Анна Алекс
Второй шанс. Начало новой жизни
Часть I
Глава I. Ошибка
«Нельзя вернуть прошлое? Ну, конечно, можно! » – Фрэнсис Скотт Фицджеральд
– Ир, я тебе потом перезвоню, Кирьян пришёл! – стоило мне зайти в квартиру, как из гостиной послышался быстрый шёпот и вошканье.
Годы идут, а картина не меняется. Каждый раз, приходя с работы домой, я застаю свою любимую девушку, говорящую по телефону с подружкой и параллельно пилящую ногти на нашем бежевом диване.
– Поздновато ты сегодня… – произнесла Катя, даже не посмотрев на меня.
– И тебе привет.
Сняв с себя промокший плащ и разувшись, я молча последовал на кухню.
Дождь за окном лил как из ведра, удивительно, что мне удалось забежать домой раньше, чем он усилился. Сезон осадков в Москве за апрель бил все рекорды года. Погода явно решила сыграть злую шутку с людьми, а особенно с моими студентами, которые потихоньку готовились к летней сессии. Я невольно ухмыльнулся, радуясь тому, что годы учёбы пройдены, а на работу я езжу на собственной машине.
В реальность меня вернула любимая, которая вновь пыталась подмазаться, чтобы что-то выпросить.
– Кир, там Ирка с Жекой устраивают вечеринку в загородном доме и зовут нас. Мы же поедем?
Заварив себе зелёный чай, я последовал в свой кабинет, по пути роняя фразу, которая рушит все планы Кати:
– Нет. У меня много работы, да и ты сама прекрасно знаешь, что дискотеки с твоими дружками меня просто-напросто не интересуют.
Закрыть дверь и зарыться в стопку бумаг с историческим содержанием было самым лучшим решением. Но, видимо, у Орловой другие планы.
Катя ворвалась в комнату не церемонясь, без стука и сразу с предъявой, что было вполне в её стиле.
– Кирьян, неужели ты не понимаешь, что мне хочется веселиться не только поодиночке, но и со своим молодым человеком! Ты вечно пропадаешь в своём университете, – она сделала паузу, но, отдышавшись, продолжила: – Такое ощущение, что ты пятидесятилетний мужик, а не двадцатисемилетний парень!
Я развернулся на стуле и внимательно взглянул на неё. Блондинистые волосы были взъерошены, карие глаза, которые можно сравнить с молочным шоколадом, сейчас были тёмные, как мрак. Веснушки, которые раньше очень ярко играли на солнце, сейчас были бледны и почти не видны.
Она явно была не в духе и решила показать свой характер, совершенно позабыв, что всё это рано или поздно перерастёт в большой скандал.
Моё терпение за три года совместной жизни прямо сейчас лопнуло, как воздушный шарик, и потихоньку начало сдуваться.
– Кать, а неужели ты не понимаешь, что я тоже хочу проводить время с любимой девушкой. Но не на танцах и пьянках, а дома. Ты жалуешься, что я работаю, хотя сама в свои двадцать четыре года, учась на третьем курсе театрального, даже не устроилась на подработку и то и дело просишь у меня деньги! – стараясь решить всё мирно, я продолжил, не повышая голоса: – Знаешь ведь, что больше всего на свете я хочу детей, дружную семью и большой дом, в котором каждый раз, возвращаясь, домой меня, будут ждать с улыбками.
Она недовольно фыркнула и закатила глаза. Было ясно одно: сейчас всё решится.
– Родной, я не хочу ни замуж выходить, ни детей! О чём вообще речь?! – блондинка по привычке поправила свои локоны и продолжила: – Я действительно хочу гулять и наслаждаться жизнью, а не убирать подгузники. Когда мы с тобой только начали встречаться, ты был совершенно другой, – видимо, на тебя так повлияла история и твои университетские девчонки.
Закусив губу и взяв кружку уже остывшего чая, я задумался, а затем грустно улыбнулся. Действительно, за эти несколько лет всё поменялось в наших отношениях. Но в этом не была виновата история, а уж тем более «девчонки». В этом были виноваты мы сами, ведь мы запустили всё до такого состояния, из которого выхода больше не последует.
– Собирай вещи и уходи, – хладнокровно вылетела фраза из моих уст.
Лицо Кати очень сильно напряглось в этот момент.
– Ты сейчас серьёзно?!
Я молча продолжил смотреть на неё спокойным взглядом светло-голубых радужек.
Орлова выхватила из моих рук кружку и разбила её вдребезги. Осколки полетели во все стороны с характерным треском. А дальше всё как в замедленном фильме… вот она достаёт чемодан и начинает закидывать туда платья, джинсы и прочие элементы гардероба, параллельно бубня себе под нос всевозможные оскорбления в мой адрес.
Буквально через двадцать минут Катя уже стояла на пороге прихожей, обуваясь и накидывая на плечи кожаную куртку, а я устало смотрел на неё, облокотившись на дверной косяк.
Карие глаза в последний раз оценивающе пробежались по квартире, но в итоге задержались на мне.
На её лице блеснула хитрая, наигранная ухмылка.
– Пока, любимый!
Входная дверь захлопнулась со звоном, а аромат духов с персиком выветрился вместе с самой девушкой.
Ещё с минуту я стоял в той же позе, вслушиваясь в тишину, у моих ног внезапно появился Марсель. Чёрный кот явно не понимал, в чём дело, и аккуратно присел рядышком, издав тихое «мя-а-ау».
Я наклонился и слегка почесал его за ухом, а затем вернулся в свой кабинет, убирая осколки «прошлого».
***
– Серьёзно? Просто ушла и всё? – Витя удивлённо смотрел на меня.
Я позвонил ему буквально через два часа после случившегося и предложил посидеть у меня дома, на что друг дал отрицательный ответ, ссылаясь на смену. Поэтому, недолго думая, я запрыгнул в машину и поехал до НМХЦ имени Николая Ивановича Пирогова.
Дождь к этому времени уже постепенно стихал, а свежесть и чистота воздуха после него приятно радовала и придавала бодрость духа в столь поздний час.
Когда я подъехал к хирургическому центру, время на часах показывало почти полночь. Отправив короткое смс, что стою на крыльце, остался ждать его.
Витя выбежал в медицинском халате, укутываясь в белый воротник.
– Привет, Кир! – отбил кулачок Покровский. – Разговор не мог подождать другого дня?
Я хитро сощурился, негодуя, как такой престижный хирург Москвы не понимает очевидного ответа на этот вопрос.
– Виктор Константинович, если вы ещё не совсем потеряли голову на своих кровавых операциях, то должны понимать, что у таких людей, как мы, врачей и преподавателей, времени просто нет.
Друг тихо посмеялся и потянулся в карман за пачкой сигарет.
– Никак не бросишь?
Покровский грустно улыбнулся, а затем вдохнул никотин в свои лёгкие. Зависимость от курения у него пошла ещё с универа, когда я впервые увидел его на перемене в проходе между медицинским и историческим факультетом, тогда и завязалась наша крепкая дружба. Конечно, для врача данное занятие было не самой лучшей привычкой, но Витя объяснял, что это единственный способ расслабиться после тяжёлого дня.
– Кирьян Сергеевич, впредь постараюсь быть более внимательным к нашим профессиям, – друг выпустил дым. – Пока на моём операционном столе не будет ни одного летального исхода, я не брошу. А там посмотрим.
После ещё пары минут споров насчёт вреда сигарет мы вернулись к теме внезапной холостяцкой жизни Фелисова Кирьяна, то есть меня!
Я кратко, особо не вдаваясь в подробности, рассказал Вите о нашей ссоре с Катериной, а он, как внимательный психолог (хотя хирург), всё выслушал.
Дождь уже окончательно прекратился, остался только небольшой ветерок и запах мокрого асфальта. Ну и, конечно же, лужи – глубокие и мелкие. Друг, видимо, окончательно замёрз, потому что его нос и щёки покраснели, а на руках стали заметны светлые мурашки.
– Ну, Кир, ты сильно не обижайся, но когда вы только начали встречаться с Катькой, уже всё было написано у неё на лбу, – сощурил взгляд Витя.
Я лишь устало кивнул, понимая, что это действительно так.
– Дружище, – он положил свою крепкую руку на моё плечо, – тебе надо расслабиться и отдохнуть. Ты сильно замотался с работой, да и в целом с жизнью. Возьми отпуск на недельку и слетай к родителям!
Всегда удивляло то, как он просто относится к жизни, при этом даря её людям, находящимся на грани смерти. Я так не умею, мне нужно до точности, расписать каждую деталь и быть готовым к неудаче. Надо как-нибудь у него взять пару уроков.
– Это вряд ли, – тяжко вздохнул я, но через пару секунд улыбнулся. – Меня дети не отпустят! Им ещё сессию сдавать. Мы коллективно на нервяках.
Вдруг двери открылись с той стороны и на порог вышла девушка-шатенка в таком же белом халате, что и Витя.
– Покровский! – крикнула она. – К нам везут трёх серьёзно раненных после аварии, давай бегом внутрь.
– Бегу! – так же громко ответил он коллеге, а затем, отбив кулачок на прощание, прошептал: – Мне пора, удачи, дружище!
Витя подошёл к двери и, о чём-то перешептавшись с девушкой, вошёл внутрь. Его коллега же немного задержалась и обернулась в мою сторону. Почему-то её лицо показалось мне очень знакомым, но в ночи основных черт было не разглядеть. Девушка всё-таки зашла в больницу, а я задумчиво развернулся и пошёл к машине.
Ехать домой было одним удовольствием. Дороги пустые, ни души. Полночь давала о себе знать. Пик пробок приходится на утро, когда все едут на работу, и на вечер, когда все уезжают с неё. Сейчас же была тишь да гладь и лишь фары нескольких машин мелькали перед глазами.
В квартире я оказался примерно через пятнадцать минут, где на меня смотрела пара зелёных глаз Марса. Вот странные коты, конечно, создания: днём спят, а ночью бегают, прыгают, орут.
Переодевшись в домашнее и сев за стол, я принялся вникать в бумаги, которые видел уже раз десять в школьные и университетские годы.
Со студентами мы повторяли эпоху правления Ивана Грозного, который за время своей власти очень значительно расширил территорию России.
«Чтобы стать дворянином, крестьянин должен был продемонстрировать свои достоинства и заслуги перед царём или высшим дворянством.
Процесс превращения крестьянина в дворянина мог включать выполнение различных заданий или службу в военных кампаниях, а также оказание финансовой поддержки королю или высшему дворянству. Возможно, крестьянин мог использовать свои накопленные богатства и влияние, чтобы приобрести почётное звание или рыцарство».
– Хм. Интересно, однако, – я невольно закусил кончик карандаша. – Какие такие задания должны были быть, чтобы из одного статуса перейти в другой…
«Первым шагом на пути к дворянству для крестьянина было образование. Образование играло ключевую роль в процессе облагораживания и участия в дворянском обществе. Но так как крестьянство было лишено возможности получить качественное образование, такой путь был затруднительным и малодоступным».
– Ну, как обычно, то, что недоступно, то проще и важнее, что доступно, то труднее и стандартнее, – я недовольно цокнул языком и убрал бумаги. – А остальные заслуги, будьте добры, получайте за участие в войне с достижениями.
Марсель удивлённо смотрел на мой негодующий монолог и странно поджимал уши.
На часах отобразилось уже два часа ночи, и я лёг на диван, а сверху накрылся тонким одеялом.
Четыре часа сна, конечно, вряд ли хватит для отсутствия синяков под глазами, но что поделать.
***
Утро. Будильник. Очень звонкий и вредный сигнал в дуэте с криком моего кота. Мне никогда не дадут выспаться, чёрт возьми!
Я вяло потянулся и перевернулся на живот. В разум уже начал закрадываться новый сказочный сон, но в ногу вонзился коготь.
– МАРСЕЛЬ!
Кот как ни в чём не бывало мяукнул и последовал на кухню.
– Не квартира, а пыточная камера.
Позавтракав под довольный хруст мясного корма, доносившийся снизу, я переоделся в брюки и рубашку с бежевой жилеткой, а затем, накинув плащ, направился в МГУ.
Да, мне посчастливилось устроиться в один из престижных университетов России, чему я несказанно был и до сих пор рад.
От вчерашнего ливня не осталось ни следа, лишь пара мелких луж, которые под палящим солнцем намеревались засохнуть.
Дорога с учётом пробок заняла полчаса, и в универ я заходил с разбегу.
– Доброе утро, Кирьян Сергеевич! – поприветствовала меня вахтёрша. Милая женщина Галина Николаевна уже несколько лет работает здесь и дарит свою улыбку и позитив на рабочий день.
– Здравствуйте! – одарив её лёгкой ухмылкой и взяв ключ от кабинета, я побежал на третий этаж.
Ребята уже стояли там. Некоторые повторяли конспекты, а некоторые смотрели в телефон, но как только на горизонте показался я, все сразу отозвались бурной реакцией.
– Кирьян Сергеевич!
Я прислонил руку к губам в знак «тише», потому что в большинстве соседних кабинетов уже началась пара.
Мы дружным составом вошли в помещение, и каждый расположился за партой.
– Откройте окошко, пожалуйста! – крикнул я, параллельно снимая плащ и выкладывая содержимое папки на стол.
Наконец-то усевшись и оглянув учеников, я мягко улыбнулся им.
– Готовьтесь к ма-а-аленькому опросу, а я пока отмечу отсутствующих.
Глава II. Иллюзия
– Очнулся, родименький! – раздалось где-то над ухом. – Давай просыпайся, окаянный!
В барабанных перепонках сначала было чувство ваты, когда ты вообще ничего не слышишь, а потом резко раздался невыносимый звон, после которого послышался странный гул разговоров людей, фырканье лошадей, кудахтанье кур…
Зрение постепенно начало проявляться, но картинка была расплывчата.
Внезапно меня окатили ведром холодной воды, и, подскочив с места, как шуганный, я окончательно очнулся.
– Кристиан, а ну быстро на поля, овёс сам себя не выкопает, – женщина, стоящая передо мной и одетая как-то по-другому, уже около пяти минут возмущалась. – Совсем уже противный стал!
«Кристиан»…
Но я ведь Кирьян…
И эта женщина в крестьянской одежде…
Что происходит? Может, я сплю? Ай! Нет, не сплю…
Ущипнуть себя, увы, удалось, было больно, но от этого легче не стало. Смотря различные фантастические фильмы про попадание в прошлое, не понимал, как главным героям удаётся не сойти с ума от всего происходящего с ними. Но я ведь не в прошлом?.. Нет конечно. Бред!
– Кристиан, ты совсем дурной? А ну быстро за работу! – в меня прилетело второе ведро ледяной воды, и я в два счёта подскочил на ноги.
– Да иду я! – недовольно огрызнулся, но очень пожалел, потому что по щеке прилетела звонкая пощёчина.
– Ещё оговариваться он со мной станет, пошёл к Ивашке быстро, и чтоб вдвоём до сумерек управились, – в конце эта пышная мадам эмоционально сплюнула на сено, собственно на котором я очутился.
Еле шевеля ногами, пришлось выйти из какого-то сарая и последовать туда, не знаю куда.
– Ивашка. Где я его тебе найду? У меня из знакомых был только Иван Александрович, который учил второй курс в параллели, но сомневаюсь, что ещё один учитель истории каким-то чудесным образом окажется здесь, – бубнил себе под нос, даже не смотря вокруг. – Что вообще происходит? Меня вся эта ситуация ну чересчур напрягает! Надо восстановить хронологию событий…
Но, к сожалению, хронологии не суждено было сбыться.
– Тиан! – послышалось где-то рядом. – Крис! Кристиан!
Глаза зацепились за низенького парня, активно жестикулирующего руками в мою сторону.
– Видимо, Ивашка нашёлся… – скептический вывод, из которого следовало направиться к парню. – Здравствуй, Ваня.
Я на мгновенье замер и оглядел его с ног до головы. Свободная рубаха, завязанная ниткой ниже бёдер, белый расшитый воротник, безразмерные штаны и ботинки. Копна рыжих волос и россыпь веснушек по всему лицу. Проклятье! Он же вылитый черносошный крестьянин…
Лихорадочно оглянувшись вокруг себя, увидев деревянные, иногда ветхие дома, различный скот и людей, одетых как под копирку, я нервно закусил губу.
– Тиан? – на плечо упала тяжёлая рука Ивана, которая еле доставала до меня. – На солнце перегрелся? Оно вроде ещё не активно…
Я резко развернулся, и, видимо, мои испуганные стеклянные глаза напугали беднягу.
– Вань, а какой сейчас год?..
Крестьянин (но это не точно) удивлённо посмотрел, а потом звонко рассмеялся.
– Тьфу, точно перегрелся! Шестнадцатый век, тысяча пятьсот пятьдесят пятый год от рождения Христа, – хитро сощурившись, пояснил он. – При батюшке Иоанне IV служим черносошными крестьянами. Ну? Теперь-то очнулся?
– Чёрт! Ой, – я прикусил язык, – то есть матерь божья!
Выдвинутая мною фраза была лишь маскировкой, потому что душевное состояние явно было на грани срыва. Если бы не рядом стоящий Ваня, я бы уже ушёл в себя или что хуже – отключился.
– Тиан, овёс уже скоро размером с меня будет, если мы вспахивать не начнём! – он посерьёзнел, видеть его в полугневе было чем-то необычным.
– Да-да, прости, я, видимо, правда перегрелся…
Ивашка немного улыбнулся, а после передал мне, судя по всему, инструмент для пахоты. Из истории я помнил, что крестьяне чаще всего использовали плуг на тяжёлых, бледных землях. Но наша почва была противоположностью этой, поэтому и инструмент другой.
Это была толстая длинная деревянная доска с раздвоением внизу – ногами, на которые были надеты металлические наконечники. Название вроде на «с»… С… се… со…
– Ну что встал! Соху в руки – и поехали!
Точно! Соха!
Ванька начал вспахивать, а я внимательно изучил его действия и приступил к работе сам. Сидеть без дела я не собирался точно, раз уж оказался в прошлом, на чужом месте, будь добр – трудись.
Первые пять минут было легко, я умело подрезал сошниками землю, что важно – горизонтально!
Но потом, когда по второму разу я рассекал пласты земли, начался ужас… Спина спустя время решила включить самую высокую болевую напряжённость, что почему-то сказалось на лёгких, и я стал тяжелее дышать, или это была очередная психосоматика.
Пахать сохой (овёс её б подрал!) было непросто: она то и дело выскакивала из земли. К тому же соху необходимо всё время держать на весу.
А Ивашке было, видимо, абсолютно всё равно, потому что, в отличие от меня, товарищ стал жаловаться на спину только спустя два часа на открытом солнце.
Время пролетело незаметно, я пытался поговорить с рыжиком, но сил не хватало даже на произнесение слога, не то что предложения. Василиса Егоровна (женщина, ранее накричавшая и облившая меня водой) принесла один раз кувшин с питьём, чтобы от жары не только внешней, но и внутренней нас не охватило обезвоживанием, а потом и более серьёзными последствиями.
Как только солнце зашло за горизонт, я упал на землю с тяжёлым вздохом и прикрыл веки.
Рядом послышался звонкий смех, который очень старательно пытались подавить.
– Да, дружище, не знал я, что ты такой хиляк, – в голосе чувствовались нотки иронии. – Раньше в два раза больше меня вспахивал, а сейчас даже половину поля не закончили. Ну ничего, завтра с новыми силами закончим вспашку, а на следующий день начнём бороздить.
Я резко открыл глаза, проморгался, посмотрел на Ваню и одними только мыслями выругался на всю почву и овёс, а крестьянину показал палец вверх, хотя я сомневаюсь, что он знает его значение.
***
В ветхий домик я вернулся почти без сил и сразу же завалился спать, не думая о том, что вообще со мной произошло за эти часы. А произошло ну очень много странного. Но из упомянутого ранее следует сделать вывод, что этим вопросом я занялся следующим утром.
Точнее, как занялся… попытался… потому что Василиса Егоровна и Ивашка ровно в шесть утра по петушиному будильнику отправили меня на поля, о которых, наверное, своим ученикам я буду рассказывать с особой, «безмерной» любовью.
– Итак! Всю эту оставшуюся половину овса мы должны вспахать до заката и даже постараться начать бороздить, – вовсю улыбался рыжик. – За работу, Тиан!
– Такое ощущение, что я один тут самый вялый… – произнёс зевая. – Хотя странно, уже привык за годы университета просыпаться в такую рань.
– Чего? Униве… Ты о чём сейчас? – удивлённо поинтересовался Ваня с сохой в руке.
Замерев на месте, а затем через силу натянув улыбку, я опустил глаза в землю.
– Да так… приснилось, видимо.
– А, ну да, ну да! Мне вот, знаешь, снилось, что я купил себе коня! Чёрного такого… – дальше его речь была как в воде, ведь мой разум полностью сконцентрировался на других вещах.
Инструмент в руках активно срезал овёс, но мысли были совершенно о другом. О доме. Почему я вообще оказался здесь? Как мне вернуться назад? Что я должен для этого сделать? Почему у меня другое имя? Почему именно эпоха правления Грозного? Столько вопросов, на которые абсолютно нет ответов. Тупик. Лабиринт, который непременно надо начинать распутывать…
Прошло примерно около часа-двух, и Ивашка запел своим сиплым голосом песню:
«Спасибо те, зятюшко.
Царь Иван Васильевич,
На твоей каменной Москве!
Не дай Бог мне больше бывать
Во твоей каменной Москве,
А не то бы мне, да и детям моим!» 1
Птички вокруг звонко подпевали товарищу, деревья приветственно шумели листиками, утренняя прохлада приятно щекотала нос. Солнце, которое только-только встало, заботливо грело землю и дарило улыбку миру. Вся эта атмосфера во время исполнения завораживала и помогала отпустить ненужный мусор в голове, заполняя его чистым приливом сил. Такая работа была, наверное, одной из самых лучших, что мне когда-либо удалось повидать…
В тот момент действительно было спокойно. Душа танцевала вместе с тёплыми лучиками солнца и вселяла надежду, что всё будет хорошо.
Соха отрезала овёс как по маслу, боль в спине уже не так ярко выражалась. То ли я привык к этому, то ли лечебный голос Вани постарался. В какой-то момент слова сами начали вылетать из моих уст, хотя я толком не знал эти произведения.
– Крис, мы вспахали уже почти всё поле, а ещё даже не полдень! – воодушевлённо произнёс товарищ и огляделся вокруг. – Такими темпами мы и побороздить успеем.
Я тоже остановился и внимательно осмотрел поле. Действительно, на большей части земли на нас смотрели корни овса.
– И правда, так это ж здорово! – похлопал я Ваню по плечу.
Вдруг где-то рядом донёсся лай, и мы одновременно посмотрели назад. К нам бежала бродячая собака, которая, в силу своего отшельничества, была красивой, гладкошёрстной, с висящими ушами. Она была вылитой русской гончей.
Животное радостно, с разбегу и со всей силой прыгнуло на меня и уронило на землю. После этого моё лицо накрыла волна слюней.
– Тихо! Тихо! – смеясь и отпихиваясь от собаки, бурчал я. – Ванька, хватит смеяться! Помоги!
Товарищ сквозь слёзы бережно отодвинул животное, а я в это время быстро поднялся на ноги и серьёзно посмотрел на собаку.
– Ну, рассказывай, чья будешь?
Рыжий хвостик весело завилял.
– Ты, кстати, пёс или сука?
Ивашку тоже это озадачило, и он посмотрел на животное сзади.
– Мужик это! Самый настоящий охотничий пёс, – сделал вывод товарищ и почесал собаку за ушком.
– И что нам делать с этим чудом? – аккуратно присев на корточки, я склонил голову набок и немного ухмыльнулся.
Пёсик сразу же поднялся с места и вновь кинулся ко мне (повалить себя в этот раз я не дал).
– Я кошатник! – Да, Кирьян, браво. Самый лучший аргумент для собаки. – Какой ты резвый, ужас просто!
Ваня окинул нас с ног до головы, а затем просиял, словно солнышко.
– Давай оставим его себе! Тем более ты кличку ему уже придумал – Резвый. Мне нравится, – открыто улыбался парень. – Смотри, как ты ему нравишься, Крис! Он на охоту с нами будет ходить. Это же гончая, знаешь, какие из них замечательные охотники на зайца выходят?
Я посмотрел на собаку, а рыже-белая морда посмотрела на меня, высунув язык и аккуратно сложив лапки.
– Резвый, значит…
Пёс наклонил голову, пробуя кличку, а затем звонко гавкнул.
– Добро пожаловать в семью, дружище, – хитро сощурив взгляд и подскочив с места, я побежал по полю. – Резвый, Резвый! За мной! За мной мальчик!
Собака в ту же секунду понеслась за мной, старательно пытаясь нагнать.
Ваня бежал сзади и насвистывал нам вдогонку.
Видел бы кто-нибудь сейчас двух неработающих черносошных крестьян, ведущих себя как не совсем здоровые ребята, бегающих по рабочему полю с собакой, наверняка бы отругали и увеличили налог. Но в тот момент нас троих, а особенно пса, совершенно не волновали сложившиеся обстоятельства.
Мы вновь упали на землю, и Резвый устроился между нами.
– У нас теперь есть собака… – шёпотом и с такой любовью произнёс я.
– Это лучшая награда за труд, – согласился Ивашка и почесал пса за ухом.
