Анна Данилова
Черный пасодобль
© Дубчак А.В., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
1
Большая белая птица, взмахнув широкими мощными крыльями, плавно опустилась на теплую гладь тихого озера, оглянулась, нервно двинув маленькой красивой головкой, и, увидев что-то непонятное близко от себя, в прибрежной топи тростниковых зарослей, зашипела. Четкий подбровный черный рисунок, украшавший оранжевый блестящий клюв, мог бы показаться траурным, тем более что картина, открывшаяся на Серебряном озере молодому лебедю, и впрямь была трагической.
Лебедь-шипун медленно, встревоженно оглядываясь, двинулся к двум неподвижным, неестественно притихшим большим птицам. Лебедь был молод и не знал, что этих птиц называют людьми, что у них нет крыльев и они не умеют летать. Но он хорошо знал, что они не обитают в озере, что их можно увидеть лишь на берегу и что они будто бы слетаются сюда из разных далеких стран для того, чтобы с помощью специальных приспособлений, если верить пеликанам, называемых биноклями, полюбоваться на гнездящихся на озере птиц. Пеликаны, к примеру, считают, что такой нездоровый интерес чужаков к озеру вызван исключительно их присутствием…
Послышались голоса и шорох кустов, с поросшей травой кочки на замершего возле берега лебедя смотрел сияющими глазами маленький мальчуган в шортах и клетчатой рубашке. Его мать, нахмурив брови, с ужасом смотрела, как ее сын балансирует на этой кочке – того и гляди поскользнется и скатится на заболоченный берег.
– Мамо, виж, лебед! Какво красиво!
Он восторгался лебедем и тем, что находится совсем близко от этой красивой сказочной птицы. Рука его потянулась в карман, он достал свой телефон, чтобы сфотографировать птицу, как вдруг его быстрый взгляд скользнул чуть в сторону, и он увидел в густых зарослях тростника лежащих лицами вниз двух людей – мужчину и женщину. Светлые их одежды пропитались коричневым соком болота.
– О, какво е това? Защо те са тук? – Голос мальчика задрожал. Рука же его, машинально щелкнув кнопкой телефона, запечатлела картину.
– Тихо, синко, не му крещиш… – его мать, молодая женщина в розовом платье и с корзинкой с бутербродами в руке, сделала шаг в ту сторону, куда смотрел ее сын. Лицо ее побледнело: – Боже мой, те също са мъртви! Огюн, моля да изчезнат по-бързо… Боже мой, колко ужасно…
– Мамо, вие се обади в полицията?
– Разбира се.
Они быстро, обдираясь о густые кусты шиповника и акации, выбрались наверх, на желтую, мягкую дорогу, ведущую к Дунаю, и мать, забыв о том, что пообещала сыну позвонить в полицию, побежала в сторону деревни.
2
Марк Садовников допивал кофе, когда его жена, Маргарита, известная художница, поменяв воду в вазе с розами, уселась перед ним и с виноватым видом сообщила о том, что через полчаса к ней придет очередная жертва-натурщица, танцовщица по имени Зоя. Понятное дело, что никакой особой вины она перед мужем не чувствовала, разве что понимала, что в который уже раз неосознанно причиняет ему боль. Марк работал следователем в следственном комитете при прокуратуре, а потому, в силу своей профессии, связанной с преступниками, практически в каждом чужом человеке видел своего, как он выражался, клиента.
– Рита, мы же с тобой договаривались… – расстроенный, он отодвинул чашку от себя. – Договаривались, что ты не станешь приводить в наш дом посторонних. Эта… Зоя… Ты же, как я понимаю, подобрала ее с улицы?
– Точно. С улицы. Ты же знаешь, как увижу интересное лицо, так руки прямо-таки чешутся, чтобы написать портрет. К тому же хватит уже писать натюрморты!
– Но у тебя божественные натюрморты. Твои работы нарасхват. Только в прошлом месяце у тебя купили три натюрморта, причем сама знаешь, кто и за сколько… Ты – признанный мастер…
– Марк, пожалуйста, не надо. Ты все отлично понимаешь. Я должна развиваться, я чувствую в себе эту потребность. Это моя жизнь наконец.
– Но есть же профессиональные натурщицы или… натурщики… – здесь он вздохнул с видом ревнивого мужа. – К тому же ты могла бы пригласить позировать тебе каких-нибудь знакомых, то есть людей, которых не страшно впустить в дом.
– Да это же обыкновенная девушка, танцовщица.
– И где она танцует?
– Честно говоря, я не спросила, – невольно солгала она, не желая раньше времени травмировать Марка.
– Балерина, что ли?
– Нет. Кажется, она работает в ресторане… – вот теперь она сказала чистую правду.
– Рита!
– Ну не всем же танцевать в балете! Марк, у всех по-разному складывается жизнь, возможно, у нее была травма и она бросила балет… И вообще, почему ты считаешь, что балеринам можно доверять, а тем, кто танцует в ресторане, в варьете, нельзя?! Это очень организованный и трудолюбивый народ, пашут с утра до ночи… Им же постоянно приходится поддерживать форму.
– Где ты ее нашла?
– Говорю же – на улице. Мы гуляли с Фабиолой в парке, смотрю, идет девушка, фигурка точеная, платье развевается, лицо – одухотворенное, она настоящая красавица. Я, представь себе, даже окликнула ее, чтобы только не упустить из виду, не потерять. Она – настоящая находка!
– Рита, ты что, пристаешь к людям прямо на улице?!
– Да, я такая. Как будто сам не знаешь. Все так и было, я подошла к ней, представилась и сказала, что хотела бы написать ее портрет. Отдала ей свою визитку и сказала, что, если у нее появятся какие-нибудь сомнения на мой счет, ну, мало ли, ведь и она вправе не доверять мне… Словом, я сказала ей, что она может зайти на мой сайт и сама удостовериться, что я – это я, что я неопасна и что мне на самом деле можно доверять.
– И что, она сразу согласилась?
– Она куда-то спешила, да у нее на лице было написано, что она чем-то озабочена… Нет, она не сразу согласилась, думаю, что она все-таки последовала моему совету и заглянула на мой сайт. Как бы то ни было, но она перезвонила мне, и мы договорились о встрече. Ты не забывай, Марк, что, помимо того, что я отвлекаю людей от их повседневной жизни и как бы рушу их планы в некотором роде, я плачу им, и плачу неплохие деньги. А деньги никогда, ты знаешь, не бывают лишними. К тому же заметь, это не она окликнула меня, а я – ее. И это мне нужно, чтобы она пришла ко мне. Поэтому, прошу тебя, Марк, успокойся, не думай ни о чем плохом.
– Как не думать, Рита, когда я точно знаю о существовании людей, которые мечтают расправиться со мной! И это неглупые люди, они понимают, что самое уязвимое мое место – это моя семья, ты и Фабиола.
– Знаешь что, Марк, давай не будем продолжать эту тему. Ты сам выбрал эту работу, эту профессию, тебе интересно этим заниматься, и ты делаешь это не ради денег. Мы бы давно уже могли покончить с твоей карьерой, уехав куда-нибудь в Италию или Испанию, как я тебе предлагала… Могу напомнить: Коста-Дорада, вилла с видом на бухту… Я бы и там прекрасно работала, писала бы свои натюрморты, да и ты тоже нашел бы себе занятие по вкусу… Так нет, тебя хлебом не корми, дай поохотиться за преступниками. И что в конечном счете? Ты в каждом человеке видишь убийцу, вора или насильника. И меня ограничиваешь, хотя мы договаривались с тобой… Помнишь, Марк, или ты уже все забыл?
– Нет, не забыл.
– Брак – это не тюрьма, а потому ни один человек не имеет права держать меня на привязи, даже ты… Тем более мне нельзя запрещать заниматься любимым делом.
– Рита, мне начинает надоедать этот разговор… Я все отлично помню и понимаю тебя, но и ты тоже должна…
Он не успел договорить, раздался звонок в дверь. Рита, смахнув слезы досады (она уже давно поняла, что они с Марком никогда не договорятся на эту тему), пошла открывать. Марк, тоже расстроенный разговором, вышел следом за Ритой – он уже опаздывал на работу. Сейчас он увидит ту, из-за которой и произошел весь этот разговор с тягостными для него напоминаниями, связанными с данными им обещаниями не препятствовать Рите перемещению в пространстве, не говоря уже о свободе общения. Это было одним из важных условий, которые он вынужденно принял, уговаривая ее выйти за него замуж. Он понимал, что Рита – человек неординарный, что она живет в каком-то своем мире, что она талантлива и что, помимо семьи, в ее жизни есть еще творчество, то, чем она живет и горит, что придает ей сил и одновременно лишает ее этих сил. Но жаль, очень жаль, что его стремление предостеречь ее, обезопасить она воспринимает со свойственным ей бунтарством, подозревая его в желании ограничить ее личную свободу или территорию.
– Проходите, Зоя.
Рита впустила в переднюю высокую молодую женщину, словно сошедшую с полотна Ренуара. Бело-розовая кожа, медного цвета волосы, закрученные на затылке в тугой узел с выпавшим из него золотистым локоном. Черные глаза, пунцовые губы. Плотная голубая блузка с откровенным декольте, позволявшим любоваться на ее полную белую грудь, и это при тонкой талии, стройных бедрах, обтянутых шелковой серой юбкой.
Да, на самом деле не каждый день встретишь на улице города среди толпы разряженных в штаны и майки растрепанных девушек такую по-настоящему красивую, породистую женщину.
«Да у нее даже уши красивые и маленькие», – подумал он, машинально здороваясь за руку с гостьей и вдыхая аромат ее духов.
– Очень приятно, – проговорил он и, клюнув Риту в щеку, вышел из дома. Спустился, сел в машину и поехал в прокуратуру.
Рита же, заполучив себе красавицу, нисколько не смущаясь, сразу же повела ее в свою мастерскую, расположенную этажом ниже.
– Спасибо вам, Зоя, что вы согласились прийти ко мне. Возможно, вы удивлены тем, что я вот так запросто пригласила вас, может быть, даже ошарашила… Но знаете, – весело, уже оправившись от волнения, связанного с разговором с мужем, щебетала Рита, драпируя кресло для натурщицы розовым бархатом, – иногда я представляю себе, что я рыбак. Да-да, рыбак, не удивляйтесь! Весь мир вокруг меня, как большое цветное море с лицами, людьми, цветами, небом, водой… И я вдруг нахожу в нем что-то необыкновенное, красивое, достойное внимания, и понимаю, что это природа распорядилась так, чтобы это именно вас я увидела и оценила, схватила и притащила сюда, в мастерскую… Еще немного, и вы заживете уже другой жизнью, на холсте ли, бумаге, картоне… Это ничего, что я так много говорю? Знаете, я тут немного одичала. Последнее время много работала, вот, пожалуйста, пока я отлучусь ненадолго, вы можете посмотреть альбом с репродукциями моих работ. Или каталоги моих выставок в Германии, Франции… И вы поймете, почему я пригласила вас… Я еще не сильна в портретах, мне не всегда удается достичь сходства… Уф… Устала говорить. Даже горло заболело. Знаете…
Она говорила это уже на лестнице, поднимаясь в кухню, чтобы сварить кофе гостье, но голос ее продолжал звенеть так, словно она находилась рядом – перемещаясь постоянно с одного этажа на другой, ее голос будто сам, автоматически научился увеличивать или уменьшать силу звука.
– Знаете, у меня есть дочка, Фабиола, но мне кажется, что она больше любит свою бабушку, мою маму, нежели меня… Они с ней постоянно вместе… А я тут одна, работаю… Давно ни с кем не говорила. Разве что с мужем, с Марком, но и он у меня редко бывает дома, приходит поздно, уставший, я его кормлю… Вот…
Она вернулась с подносом и поставила его на мраморный столик, рядом с вазой с гортензиями.
– Вот, кофе. Боже, Зоя, что с вашим лицом?
Она только что заметила, что ее гостья все то время, что находилась в доме, молчала, не издала ни одного звука. А глаза ее между тем наполнились слезами.
– Зоя, ау! Что с вами? Вам плохо? Может, жарко?
Зоя провела рукой по лбу, покачала головой.
– Вы извините меня… Я хоть и пришла, но вряд ли смогу позировать вам. Мне нездоровится… Правда. Извините, что так все получилось…
У нее был глубокий голос. Молодой и вместе с тем сильный, богатый.
– Вы случайно не оперная певица? – сорвалось с языка Риты. – У вас потрясающий голос. А ведь вы произнесли всего несколько слов. Можно себе представить, как он зазвучит, если над ним поработать! Господи, чего я несу? Вам плохо, а я тут… Извините. Может, вам вызвать врача?
– Да нет… Это просто нервное.
– Вы садитесь вот сюда, в кресло, и расслабьтесь. Сидите естественно, словно никто и не собирается вас рисовать. А я сделаю несколько набросков углем, привыкну к вашему лицу… Итак? Что случилось, Зоя?
– Я, как вы и сказали, зашла на ваш сайт. Была потрясена, увидев ваши работы. У вас поистине чудесные акварели… Не знаю почему, но акварель нравится мне больше, чем масло или пастель… Думаю, это из-за прозрачности… Но сейчас не об этом. Ладно, чего уж там, скажу всю правду. Когда я поняла, кто вы, то сразу позвонила одному своему знакомому, он тоже художник, преподает в художественном училище… Просто захотелось узнать, знакомы ли вы. Оказалось, что нет, и это неудивительно… Но он так восторженно отозвался о вас, о ваших работах… А потом сказал, чтобы я была… как бы это выразиться… поаккуратнее, что ли… нет, поосторожнее. Он сказал это в шутку. Ну, просто по-дружески намекнул, что вы – жена прокурорского работника. Следователя. И тогда я поняла, что это судьба.
– В смысле?
– В том смысле, что это вы сами окликнули меня тогда… И что я теперь здесь. Дело в том, что мне очень, очень надо с кем-нибудь поделиться, и пусть это будет ваш муж, следователь прокуратуры. Мне почему-то думается, что, являясь вашим мужем, он не может иметь отношения ко всему тому, что произошло с моим Андреем, что он не такой, что его нельзя купить, что ему не очень-то нужны все эти погоны… Господи, что я такое говорю?
Зоя опустила голову, закрыв лицо ладонями.
– Понятно. С вашим парнем беда, – поняла Рита. – Знаете, сколько таких историй я уже слышала! Полно! Обещаю, что если мы с мужем сможем вам хоть в чем-то помочь, то я с радостью…
Разговаривая, Рита шуршала маленьким угольком по шероховатой бумаге, взгляд ее мгновенно перемещался с лица Зои на рисунок. Уже очень скоро разрозненные, казалось бы, линии слились в одно целое, и это было волшебство! – с бумаги на нее смотрели грустные глаза натурщицы…
– Его обвинили в убийстве человека, причем человека, с которым он не был знаком, которого он никогда не видел вообще!!! Того человека избили до смерти. Ну просто забили, не знаю, чем… Ногами, руками, может, еще чем… Он умер до того, как его привезли в больницу. И в тот момент, когда его избивали, мой Андрей был у меня! Да и драка эта была вообще на другом конце города! Он физически не мог находиться в это время на той улице.
– Кто еще мог бы подтвердить его алиби?
– Соседка! К счастью, она как раз выходила выносить мусор, а Андрей в это время возвращался из магазина, я посылала его за молоком… Это было поздно вечером, как раз в это время убивали того мужчину…
– И что, какие существуют доказательства его вины?
– На месте преступления нашли разбитые очки Андрея и вроде бы его куртку, – расстроенным голосом произнесла Зоя. – Но на самом деле куртка не его, не его, я-то знаю!
– А очки?
– Странное дело, но очки действительно принадлежат ему. Правда, Андрей успел мне сказать, что эти очки он давно не носит, что они старые и валялись у него в ящике письменного стола.
– То есть думаете, что их подбросили?
– Ну конечно!
– Где Андрей? Что с ним?
– Он в СИЗО! Знаете, так все быстро произошло! Раз – и дело в шляпе! Обычно дела тянутся долго, а тут такая спешка…
– Кто ведет дело?
– Владимир Викторович Соснов. Но дело передали уже в суд!
– Действительно, невероятно быстро! Соснов… Не знаю такого, но Марк наверняка с ним знаком. И что, вот так, не разобравшись, взяли и повесили на вашего парня убийство?
– В том-то и дело!
– А вы уверены, что он не имеет к этому преступлению никакого отношения?
– Конечно! Сто процентов! Говорю же, мы с ним в тот вечер были вместе. И соседка подтверждает, но следователь уперся, говорит, что я – это не свидетель, что мне нельзя верить, что я покрываю его. И соседку, говорит, вы подговорили, заплатили, мол, ей. Просто уперся как бык! И что делать?
– Адвоката нанимали?
– Конечно.
– И что?
– Адвоката зовут Михаил Семенович Полубояринов, мы заплатили ему, он пообещал помочь. Он искал свидетелей, пытался доказать, что Андрею не было никакого смысла убивать совершенно незнакомого ему человека, да к тому же еще эти очки… Андрей рассказал ему, что эти очки он давно не носит, что однажды он сел на них, и они погнулись, он заказал другие, а эти положил в стол… Короче говоря, Михаил Семенович подготовил материал, собираясь доказывать невиновность Андрея, и мы очень надеялись на него, он производил впечатление вполне адекватного человека… Но на свидание с Андреем он не явился! Представляете?!
– Как это?
– Вот так. Просто не явился и все. После того как мне стало об этом известно, я поехала в консультацию, где он работал, узнала его адрес, приехала к нему… И выяснилось, что его и дома нет. Впоследствии узнала, что его заперли на даче!!!
– Надеюсь, он жив?
– Жив.
– И что он сказал?
– Говорю же – что его заперли на даче! На окнах металлические решетки, дверь тоже металлическая, он не смог выйти!
– То есть вы хотите сказать, кто-то умышленно запер его, чтобы он не встретился с Андреем?
– Ну да!
– А что говорит Андрей? Вы успели хотя бы поговорить с ним? У него были враги? Кому все это было выгодно?
– Он понятия не имеет. Знаете, у нас у всех есть какие-то недоброжелатели, даже у меня, хотя я обыкновенная танцовщица. Я, знаете ли, не лебедя танцую, работаю в ресторане, но… как бы это сказать… Нравлюсь мужчинам, они после представления цветы мне приносят, иногда целые корзины, а там могут быть и записки разного рода, шоколад, подарки, даже деньги! Недавно вообще реальный поклонник нарисовался, бриллианты хотел мне подарить, но я не взяла, сказала, что у меня парень есть.
– А что, если Андрея решили посадить из-за вас? Может, он мешал вот этому вашему поклоннику, понимаете?
– Да, конечно, понимаю. Но что-то не верится мне. Разве можно вот так, ради девушки, губить жизнь парню? К тому же я чувствую, что этому следователю просто заплатили, чтобы Андрея посадили. Хорошо причем заплатили.
– Знаете, Зоя, иногда следователи поступают так и не ради денег, а для того, чтобы просто якобы раскрыть дело, вернее, поскорее закрыть его… Работают на статистику, понимаете?
– Но это жестоко! Я понимаю еще, если следователю дают взятку, чтобы он, наоборот, не заводил уголовное дело, но чтобы взять и посадить ни в чем не повинного человека в тюрьму?.. Какой в этом смысл?
– Говорю же, все это мог организовать человек, которому ваш Андрей сильно мешал. Вы девушка красивая, яркая, может, в вас влюбились… Вы могли это почувствовать.
– Да знаю я, кто так сильно меня любит… Но он не производит впечатление человека, способного на такое. Да, он богат, и думаю, ему не составило бы труда договориться со следователем, а может, впоследствии и с судьей… Но как тогда вообще возможно жить, если творится такое беззаконие? К тому же не слишком ли это трудный и хлопотный путь к сердцу простой танцовщицы? Я понимаю еще, если бы кто-нибудь попытался по-настоящему приударить за мной…
– Вы хотели бы узнать, кто это сделал?
– Я хочу, чтобы Андрея отпустили. Чтобы было проведено дополнительное расследование, да только чтобы над этим делом работал кто-то другой, понимаете? Скажите, это возможно?
– А вы не пробовали обращаться частным образом к специалистам такого рода?
– Вы имеете в виду частное расследование?
– Это может быть частное адвокатское расследование, к примеру. И здесь я бы посоветовала вам Лизу Травину, это очень хороший адвокат, талантливая молодая женщина… Но она дорого берет, предупреждаю. Можно нанять частного детектива, хотя, признаться, я не думаю, что это даст положительный результат.
– Частный детектив… – вздохнула Зоя. – Это только в кино все эти детективы находят преступников и спасают главных героев… Думаю, что на деле все обстоит иначе. Я читала, чем они занимаются на самом деле.
И она принялась загибать пальцы:
– Супружеская неверность, поиск пропавших людей, сбор разного рода информации о людях, розыск должников и мелких мошенников, наблюдение… Не думаю, что кому-то из них удастся собрать оправдательный материал, чтобы доказать невиновность Андрея.
– А что адвокат? Он хотя бы вернул вам деньги?
– Да, вернул. Извинился. Сказал, что и раньше подозревал, что за этим арестом скрывается крупная фигура, иначе не прошло бы все вот так, как по маслу… К тому же у него пропала папка с документами по нашему делу.
– Вот слушаю я вас, Зоя, и с каждой минутой все больше и больше уверяюсь в том, что ваше дело сфабриковано не столько против Андрея, сколько для того, чтобы, убрав его с дороги, добиться вашего расположения. Давайте подождем немного, и этот человек – назовем его вашим воздыхателем – рано или поздно проявится! А сейчас вам просто необходимо искать другого адвоката! Жаль, конечно, но вряд ли удастся заполучить наработки Полубояринова… Хотя мы же не знаем, что именно он нашел…
– Да, я понимаю… Вы сказали – Лиза Травина. И сколько могут стоить ее услуги?
– Точно не могу сказать… Но если понадобится, то я одолжу вам денег.
– Маргарита… У меня голова идет кругом как подумаю, в какую историю мы вляпались… У вас курить можно?
– Здесь, к сожалению, нельзя. Это мастерская, тут мои работы… Разве что на террасе. Пойдемте, заодно и отдохнете…
– Да я и не устала.
Рита провела свою гостью на уставленную горшками с цветами террасу. Белый полотняный тент, натянутый сверху, создавал приятную тень. Рита пригласила Зою присесть в плетеное кресло, поставила перед ней на столик мраморную пепельницу.
– Так вот, – Зоя вернулась к разговору. – Я была дома, и ко мне пару раз кто-то приходил, долго звонил в дверь, но я не открывала. Цветы… Большой букет красных роз, вот. Этот человек принес мне их и оставил на пороге.
– Вы знаете его фамилию?
– Да, подозреваю, что это бизнесмен Александр Владимирович Райков. Это имя вам о чем-нибудь говорит?
– Честно говоря, нет.
– Я тоже о нем мало что знаю. Разве то, что он очень богат. Одно мне ясно – если этот человек все свое свободное время проводит в нашем ресторане, глазея на девушек, то вряд ли о нем можно составить хорошее мнение. Думаю, это человек без тормозов. И кто знает, может, он на самом деле подстроил все таким образом, чтобы Андрей исчез, а он продолжал бы ухаживать за мной…
– Да, удивительная история. Знаете, Зоя, в сущности, я могла бы помочь вам. Хотя бы постараться собрать информацию об этом деле. Конечно, мне придется обратиться за помощью к моему мужу, Марку, но ничего страшного, он человек справедливый, рассудительный, кто знает, вдруг именно он-то вам и поможет.
– Так вы не сердитесь, что я пришла к вам исключительно потому, что вы – жена Марка Садовникова? – неожиданно выдала себя с головой пунцовая от волнения Зоя. – Нет-нет, вы не подумайте, я ценю ваш талант и понимаю, что вам необходимо работать над портретами, и я рада буду вам в этом помочь и позировать сколько угодно, но должна признаться вам честно: если бы не ваш муж, то вряд ли я согласилась бы на эти сеансы. Уж слишком муторно у меня на душе. И в голове у меня лишь один Андрей. Я чувствую, что должна помочь ему во что бы то ни стало. Я даже согласна на большее… Словом, я могла бы пойти на то, чтобы уступить Райкову, если только он пообещает мне вытащить Андрея. Я даже согласна выйти за него замуж, хотя, скорее всего, он предложит мне содержание.
– Не торопитесь, – Рита, возмутившись в душе такой болезненной преданности своему парню, поспешила высказать свое мнение. – Если Андрея решил посадить этот человек, то где гарантия, что, получив свое, добившись вас, он сдержит свое слово и поможет вытащить Андрея? Зачем ему выпускать на свободу своего соперника? Нет. Он доведет дело до конца, чтобы Андрея точно посадили, а добившись этого, он постарается сделать так, чтобы жизнь вашего молодого человека там, в тюрьме, превратилась в настоящий ад. Иначе зачем ему все это было затевать?! Поэтому ни в коем случае нельзя ему уступать, не совершайте ошибки. А теперь вы более подробно расскажете об этом деле, я запишу все необходимое, и начнем действовать.
