Анна Данилова
Призрак Монро
3
– Почему она не отвечает на звонки? Не знает, что мы волнуемся? Я вообще не понимаю, зачем ты отпустила ее туда?!
– Почему это я? Ты сам разве не знал, куда они едут? Как будто в первый раз!
– А вдруг с машиной что-то произошло? Или на пляже этом их… встретили? Кругом полно маньяков, идиотов, отморозков!
Павел Николаевич Плетнев места себе не находил, переживая долгое отсутствие дочери Дины. Был уже вечер. Дина не звонила, на их вызовы не отвечала, а спустя некоторое время голос автоответчика и вовсе сообщил, что абонент выключил телефон.
– Паша, я понимаю: ты переживаешь. Думаешь, мне самой легче? Ты всегда ищешь виноватых.
– Ладно, не придирайся к словам, лучше скажи – что нам делать?
Павел Николаевич, высокий худой мужчина лет шестидесяти, нервно пощелкивал подтяжками, потирал большим пальцем правой руки гладко выбритые щеки, морщил нос и при этом постоянно смотрел в окно, словно Дина могла появиться исключительно на подоконнике: опуститься, покачивая крыльями, на ветку дерева и постучаться в стекло – мол, а вот и я.
Он был очень привязан к дочери и, будь его воля, вообще никуда не отпускал бы ее от себя. Дина была поздним ребенком, долгожданным, любимым и единственным. Он стал отцом Дины в сорок лет, поздно, в отличие от своей молодой жены – Ирины, которой неделю назад исполнился всего сорок один год. Красивая, яркая, невысокая, полненькая, энергичная, общительная. Он бы и ее запер, если бы мог. И хотя жена его нередко раздражала именно своей активностью и общительностью, он все равно любил ее, постоянно держал в поле своего зрения и, даже находясь на работе, звонил ей и проверял, где она в данный момент находится. И не то что не доверял – просто ему было важно знать, где она, с кем, и даже чем она занимается и о чем говорит. Он считал жену своей собственностью в самом хорошем, по его мнению, значении этого слова. Это выражалось во всем. Он с удовольствием готовил и кормил жену, мыл за нее посуду, ходил вместо нее по магазинам; одежду покупал для нее тоже он, водил ее по театрам, не выпуская из руки ее теплый локоть или мягкую ладошку, и готов был целовать при каждом удобном случае. Если жена задерживалась на работе, он места себе не находил, переживал, часто звонил, говорил, что ждет ее, соскучился. Он знал, что Ирина тоже любит его, как догадывался и о том, что своей любовью и чрезмерной заботой он уже порядком поднадоел ей, но и изменить что-либо в своей манере поведения по отношению к ней уже не мог – это было выше его сил. Дина, в отличие от матери, снисходительно позволявшей мужу болезненно опекать ее, сумела вытребовать себе определенный процент свободы, чем и пользовалась при каждом удобном случае. Как и в этот раз. Пикник с подружкой А что, если, помимо подружки имеется еще и пара приятелей? Или, напротив, они отправились на Волгу одни и к ним там пристали? Страшно было представить, что может произойти с дочерью в этом диком, безлюдном месте. Дина – послушная дочь, она отлично понимает, каких нервов стоит родителям отключенный телефон и ее нежелание, чтобы до нее дозвонились. К тому же она прекрасно знает своего отца – совершенно безумного в своей любви к ней, нежного, заботливого и вечно переживающего за каждый ее шаг.
– Ну почему она отключила телефон? – теперь уже вздохнула Ирина. – Знаешь, если сначала я подумала о том, что она на самом деле отправилась на этот пляж с каким-нибудь мальчиком и ей просто не до нас, хочется побыть с ним – понимаешь? – то теперь и я начинаю думать: случилось что-то нехорошее. Ну не могла она так поступить с нами, мы не так ее воспитывали! Паша, мне страшно!
Павел Николаевич присел к жене на диван и обнял ее.
– Ира, а ты не знаешь домашнего телефона этой… Рысиной?
– Знаю. Он у нас в телефонной книжке записан. Позвоним?
– Да. Поговори с ней как женщина с женщиной. Если это сделаю я – просто наору на нее, и она бросит трубку.
– Это точно!
Ирина легко поднялась и отправилась в переднюю. Павел Николаевич последовал за нею.
Встал, опершись о дверной косяк, скрестив руки на груди, и обратился в слух.
– Это квартира Рысиных? – мягко, вежливо поинтересовалась Ирина. – Валентина? Добрый вечер. Это Ирина Плетнева вас беспокоит. Скажите, Светлана дома? Как, тоже нет? Понятно… Вернее, ничего не понятно. Мы с мужем просто не знаем, что и думать. Уже девятый час, а Дины нет! Куда они отправились? К «Трем дубам»? Понимаете, нам с мужем это ни о чем не говорит. Где это место? Может, взять такси и тоже туда отправиться? Пристанное? Паша, запомнил? Пристанное! Да, я представляю себе, где это. Послушайте, Валентина, может, поедем туда вместе? Мы бы захватили вас или вы, наоборот, – нас… Нужно же что-то решать! Как-то действовать. Вы только представьте себе, что с ними, двумя девочками, могло произойти на безлюдном пляже! Им хоть и по двадцать лет, но ведут они себя порой как совершенные дурочки. Вбили себе в голову, что они ничего не боятся, мол, невозможно всю жизнь ото всех прятаться, а мужчины – скоты, которых надо отстреливать. Вы тоже такое слышали? Это новое поветрие у молодежи или только наши девочки с ума сходят? Ой, вы уж извините, что я так резко разговариваю, но мы просто места себе не находим. Так что решим? Как вы думаете, стоит еще подождать или все же лучше поехать, попытаться их поискать? – Павел Николаевич делал энергичные жесты: мол, надо ехать! – Муж мой уверен, что надо их найти. Да, я не спросила вас о главном: Светланин телефон включен? Вы говорили с ней? А… Понятно… Да что это я?! Конечно, если бы вы дозвонились до нее, то сразу бы мне все сказали: где они и что с ними. Поймите, без вас мы не найдем это место. Вы думаете? Хорошо, давайте договоримся так. Ждем еще час. Если они не позвонят и не включат телефоны, тогда поедем. Ждите нашего звонка, хорошо?
Она опустила трубку с тяжелым сердцем: ничего не узнала. Все плохо, Валентина и сама нервничает.
– Паша, подождем еще час. Она сказала, что у Светы есть газовый баллончик, она умеет им пользоваться. На нее как-то вечером напал один идиот, и она брызнула ему в лицо.
– И тебя это утешило? Ира! Думаю, ты была с этой Валентиной слишком уж вежлива. Не заслуживает она этого! И вообще… Инициатива проведения этого пикника принадлежит Светлане! И машина – ее. И вообще, они с матерью ведут такой образ жизни…
– Какой? Что ты о них знаешь, Паша?
– Какой-какой, – передразнил ее муж. – Она не замужем! Вот какой! А как может себя вести незамужняя женщина?
– И как же?
– Ира, хватит! Словно ты не понимаешь, что я имею в виду?! Мужчины в доме нет, женщина ищет себе партнера, приводит в дом кого ни попадя…
– Почему ты так плохо думаешь об одиноких женщинах, Паша? Ты судишь о них по себе? Это мужчина долгое время не может обходиться без женщины, а вот женщина спокойно живет без мужчины годы и даже десятилетия.
– Скажи еще: века! Я знаю, о чем говорю. Ну не внушают мне доверия одинокие бабы.
– А почему ты так завелся? Ты вообще-то видел ее?
– Кого?
– Валентину.
– Так… Мельком. Да ты же помнишь! Она как-то приходила к нам. Обыкновенная женщина. Баба.
– Неправда! Выглядела она прекрасно. Молодая, стройная, следит за собой. Да ей и не дашь ее возраст.
– Я ничего такого не заметил. И вообще, для меня существует только одна женщина.
Он привлек ее к себе, обнял.
– Только бы она вернулась, только бы вернулась. – Он зарылся лицом в волосы жены. – Знаешь, в такие минуты начинаешь понимать: как я был счастлив еще утром, когда вы все были со мной. И как, в сущности, мало надо мужчине для счастья…
– Ладно, Паша, постарайся взять себя в руки. Думаю, найдется наша Дина.
От телефонного звонка оба вздрогнули, словно были цельным организмом. Павел Николаевич стиснул пальцами плечо жены так, что она вскрикнула от боли.
– Ну же, бери трубку! – Ирина встала и показала мужу на дверь в прихожую. – Не пугай меня!
Он медленно, словно заранее зная, что звонок будет тяжелый и сейчас он узнает, что с дочерью стряслась беда или – а это вовсе невозможно – ее уже нет в живых, побрел в переднюю. Взял трубку, поднес к уху, но, услышав голос Дины, даже застонал, чувствуя немыслимое облегчение: жива!
– Пап, меня задержали в милиции. Это недоразумение, скоро все прояснится, но сейчас мне нужен адвокат, срочно, слышишь? Найдите с мамой самого хорошего адвоката!
4
Рита сделала глубокие надрезы в большом куске свинины и поглубже затолкала зубчики чеснока. Минутку подумав, добавила к ним узкие полоски моркови. Густо посолила, поперчила мясо, обернула фольгой и сунула в духовку. Это для Марка. И салат из сельдерея тоже для него. И яйца фаршированные – для него, любимого. Вот только где он сейчас? В прокуратуре? На месте очередного преступления? В морге? И когда же он освободится, вернется домой, чтобы нормально поесть, побыть с женой, поговорить?
Фабиоле, их дочке, скоро исполнится год, и она почти всю свою маленькую и тихую, как сон, жизнь провела в Пристанном. С помощью деятельной и практичной Ксении Илларионовны, матери Риты, в доме появилось паровое отопление, было закончено оформление большого, с английским экраном, камина, построена теплица, где, правда, росли пока что петрушка с укропом и немного огурцов – эксперимент Ксении Илларионовны. В кухне появилось много новых кастрюль и сковородок, спальня облагородилась широкой кроватью и купленным в антикварном магазине туалетным столиком на кривых ножках (Рита так и не определила, к какому стилю отнести покупку). Приобрели жилой вид остальные комнаты и детская, а огромную гостиную украсил большой персидский ковер. Словом, жить теперь можно в Пристанном хоть круглый год. Когда Рита поняла это, было уже поздно: Марк прочно обосновался в городской квартире. Пока Рита с матерью занимались благоустройством загородного дома, Марк как-то отстранился от семьи, ушел в работу, и Рита, привязанная к маленькой дочери, к своей новой мастерской и новым работам, все реже и реже выбиралась к мужу. Она подозревала, что он питается одним кофе с бутербродами, в квартире скопилось много пыли, и в городской мастерской, расположенной на нижнем этаже двухэтажной квартиры, тоже давно никто не убирал. Нанимать женщину, которая присматривала бы за городским хозяйством, она не рискнула: в мастерской имелось много ее работ, стоимость которых могла бы вызвать у постороннего человека желание совершить тихое подлое преступление.
Однако когда Марк привез ее в город, Рита обнаружила, что в квартире не так уж все и плохо. Полы вымыты, вероятно, бедный Марк готовился к встрече жены, и пыль вытерта. Разве что в вазах замумифицировались некогда роскошные букеты цветов, в холодильнике засохли и испортились продукты, да и состояние ванной комнаты требовало принятия незамедлительных мер. Не считая переполненной корзины с грязным бельем.
Теперь, когда уборка была закончена и в окна ворвался свежий воздух, стиральная машинка уютно и монотонно работала, а в духовке запекалось мясо, можно было немного расслабиться и даже поспать.
Телефонный звонок привел ее в чувство. Она так и не поняла, удалось ей уснуть или нет. Ее мысли о Марке постоянно словно перетекали из снов в реальность и обратно. Она взяла трубку и, услышав голос своей подруги Миры, улыбнулась. Вот уж действительно кого бы она хотела сейчас увидеть, так это Миру.
– Да, Мирочка, ты очень кстати, – не дала Рита ей сказать и пары слов. – Ничего не хочу слышать! Приезжай, и сама все расскажешь. Соскучилась я ужасно!
– Ладно, занятая художница, приеду. Тем более я знала, что ты в городе: твой Марк позвонил Диме и сказал, что ты здесь. Я тоже соскучилась, но у меня к тебе, помимо этого, есть довольно интересное предложение. Думаю, нам есть о чем поговорить.
– Мира, я жду. – Рита отключила телефон.
К приезду подруги она успела только заварить чай – Мира приехала буквально через полчаса.
Румянец заливал ее щеки, глаза блестели, она была так хороша в эту минуту, что Рита залюбовалась ею.
– Мирочка, как я рада тебя видеть! Проходи.
Подруги обнялись.
– И тебе, Рита, свежий волжский воздух пошел на пользу. Ты вся просто светишься! Как Фабиола?
– Здорова. Это самое главное. А твоя Дашуня как?
– Слава богу.
– Ты с кем ее оставила?
– С мамой.
– Вот и я свою – с мамой.
За столом Мира рассказала Рите о том, что, по ее мнению, было крайне важным и интересным для подруги.
– Приятель Димы, один очень приятный во всех отношениях человек, – начала Мира, – состоятельный, между прочим…
– Вообще-то я замужем, – улыбнулась Рита. – Если ты помнишь, конечно!
– Да, кстати, хотела тебе сказать. Разве можно надолго оставлять без присмотра такого мужчину, как твой Марк? Мало того, что ему требуются уход и женская ласка, вокруг него вьется огромное количество женщин.
– Мира, что за намеки? Я доверяю Марку.
– Я понимаю. Но все равно мне жаль его. Дима рассказывал, как видел его в кафе – он пил кофе с рогаликом. И это при том, что он женат на тебе – женщине, которая прекрасно готовит. Прошу тебя, не оставляй его одного.
– Так что ты хотела рассказать об этом мужчине?
– Он уже пожилой но, несмотря на возраст, решил жениться. Мы с Димой его не осуждаем. Напротив, приветствуем его решение. Я видела эту женщину, она значительно моложе его, но очень привлекательна, мила.
– Мира, кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь.
– Да, Рита, в качестве свадебного подарка он хочет заказать тебе ее портрет.
– Нет, нет и еще раз – нет! – категорично отказала Рита. – Я не пишу портреты невест миллионеров. И даже миллиардеров. Если ты меня хотя бы немного знаешь, то должна помнить, что я предпочитаю натюрморты. Груши, к примеру. Пожалуйста, не смотри на меня как на сумасшедшую. Понимаю: он заплатит хорошие деньги, но я и так, надо сказать, не бедная. Вот если… – Тут Рита улыбнулась, состроила уморительную мину: – Вот если бы ее лицо было похоже на грушу.
И подруги расхохотались. Напряжение, вызванное резким отказом Риты, исчезло.
– Ну правда! Это такая тоска. К тому же – вдруг не по лучится сходства? Ты же знаешь, портреты – это не самое сильное место в моем творчестве. К тому же мне придется часами вести долгие разговоры с этой скучнейшей особой, наверняка корыстной. Я всегда с подозрением относилась к подобным бракам.
– А если бы ты сама решила выйти замуж за очень богатого и в то же самое время порядочного человека?
– Говорю же – у меня есть Марк. А деньги я умею зарабатывать.
– Значит, ты отказываешься.
– Да. И не обижайся.
– Да что мне-то обижаться? Это же не мой портрет. И все равно, Рита, ты все умеешь, у тебя – талант! Неужели ты легко можешь позволить себе отказаться от таких денег? Говорю же – он не поскупится. Положишь денежки в банк, для Фабиолы.
– Хорошо, я подумаю, – смягчилась Рита. – Но ведь если человек платит большие деньги, он и свои условия диктует. Эта особа попросит меня написать ее без морщин, складок, прыщей, обвислых щек.
– Об этом можешь не переживать, эта дама тщательно следит за собой и выглядит в высшей степени превосходно, несмотря на свой возраст. Хотя не думаю, что ей больше сорока.
– Понятно. Ладно, я подумаю. Мира, теперь-то можно поговорить о нас с тобой? О наших детях, мужьях или просто попить чаю с печеньем?
– Знаешь, Рита, сижу я у тебя, и мне до сих пор не верится, что я здесь. Ты на самом деле что-то засиделась в своей деревне.
– Это рай, не забыла? – Рита принялась разливать чай по чашкам.
– Нет, не забыла. Думаю, мы тоже когда-нибудь переберемся к вам поближе. Но тогда, боюсь, и наш папа забудет о нас и большую часть времени будет проводить в городе. У нас же деловые мужчины. А чем это так вкусно пахнет?
– Представляешь, готовлю Марку разные вкусности, но не уверена, что он все это попробует. Он на работе. И утром, и в обед, и вечером, и даже ночью. А пахнет так вкусно бужениной.
– А я сегодня утром приготовила на обед Диме уху из лещей. Почему ты на меня так странно смотришь?
– Из лещей, говоришь?
– Ну да.
– Скажи, Мира, ты когда-нибудь находила… труп? Вот так шла-шла – и наткнулась на труп?
Рита спросила и тотчас пожалела: чуть больше года тому назад Мира обнаружила на своем брачном ложе труп незнакомого мужчины и чуть с ума не сошла.
– Мира, спокойно. Извини, я, глупая женщина, все забыла. Я совсем не о том! Ты простила меня?
Мира и не знала даже, как реагировать. То ли заплакать, вспоминая свою удивительную, полную ужаса и сомнений брачную ночь (шутка ли – труп голого мужчины на постели?), то ли засмеяться. Они расхохотались – настолько вопрос Риты нелепо прозвучал.
– Я хотела сказать, что не каждый человек в своей жизни вообще видел труп. Я имею в виду – криминальный труп. А Марк словно чует их. Сегодня, к примеру, утром он вез меня из Пристанного в город. Проезжали мы мимо одного полудикого пляжа, очень красивое место, надо сказать. И представляешь: вдруг Марк резко сворачивает вниз, к воде, к пляжу, где в камышах орут как резаные две девицы. Они, оказывается, обнаружили в камышах труп мужчины! Приехали, по их словам, на природу – отдохнуть, сварить уху. Теперь понимаешь, почему я вспомнила об этой утренней истории?
– Уха. Понятно, – кивнула Мира.
– Они искали хворост для костра, забрели в камыши и наткнулись на голого мужика. Мертвого, разумеется. Подняли крик, а тут – мы мимо проезжаем. Видишь, как все совпало?
– Так, может, они нарочно так заорали, чтобы привлечь ваше внимание?
– Сначала я тоже так подумала, но потом решила – нет. Все было не так. Две девицы, обеим лет по двадцать. Вряд ли они стали бы привлекать внимание пассажиров машины такого класса, как наша. Понятно ведь, что в ней могли быть мужчины. Во всяком случае, если они не законченные дуры, орать бы не стали. Разве что знали, чья это машина.
– Логично. И что? Они наверняка попросили вас отпустить их, когда узнали, кто такой Марк. Чтобы представить дело таким образом, якобы это вы нашли труп, так?
– Точно. Я удивляюсь тебе, Мира!
– Не стоит. Просто я сама бы так поступила. Вам-то что с Марком, с вас как с гуся вода. А их теперь затаскают по следователям, будут снимать свидетельские показания.
– Если бы только это! Эти две девушки будут проходить по делу об убийстве как главные подозреваемые.
– Как это? Ничего не понимаю.
– Это – главная интрига, Мира! Потрясающе интересно! Дело в том, что девушки прибыли на пляж на машине, стареньком «Фольксвагене», принадлежащем одной из них. И на машине – вмятина и кровь. Да! Надо сказать, что мужчина был, скорее всего, сбит машиной. Другими словами, на него, голого, наехали, загнали в камыши и придавили. У него повреждены лицо, плечи. И что самое важное – этой же машиной!
Мира удивленно присвистнула и отодвинула чашку.
– И экспертиза показала, что на машине – кровь этого мужчины?
– Так мне Марк сказал.
– Ему поручили вести это дело?
– Нет. Это не его район. Но всей информацией он владеет. К тому же он знает, что я умираю от любопытства. Это же я первая обнаружила на капоте кровь!
– Девчонок задержали?
– Конечно. Сразу же. Теперь они, я думаю, в камере предварительного заключения. Вот тебе и уха из лещей!
– Какая странная история! У тебя есть мысли по этому поводу?
– Есть. Машиной Рысиной (это фамилия девушки, которой принадлежит «Фольксваген») кто-то воспользовался. То есть кто-то до того, как они отправились на Волгу, сел в ее машину, возможно, с этим парнем. Привез его на пляж, убил, а потом вернул машину, заранее зная о планах девушек и таким образом подставляя их. Другая версия. Девушки сами его убили, вернее, одна из них, а вторая ничего не знала, но и от поездки на пляж отказаться не могла. Это более сложный вариант, но тоже возможный.
– Вмятину могли сделать специально, каким-нибудь хитрым образом, и перепачкать машину кровью этого мужчины. Это тоже подстава, – предположила Мира.
– И так могло быть. Но интуиция подсказывает мне: девчонки не знали, что машина помечена таким страшным образом, иначе они хотя бы смыли кровь! Ведь все так явно…
– Рита, ну и историю ты мне рассказала! А кто такой этот убитый?
– Марк говорит, фамилия его – Сажин. Вот смотри, я записала в книге рецептов. Сажин Александр Георгиевич. Тридцать один год.
– Его кто-то опознал?
– Да, забыла тебе сказать: неподалеку от того места, где обнаружили труп, нашли одежду убитого. Там были и документы. Он совсем недавно развелся с женой. Марк узнал из своих источников, что этот Сажин был младше своей благоверной лет на пятнадцать, если не больше. Она сегодня должна появиться в морге, чтобы опознать своего бывшего мужа. Думаю, она что-то расскажет о нем.
– Хуже было бы, не окажись при нем одежды и документов. И все равно, Рита, как могло с лучиться, что задержали девушек, приехавших на место убийства на машине, испачканной кровью убитого? Да их явно кто-то подставил, неужели не понятно?
– В жизни чего только не бывает, – задумчиво произнесла Рита. – А тебе не успело прийти в голову, что этот Сажин мог быть любовником одной из девчонок?
– Не знаю. Возраст-то у них как раз такой…
– Какой – такой?
– Когда все чувства обострены.
– Вот и я о том же. Слушай, мы разговариваем таким образом о наших детях? Мира, похоже, мы тоже заражены криминальным вирусом!
– Но не все же о манной каше думать, – улыбнулась Мира и ободряюще взглянула на подругу: – Если что – можешь всегда рассчитывать на мою помощь.
