Anisa Eviya Klaar
Моя свобода
После этого папочка закатил глаза на мамочку, на что та покачала головой. Но потом они ушли, и я поднялась наверх. А молитву я не стала делать, потому что, как я упоминала, у меня красные дни. То есть в эти дни нам разрешено не молиться и не дополнять пропущенные за это время молитвы.
Но нас не выгоняют из дома из-за этого, и мы все еще можем готовить. Несмотря на существующие стереотипы, согласно которым, когда у женщины эти дни, она считается грязной и не должна готовить еду. Нет, в исламе мы по прежнему являемся раем для детей. Ведь рай находится под ногами матерей. И рай можно заслужить отцу, правильно воспитав одну дочь. Поэтому у нас более ценны дочери.
Я надела простое черное свободное платье и завязала на голову светлый шарф. Глубоко вздохнув, я спустилась вниз.
Приблизившись к двери кухни и прислушавшись, я поняла, что Али и его друзья все еще в гостиной.
Наконец, успокоив себя, я открыла дверь и увидела Мерта.
––
*Как на луну – смотреть влюбленными глазами.
Глава 7. Ничто.
Увидев на кухне Мерта, я не сводила с него взгляда.
– Сами? – как ни в чем не бывало спросил он.
– Привет, – неловко поздоровалась я и наконец поняла, что нужно двигаться, а не стоять и смотреть на него.
Сглотнув, я собиралась сказать еще что-то, но он опередил меня:
– В холодильнике есть еще сок, – сказал он, а затем улыбнулся самой красивой улыбкой, какая существует на свете.
– Да, всё же я гость, не стоит наглеть, – с сарказмом ответила и отбросила всё напряжение. По крайней мере, попыталась…
Но он улыбнулся и отпил из банки сока, по-прежнему не сводя пристального взгляда, от которого у меня каждый раз оживают бабочки.
Затем я направилась к холодильнику, так же под его изучающим взглядом, и увидела оставшийся сок. Яблочный, мой любимый, как и его любимый. Но он взял апельсиновый, значит ли это, что он ждал меня?
– Почему ты не взял яблочный? – прямо спросила я, чтобы не мучиться с догадками.
– Разве ты не любишь?
– Люблю. – Он не ответил на вопрос так, как нужно.
– И всё еще смотришь футбол? С прошлого чемпионата мира ты была так зависима.
Я закрыла холодильник и повернулась к нему.
– Да… были времена, – сказала я и прислонилась к холодильнику, пока он стоял, прислонившись к столу напротив меня. – Тогда я фанатела от игры Неймара. Точнее, от его гениальных симуляций.
Он засмеялся, склонив голову, а я наблюдала, как его волосы закрыли прекрасный вид на его лицо. Затем, подняв взгляд, он посмотрел на меня. Посмотрел так, словно я была его луной среди тысячи звезд, которые для него не имели никакого значения. Посмотрел так, словно я была одновременно прекрасным и восхитительным, что он смог отыскать во всем мире.
– Я хотел бы сыграть с тобой в футбол, Сами.
– Ты обыграешь меня, так нечестно, – ответила я, скрестив руки на груди.
– Я буду поддаваться, – шепотом ответил он.
– Так тоже нечестно. Но всё равно согласна.
Он нахмурился, но одновременно с этим радостно улыбнулся. А затем провел рукой по волосам и, вернув взгляд на меня, спросил:
– Завтра?
Я беззаботно пожала плечами, словно у меня не разгорелся пожар внутри от одной лишь мысли, что я буду с ним. Не наедине, конечно, в поле у всех на глазах, но вместе.
Я хотела бы остановить этот момент, чтобы насладиться атмосферой, в которой едва слышно жужжание холодильника и шелест штор от ветра. И приглушенный смех парней, в том числе Али, в гостиной. Хотела бы остаться здесь и бесконечно наблюдать за его улыбкой и ямочками на его лице.
Но я решила испортить эту атмосферу, задав вопрос, который мучил меня столько дней.
– Кто такая Алиса?
Он нахмурился и отвел взгляд.
– Я же вроде говорил…
– Да, формально она твоя одногруппница, а так вы…?
Я не договорила и не произнесла слово «девушка».
Он снова посмотрел на меня своими темными глазами, в которых играли отблески света из комнаты.
– Нет… Наверное, – произнес он, и мое сердце встревожилось, не соглашаясь с его ответом.
Но прежде чем я смогла что-либо ответить, дверь гостиной открылась, и появился Али.
– Мерт, твоя очередь играть. О, Сами, ты вернулась?
Я кивнула и проследила за спиной уходящего Мерта, который даже не посмотрел на меня, когда уходил.
Словно я ему надоела.
***
Утром, открыв шкаф, я сразу решила, что надену. Я достала облегающую черную футболку с длинными рукавами и брюки того же цвета, но оверсайз. Нет, я не собиралась идти в школу в облегающей одежде. Потому что сверху я надену оверсайз футболку с короткими рукавами. Эти рукава открыли бы мою кожу, если бы не черная футболка. На голову я надела светло-темный шарф и дополнила образ черно-белой банданой.
После того как я позавтракала и попрощалась с родителями, я направилась в школу. По дороге я зашла в магазин «Сумая» нашего района. И никого не встретив, я продолжила свой путь, но уже с бутылкой сока. И всё время размышляла над словами Мерта и его действиями. Воспроизводила каждую секунду того прекрасного вечера, но с плохим концом, который я пыталась игнорировать. Пыталась…
Я дошла до ворот школы, и всё было как обычно. Лендена я не видела. Что очень хорошо, потому что я не хотела начинать день плохого.
Сидя уже в классе, даже не заметила, когда вошел учитель литературы. Я быстро достала книгу и стала слушать его. АльхамдулилЛягь*, не было Лендена, потому его литература сегодня последняя.
Почувствовав чей-то взгляд, я подняла голову и увидела Николаса, который словно ждал чего-то. Я отправила взгляд: «Чего тебе надо?». Он закатил глаза и повернулся. Тогда мой телефон вибрировал, и, включив его, я заметила сообщение от неизвестного номера.
Неизвестный номер: Это Николас. Встретимся после последнего.
Сегодня я не планировала заниматься с ним ненормальной биологией.
Самия: Зачем?
Николас: Хватит задавать вопросы, странная.
Самия: «Смайлик с закатываем глаз».
Николас: Хочешь, чтобы я заменил себя Ленденом?
Самия: НЕТ. Я согласна, приду после уроков в то место, что и вчера.
Я заметила, как он прочитал сообщение, даже не скрывая телефон, как это делаю я. Но вопрос остается: зачем он согласился помочь мне? Я подозреваю, что у него какой-то зловещий план, потому что… Он же друг Лендена. Поэтому я записала его: «Исламофобская задница номер 2». Главное, чтобы он не увидел.
Во время урока я вытащила книгу Мерта – «Грозовой перевал» – и стала читать. Я видела его заметки и цитаты, которые он подчеркнул. Перелистывая страницы, я увидела, что он сохранил цитату: «Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя – едины».
Я улыбнулась, не знаю почему, а дальше нашла продолжение этой «цитаты».
Читая, я даже не поняла, как прозвенел звонок, а учитель уже покидал класс. Закончив чтение книги и убрав свои вещи, я направилась к выходу из аудитории. На пути столкнулась с какой-то девушкой, и ее учебники и тетради разлетелись по полу. Девушка вздохнула и принялась собирать разбросанные вещи.
– Извини, я не заметила…
– Можешь помочь мне, а не предлагать свои идиотские извинения?
Я сдержала гневный вздох и подняла только две тетради. Я не хотела ей помогать, но ведь это была моя вина. А как родители всегда говорят: «Нужно признавать свои ошибки и учиться на них. Ведь никто не идеален». Но это не касается Лендена.
Она встала и забрала у меня свои тетради, а затем, благодарно кивнув, ушла в противоположном направлении. Я продолжила свой путь радостная, потому что не ответила ей грубостью. Я не знаю почему, но это меня радовало.
Найдя Николаса, я стояла и смотрела на него, держась за лямки рюкзака. Он встал и, приблизившись на достаточное расстояние, не слишком близкое и не слишком далекое, сказал:
– Сегодня не будет занятия.
Он хотел сказать это? Я пришла сюда из-за этого? Скажите, что это шутка…
Видимо, нет, потому что он выглядит так, словно что-то недоговаривает.
Я стояла напротив него, с его высоким ростом я казалась рядом с ним как какой-то первоклассник, который пришел на разборки весь уверенный в себе. Стояла я так же, словно готова была на драку, Валлагьи я была готова, потому что в детстве Али научил бить меня прямо в челюсть.
Я даже попрактиковалась на соседском мальчике, который часто дергал меня за косички, когда мне было восемь лет. Однажды, когда он подошел ко мне слишком близко, я спросила его, что он собирается делать, и получила от него простой ответ: «Поцеловать тебя». Услышав это, я ударила кулаком ему в челюсть, как учил Али, и у бедного мальчика выпал молочный зуб.
Но передо мной стоял не маленький соседский парень, а Николас, у которого выпирали мышцы под черной футболкой, обтягивающей его грудь. Нет, я не специально обращала на это внимание, просто бросалось в глаза, как и его татуировки.
Конечно, он такой красавчик, потому что является разыгрывающим нападающим в школьной баскетбольной команде. С Николасом команда «Golden eagles» выиграла у команды «Icy hawks» из государственной школы Брюсселя, заслужив звание лучшего игрока во всем городе. А вернее, во всей Бельгии.
– Хорошо, но у меня вопрос. – Он молчал, поэтому я продолжила. – Почему ты согласился заниматься биологией со мной?
Мы разговаривали, стоя друг напротив друга, как будто были заклятыми врагами, которые в любую минуту могли вытащить из-за спины пистолет и застрелить друг друга. Я бы не возражала против оружия.
– Это не твое дело, – ответил он так равнодушно, что мне стало завидно. Я так не могу, а хотелось бы.
Я внимательно смотрела на него, но молчала. Затем он отвернулся и прошел мимо меня, пока я стояла в недоумении.
Но почему? Можно просто сказать, а не мучить человека. Хотя, наверное, ему это нравится, как и Лендену. Им нравится мучить меня.
Затем он остановился и спросил:
– Ты идешь?
Находясь в замешательстве, я повернулась к нему и спросила:
– Куда?
– У тебя рисование.
– Да, кружок по рисованию. Но идти вместе с тобой? – спросила я, изобразив отвращение на лице, на которое он равнодушно посмотрел, но ничего не ответил.
– Через 3 минуты здесь будет Ленден и его близнец в кружке фитодизайна.
Я удивилась и огляделась вокруг. Но затем, взяв себя в руки и подняв голову, сказала:
– Хорошо, я иду.
Он кивнул и, развернувшись, продолжил путь по двору, направляясь в здание школы. Я последовала за ним, все еще пытаясь понять, почему он так себя ведет. Я не могла поверить, что он втайне влюбился в меня. Конечно, я не удивлена, что в меня кто-то влюбился, потому что я красивая, умная, я не имею ввиду успеваемость в школе, веселая, отзывчивая и добрая. Но я удивлена, что это Николас – второй исламофоб в школе.
– Почему ты помогаешь мне? – снова спросила я, поравнявшись с ним.
Его шаги были широкими, я не успевала за ним, к тому же он был таким высоким, что мне нужно было запрокинуть голову, чтобы просто посмотреть на него.
– Мне нужна информация от тебя, – ответил он, даже не взглянув на меня.
– Какая?
Затем он развернулся и, постучав, зашел в класс, где проводился кружок по рисованию. Я последовала за ним и прошла на предпоследнюю парту. Мне не очень нравится рисовать, потому что, если у меня не получается, я начинаю злиться и паниковать. После этого поняла, что рисование – это не мое. Но Лендена здесь нет, и большинство исламофобов тоже. На книжном кружке находится Марк, я называю его «номер 4», то есть исламофобская задница «номер 4».
Во время кружка в телефон позвонили, и, отпросившись, я вышла в коридор. Звонил Али, сообщил, что вечером мы с родителями пойдем к дяде Мехмету – отцу Мерта, потому что у его племянника в Турции было обрезание.
Я согласилась и собиралась вернуться в класс, но кто-то внезапно захлопнул дверь прямо перед носом, пока я проверяла телефон. Я не успела защититься руками, когда получила сильный удар в нос, а точнее, в лицо.
Чертовы исламофобы, ненавижу их.
Я держалась за нос, склонившись, потому что в глазах потемнело, пока в классе все смеялись, кто-то хохотал, но самое главное, что никто не собирался помогать мне.
Но среди всего этого я слышу голос, вернее, извинения:
– Прости, прости, я случайно. – девушка вручила мне салфетку. – Может, в медпункт?
– Да не, нос же не сломан, – ответила я, прикладывая салфетку к носу.
Когда наконец темнота отступила, я заметила, кто была эта девушка. Та самая, с которой мы недавно столкнулись.
Не стоило вести себя с ней вежливо, лучше было бы послать ее подальше.
– Ты решила отомстить, да? – спросила я и бросила на нее гневный взгляд.
– Ты о чем вообще?
Она и правда выглядела так, словно не понимала, и в ее глазах я заметила искреннее беспокойство.
– Так вы заходите? – равнодушно спросила худенькая учительница, которая ведет кружок.
Она даже не убедилась, в порядке ли я. Не люблю ее, потому что она входит в число исламофобских людей в этой школе.
Та девушка, одетая во всё чёрное, осторожно взяла меня под локоть и вывела в коридор, пока я раскачивалась, потому что голова невыносимо кружилась. А потом она неосторожно закрыла дверь, точнее, захлопнула ее, заставив подумать, что произошло землетрясение.
Затем она, взяв меня под руку, вывела на свежий воздух, пока я прикладывала салфетку к носу, чтобы кровь не стекала по подбородку.
Она помогла мне остановить кровотечение, вставив два кусочка бумаги в ноздри. И я стала дышать ртом.
Когда мы дошли до скамейки во дворе школы, осмотревшись, я увидела Лендена в его кружке, но он меня не видел. И на этом спасибо, мы были в той скамейке, которая немного отдалена от школы, хотя находится на ее территории.
Солнечные лучи светили, проникая под листву большого грушевого дерева, под которым и находится школьная скамейка. И поэтому Ленден не может видеть нас. Даже если я покажу средний палец. Но не суть. Главное, чтобы нос на утро не опух.
Снова взглянув на девушку, я заметила, что, как и ранее, когда мы столкнулись, она была одета во всё черное. Ее макияж также был выполнен в черных тонах: черные тени и идеально прорисованные огромные стрелки.
Она была высокой, возможно, ростом с Али, как мне известно у него целые сто восемьдесят один сантиметр. Думаю, ее рост около ста семидесяти семи сантиметров, в то время как мой – сто шестьдесят шесть.
– Ты в порядке? – с беспокойством спросила она, пока я пыталась понять, почему ее лицо кажется таким знакомым.
– Да, всё хорошо, – ответила я, вынимая две салфетки из ноздрей, потому что кровотечение уже остановилось.
– Ладно, я поняла твой вопрос только сейчас, – сказала она, посмотрев на меня. И, опустив взгляд, добавляет: – Прости, это было грубо, и я не хотела тебе мстить. Я даже забыла об этом.
– Да ладно, забей, – сказала я, притронувшись к носу, и почувствовала, как острая боль пронзила всё лицо. Конечно, я немного драматизирую…
– Я принесу тебе чего-нибудь прохладного, чтобы нос не опух еще сильнее.
Я даже не успела ничего сказать, как она развернулась и побежала в сторону школы.
Глубоко вздохнув, я достала телефон.
Не было никакого сообщения, но уже настало время молитвы, а точнее, Аср*. Но из-за красных дней я не буду делать молитву, поэтому выключила телефон и только сейчас заметила Николаса, который приближался сюда.
Он молча подошел ко мне и сел рядом на скамейку. Я смотрела на него, не понимая, чего он хочет, но когда я уже собиралась спросить, он протянул мне баночку сока. Я нахмурилась, но взяла его. Вскоре я поняла, вернее почувствовала, что он ледяной, то есть для моего опухшего носа.
– Зачем? – спросила я, глядя на сок в своей руке, словно он заговорит и ответит на все вопросы.
Он не смотрел на меня, а был сосредоточен на школе, которая находилась немного в отдалении от нас.
Прищурив глаза, я начала пристально смотреть на него, но он, казалось, не замечал этого. И затем я спросила то, что хотела спросить уже давно.
– Ты что влюблен в меня?
Он резко повернул голову в мою сторону, и на его лице отразилось отвращение, которое он даже не пытался скрыть. Я ожидала такой реакции, и меня это нисколько не задело. Если бы я спросила Лендена так же, то уверена, что он заблевал бы всё вокруг.
«Простите, что стала причиной такой неприятной сцены в вашей голове».
– Ты издеваешься?
– Нет, я вполне серьезна.
– Ты всегда такая самоуверенная до чертиков?
– Папа говорит мне, что я ничем не отличаюсь от других. То есть у меня должны быть те же права, что и у всех, без каких-либо ограничений из-за моей религии. Поэтому я и задала этот вопрос, потому что влюбиться в меня – это не удивительно. Хотя нет, ты ведь друг Лендена, и поэтому меня это немного удивило.
– Ответ категорически отрицателен, – безэмоционально ответил он.
Я кивнула, и наступила тишина, но Николас снова заговорил:
– Мне нужно узнать про ислам больше.
– В смысле?
– То есть от тех людей, которые исповедуют эту религию, особенно от девушек, потому что в интернете информация о том, что это женоненавистническая религия. Я хочу знать правду.
– Просто так?
– Нет, моя сестра собирается выйти замуж за мусульманина, и хочу убедить ее, что это ошибка. Но я должен быть уверен, что информация, которую нашел, верна, потому что в инете можно встретить всякую дичь, которая далека от правды.
Но затем, увидев, как к нам приближается та девушка, чье имя я вспомнила только сейчас, он встал и так же молча, как пришел, начал удаляться от меня, оставив меня удивленной от его слов.
Я наблюдала за удаляющейся спиной Николаса, он прошел мимо той девушки, заслужив от нее вопросительный взгляд, который он проигнорировал.
Когда Белинда подошла ко мне, она протянула сок, но, заметив в моей руке тот, который передал мне Николас, она нахмурилась и спросила:
– Прости, задержалась, здесь был Ник?
Я кивнула и сказала, что у меня уже есть прохлада для носа. Она всё равно отдала мне сок, на что я, пожав плечами, забрала.
Раньше она выглядела иначе, поэтому я не сразу ее узнала. Прежде у нее были русые волосы, и она не одевалась в стиле «тотал блэк», а сейчас ее волосы стали полностью черными, как в самую темную ночь.
Она была бывшей девушкой Лендена, с которой он расстался не очень приятно, в результате чего она получила статус главной «стервы» в школе, которую никто не уважал.
Она села рядом со мной и, вытащив телефон, начала что-то печатать. Я спросила ее:
– Ты не пойдешь на кружок?
Не переставая печатать, она ответила:
– Не хочу, а в оправдание скажу, что помогала тебе, потому что ты чуть не потеряла сознание.
Прикладывая холодный металл к носу, хоть это было неудобно и больно, ответила:
– Почти правда.
– Но мне всё равно неудобно… Твой нос всё опухает, – ответила она и скривила лицо, осмотрев мой нос.
Но в этот момент на мой телефон пришло уведомление, и я достала его из кармана. Глянув на экран, я увидела сообщение от Мерта.
И тут я вспомнила о нашем уговоре – сыграть в футбол.
––
* Альхамдулиллягь – Восхваление Господа на арабском, которые используют мусульмане всего мира.
* Молитва Аср – это послеполуденная молитва, читаемая мусульманами.
Глава 8. Или всё?
Я шла в направлении поля, где меня ждал Мерт. Мой нос все еще был опухшим, но я скрыла это с помощью тонального крема, и Белинда помогла мне в этом, даже сделала контуринг носа. Я чувствовала себя как Ким Кардашьян…
Когда я увидела Мерта, сидящего на скамейке и погруженного в свой телефон, я вздохнула и продолжила приближаться к нему, но он пока не замечал меня.
– Привет, ты уже готов? – спросила я.
Он резко поднял голову и улыбнулся.
Но он тут же нахмурился, когда я подошла к нему достаточно близко, чтобы он заметил, как опух мой нос и никакой макияж не мог это скрыть. Он встал и начал осматривать его. Более неловкой ситуации и не придумаешь…
– Тебя кто-то ударил? – с беспокойством спросил он, и в его голосе я услышала нарастающий гнев.
– Нет, я просто ударилась о дверь, – ответила я и опустила взгляд.
– Сами, ты должна сказать мне. Мне нужно имя, я решу этот вопрос без суеты, я даже не сообщу Али, – продолжил он.
Я молча подняла на него взгляд. Он говорил серьезно, но я не могу назвать ему имя Лендена, потому что он действительно не трогал меня. Если бы он физически домогался до меня, я, конечно, рассказала бы, но он просто морально унижает меня. Поэтому я решила потерпеть.
– Сами, назови имена, прошу тебя, – попросил он, словно точно знал, что меня обижают.
– Валлагьи, я просто ударилась о дверь. Почему ты думаешь, что я лгу? – спросила я скрестив рука на груди, и строго глядя на него.
Он поджал губы и провел рукой по волосам, а затем стал оглядываться. Но я проигнорировала все это и, как ни в чем не бывало, спросила:
– Так мы играем в футбол?
Он резко повернул голову ко мне и ответил:
– Валлагьи, Сами, ты не будешь играть в футбол в таком виде.
– Я в порядке… – начала я, но он прервал меня:
– Мы сходим в магазин и купим что-нибудь прохладное, чтобы снять отёк, – сказал он.
– Нет, я это уже делала, – ответила я.
– Сделаешь еще раз, ничего плохого не произойдет, к тому же я написал Али, что заберу тебя со школы.
Я кивнула, но он не переставал смотреть на меня.
– Что? – спросила я, смутившись его взглядом.
– Ничего, – ответил он сквозь улыбку.
– Да что? – снова возмутилась я.
– Просто рад, что на этот раз причиной твоего сломанного носа стал не я. Рад, что это просто дверь, – ответил он и поджал губы, чтобы не рассмеяться.
– Нос ведь не сломан, у тебя еще есть время, – пошутила я.
– Нет, мне хватило одного раза, – ответил он, широко улыбаясь и качая головой.
Он снова посмотрел на меня своим пронзительным взглядом, так, что в моем животе словно началась гражданская война бабочек за свою свободу.
– Пойдем? – спросил он.
Я кивнула, и мы направились в магазин «Сумая». По дороге мы в основном молчали, хотя я время от времени поглядывала на него. Потому что он был таким красивым, с его густыми волосами, спадающими на лоб, и черными, как уголь, глазами. А улыбка по-прежнему украшала его лицо, словно придавая ему сияние.
– Если я спрошу кое-что, ты не рассердишься на меня? – спросила я, теперь уже наблюдая за красивой луной, которая была едва видна среди облаков и дневного света.
Наступал закат, и время уже поджимало, потому что к вечерней молитве мы должны были быть у тети Марьям и дяди Мехмета – родителей Мерта и Гёкче.
Он нахмурился, шагая так, чтобы я успевала за ним, повернулся ко мне.
– Я никогда не разозлюсь на тебя, Сами.
Я замолчала, но в душе обрадовалась его словам. Обрадовалась и хотела верить, что это правда. Он снова повернулся ко мне, вопросительно посмотрев.
Затем я заговорила, а точнее, задала вопрос:
– О чем вы говорили с Алисой, точнее, о ком?
– В смысле?
– Ну тогда в магазине вы говорили, что кто-то недолюбливает тебя из-за того, что ты мусульманин.
– Ты подслушивала? – удивился он, но в его голосе не было гнева.
– Не удивляйся, Мерт, ты же знаешь, какая я любопытная, – оправдалась я, хотя это было похоже на обвинение в его сторону. Я перевела взгляд на небо, чтобы не смотреть на него.
– Да, знаю. – усмехнулся он, но все еще не ответил на мой вопрос.
– Я по прежнему не получила ответ, – напомнила я.
Возможно, это не совсем правильно, что я так настойчиво требую от него ответа. Но, неправильно и то, что он играет с моими чувствами.
– Просто… Это запутанная история, но я обещаю всё рассказать. – Он замолчал, а потом добавил: – Скоро.
– На твоей свадьбе? – ответила я колкостью.
– В исламе разрешено многоженство, – пошутил он.
– В исламе запрещены любые отношения до брака, не нужно выбирать то, что тебе удобно, Мерт.
– Я просто пошутил, Сами, – ответил он, и я услышала нотки обиды в его голосе.
Я не обратила на это никакого внимания, вернее, не подала виду, хотя мне было больно и теперь никаких бабочек уже не осталось.
Мы были у входа в магазин, и Мерт, как истинный джентльмен, открыл для меня стеклянную двустороннюю дверь. Я вошла, всем своим видом показывая, что всё ещё обижена на него. Но едва я почувствовала сильный холод от работающего кондиционера, как сразу же забыла об этом.
Мы молча подошли к полке с холодильниками, где, вероятно, неделю назад разговаривали он и Алиса.
– Ты пьешь энергетики? – спросил он, взяв прохладный напиток, и протянул его мне. Я молча взяла и поняла, что он со вкусом яблока.
– Или предпочитаете соки? – официально спросил он, я не сдержалась от улыбки.
Однако отвернулась, чтобы он не увидел, как я улыбаюсь. Я должна обижаться на него.
– На другом холодильнике есть мороженое, – сказал он и указал рукой на соседний холодильник.
Я обиженно надула губы и наигранно спросила:
– Ты хочешь подкупить меня?
– У меня не получается? Я думал, услышав про мороженое, ты забудешь обо всем, – ответил он со смешинкой в голосе.
– Ты не ошибся, – ответила я и, открыв холодильник, выбрала яблочный фруктовый лед, пока он наблюдал за мной. Не за моими действиями, а за мной, словно пытался понять, простила ли я его.
В одной руке у меня было мороженое, а в другой – энергетик, когда я повернулась к нему и сказала:
– Ты прощен.
После моих слов он широко улыбнулся и сказал:
– Там еще чипсы.
– Нет, меня будет тошнить от всего этого, – ответила я и улыбнулась ему.
– Ты уверена? Можешь взять всё, что угодно.
Я посмотрела на белый потолок с длинными лампами, которые освещали магазин слишком холодным белым светом.
Осмотревшись, я наконец ответила, пока всё это время он ждал моего ответа и внимательно следил за каждым моим движением.
– Я уверена.
– Хорошо, у нас ровно пятнадцать минут, – сказал он.
Пока Мерт выбирал такой же энергетик себе, я направилась к кассе и стала ждать его. Никого не было в очереди, поэтому Мерт, приблизившись, сказал мне:
– Здесь холодно, ты можешь заболеть. Подожди меня на улице.
Я повернулась к нему и, кивнув, направилась к выходу.
Выйдя из магазина, я поняла, как замерзла, но это было не так важно, когда рядом были мои вкусняшки.
Через минут две пришел Мерт и дал мне мое мороженое и энергетик. Я сразу открыла напиток и сделала глоток, но поняла, что это не то, что мне нравится. Но Мерт вытащил из пакета еще и яблочный сок и протянул мне.
Я нахмурилась и спросила:
– Это мне?
– Я знал, что энергетик тебе не понравится и в последний момент взял твой любимый сок, – ответил он, по прежнему протягивая сок.
Я была удивлена, что он знает обо мне всё, даже о моих предпочтениях. Возможно, я слишком много думаю об этом, но мне хочется верить, что я ему небезразлична.
Встряхнув головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, я протянула руку, дабы забрать напиток. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, когда я забирала у него сок. И он явно не спешил отпускать мою руку, словно желая продлить момент нашего тепла при касании. Но я быстро выхватила сок и прижала его к груди, чтобы прекратить физический контакт, хотя мне было приятно.
Я оглядывалась по сторонам, чтобы не смотреть, как он, усмехнувшись, открыл свой энергетик, словно ничего не произошло, будто не слышал, как сильно бьется мое сердце.
Для меня это было похоже на поцелуй. Да, возможно, это звучит странно, но когда я не имею никакого контакта с мужским полом, это правда так.
– Теперь у нас осталось пять минут, – сказал он, посмотрев на уже заходящее солнце, точнее, на линию горизонта, которая с каждой минутой становилась всё темнее.
Опустив взгляд, я продолжала шагать, пока рядом то же самое делал Мерт. Кажется, я наконец-то осознала, что такое тишина, которая не вызывает беспокойства. Эта тишина, окутывавшая нас, не казалась неловкой, а, наоборот, словно сближала наши мысли. В ней не было необходимости в словах и разговорах.
Хотя моё сердце стучало в груди, словно просило меня дать ему свободу, но это не было связано с неловкостью. Я обернулась к нему и искренне, от всего сердца улыбнулась. Он ответил мне улыбкой, которая всегда заставляла меня чувствовать себя счастливой.
Мир, казалось, замедлил свой ход, чтобы мы могли насладиться этим моментом. Но я понимаю, что даже этого будет недостаточно. Даже простых воспоминаний об этом будет мало для меня.
Выбросив обертки от мороженого в ближайший мусорный бак с этими мыслями, я вернулась к Мерту, который стоял и ждал меня. Покружив на месте, я подошла к нему. А он в это время с улыбкой наблюдал за мной, засунув руки в карманы черной летней толстовки. Я широко улыбнулась ему, даже не смущаясь, показывая, как на меня может действовать глюкоза. Или это он так действует на меня? Но от этого его улыбка стала еще шире.
– Как мне нравится это твое состояние… Ты словно светишься от счастья.
Я рассмеялась, подумав, что это шутка, но он снова заговорил:
– Я серьезно, Сами.
Я замерла, вглядываясь в его глаза, как это делал он. Это было неправильно. Все словно было неправильно. Я стала сама не своя. И Это точно последствия глюкозы… Вот почему мама запрещала мне много сладостей.
Но внезапно в его телефон пришло уведомление, и он, посмотрев на экран, нахмурился. Я по-прежнему стояла, наблюдая, как уличные фонари зажглись, освещая всё теплым светом. Стало немного светло, но Мерт всё еще стоял там, погруженный во что-то на своем телефоне. Закончив, он выключил его и вернулся ко мне.
– Прости, зная, какая ты любопытная, скажу: это с учебы.
Я поджала губы и, по прежнему стоя, хотя мы должны успеть на вечернюю молитву, которая должна была прозвучать через несколько минут, сказала:
– Прости, я не должна была подслушивать.
Я опустила взгляд и посмотрела на наши тени, которые эстетично стояли напротив друг друга.
– Сами, – сказал он, чтобы привлечь мое внимание. – Ты не сделала ничего такого, за что должна извиняться. Да, возможно, подслушивать – это нехорошо, и я был бы зол, если это сделал бы кто-то другой, но это ты.
– То есть мне можно всё? – спросила я, чтобы разрядить обстановку и отвлечь от себя его пронзительный взгляд.
– Самия не Самия, без любопытства. – Улыбнулся он.
Я тоже улыбнулась ему в ответ, но затем снова посмотрела на наши тени от уличного фонаря и сказала:
– Я придумала кое-что.
– Что? – удивился он и проследил за моим взглядом.
А я тем временем достала телефон и включила камеру.
– Давай сделаем фотку наших теней.
– Это прозвучало не очень.
Я снова улыбнулась и спросила:
– Так ты согласен?
– Словно мой отказ тебя остановит, – усмехнулся он, а я хитро улыбнулась, понимая, что это правда.
Я отстранилась от него и протянула руку к его тени, то есть к нему. Затем я попросила его сделать то же самое. Он покорно выполнил мою просьбу, поставив свою баночку энергетика немного подальше от «фотозоны». Он протянул свою ладонь ко мне и, почти касаясь кончиками пальцев моей руки, посмотрел на меня, и тогда по моему телу пробежали мурашки. Но я тяжело сглотнула и сосредоточилась.
Закончив, я посмотрела, что получилось, Мерт подошел тоже.
– Идеально, – сказал он и внимательно осмотрел фотографию, приблизившись ко мне слишком близко. Я почувствовала, как его запах одурманивает меня, поэтому я немного отодвинулась и, выключив телефон, спросила:
