Анна Мирославская
Кома
Приближаясь всё ближе и ближе к своему физическому телу, Эмили всё больше и больше ощущала его тепло. Всё больше и больше она ощущала тепло рук Джека, которыми он касался ее тела. Эмили начинала уже слышать, как Джек просит её вернуться домой. Она чувствовала, как бьется его несчастное сердце в те мгновения, когда он нагибается к ней, чтобы в очередной раз поцеловать ее полумертвое тело, лежащее на постели в больничной палате. Она поняла: осталось совсем чуть-чуть…
Прошло еще немного времени: Эмили оказалась у дверей больницы. Это была самая обычная больница, которых было много в городе. Но Эмили точно знала: она здесь! С каждым шагом тепло все сильнее разливалось по ее ментальной оболочке, убеждая девушку в том, что она на правильном пути. Вот Эмили вошла в больницу, осмотрелась, пошла по длинному белому коридору, поднялась по лестнице на третий этаж, заглянула в несколько палат, прошла до конца коридора, у двери палаты, расположенной у самого окна, Эмили остановилась. Она выглянула в окно: серый городской осенний пейзаж так грел ее душу, что даже сейчас девушка не могла отказать себе в удовольствии выглянуть в окно.
Она знала: за дверью ее ждет самый дорогой и любимый человек на всем белом свете. И она ему очень-очень нужна… Потому что без нее он не сможет прожить ни дня. Этот человек – она сама. Там же – за этой же дверью – Эмили ждет и другой человек: тот, кто страшно боится остаться без нее, потому что не знает, как жить по-другому, в её отсутствии. Там сидит и ждёт тот человек, который очень нуждается в ее присутствии и поддержке… Тот, кто уже много дней просто сидит и просто ждет, осознавая, что в итоге может не получить ожидаемого… Что ждать его никто не заставляет… Что ждать, возможно, ничего…
Простояв под дверьми в свою палату с полминуты, Эмили вошла, просочившись сквозь молекулы двери. У входа она остановилась. Картина, которая предстала перед ее глазами, была невеселой: на больничной постели под аппаратом, поддерживающим жизнь, Эмили увидела собственное тело, обмотанное бинтами, пластырями, абсолютно безжизненное и неподвижное, лежащее в очень неудобном положении. На лице Эмили отразилось отвращение и испуг: она оглядела саму себя, стоящую у дверей: на ней не было ни царапины! Кожа была шелковистой и ровной, отливающей белым мрамором. У той Эмили, которая лежала на постели, все было совсем по-другому: синяки и ссадины… Зудели и чесались! О! Они уже начали проявляться на ней, видимо, потому что теперь душа и тело вновь обретают единство!
Через несколько секунд Эмили посмотрела налево: там уснул на стуле уставший до ужаса Джек! Он был очень похож на тело девушки, хоть и не попадал в автокатастрофу. Сложив руки на груди, укутавшись в серую зимнюю спортивную байку на замке, он, видимо, уронил от усталости голову, позабыв о книге, которая свалилась на пол. Обувь Джека стояла рядом со стулом: видимо, ноги у него устали и вспотели. Темно-синие джинсы промокли от пролитых парнем слез насквозь…
– Опять белые носки одел! – прошептала девушка, позабыв о своем странном статусе, в попытке поднять книгу с пола…
«Видимо, детка, ты отсутствовала порядочное время! Парень совсем расклеился! Ха-ха-ха-ха!» – произнес внутренний голос, посмеиваясь тихо.
Эмили не обратила на голос внимания, просто поцеловала спящего Джека и направилась к своему телу. Теперь Эмили разглядела себя детально: побледневшая кожа, круги под глазами, иссохшие губы темно-бежевого цвета, светлые длинные волосы, приглаженные бережно рукой Джека, грудь, вздымающаяся под силой нагнетаемого в легкие воздуха, бледные и холодные руки, голые ноги… Всё это – она… Эмили!
«Вряд ли твоему принцу придется по вкусу эта дурнушка…» – подтрунивает внутренний голос.
Эмили решила не ругаться с ним: он все же не просто голос, он – часть ее самой… Иногда он бывает груб и зол, а иногда говорит самую настоящую правду… Как сейчас!
«Да ладно тебе… Я же прекрасно понимаю, что для той ситуации, в которой ты оказалась, выглядишь ты еще очень даже хорошо! Так что вперед – интегрируйся… В смысле, вселяйся!» – продолжил голос, тяжело выдыхая.
Эмили села на край постели, улыбнулась и легла. Легла туда, где лежало несколько дней ее тело. Пульс участился, сердцебиение стало ровным и активным, аппарат жизнеобеспечения стал подавать различные сигналы…
Эмили открыла глаза, повернула голову в сторону Джека: он очнулся… Сразу, видимо, не понял, что происходит: он спросонья плохо соображает! Эмили уже привыкла… Но уже через полминуты парень был рядом с ее постелью: почесывал ей затылок в ожидании медицинского персонала.
– У тебя рука сломана… И уйма ушибов! Черепно-мозговая травма… Тебе не повезло! Тебя вообще-то реанимировали, но ты уснула крепким сном! Я очень боялся, что ты не проснешься… Мне без тебя страшно одиноко: я к тебе очень привык! Ты мне как сестра или как мать! Страшно подумать, что будет, если с тобой что-то случится… – прошептал Джек, положив голову на грудь Эмили.
– Не переживай! Я вряд ли когда-нибудь позволю тебе прожить жизнь с другой девушкой! Сам понимаешь: ты слишком хорош, чтобы от тебя уходить… Пусть даже не к другому мужчине, а в смерть! – ответила Эмили.
– Две недели без сознания! Я спать перестал! Только вот в последнюю ночь отключился… Я тебе книжки читал! Ты… Слышала?..
– Хм… Нет… Я… Я, кажется, слышала кое-что другое… Представляешь: когда я из тьмы в свет перешагнула, ты плакал, а капли твоих слез падали мне на лицо… Еще ты очень просил меня не уходить… И, кажется, напоминал мне о моем дне рождения… И о нашей поездке на озеро… Помнишь?.. Хм… Еще там был фонарик… Но это – я думаю – врачи… Знаешь: когда пациенты к ним поступают, они фонариком в глаза светят… Вот… Видимо, фонарик оттуда. Я вообще с трудом вспомнила, кто ты… Понимаешь? – тихо ответила Эмили, глядя в глаза Джеку.
