Анна Фирсова
Академка Поневоле
XVIII. Откровение
Дверь толкнула тележка с едой. Три тарелки, на одной из которой я увидела блинчики и на миг позабыла слова Эйнвара. Полная румяная повариха в малиновом чепчике и таком же фартуке ловко вкатила гремящую конструкцию и поставила рядом с моей кроватью. Эйнвар состроил кислую мину и спешно ретировался. Вот и славно! Раз я какой-то там камешек, то и нечего тратить на меня своё время. Нам друг без друга хорошо живётся. Меня вот блинами покормят! Уж и не вспомню, когда последний раз их ела.
– Ой ты бедненькая! – запричитала внезапно женщина. – Совсем тебя голодом ироды приютские заморили.
– Да нормально нас там кормили, я не жалуюсь.
– А связали за что? – поинтересовалась она с живым любопытством.
– Да это… нахулиганила чутка.
– Форточку разбила? Или куст какой сожгла?
Лучше бы куст. Но вслух я этого не сказала, а просто улыбнулась.
Наконец-то меня развязали! Я потёрла раскрасневшиеся запястья, размяла пальцы. Милая повариха помогла мне сесть и придвинула поближе глубокую тарелку с какой-то серо-зелёной похлёбкой. Вкусная. Напомнила супчики из приюта, только понаваристее и погуще. Здесь была ещё миниатюрная рулька, но я благодарно отказалась, сказав, что не очень люблю свинину. Тогда повариха сразу полила блины мёдом и налила компот. Только я свернула один блинчик в рулет, как в комнату вошли Бригитта и профессор Рафф. Вилка с блинным рулетом полетела на пол.
Лицо Раффа осталось непробиваемым, он лишь медленно моргнул. Отчего-то вспомнились слова Эйнвара о том, что его надо поменьше слушать. По лицу Бригитты проползла тень брезгливости, но изящная колдунья, как и всегда, взяла себя в руки, улыбнулась и учтиво спросила:
– Вкусно?
И что вот мне ей сказать? Вкусно было бы, если б она не пришла сюда, ещё и этого бородатого с собой прихватила. Ну ничего себе! Я даже попробовать не успела.
Наверняка услышала мои мысли, но виду не подала. Повернулась к поварихе, полушёпотом сказала:
– Оставьте нас, Доротея.
Доротея откланялась, захлопнув за собой дверь. Тележку, однако, не забрала. Может, удастся съесть второй блин позже. Бригитта тяжело вздохнула, будто собиралась читать мне проповедь или ложиться в могилу. Плохая шутка, ладно.
– Не ожидала я, что твоя сила пробудится именно так, через страдания невинных.
Точно проповедь. А в могилу лягу я. Хорошо, что не откусила блин – сейчас бы встрял поперёк горла.
– А я говорил, что девочке здесь не место, – прочистив горло, сказал Рафф.
Ну и напыщенный же индюк! Сколько пафоса и презрения в его голосе. Даже Бригитта одарила его «затыкающим» взглядом и взяла меня за руки.
– Абель поправится, – больше с надеждой, чем ободрением в голосе сказала директриса. – А это, – она указала на отметины от верёвки на запястьях, – будет твоим знаком отличия, пока ты не загладишь свою вину. Понятно?
– Непонятно.
Ну, а что мне? Врать и соглашаться?
– Можешь считать это моим проклятием. Очень мягким, но всё же проклятием. Как есть благословение, так есть и проклятие, – разъясняла она мне, словно маленькой девочке.
– Но благословение может дать только Богиня.
Ой, не надо было мне это говорить! Повисла крайне неловкая тишина. Рафф начал попёрхиваться, сдерживая кашель, от неловкости. Молодой мужик, а по поведению словно старый дед.
От собственных мыслей на минутку стало неловко. С каких пор я рассуждаю, в целом, о Раффе и его поведении?
– Верно, – медленно согласилась Бригитта. – Только Богиня. Или приближённые к ней.
– Вы видели Богиню? Общались с ней?
Я не поняла, как, но Рафф подскочил ко мне, и я увидела у лица полыхающее пламя. Мне оставалось лишь зажмуриться, а ещё я закричала.
– Ты понимаешь, что несёшь вообще, идиотка? Ты ставишь под сомнение всю нашу религию!
– Спокойно, Джолмехег. Подростку нормально сомневаться в истине. На молодом поколении зиждется будущее.
– Да я и не сомневалась…
– … лишь встала поперёк горла госпоже Бригитте, – процедил колдун сквозь зубы. Богиня, почему он мой декан?
– Профессор Рафф! Покиньте комнату сейчас же.
Рафф не стал пререкаться с директрисой и покорно вышел, хлопнув дверью так, что звякнула посуда в шкафах, и с потолка посыпалась пыль. Да уж, Академии стоит навести лоск.
– Румпелина, – продолжила Бригитта приторным материнским тоном, – у тебя пробуждается сила очень опасной стихии и тебе следует вести себя очень осторожно. Нужно быть всё время начеку и как можно больше тренироваться. Слушайся господина Раффа, выполняй все его рекомендации, и тогда у тебя всё обязательно получится. Ты станешь очень сильной ведьмой!
– А зачем?
– Зачем?..
Вопрос я задала правильный, но Бригитту он поставил в тупик. Женщина сдвинула брови, поправила свой монокль, отводя при этом взгляд.
– Рассказывайте, – я уселась поудобнее, наглея окончательно. А что? Терять мне нечего. Всё равно должны наказать за прожжённую плоть того парня.
– Я буду с тобой откровенна. У людей в нашем мире будущего нет. Примитивные создания. Благодаря магам мир развивается. Это мы изобрели механические часы, паровой двигатель. Ещё раньше построили мельницы, провели водопровод. Люди всегда были лишь рабочей силой. Поэтому магию стоит развивать, чтобы достичь каких-то высот. Ты сможешь получить высокую должность, получить много денег.
– Но я не смогу стать, скажем, приближённой лорда или леди? Потому что они сами выбирают себе приближённых из родственного круга. Тогда зачем мне напрягаться? Все знают, что работать ремесленниками и крестьянами могут и обычные люди без магической силы.
– Ты сможешь изобрести свой эликсир и прославиться на весь мир! Или ты даже сможешь вступить в женский отряд огненных земель!
– У меня мозги не те, чтобы что-то изобретать. А быть воином – не женское дело. Тем более – не моё. Что я могу? Только швабру держать. Такое себе оружие…
– Так ты здесь для того, чтобы это исправить! Я вытащила тебя из этой грязи и позволила взглянуть на настоящий мир хотя бы одним глазком. И ты не видела даже большей его части.
Она права. Но надо ли мне оно?
– Я впервые вижу такое нежелание действовать и что-то предпринимать. Неужели тебя устраивала прошлая жизнь?
– Вполне. Там было куда меньше опасностей.
– Но тебя били, притом почти каждый день. Не давали такой вкусной еды. Лишали одежды и обуви. Заставляли спать на жёстких досках и стирать бельё в мороз.
– Так ведь в реке же! Там вода проточная.
– Но ты могла бы за себя постоять, если бы знала о магии. Могла бы доказать всем, что тобой нельзя понукать. Что ты не удобная девочка для побегушек, а такая же воспитанница и тоже заслуживаешь рекламы перед представительными родителями. Тебя ведь за семнадцать лет никто не удочерил. Знаешь, почему? Потому что Моримото было удобно держать у себя под боком такую непривередливую рукастую девчонку. Но она и не думала делать из тебя свою преемницу. Ты для них лишь обуза, сломанный веник, который не получилось вовремя выкинуть, но который иногда подметает пол. Повреди ты себе руку или ногу – оказалась бы на улице.
Она замолчала, а мне нечего было возразить. Стало стыдно. Бригитта считывала все мои мысли. Я действительно думала то, что когда Моримото состарится, то приют отойдёт мне. Перед сном я часто представляла себя на её месте, доброй воспитательницей, которая никогда не орёт на детей, ни в коем случае не бьёт их. Если то, что говорит Бригитта, правда, то если бы не случай, судьба у меня стала бы незавидная. Кстати, о случае.
– Как вы вообще нашли меня? Как поняли, что я ведьма? Вы знали моих родителей?
Бригитта помолчала немного, но затем со вздохом продолжила:
– Я лишь предполагаю. Я точно знала, что ты огненная.
– А…
– Я знала, что некогда супружеская пара из огненных земель, из Хариккина, преследуемая недоброжелателями, искала спасения в соседних землях и приплыла в Эриму на драккаре.
– Драккар же – корабль водных…
– Вот именно. Они пытались действовать как можно более скрытно. Меняли имена, одежды, транспорт. Но к сожалению…
– Мародёры, – поняла я сразу. Они не перебрались через горы, которые окружали Эриму. В голове предстала жуткая сцена проломленного двуручным топором черепа.
Неожиданно я почувствовала, как Бригитта гладит моё предплечье тонкими, сухими пальцами.
– У них был благословенный младенец, – она закатала рукав моего платья, которое с меня никто не удосужился снять. – Ты.
От движения её большого пальца вдоль предплечья прошёлся всполох магии в виде витиеватого узора. Не больно, не колет, просто стало слегка тепло, будто рука нагрелась на секунду и снова остыла. Мелкие спиральки разбежались и снова сошлись, а затем рука приняла свой прежний вид, будто ничего и не произошло.
Я испуганно отдёрнула руку, осмотрела её, повертев, со всех сторон.
– Что это? Как вы это сделали?
– Это твой знак благословения Богини. Никто не может сказать точно, как она выбирает детей и для чего, но важно, что теперь ты в стенах Академии, и тебе ничего не угрожает.
– А могло бы?
– Да. Отмеченных Богиней ищут все. То ли из зависти, то ли в этом кроется нечто большее.
Повисло неловкое молчание. Я не знала, что можно ещё спросить у Бригитты, мне нужно было переварить информацию. Директриса почти с нежностью поправила одеяло и, уходя, сказала:
– Отдыхай.
В дверях она столкнулась с Раффом, который, проследив за Бригиттой глазами, процедил мне сквозь зубы:
– Молись Богине, чтобы Абель выжил. Иначе будешь гнить в тюрьме до конца своих дней.
XIX. Иллюзия
С утра меня уже вели по коридорам на лекцию. Я шла в сопровождении Рамин и незнакомого мне стражника, чему я очень удивилась – даже не знала, что они есть в Академии. Мне было неловко: словно я какая-то преступница, за которой нужен надзор. Редко встречавшиеся студенты прекращали разговаривать и с некоторым опасением смотрели мне вслед. Ну да, репутация запятнана основательно. Как бы мне хотелось просто исчезнуть, не привлекая лишнего внимания!
Двери подвала с грохотом захлопнулись. В зале, кроме меня и профессора Раффа, который стоял, отвернувшись к стенке, и рассматривал висящие скрещенные мечи, больше никого не было. Я присела в реверансе, поздоровалась.
– Там в углу ведро с тряпкой и палка для швабры. Ты знаешь, что делать.
Вот так сюрприз. Ну да ладно.
Надела тряпку на швабру, поставила ведро на середину комнаты. Воды внутри не было – наверняка сейчас попросит сбегать наверх принести, а потом убраться.
Профессор Рафф повернулся ко мне, презрительно осмотрел.
– У тебя что, нет другой одежды? – поморщился он.
– Нет, господин.
Он удивился, слегка качнув головой в сторону и изогнув бровь.
– Так сшей её сама, раз ты такая рукастая. Чтобы я больше этого похоронного ужаса на занятиях не видел.
– Но ведь платье белое, какие похороны…
– По воде сплавляют на плоту в белых одеждах. Или что, у вас, в Эриме дикие традиции закапывания под камнями? Эти горки до сих пор строят не только мародёры?
Вообще-то, да, но я благоразумно решила промолчать, чтобы не злить Раффа ещё больше. Он неожиданно смягчил тон:
– Посмотрим, что можно сделать. Тебе пойдёт зелёный, под цвет глаз.
Не знаю, смеяться мне или плакать. Смущение полностью охватило меня, и я просто стояла, как вкопанная, ожидая его просьбы или, скорее, приказа.
– Знаешь, почему огонь больше всего похож на любое существо?
Не знаю. К чему он клонит?
– Оглохла?!
– Я не знаю, господин.
Он тяжко вздохнул и потёр переносицу. Наверняка опять думает, как такая глупая бездарность оказалась под его покровительством. Я тоже задаюсь этим вопросом.
– Огонь живой. Он живёт своей жизнью. Он питается, ему нужно дышать. Без воздуха он погибает.
Рафф пристально заглянул мне в глаза, надеясь донести до меня что-то очень важное, какую-то истину. Но я лишь тупо смотрела на него, ничего не понимая.
– Возьми на той полке красный бутылёк и принеси сюда, смочи им тряпку и надень на палку.
Я кинулась исполнять его просьбу. Пару раз затупила на поиске бутылька, потом никак не могла его откупорить – затыкал кто-то сильный – пролила несколько капель на пол. И всё это под нескончаемые вздохи профессора.
– Какая же ты копуша, это невозможно. Бригитта наказала мне быть терпимее, но я уже на грани.
– Что мне с этим делать, господин?
– Поверни швабру тряпкой вверх, как шест. Теперь зажги её.
Что? Зажечь? Как?
– Кажется, мне некоторые вещи приходится повторять тебе по несколько раз. Вчера, когда падала в обморок, ухо веткой не проткнула?
– Я… я не знаю, как это сделать.
– Ну, как прожечь Абеля ты же знала. И тут справишься. Или тебе для магии нужны полуголые подружки? Могу обеспечить!
В этот момент он взмахнул руками, и я с изумлением наблюдала, как стена перед нами буквально разделилась напополам, и каждая её часть разъехалась в разные стороны. А за стеной имелась потайная ниша, обитая красным бархатом. Рафф взял факел, подул на него – загорелось пламя. Я ахнула, когда увидела висящих в кандалах Рамин и Анэлию. Они находились без сознания, похоже, что спали. Или их отравили? Какой мерзкий Рафф!
– Что вы с ними сделали?
– Да ничего такого, уж поверь мне. Сильно они не сопротивлялись.
И эта едкая ухмылочка, так и хочется её стереть, и чтобы он вообще потерял способность улыбаться. Я сжала кулаки в гневе, правой рукой продолжая удерживать швабру. Бедные девочки. За что он с ними так? Ничего плохого ведь не сделали. Рамин так вообще сама невинность. А если он и со мной что-то сделает?
Я выставила швабру вперёд, словно меч или копьё. Хотя я даже никогда не видела вживую ни того, ни другого. И с силой замахнулась так, что по инерции моё тельце сдвинулось ещё на пару шагов. Рафф захохотал.
– Уж не думаешь ли ты напугать меня этой деревяшкой, маленькая уборщица?
И всё же он сам отступил на два шага, даже отклонил голову в сторону, так как я едва не задела его тряпкой по лбу.
– А, может быть, и хочу.
Я почувствовала, что что-то не так, что-то явно изменилось. В комнате стало… жарче? Или, может, это я так разволновалась. У Раффа хищно сверкнули глаза, он смотрел на меня, как на наживку для самого себя.
– Хочешь драться с преподавателем? У-у-у, прекрасно, просто прекрасно. Я добьюсь твоего отчисления любым путём. Легально или нет, мне всё равно, что скажет Бригитта. Ты вылетишь отсюда, словно никому ненужный старый хлам.
Он провоцирует меня. Он просто провоцирует и манипулирует. Я же не поддамся на эту уловку? Я же разумнее.
Так думала одна часть моего сознания. Другая же завопила: «Да плевать на это всё. Тебе здесь не место, а девочек нужно спасать. В атаку!»
И я ударила его. Поняла я это только тогда, когда Рафф упал на колени, склонившись, и с его губ капнула кровь, впитываясь в каменную кладку пола. От такого зрелища мне стало дурно, душно. Я отвернулась в сторону, чтобы заглотнуть побольше воздуха и не видеть Раффа.
И увидела огонь. Взвизгнула, откинула полыхающую швабру в дальний угол комнаты. Палка с глухим стуком ударилась о стену и покатилась по полу, разбрасывая маленькие искорки. Хорошо, что тут всё из камня, не то остался бы от комнаты лишь пепел.
Тем временем Рафф встал, сплюнул остатки крови, вытерев губы рукавом своего бордового пиджака, подошёл ближе и развернул меня с силой к себе лицом. Я лишь вздрогнула, не вскрикнула и не ударила. Запал как-то прошёл, на место ему пришёл страх.
И всё же я увидела в его проницательном взгляде что-то новое для себя. Удовлетворение? Он… и добивался такого эффекта?
Я вырвалась, не в силах больше вынести зрительный контакт. Между нашими лицами было расстояние буквально в один палец. Воздуха катастрофически не хватало. Я кинулась к девочкам, потрогала их за руки, попыталась поднять головы и разбудить. Тем временем Рафф возился с пожаром. Думаю, ему не составило труда всё затушить. Это было неважно.
Я дёргала их за платья, гладила руки, пыталась докричаться. Но они спали беспробудным сном. Меня затрясло от бессилия, слёзы сами собой градом потекли по щекам.
– Интересно, – произнёс Рафф вызывающе, – когда ты догадаешься…
– О чём?
– О том, что это иллюзия.
Рафф выплыл из-за моего плеча, провёл ладонями вдоль девочек, словно снимал полотно, скрывающее картину. И девочки растворились. Их образы расплылись в окружении, цвета угасали, смешиваясь с интерьером. Я остолбенело уставилась на пустую стену, открыв рот. Профессор почти по-братски хлопнул меня по плечу и вкрадчиво произнёс:
– Ты же уберёшь тут всё к началу занятий, верно? И никому ничего не расскажешь. И пошевеливайся, у тебя есть пятнадцать минут.
XX. Гербалистика
Занятие шло у «старших», если так можно это назвать. Я закончила вытирать капли крови, уже почти въевшиеся в камень, буквально впритык к приходу студентов. Попыталась выскользнуть через открывшуюся дверь, но эта толпа буквально не давала мне прохода. Я выцепила глазами Эйнвара. Он тоже меня заметил. И намеренно вдавил в стену своим плечом. Закусив губу, сдержала крик, но сильно зажмурилась, чем, видно, его очень позабавила, потому что бастард злорадно улыбнулся и гордый собственной шалостью прошёл в класс.
Отлично, пусть я хоть кому-то подниму настроение! Рафф пришёл тоже скоро, его колкого взгляда я также не смогла избежать. Вот его дух явно упал, когда профессор меня увидел топчущуюся перед дверями тренировочной комнаты с ведром в руках.
– Ты ещё здесь? – грозно прошептал он мне, косясь в класс. Видимо, надеялся, чтобы студенты его не заметили. – У тебя лекция давно началась! Будешь прогуливать – тебя отчислят.
– Вы же сами этого хотели. И вообще, вам ли не всё равно?
– Мне не всё равно, потому что я твой декан! И твоё поведение сказывается на репутации всего факультета. Ты, вообще, в курсе, что есть баллы, которые начисляются каждому студенту? И мне за эти баллы полагается хорошая такая премия золотом. Так что марш отсюда, только воду слей из ведра. – Я уже собралась идти, да и он отвернулся, как вдруг Рафф остановился и бросил напоследок: – И да, ты полная дура, если не поняла, что всё, что произошло утром – лишь провокация.
На лекцию по гербалистике я опоздала: заблудилась по дороге. Сложно адаптироваться к бесконечным коридорам и шестнадцати башням, когда ты тут всего несколько дней.
Преподавательница затуманенным взглядом посмотрела сквозь меня, стоило заявиться на пороге. С десяток глаз неофитов магии уставились на меня в ожидании. В тот момент я почувствовала себя нагой. Рафф прав – платье ужасное.
– А вы… Румпелина, да? – Я кивнула, и женщина заулыбалась, замахала руками. – Проходите-проходите же скорее. Не нужно извиняться за опоздание. Расписание – лишь выдумка тех, кто не умеет правильно распоряжаться своим временем. Итак, на чём мы остановились? Ах да, вам уже рассказывали про модусы бытия на Теории Магии?
Я плохо помню в принципе лекцию профессора Ксенорта и, нахмурившись, поискала взглядом согласных со мной. Заметила Йенова с перебинтованной рукой. А ему-то за что досталось? Столкнулась с разноцветным взглядом Лаззияра, и меня словно прошибло током. Он будто только и ждал, когда я его замечу. Усмехнувшись, парень произнёс одними губами так, чтобы поняла только я:
– Модусы бытия никому не дают житья. Коли хочешь узнать, что с этим делать – милости прошу лекцию через неделю отведать.
Я лишь покачала головой. Что с ним делать? Опять глаголы рифмует!
С другой стороны, так я узнала, что через неделю будет лекция по модусам. Это здорово, хоть пойму, что это за зверь такой.
– Растения можно разделить по небесным телам. Думаю, магию звёзд вы уже хорошо изучили на астроведении. Какие растения мы отнесём к солнечным?
Несколько рук взмыли вверх. Кто-то начал перечислять:
– Молочай, подсолнух…
Я не вслушивалась. Дальше шли растения других небесных тел, но я никак не могла уловить суть рассказываемого. Я не верила в жизни за пределами нашей планеты – это абсурд. Богиня создала нас, таких уникальных, наделила талантами и дарами, чтобы затем создать копию? Для чего?
И, разумеется, мне совсем непонятно было, чем различаются те же растения Солнца от растений какой-то маленькой синей звёздочки, до которой нам даже не добраться никогда?
Профессор, Фрида Беркана, странная. Не сумасшедшая, не чудаковатая, а именно странная. Она явно была из водных. Но от неё веяло чем-то не тем, как будто что-то не на своём месте. Довольна ли она своей работой? Несколько раз за время своей лекции Фрида сказала, что преподавать – её призвание, а травы она слышит и любит. И хочет, чтобы мы тоже услышали шёпот трав и научились с ними общаться. Проще принять тот факт, что на других планетах есть жизнь. Трава не разговаривает. Кому, как не мне, выросшей в Эриме, это лучше знать?
И тут же я сконфузилась своих мыслей. Как раз житьё в Эриме не даёт мне право называть себя знатоком трав. У нас всё очень плохо с растениями. Голые скалы и сухие покорёженные деревья – вот и все достоинства самой пустынной части земной провинции.
– Давайте с вами поговорим про бадьян! – неожиданно бодрый голос Фриды вывел меня из сумбурных отвлечённых размышлений. Профессор вдруг взяла со стола небольшой кустарник с белыми цветочками в импровизированном деревянном горшке. – Можете зарисовать, чтобы запомнить, как он выглядел. Это очень хорошее, доброе растение. Используют его семена, листья и даже корни. Наверняка многие из вас сталкивались с бадьяном как со специей. Но это растение обладает также и целебными свойствами. Его семена жуют для избавления от проблем с животом, а также заваривают чай, чтобы избавиться от болей в суставах.
Я зарисовала звёздочку из восьми лепестков бадьяна на свитке. Вышло довольно неплохо. Госпожа Моримото всё время говорила, что я бездарность. Невесёлые мысли снова овладели мной, и Фриде, видимо, аукнулось моё настроение. Она обеспокоенно спросила, что случилось. Мне пришлось выдавить из себя улыбку.
– Ничего, о чём госпоже стоило бы беспокоиться. Вы очень интересно рассказываете.
Кажется, эта лесть ей очень понравилась. Фрида принялась пуще прежнего расписывать все прелести бадьяна. И как-то плавно перешла к анису, чья сила незаменима против заболеваний дыхательной системы. Не знаю, как остальные ученики не скисли за время почти двухчасовой лекции о двух растениях с периодическими уплываниями Фриды от темы в свой личный опыт. Заметила, что Йенов сидит на своей подушке с закрытыми глазами, запрокинув голову и открыв рот, и едва не удержалась от смешка. Лаззияр что-то увлечённо черкал в свитке. Надеюсь, хотя бы он не рисует голых девушек?
