Анна Флин
Птица и Король
Качаю головой, опускаясь на кровать, будто все силы, которые меня поддерживали, исчезли. В голове всё ещё встают образы той поляны – лица, кровь на снегу, испуганный взгляд Катрины, крики Джозефа.
– Они все мертвы, Райн, – шепчу, ощущая, как горло сжимается, а на глаза наворачиваются слёзы. – Джозеф, Катрина, все маги… они просто хотели жить.
Райн садится рядом, и я чувствую, как он осторожно гладит меня по плечу, не пытаясь прервать или успокоить. Просто даёт мне выплеснуть все слова, которые переполняют.
– Всё это дерьмо, – едва выдыхаю, чувствуя, как слёзы бегут по щекам. – Они ни в чём не были виноваты, а этот… этот мерзавец просто решил, что имеет право решать, кто будет жить, а кто умрёт.
Райн молчит, и в его глазах мелькает что-то похожее на грусть, возможно, ненависть. Но когда он смотрит на меня, я чувствую, что он понимает, что всё это для меня значит.
– У нас будет время, чтобы оплакать их, – тихо говорит он, и его голос звучит почти как обещание. – Но сейчас тебе нужно отдохнуть. Всё это должно остаться позади, хотя бы на одну ночь.
Я не отвечаю, лишь киваю. Райн поднимается, вытирает слёзы с моего лица и выходит, закрывая за собой дверь.
Когда я остаюсь одна, мне кажется, что я просто проваливаюсь в глухую тишину. Вместе с тем как мысли отступают, я вдруг замечаю, что моя одежда вся в крови – на рукавах, на груди, на краях плаща. От этого зрелища меня охватывает мерзкое, колючее отвращение.
Подхожу к зеркалу, пытаясь стереть кровавые пятна, но они словно прилипли к коже. Взгляд падает на отражение в зеркале. На секунду мне кажется, что зрение всё ещё туманится от слёз, но нет. В отражении, помимо моего лица, за спиной стоит тень – чёрная. Лицо едва различимо, но глаза, зловещие, обжигающие, смотрят прямо на меня.
– Маленькая Абигейл… – раздаётся тихий голос, и я вздрагиваю, чувствуя, как тело покрывается мурашками.
Передо мной Апоро, и я понимаю, что не могу двинуться с места, а проклятый образ всё ближе и ближе. Резко отворачиваюсь, хватаюсь за дверь, выбегаю в коридор и направляюсь к каменной лестнице, ведущей к источнику воды.
Единственное, чего я хочу сейчас, – это смыть с себя кровь, смыть это проклятие, но в голове пульсирует его зловещий, пронзительный голос.
***
Брожу по замку, как загнанный зверь, не в силах избавиться от ужаса, который поселился внутри. Незнакомец – этот ледяной ублюдок с глазами цвета смерзающегося льда – я вижу его перед собой, куда бы ни посмотрела. В его взгляде не было ни единой тени сомнений, когда он отдал приказ убить. Что же может помешать ему прийти сюда, в наш дом, и вырезать нас, как других?
– Чёрт бы его побрал, – шепчу себе, снова оказываясь перед зеркалом и вглядываясь в собственное отражение.
Но слова не помогают унять тревогу. Я не хочу этого показывать, но руки едва заметно дрожат, и это злит меня ещё сильнее.
Этот… маг или не маг, кто он такой, чтобы решать, кому жить, а кому нет?
Стук в дверь выбивает меня из равновесия. Мать входит в комнату с решительным выражением лица и сразу оглядывает меня с ног до головы.
– Абигейл, приготовься, – велит она, и в её голосе нет ни капли мягкости. – Сегодня вечером семейный ужин, и ты должна выглядеть достойно.
– Это вообще зачем? – спрашиваю, не желая снова изображать фарфоровую куклу ради какого-то ужина.
Мать смотрит на меня с укором, будто я маленький ребёнок, и её взгляд становится ещё холоднее.
– Потому что твой отец этого хочет, Абигейл. Так что прекрати задавать вопросы и следуй указаниям.
Кривлюсь, но держу язык за зубами. Мать выходит, а вместо неё входят две служанки. Они принимаются одевать меня, не терпя никаких жалоб и комментариев. Длинное тёмное платье облегает фигуру, поднимает воротник к самому подбородку и туго стягивается на талии. Меховая накидка. Я привыкла к такой одежде, но в этот раз это почему-то тяготит меня, словно я надеваю чужую шкуру.
Аромат трав и ладана наполняет комнату, когда одна из служанок наносит его на мои запястья. Он острый, как морозный лес, и только усиливает напряжение. Терплю, и, когда наконец освобождаюсь от их рук, в комнату заходит Райн, как всегда, тихо и мягко. Он держит что-то в руке.
– Ты готова? – спрашивает он, будто не замечая моего раздражённого лица.
– Если бы меня не упаковывали, как… как что-то на продажу, давно бы была готова, – фыркаю. Но тут же замечаю, что он подходит ближе и протягивает мне что-то. На серебряной цепочке покачивается чёрный кулон.
– Посмотри, – говорит он, поднимая цепочку так, что чёрная птичка на кулоне поворачивается ко мне. – Это обсидиан. Помнишь, как отец говорил о нём?
Обсидиан… Чёрт бы его побрал, этот кулон сразу будит во мне воспоминания. Отец всегда говорил, что это камень для защиты. Райн молчит, наблюдая за мной, и я чувствую, как раздражение и смущение смешиваются внутри.
Почему, спрашивается, он решил подарить мне эту штуку?
– Спасибо, конечно, – бурчу, беря кулон, – но почему именно птичка?
Он усмехается, и в его глазах появляется тёплая искорка.
– Потому что ты была моей маленькой птичкой, забыла? – отвечает он с лёгкой улыбкой, и я чувствую, как лицо заливает красками.
– Птичка? – повторяю, едва сдерживая раздражение. – Ты серьёзно? Мне вообще не до детских прозвищ, Райн.
Но его взгляд тёплый, и я, чёрт возьми, не могу злиться на него. К тому же, он поднимает руки, чтобы застегнуть цепочку мне на шее, и я позволяю ему это сделать. Камень кажется тёплым на коже, и когда он обнимает меня, всё это напоминание о «птичке» вдруг становится приятным.
– Спасибо, – шепчу я, хотя мне всё ещё неловко.
Но этот момент спокойствия нарушается, как только в комнату входит отец. Поворачиваюсь и вижу, как он буквально цепляется за дверной косяк, едва стоя на ногах. Лицо его осунулось, взгляд затуманен, как у старика, которому уже давно не хватает сил.
– Отец! – подскакиваю и обхватываю его под руку, чувствуя, как его тело тяжелеет в моих руках.
– Тише, дочка, – его голос звучит слабо, но он улыбается, пытаясь казаться сильнее, чем есть на самом деле. – Ты выглядишь прекрасно. Сегодня важный день для нас обоих. – Он поворачивается к Райну и строго произносит: – Райн, оставь нас.
Брат смотрит на меня несколько мгновений, а затем закрывает за собой дверь.
Сердце сжимается от горечи, и я не могу больше сдерживать слёзы. Папа едва держится, но я прижимаю его к себе, не позволяя упасть.
– Отец, ты должен отдохнуть, – шепчу, но голос дрожит. – Сними заклинание… умоляю.
Он слегка качает головой, и в его глазах вспыхивает понимание.
– Абигейл, – говорит он, сжимая мою руку, – у каждого мага, как и у тебя, есть источник силы. У кого-то он велик, у кого-то – мал, но в нём наша жизнь. Пользуясь этой силой, мы можем защитить себя… но только до тех пор, пока источник не исчерпается. – Он тяжело вздыхает. – Когда он закончится, мы сгорим, как свеча на ветру. Пожиратель Жизни вытягивает эту силу до последней капли, оставляя мага пустым, мёртвым.
Замираю, чувствуя, как его слова оседают ледяным грузом внутри. Он умирает… из-за меня. Мой собственный отец отдал свою магию, чтобы скрыть меня от охотников на Пожирателя. Он знал, что это убьёт его, и всё равно продолжал.
– Нет… – шепчу, чувствуя, как слёзы текут по щекам. – Отец, ты не можешь…
Он кладёт свою слабую, дрожащую руку мне на щёку и пытается улыбнуться, но выходит лишь болезненная гримаса.
– Это мой выбор, дочка. Я знал, что это убьёт меня, но… не мог иначе. Ты – моя дочь, и я не мог позволить этому миру поглотить тебя.
– Почему, отец? Почему я, почему это вообще случилось? – не выдерживаю я, срываясь на крик.
– Потому что в тебе дух Пожирателя, – отвечает он тихо. – И это не просто дар. Это проклятие, которое ждёт лишь одного момента, чтобы захватить твою силу. Апоро, тот, кто несёт в себе это проклятие, был когда-то простым магом. Но его одолела жажда власти. Он не просто вытягивал энергию, он уничтожал всё на своём пути. Однажды он забрал слишком много, и маги создали Альянс, чтобы остановить его. Его младший брат, которого он любил больше жизни, предал его, и Апоро заточили в мир мёртвых – Марвитре. Но его дух… он живёт, жаждет вернуться, уничтожить своих предателей. И каждый, кто носит его силу, становится охотником на жизни.
Всхлипываю, не в силах больше слушать.
– Каждый ребёнок, как ты, с зелёным свечением при рождении, должен быть казнён. Закон о магии жесток. Но я знал, что ты не чудовище, – он вытирает мои слёзы. – Прости меня, Абигейл.
Стою, чувствуя, как каждый его выдох становится короче, а рука на моей щеке дрожит сильнее с каждым мгновением. Он стирает мои слёзы, но мне кажется, что всё вокруг рушится. Отец – единственный, кто скрывал меня от этого мира, и если его не станет…
– Абигейл, ты должна продолжить жить, даже если меня не будет рядом. – В его голосе звучит твёрдость, но я вижу, как ему тяжело, как каждое слово даётся с болью. – Я сделал всё, что мог. Но чтобы магия не уничтожила тебя, ты должна быть защищена. Должна научиться контролировать себя.
Я понимаю, к чему он клонит. И именно это вызывает во мне ярость и страх одновременно.
– Ты говоришь о браке? – шепчу, едва сдерживая голос. – О той… свадьбе с магом, который поможет мне контролировать силу?
Он кивает. Глаза его снова омрачены болью, но он не отводит взгляда.
– Да, Абигейл, – голос его тихий, но твёрдый. – Мама и я долго думали над этим. Если ты выйдешь за мага, который сможет научить тебя контролировать энергию, вместе с его магией у тебя будет шанс подавить силу Пожирателя. Союз с магом даст тебе защиту, и он сможет… сможет хоть как-то уберечь тебя от того, что мне уже не по силам удерживать.
Сжимаю кулаки, пытаясь переварить его слова, но в голове пульсирует только ярость. Всё это звучит как проклятие, нависшее надо мной с самого рождения, и он говорит, что мой единственный выход – подчиниться? Выйти замуж за незнакомца, чтобы как-то обуздать силу?
– И ты решил это за меня? – шепчу, чувствуя, как слёзы снова подступают. – Ты и мать, вы всё решили… без меня?
– Мы сделали это ради твоей жизни, – произносит он с тяжёлым вздохом, будто осознавая, как жестоко это звучит, но другого выхода нет. – Ты должна понимать, Абигейл. Это не просто страх. Если Пожиратель захватит тебя… ты погибнешь. И уничтожишь всё вокруг.
Слова пронзают ледяным холодом. Молчу, чувствуя, как сердце всё быстрее сжимается от страха и боли. Он смотрит на меня с такой нежностью, что я понимаю: это не просто попытка манипуляции. Это единственный выход, который он видит.
– Я… я понимаю, отец, – наконец выдыхаю я, голос едва слышен. – Ты хочешь защитить меня.
Отец тяжело опускается на кровать. Его глаза медленно закрываются, но пальцы едва заметно шевелятся, указывая на что-то за дверью. Выхожу. Смотрю, и сердце замирает – если я правильно поняла намёк, он собрался подарить мне то, что всегда хранил под замком. Подхожу и открываю крышку.
Внутри лежит меч, о котором мне рассказывали легенды с детства, тот, что достался ему от предков. Чёрное лезвие, выкованное из самой крепкой стали. Говорят, её нашли в недрах гор Светлого мира, и её почти невозможно поцарапать или повредить. Отец называл её драугрист – «сталь теней». Лезвие тёмное, как полночь, и в свете факелов оно блестит, будто поверхность зеркала, но не отражает ничего, кроме самой тьмы.
– Возьми его, – голос отца уже еле слышен. – Я надеялся, что он долго ещё будет под замком, но… раз ты столкнулась с этим миром, теперь это твоя Тень.
Осторожно беру меч, ощущаю его вес в руке, будто он становится частью меня. Сталь ложится в ладонь идеально, а рукоять кажется тёплой, как живая кожа.
– Спасибо, – выдыхаю, пытаясь удержать дрожь в голосе.
Отец кивает, а в его глазах мелькает тень воспоминаний.
– Ты знаешь, почему магия под запретом, верно? Почему этот мир отвернулся от неё? Император – тот, кто управляет судьбами в Ильштрассе и по всей Империи, – он боится. Боится, что магия когда-нибудь снова выплеснется и вернёт силу Пожирателю Жизни. Он боится Апоро, – его голос тихий, но решительный. – Поэтому законы здесь такие жестокие. Любой, кто проявляет магию, будет казнён на месте.
– Поэтому император и создал этих Серых Плащей? – уточняю я, поднимая взгляд. – Этих… элитных псов, которые бегают по всему Ильштрассу и выслеживают магов, как грязь, которую нужно смыть?
– Да, – отец кивает, и голос его становится мрачнее. – Серые Плащи – его главная сила, его глаза и уши. Они наделены всей властью выслеживать и уничтожать. Но их цели совпадают с целями Возрожденных, культа Матери-Прародительницы. Они тоже хотят очищения, и для них все маги – это нечисть, которую нужно сжечь на костре.
Возрожденные. Те, кто видит мир только в чёрно-белых тонах, грязь и чистоту. Их ненависть к магии не имеет границ. Они считают себя единственными избранными, единственными, кто может сказать, что чисто, а что – нет.
– Возрожденные и Серые Плащи, – произношу я сдержанно. – Отличный выбор для охоты на ведьм, разве не так?
Отец улыбается, но эта улыбка больше напоминает болезненную гримасу.
– Да, таков их мир, Абигейл. Это мир, в котором нам больше не место. Именно поэтому я не вижу другого выхода, кроме как отдать тебя замуж. Союз с магом – твой шанс остаться в живых.
– И этот маг… он тот самый «гость», ради которого ты просил устроить ужин? – мой голос звучит холоднее, чем я намеревалась, и внутри закипает отчаяние.
Я понятия не имею, кто он, но сама мысль, что мне придётся подчиниться этому решению, сводит с ума.
Отец кивает, и глаза его закрываются. Голос слабеет, он что-то пытается сказать, но слова тонут в полусне.
Пытаюсь окликнуть его, но он теряет сознание, и я тут же поднимаю тревогу, зову стражу, слуг. Всё вокруг превращается в хаос. Слуги спешат, поправляют одеяло, один из лекарей приводит отца в чувство, хотя он всё ещё измотан.
Стою в стороне, не в силах даже дышать ровно. Злюсь, боюсь, и слёзы, едва сдерживаемые, бегут по щекам. В комнату входит мать. Её лицо холодное, но в глазах – проблеск чего-то… может, печали, хотя трудно разобрать.
– Всё готово. Мы начнём без отца, – говорит она резко, как всегда. – Абигейл, перестань плакать. Это тебе не к лицу.
– Мне плевать, что к лицу, а что нет! – огрызаюсь, но всё же успокаиваюсь. Стираю слёзы, хотя руки дрожат, и отворачиваюсь.
– Соберись и следуй за мной, – приказывает мать, и я едва успеваю за ней, спускаясь по лестнице.
Её платье из тяжёлой ткани шуршит, оставляя за собой тонкий аромат трав, розмарина и терпкого ладана. Я не могу избавиться от желания всё бросить и просто сбежать, но внутри, за острым чувством ужаса, скрывается злоба.
Гость, жених, кто бы он ни был…
В воздухе разлит какой-то торжественный дух, и это только добавляет отвращения. Рука матери твёрдо сжимает мою, и у меня не остаётся выбора, кроме как двигаться вперёд. Шаг за шагом, ощущая каждый удар сердца, будто меня ведут на казнь.
Когда мы с матерью входим в главный зал, мне на мгновение кажется, что я снова вижу кошмар. Там стоит он. Высокий, с ледяным, пронзающим взглядом. Он словно впитывает тени этого места, делая их частью себя.
Я знаю его, этого ублюдка.
Лицо словно высечено из камня. Волосы, тёмные и блестящие, как вороново крыло, падают на лоб. Всё в нём – от холодного взгляда до уверенного, даже вызывающего наклона головы – кричит о его безразличии и об опасности, которую он представляет.
Чёрт побери, это он. Тот, кто хладнокровно убил Джозефа и Катрину. Кто одним взглядом заставил замереть в ужасе. Ловлю себя на том, что пальцы сжимаются в кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Дыхание с трудом прорывается через сжатые зубы.
Это мой жених?
В этот момент мне становится трудно сдержаться. Как такое возможно? Почему отец выбрал именно его? Поворачиваюсь и вижу Райна, стоящего чуть в стороне. В его взгляде – страх. Он тоже узнал его. Он молчит, но в его глазах тревога, которую я ощущаю всем своим существом.
– Мой лорд, прошу вас, – голос матери звучит властно, но даже в её тоне слышна нотка осторожности, которую я раньше не слышала. – Позвольте представить вам мою дочь, Абигейл Грефт.
В этот момент незнакомец поворачивает голову. Его взгляд останавливается на мне. И, хоть мне бы хотелось выдержать его, я чувствую, как внутри что-то надламывается. Это взгляд, в котором нет ничего, кроме холода, и от одного этого мне хочется кричать. Но я молчу, боясь выдать себя.
– Дамиан Белфорд, – произносит он с лёгким поклоном. Его голос звучит так, будто он привык не представляться, а командовать. – Ваш будущий супруг, леди Абигейл.
Слова его холодны, как лёд, и у меня в груди загорается ярость, которую едва удаётся сдержать.
Мой будущий супруг? Этот монстр? Этот маг, убивающий людей ради прихоти?
Он смотрит на меня так, будто проверяет, сколько я смогу выдержать, и, чёрт побери, делает это с превосходством, от которого тошнит. Хочу что-то сказать, но понимаю, что любое слово только усугубит ситуацию. Да, мне хочется бросить ему в лицо всё, что я о нём думаю, но если я скажу хоть что-то… выдам себя, выдам Райна, выдам нас всех.
Не могу отвести взгляд. Его глаза сверлят меня, и в них нет ни капли сочувствия или сострадания – только контроль, только абсолютная уверенность, что всё идёт по его сценарию.
Воздух между нами сгущается, каждая секунда тянется, как предвестие удара. В голове бьётся лишь одна мысль: это ловушка, смертельная ловушка, и я в её центре.
Стараясь дышать ровно, замечаю, что мои руки дрожат, и этот дрожь распространяется по всему телу. Паника подступает к горлу, как рвотный рефлекс, и кажется, что здесь, в этом зале, нечем дышать. Сердце колотится так, что я боюсь, что его услышат все. Единственное, что я могу сделать, – сдерживать себя изо всех сил, чтобы не сорваться, не выдать своей ярости и страха.
Перевожу взгляд на Райна. Он смотрит на меня с беспокойством, словно готов броситься ко мне на помощь, но даже он стоит в стороне, и лицо его бледное. Он тоже понимает, насколько всё безумно и опасно.
– Молчишь, леди Абигейл, – звучит голос Белфорда, и я вздрагиваю от его спокойного, почти насмешливого тона. – Разве ты не рада нашему союзу?
– Рада? – слова срываются с моих губ, и я еле сдерживаюсь, чтобы не броситься на него. – Это слишком громко сказано, милорд. Я просто… поражена.
– Поражена? – его губы растягиваются в едва заметной усмешке, которая только усиливает ощущение кошмара. – Надеюсь, в приятном смысле.
Я едва не захлебываюсь ненавистью, но сжимаю губы, чтобы не сорваться на крик. Что бы я ни сказала, он уже считает меня своей собственностью, вещью, которую можно взять, когда захочет. Он смотрит на меня с таким ледяным спокойствием, что у меня перехватывает дыхание. Каждое мгновение его взгляда кажется, вытягивает из меня силы, будто его глаза высасывают мою волю к сопротивлению.
Мозг лихорадочно ищет выход. Может, это просто ошибка? Может, он шутит? Или я сплю? Но его пронизывающий, всё видящий взгляд не оставляет места для иллюзий. Он не из тех, кто шутит.
– Вам… для приличия стоило бы спросить моё мнение, – произношу, стараясь держать голос ровным, хотя меня трясёт изнутри. – Разве не так положено в таких… договорах?
– О, я более чем уверен, что ты согласишься, – его голос скользит, как лезвие по коже. – В конце концов, это не просто договор, леди. Это судьба.
Последние слова он произносит так тихо, что их слышу только я. В них – угроза, словно предупреждение о том, что я связана с ним теперь без возможности вырваться. Перед глазами снова встаёт видение той кровавой поляны, его людей, добивающих всех, кто сопротивлялся.
– Моя судьба – не ваша забота, милорд, – бросаю я, сжав кулаки.
Но он лишь усмехается, и в его глазах на мгновение появляется что-то похожее на забаву.
– Скоро станет моей, – отвечает он холодно, и в его тоне звучит такая уверенность, что я не выдерживаю и отвожу взгляд.
Как только между нами повисает тишина, в разговор вмешивается мать. Её голос полон восхищения, и это звучит просто отвратительно.
– Лорд Белфорд, мы так рады, что именно вы станете частью нашей семьи, – говорит она, подходя к нему чуть ближе с натянутой улыбкой. – Ваша репутация как стратегического гения и выдающегося воина предшествует вам. Признаюсь, это честь для нашей дочери и для всего нашего рода.
Я едва не скривилась при этих словах, но сдержалась, лишь сильнее сжав кулаки. Белфорд отвечает ей кивком. Его лицо остаётся таким же непроницаемым, а взгляд возвращается ко мне, как будто он проверяет мою реакцию, что вызывает во мне новую волну ненависти. Он словно получает удовольствие от моего раздражения.
– Мы действительно счастливы приветствовать вас в нашей семье, – вступает дядя Денли, высокий, статный мужчина с серебристыми волосами, который всегда выглядел на все сто в любой ситуации. – О таком союзе можно было только мечтать. Скажите, милорд, как вы смотрите на расширение наших земель? Это всегда было интересной темой для обсуждения, знаете ли…
Белфорд с лёгкой усмешкой бросает взгляд на дядю, и я замечаю, как при этом выражении Денли буквально расцветает.
– Земли, конечно, важны, – отвечает Белфорд с той же ледяной вежливостью, – но прежде всего меня интересует защита моей будущей супруги. Я планирую приложить все силы, чтобы она чувствовала себя в безопасности.
Эти слова подрывают меня, как удар под дых. Безопасность? Серьёзно? Этот маг, способный вырезать любого, кто ему не угоден, вдруг заботится о моей безопасности? Я едва сдерживаюсь, чтобы не ответить ему насмешкой, но в этот момент вперёд выходит тётя Яви, с улыбкой и блеском в глазах, как будто перед ней – спаситель.
– Моя дорогая племянница, – произносит она, глядя на меня с неприкрытым одобрением. – Ты и представить себе не могла лучшего мужа! Лорд Белфорд – как раз тот человек, который сможет защитить и тебя, и нашу семью.
Сжимаю зубы, чувствуя, как ярость смешивается с отчаянием.
Да что они все, ослепли? Они не видят того, что вижу я? Не видят в нём угрозу? Но все они, один за другим, будто находятся под его чарами. Этот холодный убийца завладел не только моей жизнью, но и умами моей семьи.
Сзади слышу, как нервно сглатывает Райн. Он подходит ко мне, и его рука осторожно касается моего локтя.
– Абигейл, – шепчет он, наклоняясь ближе, – может, ты… попробуешь просто переждать? Ты ведь не обязана сейчас ничего решать.
Поворачиваюсь к нему, и в его глазах вижу страх, смешанный с беспокойством. Он понимает, что я не собираюсь молчать, но в его взгляде умоляющая просьба.
– Я? Ждать? – говорю тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал. – Ты думаешь, что с этим… чудовищем вообще можно что-то обговорить?
Райн кивает едва заметно, но не отвечает. И тут снова звучит голос матери, словно не замечая ничего из происходящего между нами.
– Лорд Белфорд, может, вы расскажете нам о ваших недавних победах? – спрашивает она с восхищением, которое прямо-таки режет по ушам.
– Пожалуй, это не место для рассказов о боевых подвигах, – отвечает он, снова слегка усмехаясь. – Но если вы настаиваете, могу сказать, что Ильштрасс сейчас под надёжной защитой, а враги Империи – там, где им место.
Эти слова вызывают лёгкий ропот одобрения среди родственников, и даже мать кивает, поражённая его уверенностью.
– Это замечательно, милорд, – говорит тётя Яви, буквально сияя от восторга. – Как же нам повезло. Абигейл, посмотри, какой достойный человек готов взять тебя под свою опеку. Ты должна быть просто в восторге.
– В восторге? – Я не выдерживаю и, сдерживая дрожь в голосе, поворачиваюсь к ней, бросая взгляд на мать, тётю и всех остальных. – Вы правда считаете, что я должна чувствовать что-то вроде благодарности?
Райн, стоящий рядом, незаметно сжимает мою руку, будто пытаясь остановить меня, но я не в силах замолчать. Они все смотрят на Белфорда так, будто он герой, а не хладнокровный ублюдок, который всё, что делает, – это планирует своё собственное величие и власть.
– Думаю, с благодарностью можно подождать, – спокойно говорит Белфорд, и его взгляд устремляется прямо на меня, словно острый клинок, проникающий в самую глубину. – Уверен, после нашей свадьбы у тебя будет достаточно времени, чтобы по-настоящему понять, насколько я заслуживаю твоей признательности.
– Никакой свадьбы не будет, – резко говорю я, сдерживая дрожь в голосе.
Я ни за что не дам ему знать, что он меня напугал. Но мать тут же подходит ко мне и с силой сжимает руку.
– Абигейл, довольно, – шипит она сквозь зубы, улыбаясь при этом Белфорду. – Лорд Белфорд не заслуживает такого тона. Ты сейчас же скажешь ему, что счастлива, и мы вернёмся к ужину.
– Счастлива? – я не сдерживаю нервный смешок, чувствуя, что от этих слов мне становится дурно. – Это нелепо, мама, даже для тебя.
Но в этот момент я встречаю взгляд Белфорда, и по моему телу снова пробегает холод. Он словно ждёт, что я скажу ещё что-то, чтобы использовать это против меня.
Внезапно в зале становится тише, и все головы разворачиваются к двери. Я вздрагиваю, когда вижу отца, едва держащегося на ногах. Его лицо бледное, глаза тусклые, но он поднимает руку в жесте, что-то означающем для всех нас. Мы замолкаем, напряжение будто взрывается вокруг, и мне, по правде, совсем не хочется, чтобы он оставался здесь, чтобы он вообще говорил.
– Отец, – вырывается у меня, и я делаю шаг вперёд, пытаясь поддержать его, но он жестом останавливает меня, словно всё, что ему сейчас нужно, – это сказать свою правду.
Он оглядывает зал, и его взгляд на мгновение задерживается на Белфорде, который едва заметно кивает, уважительно склонив голову.
– Лорд Белфорд, – начинает отец, и его голос, хотя и слаб, звучит с неожиданной твёрдостью. – Вам, возможно, неизвестно, но этот человек – один из самых могущественных людей Империи. В Империи он известен как преданный слуга самого императора, и его репутация как стратега и воина абсолютно заслужена.
От этих слов в зале вновь нарастает волнение. Дядя Денли с любопытством переводит взгляд на Белфорда, тётя Яви вновь выражает откровенный восторг, а мать склоняет голову в знак глубокого уважения. Но я чувствую, как сжимаются мои кулаки. Как этот маг оказался в окружении императора, который ненавидит магию всей душой?
Отец делает паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжает:
– Он тот, кто среди всех возможных женихов добровольно откликнулся на мой запрос. Откликнулся для того, чтобы защитить тебя, Абигейл, – его голос слегка дрожит, но он продолжает, не отводя взгляда от меня. – И взамен на… скромную услугу, подробности которой пока не касаются тебя.
Скромную услугу? Какую услугу этот маг может потребовать от моего отца? Понимаю, что граф хочет оставить это в тайне, но это становится лишь горьким напоминанием о том, что всё уже решено, и никто не считает нужным мне это объяснить.
Белфорд всё это время молчит. Его взгляд направлен на моего отца, но как только тот заканчивает, его глаза снова сосредотачиваются на мне, и мне кажется, что ледяной холод от его взгляда проникает под кожу. Он ждёт, будто что-то ещё должно прозвучать, но, когда все начинают переглядываться, он решает взять слово:
– Да, – говорит лорд спокойно, тихо, но от его слов становится не по себе. – Мне есть что вам предложить.
Тётя Яви и дядя Денли не скрывают восхищения – Белфорд, доверенное лицо самого императора! Но меня больше всего пугает, что никто не говорит о том, что он маг. Как только эта мысль проникает в моё сознание, мне становится невыносимо холодно.
И тут отец, выпрямившись, добавляет:
– Дамиан Белфорд – тот, кто несёт в себе магию, – слова его звучат так, что все мгновенно замолкают, а в воздухе повисает страх. – Никто, кроме нас, не знает об этом. И если кто-то решит узнать… – он переводит взгляд на Белфорда, и тот лишь слегка усмехается, холодно, словно зная, что любой, кто попытается раскрыть его тайну, обречён.
Все застывают в ужасе. Дыхание замирает.
Ощущаю, как все вокруг судорожно глотают воздух, напуганные открытием, от которого им становится не по себе. Сердце колотится в груди так громко, что, кажется, его слышат все.
Все в зале будто окаменели. Мать стоит с полуоткрытым ртом, её глаза блестят от удивления и лёгкого страха. Дядя Денли, ещё секунду назад полный уважения, отступает на шаг, а тётя Яви просто смотрит на Белфорда, как на дикого зверя, с которым вдруг пришлось столкнуться лицом к лицу.
Я, затаив дыхание, наблюдаю за его реакцией. Но он, чёрт бы его побрал, даже не моргнул. Его лицо остаётся бесстрастным, будто ничего из сказанного не стоит ни единой эмоции. Он словно наслаждается этим моментом – тем, что теперь все боятся сказать хоть слово против него.
– Милорд, – тётя наконец обретает голос, хотя её тон звучит несколько резче и сдержаннее, чем обычно. – Простите нас за наше… за наше удивление. Мы ведь и не предполагали…
– И не должны были, – резко прерывает её Белфорд. Его ледяной взгляд, казалось, пронизывает каждого из присутствующих. – Я надеюсь, мы все понимаем, что эта информация не покинет стены Олтгейма?
Все торопливо кивают, в том числе дядя Денли и тётя Яви, хотя их лица по-прежнему полны растерянности и страха. Мать опускает голову, но я вижу, что она тщательно выбирает слова, словно боится сказать что-то не то.
– Конечно, милорд, – отвечает она тихо. – Мы благодарны вам за ваше… доверие.
Белфорд слегка кивает, будто одаривает их одолжением. Наконец его взгляд возвращается ко мне, и я чувствую, как от этого взгляда у меня по коже пробегает холод.
– Что ж, теперь, когда всё ясно, – говорит он, словно обращаясь только ко мне. – Мне осталось лишь получить ответ моей невесты.
Волна ужаса накрывает меня, и я едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться.
Ответ? Какой ещё ответ? Разве здесь вообще есть выбор?
Бросаю взгляд на отца, но он, осунувшийся, устало опускается в кресло. Его глаза говорят, что выбора действительно нет. Он сделал этот шаг, чтобы, по его мнению, защитить меня.
– Папа, – вырывается у меня едва слышный шёпот, – ты действительно хочешь, чтобы это… это чудовище стало моим мужем?
Отец с трудом поднимает взгляд, и в нём – боль и сожаление, которые он не пытается скрыть. Он кивает и тихо, но твёрдо произносит:
– Дочка, это единственный способ тебя защитить. Белфорд… он силён. Сильнее, чем ты можешь себе представить. В его руках – твоё будущее, даже если тебе это не нравится.
Меня пронзает ярость, смешанная с отчаянием. Этот монстр, убийца, который ради своих целей уничтожит любого на своём пути, уже принят моими родными. Но я не готова сдаться.
– Возможно, в его руках моё будущее, но не моя жизнь, – бросаю я, глядя Белфорду прямо в глаза.