Анна Данилова
Из жизни жен и любовниц
Глава 6
Вероника
Макс так и не появился. И больше не звонил. Лиза посоветовала Веронике никому не рассказывать о звонке Макса.
На улице было холодно, они договорились встретиться в кафе, где было тепло и уютно. Лиза размотала шарф, сняла курточку. Вероника продолжала сидеть в пальто, кутаясь в него, как если бы в кафе с потолка вдруг пошел снег.
– Знаете, я постоянно мерзну, – призналась она Лизе.
– Это нервное. Пройдет. Так что будем делать с Максом? Вы можете хотя бы предположить, где он скрывается?
– Нет, не могу. Макс в последнее время стал таким… неуправляемым, что ли… Я не понимаю, что с ним происходит!
– Возможно, все это происходило с ним и раньше, да только он скрывал свою неприязнь к отчиму, чтобы не расстраивать вас, Вероника, – предположила Лиза.
– У нас все было нормально…
– Ваша соседка утверждает, что в вашей квартире происходили частые ссоры, что Денис с Максом конфликтовали, они кричали друг на друга, а вы потом обращались к этой же соседке за сигаретами…
– Вот бывают же люди! – вздохнула в досаде Вероника. – Зачем ей все это было вам рассказывать? Ей-то что за дело?! Она же просто соседка! Сказала бы: мол, ничего не знаю, ничего не слышала. И все! Неужели она, когда это говорила, не понимала, что ее показания могут сыграть против нас? Сигареты! Да, я действительно просила у нее сигаретку-другую, когда уж совсем невыносимо становилось на душе. Знаете, иногда мне казалось, что я зашла в тупик и просто не знаю, как мне жить дальше. Они разрывали меня, Денис и Макс! Я их обоих люблю и не могу сделать выбор в пользу одного из них. И Денис это отлично понимает, а вот Макс… Знаете, я даже представляла себе, что бросаю Дениса, остаюсь с Максом, и – что дальше? Да тот же Макс потом будет жалеть о том, что сделал, будет страдать, видя, как страдаю и плачу я. Ведь Максим – добрый мальчишка. Просто ему трудно было привыкнуть к тому, что у меня, кроме него, есть еще и Денис.
– Ревность, я полагаю, – сказала Лиза.
– Конечно, ревность.
– Это плохо, что он сбежал. Значит, у него была на то причина. Вы говорили, что у него есть приятель…
– Да, есть. Капитан. Но если даже он и знает, где скрывается Макс, ни за что не скажет.
– Может, вы позвоните ему, попросите прийти, и мы поговорим с ним? По-взрослому? – спросила Лиза.
– Хорошо. У меня есть его телефон. Знаете, я бы и раньше это сделала, да тут такое с Денисом приключилось…
– Вы боялись ему позвонить, ведь так?
– Да. Так. – Вероника опустила глаза. – Боялась, что Капитан скажет что-нибудь такое, из чего я пойму, что Дениса порезал Макс… И если это так, то что мне тогда делать?! Как его защитить? Ведь он же наверняка сделал это сгоряча… Думаю, они крепко повздорили…
Она вдруг замолчала, посмотрела широко раскрытыми глазами на Лизу – с ужасом, как смотрит человек, осознавший, что сотворил глупость, проговорился. Получается, она сама допустила мысль о том, что Макс мог пожелать смерти Денису!
– Звоните, Вероника. И ничего не бойтесь. Если даже это сделал Макс, вряд ли Денис будет настаивать на том, чтобы мальчика осудили. Если он вас любит, то сделает все возможное, даст такие показания, которые снимут с Макса вину.
– Вы так успокаиваете меня… Но это же все нереально… Дело-то уже заведено, Дениса чуть не убили… А что, если это все-таки не Макс?
– Звоните, звоните вашему Капитану.
В кафе вошел высокий худенький паренек. Его красота буквально бросалась в глаза. Густые волнистые черные волосы, синие глаза с длинными ресницами. Бледный, в черном толстом свитере и ветровке. Увидев знакомое лицо – Веронику, он быстро подошел к их столику, и Вероника знаком предложила ему сесть напротив, по правую руку от Лизы.
– Кап… Вернее, Сережа, знакомься, это адвокат, Елизавета Сергеевна Травина.
– Травина? – Густые черные брови Капитана взлетели вверх. – Вы – та самая Лиза Травина, которая защищала папиного дирижера, Михаила Бруднера?
– А… Бруднер… Да, я защищала его в прошлом году, – смутилась Лиза. – А вы откуда его знаете?
– Говорю же, Бруднер – папин дирижер. Мои родители – скрипачи, они играют в бруднеровском оркестре. Эта история прогремела на весь город. Но никто не верил, что он отравил того московского виолончелиста… Михаил Соломонович – душа-человек. И тот факт, что он в свое время, еще в молодости, женился на девушке, в которую был влюблен этот виолончелист, его фамилия, кажется, Цветков или Цветаев…
– Цветковский, – улыбнулась Лиза, вспоминая это дело.
– Так вот, этот старый любовный роман был ни при чем…
– Дело было простое, и там нет моей заслуги. Он отравился обыкновенной сальмонеллой.
– Но ведь это вы настояли на том, чтобы проверили жареную курицу, которую этот Цветковский ел в гостях у одной из своих поклонниц… Вы, я знаю, разыскали эту даму, нашли остатки курицы…
– Капитан, – улыбнулась Лиза, – давайте поговорим лучше о вашем друге Максе.
– Давайте поговорим! – У Капитана сразу же запылали щеки. – А что с ним?
– Когда вы видели его в последний раз?
– Вчера и видел. Мы с ним были в клубе. Потом пошли домой – ко мне домой. Он ночевал у меня, а потом пошел к себе.
– Что было в этом клубе?
– Ничего. Все как обычно.
– Ему, случайно, не звонил Денис Борисов, его отчим?
– Денис? Да нет, вроде бы не звонил. А что?
– Его пытались зарезать.
– Да вы что?! И кто же?!
– Вот и нам бы хотелось это узнать. Вы знаете что-нибудь о конфликте между Максом и Денисом?
– Да не было никакого конфликта! Просто он недолюбливал Дениса, но это нормально. Такое часто встречается. Вот если бы моя мать, к примеру, развелась с моим отцом и вышла замуж за другого мужчину, вы думаете, я сильно бы обрадовался? Возможно, что и у меня были бы сложные отношения с чужим мужиком.
– Когда и где вы с ним расстались?
– Говорю же – утром. Мы переночевали у меня, а утром он отправился домой.
– А почему он не позвонил и не предупредил маму, что заночует у вас?
– Я не знаю…
– Когда вы вернулись из клуба?
– Точно не знаю, ночью. Купили пива по дороге…
– Где покупали пиво?
– В киоске, неподалеку от моего дома.
– Там могут это подтвердить?
– Не знаю, запомнили нас или нет. К тому же было темно.
– Вы пришли к вам домой – и что вы делали? Сразу легли спать?
– Нет. Пили пиво, смотрели фильм онлайн… «Реальных пацанов» смотрели, ржали…
– Макс никуда не отлучался?
– Нет. Говорю же, он был у меня до утра!
– Хорошо, Капитан. Вы нам очень помогли, – сказала Лиза.
Вероника нахмурилась:
– Кап, все это очень серьезно. И если Макс замешан в этом, если он сделал это с Денисом, то ему нужно срочно вернуться домой! Тот факт, что он сбежал, работает против него, ты понимаешь? Кап, я знаю, ты его лучший друг и сделаешь все, чтобы только помочь ему. Но сейчас ты оказываешь ему медвежью услугу, ты это понимаешь?
– Но я сказал чистую правду…
– Быть может, ты уснул, было уже около полуночи, и Макс ушел, а потом вернулся? Такое может быть? – спросила Лиза.
– Нет, конечно, мы с ним спали в разных комнатах: я – у себя, а он – в гостиной на диване. И когда он ходил в туалет, к примеру, я не слышал, у нас очень толстые стены, там сделана специальная изоляция, чтобы, когда мои родители репетируют, мы не доставали наших соседей… Но я не думаю, чтобы Макс выходил из квартиры. Он бы мне сказал.
– Ты хочешь сказать: «признался»?
– Да в чем признался?!
– В том, что он напал на своего отчима. Что он переживал за мать и поэтому так возненавидел своего отчима, что, когда выпил, к примеру, чувства его стали перехлестывать через край, он уже не владел собой и поехал к Денису Борисову на квартиру. Там между ними произошел разговор, вернее, скандал, в результате которого нервы у Макса сдали и он набросился на отчима с ножом. Ранил его – а подумал-то, что убил. После чего и сбежал, разумеется. И первый человек, у которого он стал бы искать поддержки и алиби, – это ты, Капитан.
– Но ничего такого не было, – растерянно пробормотал Кап. – Не было! Он был со мной, в моей квартире, всю ночь и все, баста!!!
– Кап, где Макс? – сквозь слезы спросила Вероника. – Ну, пожалуйста, скажи мне! Денис-то жив, жив, и Макс, возможно, еще этого не знает. Где он сейчас может быть? Голодный, на улице холод… Кому он нужен, кроме меня? – И она разрыдалась.
– Я бы сказал вам, Вероника Николаевна, честно, – сказал Кап. – Я же не дурак и все понимаю! Его бегство все только ухудшило… Но насчет того, что он голодный и холодный, это вы зря. Макс сказал, что у него есть деньги.
– Есть?! Это Денис… Это только Денис мог пополнить его карточку. А он, он… Макс, неблагодарный! Он вообще ничего не смыслит в жизни! Он видел в Денисе врага, в то время как тот был ему вместо отца! Значит, говоришь, деньги у него есть? Может, он на вашей даче? Ты скажи, Кап… Я обещаю тебе, что полиция его не найдет, мы с Елизаветой Сергеевной сделаем все, чтобы ему помочь…
– Ладно, – прервала ее Лиза. – Так мы можем проговорить еще долго, а у меня дела. Надо срочно искать вашего сына, Вероника. А ты, Кап, должен нам в этом помочь. Если ты, конечно, ему друг.
– Да я не вру, я действительно не знаю, где он!
– Значит, подумай: где он может быть? Может, у ваших общих друзей? А я постараюсь вычислить его.
– Он избавился от сим-карты, – всхлипывала Вероника. – Иначе вы бы могли определить местонахождение его телефона.
– Смышленый мальчик, да и взрослый уже, – сказала Лиза, поднимаясь, – звонил явно с телефона-автомата. Я попытаюсь выяснить, с какого именно. Но мне почему-то думается, что с вокзала. Он сел на поезд или, скорее всего, на электричку, поскольку там, для того чтобы взять билет, паспорт не требуется, и поехал куда глаза глядят. И если это так, то найти его нам будет трудно. Но существуют камеры наблюдения на вокзале, может, мы и увидим его… Мне нужна его фотография.
– Да, вот, пожалуйста. – Вероника протянула ей фото. – Он светленький такой, у него большие карие глаза… Куртка темно-зеленая, с капюшоном, кроссовки такие большие, массивные, черно-зеленые. Думаю, на нем были черные широкие джинсы, его любимые, он надевал их, когда собирался пойти погулять или в клуб… Шапку он не носит. Когда холодно, набрасывает на голову капюшон. Да, капюшон с опушкой, черно-желтый мех. Кап, найди его! Думаю, тебе он позвонит…
– Но пока что не звонил, – сказал Капитан, и лицо его при этом скривилось, как от боли. – Вы должны мне поверить!
– Знаешь, Капитан, – сказала Лиза, – интуиция меня редко подводит… Так вот, у тебя вид человека, который что-то скрывает. Заговорщический вид.
– Вам показалось, – сказал Кап. – Я могу идти?
– Иди и помни обо всем, что я тебе сейчас сказала: если объявится Макс, звони мне сразу же. Только таким образом ты сможешь ему помочь.
И Лиза протянула парню свою визитку.
* * *
Вероника вернулась домой. Заварила чай, села у окна в кухне. Как так могло случиться, что она осталась одна? Макс, которого она так боялась предать, который был ей самым близким и родным человеком, являлся ее частью, тоже бросил ее в трудную минуту. Если он виновен, значит, он самостоятельно принял решение убить Дениса, и получается, что он – преступник. Если же он невиновен, то тем более непонятно, куда и зачем он сбежал? Почему отключил телефон? Что произошло этой ночью, что могло его так напугать?
Невозможно было оставаться дома, и она оделась, чтобы вновь поехать в больницу. Уж лучше сидеть там, в коридоре, и ждать, когда Денис очнется, чем глохнуть от невыносимой тишины здесь, в пустой квартире.
И в этот момент в дверь позвонили.
Вот сейчас мне скажут, что Денис умер, подумала она, и ее накрыла черная волна смертельного ужаса.
Она подошла к двери, взглянула в глазок. Уф, слава богу! Это Виктор! И отчего она так накричала на него там, в больнице? Человек хотел помочь, а она сорвалась на нем.
Она впустила его.
– Извини меня, Виктор…
– Да брось ты, я что, не понимаю, что ли? Вот, я купил по дороге тебе продукты. Возьми.
Вероника подняла два тяжелых пакета.
– Что это? Зачем? – Она понесла их в кухню.
– Я подумал, что о тебе сейчас некому позаботиться, ты осталась совсем одна…
– Что мне делать, Витя? Денис в тяжелом состоянии, и неизвестно, когда он очнется. Вообще-то я собиралась к нему…
– И правильно. Давай поедем вместе? Ты обедала?
– Да ничего я не ела. Не хочется.
– Тогда хотя бы яблоко съешь, смотри, какие красивые яблоки я тебе купил.
Она вдруг заметила, что он не смотрит на нее, отводит взгляд.
– Витя? Что-нибудь случилось?!
Сердце ее, как ей показалось, остановилось. Он не просто так пришел, он, вероятно, узнал что-то страшное про Дениса и теперь не знает, как ей об этом сказать! Говорит о каких-то яблоках, потому что нет у него сил говорить о другом, о более важном, – о смерти.
Она медленно повернула голову, и ей стало страшно встретиться с его взглядом. Ведь увидев его глаза, выражение его лица, она сразу все поймет.
– Витя, он что, умер?! Ты сейчас оттуда? Говори…
– Да ты что, Вероника?! Ты подумала, что я собираюсь тебе сообщить о том, что Денис… Успокойся… Фу ты, я и сам испугался твоего взгляда… У тебя сейчас такие глаза…
– Значит, пока еще есть надежда… – И она расплакалась. – Просто ты не смотришь на меня… И я подумала…
– Да у меня свои проблемы просто…
– Так, давай сейчас поедем в больницу, и ты по дороге мне все расскажешь. В другой ситуации мы бы с тобой посидели спокойно, поговорили, но не сейчас. Я должна его увидеть, должна убедиться в том, что он пошел на поправку. Он молодой еще, сильный, он выкарабкается… Поехали!
В машине ей стало как-то спокойнее. Как хорошо, что она ошиблась!
– Ты очень нервно ведешь машину, Витя… Успокойся и расскажи мне, что у тебя случилось?
– Марта мне изменяет.
– Да ты что?! Откуда тебе это известно?
– Она очень изменилась в последнее время. Стала какой-то не такой, чужой… К себе не подпускает, одевается не так, как раньше, наряжается… Говорит, к примеру, что идет в магазин за продуктами, супермаркет в трех минутах ходу от нас, и пропадает часами. Однажды я в окно увидел, как она выходит из черного «Мерседеса». Причем не сразу вышла, а как бы задержалась в машине, ну вроде разговаривала с водителем, веселая такая, рукой ему потом помахала. Думаю, в машине они целовались. А когда вернулась домой – чернее тучи. Не разговаривает со мной, только огрызается. Одежду всю с себя сняла, в корзину с грязным бельем сунула, помылась, надела халат и так весь оставшийся день в нем и проходила. Словно нарочно, она же знает, что я терпеть не могу, когда она в халате…
– А ты не спросил ее, что это за машина, кто ее подвез?
– Спросил, конечно. Она сказала – так, знакомый, мол. Увидел, как она тяжелые сумки тащит…
– А сумки действительно были тяжелыми?
– Она картошку купила…
– Ну вот, видишь. Картошку ты должен покупать, все-таки это тяжело… И это все?
– Мне постоянно кажется, что от нее пахнет как-то по другому, что это не ее духи. Может, это духи ее любовника?
– Скажи, Витя, ты любишь ее?
– Конечно люблю, что за вопрос?!
– Если любишь и намерен с ней и дальше жить, научись доверять ей. Иначе вам будет трудно. И ей, и тебе. Знаешь, это очень неприятное чувство, когда тебя подозревают в измене, а ты не виноват. Словно тебя в грязь окунают. По себе знаю, у меня был один такой мужчина, еще до Дениса… Думаю, такие люди по себе судят или же насмотрелись на чью-то неблагополучную жизнь.
* * *
В реанимацию пустили только Веронику. Отсюда, размышляла она, только два выхода: или в жизнь, или в смерть. Денис балансировал на грани, и только от состояния его здоровья зависело, вернется он или нет.
– Ведь он же не в коме?! – спрашивала, давясь рыданиями, Вероника у медсестры, следящей за сложной аппаратурой, которая поддерживала в теле Дениса жизнь. – Нет?
– Он без сознания и может прийти в себя в любую минуту, – ободряюще улыбнувшись, ответила сестра. – Не переживайте, он же молодой. Вон какой здоровяк!
Вероника, глядя на эту пышущую здоровьем молоденькую сестричку, подумала, что в больницу нужно принимать только таких, оптимистически настроенных людей. Они распространяют вокруг себя ауру надежды, питают невидимой энергией не только пациентов, но и их близких.
– Спасибо вам за эти слова, – сказала она, выходя из палаты. Хотя это прозрачное стеклянное помещение можно было назвать скорее боксом, аквариумом, как угодно, но только не палатой, которая – в представлении Вероники – должна была быть мрачной, с непромытыми окнами и серыми одеялами, больничной комнатой, точно такой же, в которой умирала в свое время ее мать…
Виктор дожидался ее в коридоре.
– Ну что, как он?
– Пока еще не пришел в себя. – Вероника села рядом с ним и, уткнувшись в большой мужской носовой платок, разрыдалась. – Витя, что мне делать? Куда идти? У меня жизнь остановилась… Если бы Макс был рядом, мне было бы легче все это пережить, перенести… Да и дома мне было бы не так страшно – с ним. И, главное, я бы точно знала, имеет ли он к этому кошмару отношение или нет. Но если нет, тогда почему он прячется?
Позвонил Мирошкин. Вероника дрожащей рукой поднесла телефон к уху.
– Где вы находитесь, Вероника?
– Я? Я в больнице… А что случилось? Вы нашли Макса?!
– Я сейчас подъеду к вам, дождитесь, не уходите.
– Что с Максом?! – Она похолодела. – Что с ним?!
– Мы его пока что не нашли, так что не переживайте…
Глава 7
Лиза
– Глаша, ну наконец-то! – Лиза вышла из-за своего письменного стола и обняла помощницу. – Похудела, загорела, выглядишь просто прекрасно! Думала, ты в лучшем случае придешь ко мне утром, а ты сейчас явилась, да еще и в офис! Молодец, ничего не скажешь!
Глаша, с аккуратно причесанными волосами, в бирюзовом вязаном свитере и черных брюках, уверенно пересекла приемную и уселась за свой рабочий стол, по левую руку от Лизы.
– Лиза, господи, какая же отвратительная здесь погода, холодно, мокро, туманно… Бррр… А там, откуда мы с Димой вернулись, тепло, даже жарко, теплое море, которое так и накатывает на тебя, когда ты сидишь на песке и смотришь на небо… Говоришь, я загорела? И как, мне идет загар?
– Ну, непривычно, конечно, ты же всегда была такой белокожей… – Лиза не спешила вернуться за свой стол: стояла напротив Глафиры и любовалась ею. – Мне тебя очень, очень не хватало. Словно мне отрубили руку!
– Да брось ты, Лиза, – улыбнулась Глафира. – Отдохнула от меня, от моих несанкционированных подвигов, дерзких поступков, инициатив…
– Вот! Ты просто как чуяла, что тебя поджидает еще один дерзкий поступок. Мы – если ты, конечно, не против – прямо сейчас отправимся на квартиру одного человека, которого хотели убить, но, к счастью, он остался жив. Ну, как, ты готова впрячься в работу или?..
– Да, конечно, я хочу работать и готова пойти с тобой хоть в самое пекло! Ты, кстати, тоже похудела, то есть от тебя уже практически ничего не осталось. Совсем измоталась – ничего не ела все это время? Ну, ничего, теперь я здесь и буду тебя откармливать! Ну, что там? Давай, рассказывай по дороге. – И Глафира набросила на плечи куртку. – Я готова.
В машине Лиза ввела ее в курс дела.
– Понимаешь, его на самом деле хотели убить. Ранение очень серьезное, но действовал не профессионал, это точно. Дениса Борисова нашли с ножом в животе. С кухонным ножом, понимаешь? Такое случается обычно при выяснении отношений, спонтанно, то есть человек, явившийся к Борисову, вовсе и не собирался его убивать. То есть это не предумышленное убийство, преступник не планировал ничего подобного. Борисов был трезв, когда на него напали. А вот преступник, возможно, был пьян.
– Что с отпечатками пальцев на рукоятке ножа? – спросила Глаша, разглядывая мутный вечерний пейзаж за окном автомобиля. Витрины магазинов казались цветными расплавленными леденцами. – Кому они принадлежат?
– Только час тому назад пришли результаты, мне Сережа звонил. На ноже отпечатки пальцев самого Дениса Борисова, Вероники, отпечатки неизвестных личностей, которые надо еще проверить (возможно, его друзей, гостей, соседей), а еще – его пасынка, Макса. Эксперты побывали в его квартире и взяли образцы следов с компьютерной «мышки», с личных вещей… Все совпадает. Другое дело, что след нечеткий, как если бы кто-то протер нож, но спешил, поэтому не все и стер…
– Это Макс, он и протер нож. Убил отчима, испугался и принялся избавляться от следов.
– Но в квартире и без того полно его следов. Да и его мать говорит, что они часто бывали в квартире Борисова, когда Вероника убиралась там, поливала цветы. Они все втроем поначалу жили у нее, а квартиру Дениса просто содержали в чистоте. И не сдавали ее, кстати говоря.
– Значит, деньги у них были.
– Да, Денис Борисов – небедный человек. И ему незачем было сдавать квартиру.
– Значит, поначалу все жили у Вероники, а после конфликта с пасынком Борисов ушел из дома своей жены, то есть, по сути, бросил ее. Они не встречались после этого?
– Вроде бы нет.
– И как Вероника к этому отнеслась? С облегчением?
– Что ты! Она восприняла это как драму. Она любит Борисова, но не может разорваться между мужем и сыном. Она и сына очень любит, и мужа. И восприняла его уход как предательство, мол, он спасовал перед трудностями, а это – не мужской поступок. Но и Макс тоже пропал – сбежал. И она голову ломает: зачем ему это понадобилось? Объяснение напрашивается сама знаешь какое.
– Ладно, осмотрим квартиру, может, удастся найти что-нибудь существенное…
– Осмотрим-то осмотрим, но следов посторонних людей в квартире не обнаружено, понимаешь? То есть если предположить, что Борисов сам открыл дверь преступнику, значит, он ему как минимум доверял.
– Ну, не скажи, Лиза. В дверь мог позвонить кто угодно и представиться тоже кем угодно. Я в таких случаях говорю: «Мосгаз», понимаешь? Слесарь, сантехник, электрик, представитель ЖЭКа, врач из поликлиники и все в таком духе. Ты что, думаешь, взрослый мужик побоится открыть дверь чужому человеку? Ну не до такой же степени наше население напугано!
– Предполагаешь, он мог открыть и незнакомцу?
– Повторяю, кому угодно: незнакомому, знакомому, даже женщине! Такое ранение, как ты говоришь, могла нанести и разъяренная женщина! Просто схватить нож – и в сердцах ударить ножом в живот.
– Кажется, я поняла, на что ты намекаешь…
– Да, Лиза! Надо бы покопаться в прошлом этого Борисова и постараться понять: кому же он так крепко насолил, что его захотели убить?..
Лизе позвонил Мирошкин, сказал, что тоже подъедет на квартиру Борисова.
– У меня для тебя сюрприз, – сказала Лиза, поглядывая на сидевшую рядом и улыбавшуюся Глафиру. – Приезжай. Надеюсь, у тебя есть новости.
Мирошкин приехал, когда Лиза с Глафирой уже были в квартире, осматривали комнаты, листали семейные альбомы. Сергей тихо постучал в дверь, чтобы не привлекать внимания соседей.
Ему открыла Глаша.
– Глафира, господи, как же я рад тебя видеть! – Мирошкин обнял ее и поцеловал в щеку. – Вернулась-таки со своих островов!
– Вернулась! – воскликнула обрадованная встречей с Сергеем Глаша, но Мирошкин тотчас сделал ей знак молчать:
– Тсс… Не забывай, Глаша: мы здесь находимся нелегально, незаконно и все в таком духе. А потому я прошу соблюдать тишину.
– Сережа, как же я тебя рада видеть! Послушайте, отсюда сразу же поедем к нам, возражения не принимаются! Я привезла вам подарки, классные! Тебе, Сережа, резные шахматы и какой-то волшебный перстень, а тебе, Лиза, – благовония, прекрасные белые туники и украшения, тебе понравятся! Ладно, все, давайте работать… Итак, мы с Лизой осмотрели квартиру. Сразу видно, что здесь давно не было женщины – не прибрано, в холодильнике пусто, вещи раскиданы, цветы засохли… Мужчины всегда забывают про цветы.
– А еще мы нашли вот это. – На ладони Лизы лежала маленькая, украшенная золотыми буковками сережка.
– Интересно, и где же вы ее нашли? – нахмурился Мирошкин, разглядывая сережку. Казалось, он был крайне удивлен. – Просто невероятно!
– Да что случилось-то? Сережка может принадлежать Веронике, – пожала плечами Лиза.
– Нет, Лиза, – сказала Глаша, – я хоть и не видела Веронику, но подозреваю, что ей все-таки не пятнадцать лет и если у нее и имеются золотые сережки, то несколько другого типа, не такие молодежные, понимаешь?
– Вообще-то да… Но тогда чья эта сережка?
– Сначала скажите, где вы ее нашли?
– В прихожей, на полу. А что?
– Я знаю, кому принадлежала эта сережка, – вдруг заявил Мирошкин.
Лиза и Глафира переглянулись.
– Ее хозяйка мертва. Это девочка пятнадцати лет, ее звали Полина Блохина, – сказал Мирошкин.
– Серьезно?!
– Потом поговорим, не здесь. Что-нибудь еще нашли?
– Да, семейный альбом, который был спрятан на полке, за книгами, что свидетельствует о том, что альбом прятали… – начала Глаша.
– Думаю, Борис делал это из деликатности, чтобы не травмировать Веронику, которая бывала в этой квартире… – вставила Лиза.
– Так вот, там фотографии Борисова, как мы понимаем, с его бывшей женой, Катей. Очень красивая молодая женщина. И выглядит эта пара абсолютно счастливой.
– Понятно, – пробормотал Мирошкин. – Что еще?
– Корзина полна грязного белья, и это – при наличии стиральной машины. Думаю, Борисов не умеет ею пользоваться, как и большинство мужчин, далеких от ведения домашнего хозяйства. Пылесос покрылся пылью, значит, и им он тоже не пользовался. Однако посуда вымыта, а это свидетельствует о том, что Борисов, поужинав или позавтракав, все же прибирал за собой… Я хочу сказать, что он не такой уж и поросенок, каким может показаться, просто его не было дома, он все время проводил на работе. Возможно, потому, что он просто очень занятой человек и у него много работы, или же он пытался пережить стресс, находясь на работе.
– И при всем при этом он не пил, я не нашла ни одной пустой бутылки. Обычно, когда мужчина пьет, это заметно…
– Хорошо. Думаю, достаточно для того, чтобы сказать: вы не напрасно здесь побывали. А теперь – быстро уходим, пока нас не заметили соседи и не позвонили в полицию… Если учесть, что Борисов жил один – и соседи это прекрасно видели, – и его чуть не убили, а теперь к нему в квартиру наведываются какие-то посторонние люди… Словом, не надо давать им повода для таких звонков.
Они вышли из квартиры, Лиза аккуратно заперла двери ключами и вернула их Мирошкину.
– Спасибо тебе, Сережа. А теперь, может, ты расскажешь нам с Глашей, откуда тебе известно, что сережка принадлежит… Полине Блохиной?
– Едем к нам! Ну, пожалуйста! По дороге как раз и поговорим, – сказала Глафира. – Дима очень обрадуется! Приготовить я ничего, конечно же, не успела, но по дороге заедем в ресторан, купим чего-нибудь к ужину.
– Лично я согласна. Понимаю: октябрь, холодно, на улице ледяной дождь, но в Глашином доме тепло, уютно… Сережа, поехали?
– Ладно, уговорили.
* * *
– Значит, так, – говорил Мирошкин уже в машине, когда они мчались за город, в поселок, где проживала семья Глафиры. – У меня тут нарисовалось еще одно дело. Девочку, Полину Блохину, этой ночью изнасиловали и удушили. Ее тело нашли в парке. В одном ухе у нее была точно такая же сережка, как и та, что вы нашли в квартире Борисова. Как вы думаете, это совпадение?
Лиза присвистнула:
– Ну, уж нет, не верю я в такие совпадения!
– То-то и оно! Но и это еще не все. В сумке Полины, к счастью, был ее телефон. Обычно преступники избавляются от такой улики, поскольку там могут быть звонки, каким-то образом связанные с ними, но на этот раз телефон не взяли. Среди последних есть и звонок с телефона Дениса Борисова.
– Борисов ей звонил?!
– Да, причем незадолго до ее смерти.
– Это просто невероятно! – воскликнула Лиза. – Нет, это, конечно же, не совпадение…
– А может, с его телефона звонил кто-то другой? – предположила Глафира.
– Конечно, этого мы тоже не можем исключить. Но какое интересное дело вырисовывается! – воскликнула Лиза. – Налицо как бы конфликт пасынка и отчима, попытка убийства отчима, исчезновение пасынка, его следы в квартире отчима… Мы бы так и крутились вокруг этого семейного конфликта, подыскивая общий знаменатель в этом деле, выискивая подлинный мотив, заставивший мальчика поднять руку с ножом на Борисова, и тут вдруг – эта сережка, телефонный звонок! Очень интересно! Сережа, когда это сделали – позвонили с телефона Борисова Полине?
– В десять вечера, а смерть ее наступила приблизительно в полночь.
– Ей еще кто-нибудь звонил?
– Да. Ты не поверишь: отец!
– А она кому-нибудь звонила?
– Да, и тоже отцу. В половине двенадцатого ночи.
– Сережа, у тебя такой странный голос, словно ты говоришь о звонке с того света… – сказала Лиза. – Подумаешь, позвонил отец или она позвонила отцу!
– Да в том-то и дело, что никакой отец ей не звонил! На имя отца, Блохина, оказывается, зарегистрированы три номера, то есть три телефона. Он взял с собой один, которым благополучно пользуется в Евпатории, названивая по местным номерам. Сауны, рестораны, местные жители, с которыми эта пара, вероятно, подружилась… Один телефон отключен, а вот третий как раз и проявился в нашей истории.
– Так значит, им кто-то воспользовался, – сказала Глафира.
– Очень ценный вывод, – улыбнулся Мирошкин. – Только вот кто?
– Быть может, попытка убийства Борисова и убийство Полины Блохиной как-то связаны между собой? Но только уж каким-то очень сложным образом, – сказала Лиза. – Ну не вижу я точек соприкосновения этих двух совершенно разных людей.
– Полина была изнасилована. Причем довольно-таки жестоким образом. Примерно за сутки до смерти. А может, и позже.
– Быть может, она была беременна? – предположила Глафира.
– Нет, не была. Гера Туров предполагает, что у девочки был вообще всего один половой контакт. Причем весьма травматичный.
– Получается, что она – частый гость клуба, тусовщица – была девственна?
– Да. За ней присматривали родители, в частности отец. Он всегда приезжал за ней. Свидетели утверждают, что все окружение Полины к этому уже привыкло, поэтому никто не позволял себе в отношении нее ничего лишнего.
– Родители уехали, и кто-то воспользовался этим. Кто же?
– Тот, кто воспользовался, тот потом ее и убил, – сказал Сергей. – Мне кажется, Макс может знать что-то о Полине. Возможно, он был свидетелем этого преступления или того, что ему предшествовало. Или же он каким-то образом связан с ранением отчима. Не представляю, где мы можем его найти?
– Надо установить слежку за его другом, Капитаном, – сказала Лиза. – Он может, конечно, утверждать все, что угодно: он, мол, понятия не имеет, где скрывается Макс. Но на то он и друг, чтобы защищать его. Уверена: он точно что-то знает! И если даже предположить, что Кап не знает, где Макс, то уж точно он в курсе того, что произошло с Максом накануне его исчезновения. Сережа, ты был в больнице, разговаривал с хирургом Борисова?
– Да, был. У Борисова все без изменений. Как только он придет в себя, мне тотчас позвонят, чтобы я смог побеседовать с ним. И там же, в больнице, я встретился с его женой, Вероникой. Сообщил ей, что в квартире ее мужа были обнаружены отпечатки пальцев ее сына, но она не растерялась и сказала, что Макс бывал там… Когда же я заявил, что следы его пальцев остались на ноже, она растерялась, расплакалась…
