ему это казалось смешным. Ну какие рыцари в наше время?
– Отец ждет тебя внутри, – негромко сообщил водитель, и Нэйт открыл дверцу, подставляя лицо промозглому осеннему ветру.
Судя по табличке с часами работы, собор должен был вот-вот закрыться. На площади перед ним фотографировались люди, но внутрь уже никто не стремился попасть. Он один поднялся по каменным ступеням и потянул на себя железное кольцо на арочной двери.
Тяжелая створка поддалась с трудом, а в нос тотчас ударил запах древности, эфирных масел и дерева. Шаги Нэйта отдавались эхом под высокими сводчатыми потолками, а разноцветные отблески витражной мозаики на каменном полу указывали ему путь. На мгновение показалось, что он перенесся в далекое прошлое, где все вокруг непривычно, враждебно и чуждо.
Складывалось впечатление, что во всем здании совсем никого нет, но когда Нэйт попал в просторный зал со множеством рядов деревянных скамеек, он наконец заметил отца. Короткие темные волосы, воротник пальто цвета выдержанного коньяка поднят, ладони спрятаны в передние его карманы.
– Сядь рядом, – спокойно попросил отец, даже не обернувшись.
Пришлось сделать еще с десяток шагов и занять место по соседству с Кристианом. Он не отрывал взгляда от огромного витража перед ними.
– Почему ты решил встретиться именно здесь? – поерзав на скамье, спросил Нэйт.
Он заметил, как приподнялась темная, будто бы нарисованная бровь Эшбёрна. В остальном же никакие эмоции на его бледном лице не отобразились.
– Это место напоминает мне мою собственную судьбу.
– В смысле?
– История этого собора столь же трагична, сколь и увлекательна. Он основан в двенадцатом веке, но внутренности его полностью сгорели уже в четырнадцатом. В разное время здесь были и тюрьма, и школа, и место содержания блудниц. В этих стенах совершали и казни. И что же мы видим сейчас? Собор вернулся к своему исходному облику. Он прекрасен, он – магнит для людей со всего мира. Он полон жизни и мощи. А все это потому, что его внутреннее наконец полностью совпало с внешним.
Отец говорил тихо, но каждое его слово наполняло пространство, заполняя пустоту в здании.
– Ты намекаешь на реинкарнацию? – выдавил Нэйт, сам не веря в то, что произнес вслух эту глупость.
– Ты изучил этот вопрос?
– В какой-то степени.
– Разговор с матерью не считается, – внезапно произнес Кристиан и повернул голову в сторону сына, при этом тело его даже не шелохнулось: плечи не двигались, а ладони неподвижно замерли на коленях.
В кожу Нэйта впились тончайшие иголочки беспокойства. Почему отец постоянно пытался выглядеть жутко? Это попеременно напоминало то дешевый спектакль, то тщательно продуманную тактику. Вот только какую цель этим самым преследовал Кристиан? Иногда Нэйту казалось, что он попал в психушку. Истеричная или же наоборот слишком равнодушная мать, загадочный и жестокий отец… Может, он и пытался добиться этого эффекта? Или сам был не в себе?
– А разве я не могу с ней поговорить? – наконец отозвался Нэйт, не совсем понимая, откуда Эшбёрн узнал об этом. Джулия дала понять, что не очень-то расположена откровенничать с мужем. И все же об их разговоре он уже был осведомлен.
– Можешь. Но я велел тебе изучить информацию лично, а не сплетничать обо мне с матерью.
– У кого же еще я могу узнать хоть что-то о собственном отце? – процедил Нэйт, не сдержавшись. – Кстати, я сегодня с кем беседую? С самим Кристианом или его братом? Или вы там и сами не знаете, кто из вас мой папаша?
Нэйт распалялся все больше, и в тот момент ненависть к отцу вспыхнула в нем с новой силой. Вся эта гребучая таинственность, демонстративная отстраненность и превосходство над всеми, сквозившее в каждом взгляде отца, в каждом ленивом движении, разожгли пожар на благодатной почве вспыльчивого подросткового возраста.
Однако Нэйт не учел одного. Его отец не прощал в свою сторону ни одного сомнительного комментария.
– В тебе по-прежнему слишком много глупости и горячности. Ты меня разочаровываешь, Нэйт. Раз за разом.
Стоило последней фразе повиснуть в воздухе, как из-за колонн вышли двое мужчин в черной форме. Лица скрывала тень от козырьков кепок, ладони были затянуты в перчатки.
– Мой тебе совет – не сопротивляйся, – равнодушно произнес Кристиан.
– Куртку сними, – буркнул тот из мужчин, что был чуть выше второго, который в этот самый момент дернул Нэйта за локоть на себя.
Его сорвало со скамьи прямо в руки людей отца.
– Что ты на этот раз задумал? – выкрикнул Нэйт, сжимая кулаки. С него грубо сорвали куртку и бросили ее под ноги. На внутренней подкладке остался пыльный след подошвы мужского ботинка. – В прошлый раз меня чуть не забили до смерти! Тебе этого было мало?!
– Это тебе было мало, сын, – улыбнулся Кристиан.
Он встал и, заложив руки за спину, неторопливо направился вправо, отвернувшись от подростка. Между тем мужчины, выкрутив Нэйту руки, вынудили его встать на колени на истертый тысячами ног прихожан каменный пол. В ушах шумела кровь, которую взбесившееся сердце гнало по организму, а взгляд в панике выхватывал какие-то несущественные детали: сор, забившийся в щели между каменными плитами, мелкие щербинки и сколы, слезший лак на ножках скамьи, с которой только что встал отец.
– Все, чего я пытаюсь от тебя добиться, Нэйт, – это стать мне союзником. Но ты продолжаешь хамить и огрызаться, к тому же отчего-то считаешь меня врагом.
Из горла паренька вырвался истеричный смешок. Один из мужчин удерживал его за шею, пригибая к полу, второй держал руки заведенными за спину.
– Отчего-то? Ты серьезно? То, что ты делаешь со мной, – унизительно. Посмотри же на меня!! Повернись сюда своей проклятой рожей и просто посмотри!
– Что же здесь унизительного? – резко обернувшись, вопросил Кристиан. – Ты находишься в церкви и стоишь на коленях перед алтарем и перед собственным отцом.
«Он спятил», – в отчаянии подумал Нэйт, с трудом дыша, ощущая невероятное напряжение в шее и затылке. Казалось, еще немного, и голова его попросту треснет.
– Твое положение естественно и выказывает уважение. Только и всего. Здесь нечего стыдиться. И кровь, которая вскоре окропит эти каменные плиты, станет твоей платой мне за проявленное неуважение.
Нэйт, не в силах больше слушать сумасшедшие речи отца, рванулся в удерживающих его руках и умудрился ударить ногой одного из мужчин. Раздалось сдавленное ругательство, а затем Нэйта припечатали лицом в каменную крошку у ног отца. Правую щеку обожгло, а в челюсти что-то тошнотворно хрустнуло, отдавая в ухо.
– Не сопротивляйся, сын. И все закончится быстро. А чтобы урок ты усвоил на всю жизнь, мне придется пообещать тебе, что в следующий раз, за любое твое непослушание или любую грубость в мой адрес расплачиваться будет твоя мать.
– Даже не думай рыпаться, – прошипел мужчина в черном, а затем удерживающие Нэйта руки вдруг исчезли.
Он приподнял голову, тут же почувствовав на щеке что-то теплое. Провел пальцами, стирая грязь и кровь. В ушах звенело, а дыхание стало частым и рваным. Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем, которому не оставляли иного шанса, кроме как стать ручным псом у единственного на всю жизнь хозяина.
– Что со мной будет? – выдохнул Нэйт, поднимаясь на ноги. Хотелось сплюнуть кровавую слюну, но осознание того, что он находится в соборе, не позволило совершить подобное кощунство.
– Подойди к колонне и держись за нее крепко, – ласково улыбнувшись, сказал Кристиан, снова занимая место в первом ряду.
Сил хватило только на то, чтобы захлопнуть за собой дверь, а потом ноги подкосились, и Нэйт рухнул на колени, в следующую секунду распластавшись на полу, прижимаясь раненой щекой к холодному кафелю. Он надеялся, что мать не придет на шум, но она выскользнула из своей спальни и прижала ладони ко рту, вглядываясь в темную фигуру на полу.
– Нэйт? Ты напился, что ли? – не веря своим глазам, спросила она.
Парень вдруг осознал, что его трясет так, будто он только что улегся голышом на льдину. Спина была противно мокрой и словно бы липкой – от крови, сочившейся из лопнувшей на спине кожи и пропитавшей насквозь остатки футболки.
Шесть ударов плетью, шесть глубоких ран, следы от которых останутся на всю жизнь. И один вопрос – за что? Вопрос, ответ на который искать было бесполезно.
Глава 8
За восемь лет дружбы Леджер впервые оказался в гостях у Нэйта, и контраст между их с матерью скромной квартирой и апартаментами, в которых жил его друг, вызвал у Бёрнса непритворный шок. Все, что он видел, несомненно стоило баснословно дорого: и картины на стенах, и мебель из цельного дерева, и ковры с ручной вышивкой.
Джулия с опаской наблюдала за тем, как долговязый светловолосый парень, удивленно подняв брови, озирается по сторонам, сунув ладони в задние карманы спортивных штанов.
– Нэйт в своей спальне, – сдержанно сообщила она и, указав рукой на запертую белую дверь, скрылась в гостиной.
Леджер дотронулся указательным пальцем до фарфоровой балерины на полке, а та вдруг покачнулась и опасно накренилась.
– Твою мать, – прошипел парень и едва успел поймать фигурку обеими руками.
Поставив балерину на место, он обтер вспотевшие ладони о черные штаны и, стукнув по двери один раз, тут же ее распахнул.
– Здоро́во, – хрипловатым голосом поприветствовал он Нэйта.
В комнате оказалось темно, лишь полоска света, прокравшегося в спальню между занавесок, разделила пол напополам. Нэйт лежал на животе, но, услышав голос друга, зашевелился и закашлялся.
– Привет. Можешь свет включить. Если не боишься.
Ледж матерно выругался, начиная понимать, что снова стряслось с Нэйтом.
– Только не говори, что твой больной папаша опять над тобой поиздевался…
– Не скажу, сам увидишь.
По периметру потолка вспыхнули лампочки, а глаза Леджера округлились, когда он увидел кровавые пятна на бинтах Нэйта. Друг оперся на руки, напрягая бицепсы, и встал с кровати. На его лбу выступили капли пота, будто такое простое действие отобрало у него все силы. И Ледж с ужасом понял, что так оно и было.
– Расскажешь, что стряслось? – напряженно спросил он, усевшись на широкий подоконник и скрестив руки на груди.
Нэйт, пытаясь держать спину прямо, встал рядом и уставился в окно. Накрапывал дождь, орошая асфальт первыми мелкими каплями, отпугивая редких прохожих.
– Не хочу вспоминать, – наконец тихо ответил Нэйт. – Считай, что это часть его воспитательных мер.
– А не поздновато тебя воспитывать? – процедил Леджер, невольно подмечая, что даже просто стоять Нэйту почти невыносимо. Его слегка потрясывало от напряжения, и в конце концов он не выдержал. Опустился на компьютерное кресло, не касаясь спинки. Друг был одет в одни шорты, вместо футболки – бинты, обмотанные вокруг торса. – Виски, по-моему, то, что я сейчас наблюдаю – это дно. Не считаешь? Пошли своего чокнутого предка и свали нахрен из дома. Будешь жить у меня. Отец в море еще минимум на два месяца, а мать иногда даже дома не ночует, если ее драгоценный Эдвард начинает шмыгать носом. А болеет он чаще, чем я приношу из школы плохие оценки, чтоб ты знал.
– Наверное, я мог бы так и сделать. Но отец ясно дал понять, что за все мои проступки будет отвечать мать.
– Да что ж так дерьмово-то, – покачал головой Леджер и взъерошил светлые волосы ладонями. – Выходит, про золотую клетку не просто так болтают. Вроде бы живешь в шоколаде, но слишком уж дорого он обходится.
Нэйт вдруг осознал, что несмотря на их долгую дружбу, Бёрнс на самом деле не знал о нем ничего. Не знал самого главного, о чем и говорить было невозможно. Он поднял голову, впервые пристально вглядываясь в лицо друга, и невольно выругался, поднимаясь с кресла.
Леджер криво усмехнулся, пряча глаза за отросшими прядями, упавшими на лоб. Побарабанив пальцами по подоконнику, он развел руками и произнес:
– Я в порядке.
– Ну еще бы. Ходишь, разговариваешь. Вижу, что полный порядок. Откуда украшение?
Скула Леджера отливала фиолетовым и синим, а на подбородке обнаружилась глубокая царапина с запекшейся кровью.
– Упал.
Нэйт прищурил разноцветные глаза и привалился плечом к стене.
– Мне-то не ври.
– Сообщил чистейшую правду. Мне втащили, и я упал. Рассек подбородок и обзавелся пурпурной кляксой на морде.
– Ты подрался, что ли? Из-за Эшли?
После возвращения из военного лагеря они снова сошлись, что ужасно не нравилось Нэйту, но он не был Леджеру нянькой и не имел права лезть в его личную жизнь. Впрочем, свое мнение о воссоединении с этой девицей он все равно высказал.
Леджер закатил глаза, словно таким образом говорил – мне что, делать больше нечего?
– Из-за бабок, бро.
– В смысле? – опешил Нэйт. – Ты дерешься за деньги?
– Бинго, – щелкнул он пальцами. – Они нужны мне, я нужен им, и мы идем навстречу друг другу.
– Ледж, ты можешь хоть иногда не строить из себя клоуна?
– Виски, что неясного? – вздохнул Леджер, и на миг с его лица спала маска невозмутимости, обнажив недетскую усталость. – Подпольные бои – вот мой источник заработка. Не думай, я там не блистаю. Так, на разогреве взяли драться. Для серьезных дяденек те деньги, что они платят мне за это, – ерунда. А мне бабки позарез нужны.
– А здоровье тебе не нужно? – неодобрительно покачал головой Нэйт. – Как тебя вообще взяли? Ты ж несовершеннолетний!
– Да им плевать. Мне тоже. Ну и сам видишь – я выгляжу старше семнадцати. Только давай без нотаций. Горбатиться офиком за пяток фунтов мне не в кайф. А бои помогают выпустить пар и приносят существенный доход.
– Разве твой отец мало зарабатывает?
Леджер закатил глаза и раздраженно откинул светлую прядь с лица.
– Не думаю. Только мы с матерью ни хрена тех денег не видим. А унижаться и просить у него я не стану.
Слово «унижаться» больно резануло слух. Нэйт замер, даже забыв сделать вдох. Он словно со стороны увидел себя стоящим на коленях в старинном соборе, а затем изо всех сил вцепившимся в каменную колонну. Он прижимался к ней окровавленной щекой, которая с каждым ударом плети все сильнее раздиралась о шершавую поверхность его опоры.
– Прикинь, – вдруг негромко добавил Бёрнс и хмыкнул, – отец вдруг верующим стал. Вернулся и из корабля прямиком в храм. Меня с собой потащил. Что за дурдом вообще? А главное – бухать все равно не прекратил. Паскуда.
Нэйт сокрушенно покачал головой. Им обоим не очень-то повезло с родителями, но зато повезло с дружбой.
– А что с тхэквондо? – тихо спросил он, отгоняя и мрачные мысли, и грызущие воспоминания о том, что случилось с ним в соборе.
– Похоже, завязываю, – с плохо скрытой горечью пробормотал Бёрнс. – Завтра тренировка, а я с такой мордой и без сил. Меня любой новичок завалит в два счета. Да и тренер не дебил, сразу поймет, чем я занимаюсь.
– Ты хорошо подумал, Ледж? Столько лет этому посвятил…
– Чем-то приходится жертвовать.
Они оба замолчали. Должно быть, в эти самые дни их детство окончательно закончилось. Не будет больше совместных тренировок, не будет одного спортивного братства на двоих; Леджер уже не станет тихонько комментировать действия других спортсменов во время соревнований, выделяя их сильные или слабые стороны, и не хлопнет Нэйта по спине, когда тому нужно выходить на татами. И Виски не услышит больше его подбадривающие крики в очередном раунде, а после и не увидит самого Бёрнса в деле, уверенно замершего напротив соперника в ожидании команды рефери.
Сам же Нэйт отныне будет связан по рукам и ногам. Никаких лишних движений, необдуманных решений и слов. Отец потребовал от него минимума, как он сказал. На данный момент ему нужна пока лишь отличная успеваемость в школе и первые места на соревнованиях. Нэйту предстояло стать лучшим во всем, чтобы отец оставался довольным.
Рваные раны на спине заживали, оставляя после себя розоватые рубцы. На щеке навечно отпечатались несколько тонких шрамов, разглядывая которые в зеркало, Нэйт неизменно вспоминал тот вечер, когда он вошел в двери собора святого Джайлса, но обратно на своих ногах уже не вышел. Что-то сломалось в нем тогда, а починить уже было невозможно.
В конце декабря состоялись соревнования, на которых Нэйт занял первое место. Пришлось забыть все принципы тхэквондо, которым учил первый тренер, и продемонстрировать сопернику ту жестокость, которую всколыхнул в нем отец.
Когда проходило награждение и назвали его имя, он обвел равнодушным взглядом зал и вдруг заметил девчонку в черном вельветовом платье с белым воротничком. Волосы собраны в высокий хвост, удлиненная челка прикрывала внешние уголки глаз. Чуть приоткрыв губы, она разглядывала Нэйта, а затем подняла орехового оттенка глаза выше, сталкиваясь с его взглядом.
Эм-Джей.
Наверное, пришла посмотреть на бой Оливера. Насколько Нэйт знал, в этот раз тому не повезло.
Он замечал ее в толпе и на других соревнованиях – в начале и в конце весны. Они не разговаривали, даже не стояли рядом друг с другом. Но отчего-то его взгляд неизменно выхватывал ее среди лиц других зрителей. Однажды ему почудилось, что она едва уловимо улыбнулась ему. Быть может, просто показалось. Присутствие Мэри-Джейн было все равно что редкие стежки светлыми нитками на темно-сером полотне его жизни.
Леджер же вычеркнул из своей жизни все, что было связано с тхэквондо и ни одно соревнование так и не посетил. После Нового года загремел в больницу с переломом ребер, восстановился довольно быстро и снова вернулся к подпольным боям. Гематомы и ноющие мышцы стали его вечными спутниками. Он все больше курил и проводил много времени с мутной компанией Эшли. Его едва не выгнали из школы, а однажды он позвонил Нэйту и назначил встречу в дешевой забегаловке на Лонгстоун роуд. Едва не вырывая на себе волосы, друг сообщил, что Эшли, похоже, беременна.
На Леджера было страшно смотреть: избитый, похудевший, измотанный, глаза круглые от ужаса. Позже оказалось, что тревога была ложной, и Бёрнс быстро порвал с давней подружкой. Кое-как доучился и собрался было уйти с головой в борьбу, но Нэйт, понимая, что Леджер отчаянно был нужен в его жизни и, желательно, целый и невредимый, попросил отца об услуге.
Летом они оба вновь провели два месяца в военном лагере, а в сентябре началась их учеба в Эдинбургском университете. Кристиан велел Нэйту изучать древнюю историю, хотя сын всерьез интересовался военным делом. Леджер же попал на факультет экономики, поскольку хоть что-то соображал в цифрах, при этом не зная даже малости о том, что происходило в прошлом.
За это время многое изменилось. Эшбёрны и Нэйт сблизились. Он все чаще проводил время с близнецами, по большей части молчал и слушал. Наставления матери он не забыл. Нужно стать лучше, стать сильнее и хитрее Кристиана. Проглатывая детские обиды, Нэйт делал вид, что готов совершать все, что просит отец. Изо дня в день он напоминал сам себе, что делает это только для того, чтобы в итоге обрести свободу, но влияние Эшбёрнов, словно незаметная змейка, вползало в его сознание, меняя взгляды на жизнь и заложенные первым тренером принципы.
Джулия между тем вела себя странно. Периоды затворничества в апартаментах сменялись бурными вечеринками у таких же богатых дамочек, как она сама. Кристиан был недоволен. Приехав в очередной раз в Эдинбург, он прямо на глазах Нэйта вытащил ее из спальни в одном халате и затолкал в машину. Ее поместили в рехаб6, а Нэйт переехал в кампус.
