Анна Гале
Половинки одной судьбы. По праву победителя. О чем молчат легенды
– Я это учту, – сухо произнёс Вадим. – Насчёт отношений ты поспешил с выводами. Мы просто учимся на одном курсе.
– Тем хуже для тебя, – Герберт подмигнул мне. – Такая девушка долго одна не будет.
Я вяло улыбнулась в ответ. Залезть бы под тёплое одеяло, свернуться в клубочек и забыть о летящей на нас машине. Только забыть обо всём так быстро не получится. Лучше пойти к Вике, как договаривались, и отвлечься от взбесившегося автомобиля, его неадекватного владельца и, главное, от непонятного и притягательного Вадима Чернова. Подумаю обо всём позже, когда немного приду в себя.
Герберт снова поцеловал Вику и, не торопясь, пошёл к машине.
– Тебя подвезти? – приоткрыв дверцу, крикнул он Вадиму. – Я сегодня добрый, подкину, куда нужно!
В его голосе слышалась изрядная доля ехидства. Зачем Герберт постоянно цепляет парня, будто хочет вывести его из себя? И почему Вадим воспринимает все уколы спокойно, даже равнодушно, как должное? Вот и сейчас он мирно ответил:
– Спасибо, не стоит. Я провожу девушек до подъезда.
– Ну что ж, поеду отсыпаться, – усмехнулся Герберт.
Машина тронулась с места. Вадим зашёл во двор вслед за нами.
– Вадик, у меня отец строгий, а окна в квартире выходят сюда. Постой немного с Танюшей, чтобы родители, если нас увидят, не подумали, что ты со мной, – попросила Вика.
Она незаметно послала мне выразительный взгляд – действуй!
Дверь подъезда захлопнулась.
– Откуда ты знаешь Герберта? – тут же спросила я. – Что вы с ним не поделили?
– Таня, я уже сказал, что не могу отвечать на твои вопросы. Это для меня под запретом, – твёрдо ответил парень.
– Ты больше ничего не хочешь добавить? – сдержанно уточнила я.
– Ничего. Долго нам тут стоять? – Вадим достал из кармана мобильник и посмотрел на экран.
– Ты спешишь? – спросила я.
– Да.
Его поведение начинало всерьёз меня обижать. Сначала Вадим потребовал по непонятной причине доверять ему, а теперь показывает, что тяготится лишней минутой, проведённой рядом со мной. Ладно, не стану его задерживать! Хотя мне очень хочется постоять с парнем подольше.
– Тогда иди.
Я набрала на домофоне номер квартиры Викуси. Надеюсь, подруга уже успела зайти домой.
– Синичка, ты? – отозвалась Вика.
– Да, открывай, – сказала я и добавила Вадиму: – Всего хорошего!
– Не обижайся, – примирительно произнёс он мне в спину.
Я сделала несколько быстрых шагов и не удержалась – обернулась. Интересно, смотрит парень мне вслед, или уже ушёл? Дверь закрывалась медленно. Ещё было видно, что Вадим стоит ко мне спиной и подносит к уху мобильник.
– У Герберта есть машина, – донесся красивый баритон. – Запиши марку и номер…
Дверь закрылась. Стараясь не шуметь, я быстро вернулась к выходу. Хорошо, что на мне мягкие удобные мокасины: шагов почти не слышно. Я прижалась к двери. Надеюсь, Вадим не сразу отойдёт от подъезда. Никогда специально не подслушивала чужих разговоров, но сейчас просто не могу удержаться.
– Да, видел. Тут неудобно говорить, потом расскажу, – продолжал Вадим. – Подъезжай, жду на перекрёстке улиц Садовой и Горького, попробуем поискать. Да, сейчас туда подойду.
После небольшой паузы он добавил:
– Таня, я знаю, что ты меня слышишь. Не обижайся, я действительно не могу ничего объяснить.
Викуся ждала у распахнутой входной двери.
– По-моему, он в твоём вкусе, – хитро улыбнулась подруга.
– Зато я – не в его. Странный он какой-то.
– Интересничает, – отмахнулась Вика. – Все они такие. Симпатичный мальчик, только они с Гербертом друг другу сильно не понравились. Ничего, мы всё потихоньку уладим.
Нет, Вадим не интересничал. С ним действительно связано что-то непонятное. Почему парень не хочет ничего о себе рассказывать? Кто запретил ему это, и что случится, если Вадим нарушит запрет?
ГЛАВА 4. Кольцо судьи
Ливень выстраивал в ночи неровную водяную стену. Улицы опустели, лишь изредка по дороге проносились машины. Неряшливого вида мужчина с поцарапанной щекой и странным пустым взглядом уверенно шагал без зонта прямо по лужам, черпая ботинками холодную воду.
Вот показались железные прутья ворот центрального парка.
– Закрыто, – с досадой произнёс человек.
Он прошёл немного вдоль забора до раскидистого дерева. Грузный мужчина с мальчишеской легкостью вскарабкался по дереву и перекинул ногу через забор. Руки вцепились в скользкий, проржавевший металл, затем пальцы разжались, и человек со смачным хлюпаньем свалился в грязь по ту сторону забора.
Ладони саднило, на ногу стало больно наступать, но мужчина не обращал внимания на эти пустяки. Он спешил вглубь парка, на самые тёмные аллеи.
Нога запнулась. Человек сморгнул, помотал головой. Его взгляд стал растерянным. Мужчина с удивлением оглядывался, поёживаясь от холода.
От чёрных деревьев отделилась тень. Стена дождя расщепилась так, что вода не попадала на фигуру в чёрных джинсах и ветровке с небрежно накинутым капюшоном – как будто дождь натыкался на невидимый зонт. Даже лужи расступались в стороны там, куда только собирались шагнуть ноги в совершенно сухих светло-серых кроссовках.
– Верни кольцо! – властно произнёс знакомый голос.
Мужчина перевёл дух.
– Это ты? – с нервным смешком сказал он. – Сколько можно повторять: нет у меня твоей безделушки.
– Кольцо в нагрудном кармане, – теперь знакомый голос звучал скучающе-равнодушно.
Расцарапанная рука невольно дёрнулась к карману. Там действительно прощупывалось что-то, похожее на недавнюю удачную добычу. Мистика! Кольца не могло там быть, мужчина хорошо помнил, как положил старинную драгоценность в тайник в подоконнике. На завтра назначена встреча со знакомым ювелиром, тот сильно заинтересовался антикварным перстнем.
– Кто ты? – вырвалось у мужчины.
Его затрясло от накатившего суеверного ужаса. Почему капли дождя продолжают расступаться?
Из-под капюшона послышался смешок.
– Для кого как. Для тебя, например, – смерть. Не люблю пафосных выражений, но тут оно к месту. Никто не смеет украсть кольцо судьи великого Грарга. Только что у тебя был последний шанс отдать кольцо и забыть обо всём, но ты этот шанс не использовал.
Сквозь пелену дождя сверкнуло длинное лезвие.
– Помогите! Кто-нибудь!
Обезумевший от страха человек помчался по аллее.
– Ещё и трус, – с презрением прозвучало прямо за спиной.
От внезапной боли мир закачался. Ноги подкосились, и мужчина рухнул лицом в мутную лужу.
ГЛАВА 5. Вика Караваева
Мы с Гербертом, держась за руки, вошли в подъезд новой многоэтажки. Не думала, что могу так влюбиться. Мы встречаемся всего две недели, но мне кажется, что я не в состоянии жить без этого парня. Каждый день мы проводим вместе по нескольку часов, и этого всегда оказывается мало. Сегодня Герберт покажет квартиру, которую снял на днях.
В лифте он нажал кнопку "14". Красивый, наверное, оттуда открывается вид. Дом расположен высоко, из окон на последнем этаже должен просматриваться почти весь город.
Мы целовались, пока лифт вёз нас наверх. Я задыхалась от желания. Никогда раньше подобного не чувствовала: как будто смысл жизни заключён в том, чтобы всегда быть с Гербертом. Если честно, я мечтаю об этом с того вечера, как мы познакомились, потому и села ночью к нему в машину.
Как только Герберт ко мне подошёл, я поняла: мы должны быть вместе, парень с завораживающим взглядом создан для меня, а я – для него. Раньше я не воспринимала всерьёз разговоры о двух половинках, людях, которые должны найти друг друга. Оказалось, такие половинки существуют, и мы нашлись. Нам всегда есть о чём поговорить, но приятно и помолчать друг с другом, и хочется всегда быть вместе.
Наверняка нам будет хорошо в постели. Вот сегодня и попробуем. Только стоит ли говорить Герберту, что он будет у меня первым?
Лифт остановился, мы вышли на широкую лестничную площадку. Я мельком оглядела свою одежду. Синяя джинсовая рубашка на кнопках вместо пуговиц, короткая чёрная юбка, телесные колготки и чёрные туфельки на невысоком каблучке. То, что надо, – и снимается почти всё легко, и выглядит прилично. Из украшений – только маленькие синие серёжки в виде цветов, они точно ничем не помешают.
Любимый потянул ручку металлической чёрной двери, и дверь, к моему удивлению, распахнулась.
– Почему здесь открыто?
– Сестра дома, она обычно не закрывается.
Вот это новость! Герберт вообще не говорил, что у него есть сестра. Жаль, что они живут вместе. Может, девушка проявит понимание и уйдёт на пару часиков?
Вообще-то странно, что она не закрывает дверь на замок. В последнее время в нашем тихом Марске постоянно что-то случается: нападения, грабежи, исчезновения людей, несколько убийств. Город гудит, я всё время об этом слышу. А сестре Герберта, похоже, хоть бы что. В квартиру может войти кто угодно, девушки не видно и не слышно. Кажется, она даже не заметила, что мы пришли.
В прихожей просторно, здесь нет мебели, только к стене прибиты аккуратные крючки для пальто и курток и небольшая полочка для шапок. Все двери распахнуты, солнечный свет заливает светло-бежевые крашеные стены и жёлтый паркет. Потолки здесь высокие, метра три, не меньше, и от этого квартира кажется ещё просторнее.
– Лиля! – позвал Герберт.
В квартире стояла тишина. Герберт разулся и показал на симпатичные красные тапочки на каблучке. По размеру они идеально мне подошли.
– Это тапочки твоей сестры?
– Нет, Викуля, твои, – улыбнулся он. – Думаешь, я могу дать любимой девушке ношеные тапки?
Как хорошо, что Герберт не забывает даже о мелочах. Он такой надёжный, умный, и с ним так легко…
Мне часто кажется, что Герберту гораздо больше двадцати двух лет.
– А где же твоя сестра? Может, она ушла и забыла закрыть дверь? – с надеждой спросила я.
Если так, то Лиля ещё большая растяпа, чем я подумала вначале.
– Это вряд ли. Она нас ждала.
Герберт заглянул в первую комнату, я шла за ним, с интересом оглядывая квартиру. На стене напротив широкого коричневого дивана висит большой телевизор. У окна уместился длинный компьютерный стол из натурального дерева. На нём стоят огромный монитор и колонки. К столу приставлено удобное компьютерное кресло на колёсиках. У меня в комнате такое же, только сам столик в два раза меньше и втиснут в угол. Напротив окна, рядом с дверью – высокий деревянный шкаф, сбоку от телевизора – коричневое кресло в пару к дивану, на нём валяются бежевая футболка и светлые носки. Герберт быстро сгрёб вещи и запихнул в шкаф.
Вместо люстры на потолке – светлый плафон, а рядом с диваном, ближе к окну, пристроился высокий торшер.
Надо же, я сама устроила бы всё так же. Это комната моей мечты! Так и представляю Герберта на диване перед телеком, а рядом – вон тот стеклянный столик на колёсиках с какими-нибудь вкусностями. Кресло наверняка постоянно завалено вещами. Пожалуй, тут не хватает только коврика, чтобы ходить без тапочек. Хотя нет, ковер как раз не нужен, его надо было бы часто пылесосить, а Герберт вряд ли стал бы этим заниматься. Почти уверена, что он – не любитель уборки.
Войти я не успела: Герберт вернулся в коридор и заглянул в другую комнату. Там, раскинувшись на двуспальной кровати прямо поверх покрывала, крепко спала красивая рыжеволосая девушка в коротких джинсовых шортах и обтягивающей белой маечке. Стройная точёная фигурка, длинные густые вьющиеся волосы, при этом полное отсутствие веснушек, правильные черты лица… Я не смогла найти в её внешности ни одного недостатка. Даже горбинка на носу ей идёт.
– Пошли ко мне, – сказал Герберт. – Когда Лиля проснётся – присоединится к нам.
– Она всегда так крепко спит?
– Да.
Любимый взял меня за руку и увёл в соседнюю комнату.
Странно, мы громко разговаривали, ходили по квартире, а девушка не просыпалась. Может, Лиля выпила снотворное?
– Я смогу! – донёсся хриплый женский крик. – Не останавливай меня, или пойдёшь со мной!
Я вздрогнула. Ого! Похоже, дело не в снотворном.
– С Лилей всё в порядке? – я нахмурилась.
– Да, сестре иногда снятся чересчур яркие сны, она при этом может разговаривать, – улыбнулся Герберт. – Лиля весёлая, компанейская, вы с ней подружитесь.
Он сел на диван и притянул меня на колени. Что ж, не будем терять времени, пока рыжеволосая красотка видит яркие сны.
– Ты сама виновата! – снова заорала весёлая Лиля. – А-а-а-а-а!
От неожиданности я оторвалась от Герберта. Что бы он ни говорил, у девушки есть проблемы с психикой. Почему-то голос Лили показался мне знакомым. Может, мы с ней уже где-то встречались? Нет, вряд ли. У сестры Герберта яркая внешность, я бы её запомнила. Скорее всего, хриплый голос на чей-то похож.
– Не обращай внимания, малыш, Лиля скоро проснётся, – прошептал Герберт.
Мысли о его сестре вылетели из головы. Мы продолжили поцелуй. Я уже начала расстёгивать на любимом приятную на ощупь синюю клетчатую рубашку. Руки Герберта скользнули по моей талии, поднялись немного выше, и тут…
– Ой, прошу прощения, – раздался сзади весёлый мелодичный голосок.
Он совсем не был похож на недавно звучавшие из соседней комнаты хриплые крики, но на пороге стояла Лиля. Она что, кралась на цыпочках? Шагов совсем не было слышно. Вид у сестры Герберта был бодрый, не подумала бы, что девушка только что проснулась.
К сожалению, у Лили полностью отсутствовало чувство такта: она стояла столбом и откровенно пялилась на нас. От оценивающего прищуренного взгляда её зелёных глаз мне стало не по себе. Ну и смотрит! Как будто хочет заглянуть в душу.
Герберт обнял меня чуть крепче. Лиля улыбнулась, и её взгляд стал приветливым. Чего я напряглась? Девушка как девушка, несообразительная только. Могла бы потихоньку выйти, чтобы её не заметили, и оставить нас наедине. Хотя, может, она и собиралась сказать, что уходит?
– Лиля, это Вика. Я тебе о ней рассказывал. А это Лиля, моя младшая сестра, – произнёс Герберт.
Представляю, как мы с ним смотримся со стороны – раскрасневшиеся, растрёпанные и с голодными горящими глазами. Герберт сейчас именно такой. Наверное, я выгляжу не лучше.
– Очень приятно, – весело сказала Лиля.
– Мне тоже, – выдавила я.
Почему она не уходит? Неужели не видит, что помешала? А Герберт, похоже, и не думает спровадить сестру.
– Рада, наконец, с тобой познакомиться, – сказала Лиля. – Герб всё время о тебе рассказывал. Я тебя примерно такой и представляла.
Улыбка у девушки обаятельная, как и у её брата, но больше Герберт и Лиля внешне ничем не похожи.
– Я пойду сварю кофе, – продолжала Лиля. – Вы будете? Я пирог испекла.
– Конечно, будем, – кивнул Герберт. – От твоих пирогов нельзя отказываться.
Она с довольным смешком вышла из комнаты.
– Герберт, мне к десяти часам надо быть дома, – шепнула я.
– А задержаться нельзя? – спросил он.
– Нет, и так рискую. Отец, если узнает, что я не у Танюшки, под домашний арест посадит. Надеюсь, он не станет звонить Синичке, а то попадусь.
– А Танюшка не хочет тебя прикрыть?
Я пожала плечами, вспомнив, как уговаривала Синичку это сделать.
– Говорит, что проще будет познакомить тебя с родителями, чтобы знали, с кем я, и не волновались.
– Так я готов, – оживился Герберт.
– Хорошо, на днях познакомлю.
Я снова прижалась губами к его губам, рука сама потянулась к груди любимого. Он чуть отстранился и застегнул рубашку.
– Викуля, не надо. Сестра зайдёт, тебе самой будет неудобно, – прошептал он.
– Я хочу быть с тобой, – выдохнула я.
– Давай подождём, – Герберт глубоко вздохнул. – Вика, милая, а у тебя вообще были мужчины?
Вот мои сомнения и разрешились, Герберт сам завёл этот разговор.
– Я не говорю о мальчиках, с которыми ты ходила в кино и целовалась, – продолжал он. – Ты была с мужчиной?
– Нет.
– Так я и думал. Тогда нам тем более нужно подождать.
– Но какая разница?.. – растерянно начала я. – Герберт, мы же любим друг друга. В чём проблема? Ты что, хотел быть десятым?
– Да хоть сотым, но первым, конечно, лучше.
Он с улыбкой ласково погладил меня по щеке. Снова поцелуй, на этот раз очень нежный, и Герберт прошептал:
– У нас всё будет, только позже.
– А когда?
– Когда лучше меня узнаешь. Должно пройти какое-то время.
– Народ, кофе готов, – в дверях снова возникла Лиля. – Между прочим, я могла бы уйти погулять, если нужно.
Озорные зелёные глаза весело сверкнули. Лиля подмигнула, однако у Герберта было совсем не игривое настроение.
– Прекрати, Лили, – поморщился он.
– Моё дело предложить, – сказала Лиля.
– А моё – отказаться, – неожиданно резко произнёс Герберт.
– Как скажешь, Герб. Тогда пойдём пить кофе с пирогом.
Лиля оказалась чистюлей. Светло-зелёные шкафчики, плита и микроволновка идеально вымыты, белый кафель блестит, на паркете – ни соринки. Мы с Гербертом сели на маленький диванчик, Лиля – на табуретку напротив нас. На овальном столе стояли высокий посеребренный кофейник с какими-то иероглифами, блюдо с румяным пирогом, огромная белая чашка перед Гербертом и две изящные розовые кофейные чашечки для меня и Лили.
Сваренный Лилей кофе оказался очень вкусным, а слоёный пирог с сыром и ветчиной – выше всяких похвал. Я не скоро смогу так вести хозяйство, если вообще когда-нибудь захочу им заниматься.
– Лиля, ты где-то учишься?
– Ага. В медицинском, на первом курсе.
– Когда ты всё успеваешь? И учишься, и домом занимаешься. А жить когда?
– Твоя Танюшка тоже учится и занимается домом, – заметил Герберт. – И вполне успевает при этом встречаться с Вадимом.
– Не-а, они не встречаются, – возразила я.
– Что за Таня и Вадим? – заинтересовалась Лиля.
– Я тебе говорил… – отмахнулся Герберт. – Тот парень, с которым я чуть не подрался, когда познакомился с Викой. Думал, что Вадим пришёл к ней, а он был с Таней, её подругой.
– А, вспомнила, – хихикнула Лиля. – Разве они не встречаются? Вадим же вроде провожал девушку.
– В первый и последний раз, – ответила я. – Что-то они тогда не поделили. А вообще, когда один из них не видит, другой смотрит влюблёнными глазами. Они чувства друг другу не показывают, но со стороны-то всё заметно. Кстати, Герберт, может, поможем Синичке, погуляем как-нибудь вчетвером? Или мне лучше самой походить с ними третьей лишней?
– Давай вчетвером, – легко согласился Герберт.
Надо же, как всё оказалось просто. Я-то думала, что его придётся уговаривать.
– В тот раз Вадик тебе не понравился, – на всякий случай напомнила я.
– Всё правильно, он Танюшке должен нравиться, а не мне, – хмыкнул любимый. – Подруге твоей помогу с удовольствием, а Вадима для пользы дела как-нибудь потерплю.
– Чем он так тебя раздражает?
Герберт пожал плечами.
– Слишком положительный, скучный, предсказуемый. Хотя твоей подруге, может, и подошёл бы.
– Я тоже хочу с вами погулять, – вмешалась Лиля. – Только не впятером, не люблю быть лишней. Вот если будете гулять втроём, с Таней, я к вам с удовольствием присоединюсь.
– Хоть завтра! Договорюсь с Синичкой, и пойдём куда-нибудь вечером, – пообещала я.
А что, хорошая идея!
– Позвони сейчас, – предложил любимый. – Запланируем что-нибудь на завтра.
Я вышла в коридор за мобильником и вернулась, держа телефон у уха.
– Привет, Танюш. Ты завтра вечером что делаешь?
– Отдыхаю.
Уже хорошо, значит, никаких подработок Синичка не планировала.
– А мы тебя хотели гулять позвать, – сообщила я.
– Кто – вы?
– Я, Герберт и его сестра.
– Викусь, повиси немножко, я переключусь, мне твой папа зачем-то звонит.
– Синичка, умоляю, не отвечай! – завопила я.
– Ты всё-таки сказала, что будешь у меня? – возмущённо зашипела подруга.
– Да, извини. Танюш, я тебя прошу, отключи телефон. Я минут через пятнадцать к тебе приеду.
Герберт притворно вздохнул, Лиля тихо хмыкнула. Конечно, им проще, живут одни и ни перед кем не отчитываются.
– Хорошо, – нехотя согласилась Таня. – Только давай быстрее, а то твой папа может прийти тебя искать.
Она открыла дверь в старых джинсах и серой футболке, на голове – бесформенная "дулька". После квартиры Герберта и Лили крохотная прихожая показалась совсем узкой и тёмной. По коридору разносился запах печёной рыбы и каких-то приправ.
– Привет. Ну что, телефон включаю?
– Включай, – кивнула я, пытаясь отдышаться.
По старому, когда-то связанному бабушкой Липой пёстрому половичку мы прошли в комнату.
Герберт окинул задумчивым взглядом дешёвые тонкие обои с цветочками и местами протёртый до дыр жёлтый линолеум, продавленный диван с мебельного рынка, обшарпанный письменный стол, на котором стоит небольшой монитор, обычную табуретку вместо компьютерного стула и древние шкафы.
Танюшкин мобильник начал звонить сразу, как только включился.
– Здравствуйте, Сергей Сергеевич, – прощебетала в трубку Синичка. – Вика? Да, у меня…
Я выхватила трубку.
– Алё, пап!
– Хорошо, что ты там. Что делаете?
Я принюхалась к усиливающемуся рыбному запаху.
– Запеканку печём.
Танюшка хмыкнула, Герберт ухмыльнулся.
– Если хочешь, можешь задержаться, – милостиво разрешил отец. – Потом испечёшь дома такую же запеканку.
– Ага. Целую.
Я поспешно отсоединилась, пока отец не спросил, что и как именно запекает Синичка – с него станется! Для меня вершина кулинарного искусства – омлет с жареной сосиской. Придётся звать Танюшку на помощь, если папаня действительно захочет, чтобы я приготовила что-то приличное.
– Танюш, мы у тебя немного задержимся, – я вздохнула с облегчением.
Успели! Лучше не представлять, что было бы, пойми отец, что я не у Синички.
– Без запеканки я вас и не отпущу, – Таня улыбнулась.
– Позвала бы Вадима, чтобы он помог тебе её уничтожить, – с усмешкой посоветовал Герберт.
– Вы и так поможете, – голос Синички прозвучал немного прохладнее. – Где мы завтра гуляем?
– Ещё не решили. Можно в парке, если будет хорошая погода, можно пойти в боулинг, или в кино, или посидеть в кафе… – перечислял Герберт.
Синичка с гримаской поёжилась:
– Только не кафе!
– Извини, я не подумал о той машине. Да, кафе отпадает.
Зазвонил мой мобильник. На экране высветилось имя, которое я уже успела забыть.
– Да, Никита, – нехотя ответила я. – Если ты не понял, я встречаюсь…
– Я всё понял, – мрачно перебил мой бывший бойфренд. – Вика, у меня очень плохая новость, случилось несчастье.
– Какое? – скептически поинтересовалась я.
Герберт настороженно прислушивался к разговору.
– С Юлей и Ниной.
Ну и что могло произойти с нашими знакомыми, которые шатаются по кладбищам и пишут стишки о смерти? Наверняка ничего страшного не случилось, а Никита попросту воспользовался первым попавшимся предлогом, чтобы мне позвонить.
– Нина в реанимации, а Юля погибла.
Я нахмурилась, пытаясь понять, о чём говорит бывший бойфренд. Слова по отдельности были понятны, но соединяться в моём сознании никак не желали.
– Как это? Я же их обеих только позавчера видела, – пробормотала я. – Это ошибка, Никита.
Герберт покрепче обнял меня, его ухо приблизилось к трубке.
– Говорят, Юля была не в себе. Пару часов назад она хотела прыгнуть с моста на набережной, вроде бы говорила, что сможет выплыть, и рвалась это проверить. Нина стала её удерживать. Юля кричала что-то вроде: "Тогда и ты со мной пойдёшь!". Потом они вместе упали в реку, – рассказывал Никита.
Перед глазами стоял высоченный мост набережной. Упасть с него – почти верная смерть.
Я не сразу поняла, что горло сдавили рыдания. Какое-то время Герберт и Синичка меня успокаивали. Наконец Герберт сказал:
– Давай-ка я тебя немного полечу. Садись, расслабься полностью.
Синичка покосилась на него с недоумением. Я, всхлипывая, плюхнулась на диван.
– Ноги поставь прямо, руки расцепи. А теперь закрой глаза и слушай мой голос. Твои руки тёплые и тяжёлые…
От мягкого, завораживающего баса веяло спокойствием и надёжностью. Голос Герберта уводил меня в другой, лучший мир, и я покорно последовала за ним.
– Тепло разливается по всему твоему телу…
Мне действительно стало тепло и хорошо, и совсем не хотелось открывать глаза. Я бегала по траве на солнечном лугу, потом упала в эту траву. На лугу смешивались горькие, терпкие запахи трав и сладкие – полевых цветов.
Я ныряла в чистую прозрачную тёплую речку, а потом валялась на песке, закрыв глаза от яркого солнца. Время от времени появлялась Лиля, и мы с ней о чём-то болтали и смеялись, потом Лиля исчезла, и я осталась с Гербертом.
– А теперь открой глаза, – раздался его голос откуда-то извне.
Я неохотно подчинилась и снова оказалась в комнате Синички. Подруга стояла рядом с Гербертом и с настороженным интересом смотрела то на него, то на меня.
– Как ты? – спросил любимый.
– Хорошо.
Жаль, что он вернул меня из того прекрасного, беззаботного мира так быстро. Я попробовала подумать о Юле и поняла, что шок полностью прошёл. Сейчас было непонятно, с чего я вообще распереживалась. Разве что от неожиданности. Кто она мне? Даже не подруга, просто знакомая, с которой мы в одной компании ходили в ночные клубы.
– Герберт, когда ты успел так научиться? – с уважением спросила Танюшка. – Я думала, на это требуются годы.
– Я давно занимаюсь психологией. Хочешь, могу помочь и тебе преодолеть страх перед кафе?
– Нет, спасибо, думаю, я сама с этим справлюсь, – с улыбкой, но твёрдым голосом ответила Синичка. – Извини, Герберт, я вижу, что Викусе гораздо лучше, и в психологии я не очень разбираюсь, но мне кажется, сеанс должен был быть другим. Разве нельзя было попытаться изменить отношение Вики к смерти вообще? Я так поняла, что ты просто вызывал положительные эмоции, – поколебавшись, добавила подруга.
Менять отношение? Я вообще не хочу сейчас думать ни о чём плохом, тем более – о смерти. Синичка не представляет, как здорово было в том прелестном местечке с лугом и рекой. Но этого я ей никогда не расскажу. Стоит описать всё вслух – и пропадёт очарование от увиденного, прочувствованного, показанного мне Гербертом.
– Зришь в корень, Танюш, – одобрительно улыбнулся любимый и незаметно подмигнул мне. – Только такие вещи быстро не делаются, а Вику нужно было поскорее привести в себя.
В подъезде Герберт негромко сказал:
– Перед тем, как пойдёшь на похороны, проведём ещё один сеанс. Знаю, что сейчас тебе хорошо, но то состояние может вернуться. Вообще-то Таня права, надо будет изменить твоё отношение к смерти. Мы этим займёмся, только немного позже.
Я кивнула. Как хорошо, когда рядом есть заботливый, понимающий и любящий человек.
Уже поднимаясь по лестнице домой, я осознала: я что-то забыла. Что-то из того, что происходило совсем недавно. Вот только что именно?
Наверное, это неважно. Вспомню потом.
