Анна Кутковская
Бойтесь своих желаний
По пути на площадь Граций Джек зашел на почту и на мелочь, завалявшуюся в кармане, купил марки, чтобы отправить письмо домой. Покончив с этим, он неспешно направился на встречу с Чарльзом.
Уже издалека он заметил его. Обычно невозмутимый и спокойный, сегодня мистер Пибоди не находил себе покоя. Он ходил по площади широкими шагами, садился на лавку, вскакивал и опять начинал мерить булыжники площади торопливой походкой. Увидев мистера Роберстоуна, он со всех ног бросился к нему:
– Джек! Джек! Где тебя носит? Я уже заждался тебя!
Джек усмехнулся – примерно на такую реакцию он и рассчитывал.
– Послушай, дружище! Это что-то невероятное! – весь пафос и королевскую неспешность с него как рукой сняло. – Это точно ты написал? Почему на лекциях профессора Варнавски ты не мог писать хотя бы вполовину лучше от этого?
– Я многому научился, работая в газете, – уклончиво ответил Джек. – Ну, что, возьмешься быть моим агентом?
– Я даже не знаю, Джек! Я показал твою рукопись Д’Вилю. Он сказал, что у тебя настоящий талант, тебе нужен профессионал. Поэтому он согласился взять на себя эту работу и ввести тебя в лучшие литературные салоны города! Ты представляешь? Это просто невероятное везение, ты уж не обижайся, —добродушно улыбнулся Чарльз, но улыбка не скрыла лихорадочного блеска в его глазах.
Последующие два часа они обсуждали перспективы Джека как писателя, возможные повороты в его карьере и т.д. Джек никогда не видел, чтобы Чарльз заискивал перед кем-то. Но теперь, когда о судьбе рукописи печется «сам Браун Д’Виль», мистер Пибоди взял с Джека обещание, что тот замолвит за него словечко среди больших шишек.
Джек, понимая, что Элия придет с минуту на минуту, был готов пообещать что угодно, лишь бы спровадить Чарльза подальше. Когда все заверения были даны, а клятвы повторены по сотому разу, Чарльз ушел. Буквально через несколько минут появилась Элия. В ее разноцветных глазах он уловил лучики солнца, а на лице – радостную улыбку.
***
Впоследствии Джек не раз думал, что сама Судьба свела их с Элией вместе – они идеально подходили друг другу во всем. И уже через полгода священник обвенчал их в местной церкви. На торжество были приглашены самые близкие люди: родители, парочка друзей и, конечно же, Чарльз Пибоди и Браун Д’Виль.
Уже после венчания, во время скромного обеда, Д’Виль, извинившись перед невестой и гостями, отвел Джека в сторонку и сказал:
– Я все еще хочу, чтобы ты продолжал писать свою книгу. Те две рукописи, что ты мне сдал, они очень хороши. Но нужно писать быстрее, ты понимаешь? Иначе книгу ты допишешь только к своей старости. А у меня на тебя большие планы…. Очень большие планы, – загадочно промолвил Д’Виль, глядя куда-то поверх макушки Джека
***
– Вы довольны, мистер Роберстоун?
Со дня свадьбы прошло чуть больше двух лет. Мистер Джек Роберстоун стоял посреди гостиной. Он стоял на стуле, а на шее его была петля. Он отрывками вспоминал свою семейную жизнь и те события, которые привели его к этой петле….
Первые несколько месяцев совместной жизни все шло хорошо: денег на жизнь хватало, а свободное время Джек посвящал жене и написанию Книги.
Как ни была хороша печатная машинка, но без вдохновения он ничего не мог сделать. Иногда оно опускалось на него внезапно, как облако тяжелого дыма. Тогда он бросал все и бежал к машинке. Днем или ночью, из-за обеденного стола или постели – она манила его, и он срывался и бежал к ней.
Однажды этот приступ настиг Джека, когда они с Элией были на похоронах троюродного дяди ее бабушки по материнской линии. Извинившись, он отдал цветы жене и убежал домой. Конечно, после такой выходки Элия устроила ему выволочку, скандал был просто грандиозным. Но со временем она привыкла. К тому же главы, выходившие из-под его пальцев, обеспечивали им небедное существование.
Малыш, о котором Джек с Элией мечтали с самого дня свадьбы, не заставил себя ждать. Этот пухлощекий милый младенец почти не доставлял хлопот – он ел, спал и ходил в туалет как будто по расписанию. По сравнению с другими детьми он был просто идеальным ребенком.
Адам – так Элия назвала сына, стал причиной их переезда в более просторную квартиру с детским и отдельным санузлом. Но, несмотря на всю идиллию, начало происходить что-то неладное.
Впервые это случилось, когда Д’Виль пригласил Джека на конференцию, посвященную современной прозе. Светилам представили его в качестве начинающего, но очень талантливого писателя. Так его представляли всем, с кем он имел дело последнее время, и это начинало порядком надоедать Джеку.
На этой конференции он изрядно набрался шампанского вперемешку с ромом. Он помнил каких-то ярко накрашенных девиц, которые смеялись любой его шутке и лезли обниматься, мужчин со странными прическами. Помнил чьих-то собак, которые так и норовили ухватить за штанину гостей вечера. Еще он помнил, что пообещал к концу следующего месяца предоставить очередную главу, но был это сон или нет, он не мог сказать точно.
Весь следующий день Джек провалялся в постели с похмельем, позволяя маленькому Адаму ползать по себе. Элия хранила молчание.
Позже, через несколько дней, она дала волю слезам, и Джек узнал, что домой его привезли пьяным в стельку, вся его рубашка была в следах губной помады. А сопровождавшая его женщина порывалась уложить его в постель, пока Элия метлой не вытолкала ее за дверь. Роберстоун было невероятно стыдно за свое поведение. Он клятвенно пообещал Элии, что это было в первый и последний раз. Но от тюрьмы и от сумы, как гласит народна мудрость, не зарекаются.
