Анна Мишина
Заноза в его сердце
– Что за дело? – хмурит брови, складывая руки на груди.
– Мне нужен адрес больницы, где он лежит.
– Зачем? Апельсинчики снести?
– Задать пару вопросов, и больше, я тебе обещаю, не полезу в тему, касающуюся сквера.
– Ты меня в могилу сведешь, – тяжело вздыхает тетушка.
– Ну, так что?
– Хорошо, я постараюсь.
– Спасибо!
А под утро на телефон приходит сообщение с адресом клиники, где якобы находится Максимовский. И, по словам Алены, эту информацию было очень сложно добыть. В сообщении она еще раз напоминает о моем обещании и просит перезвонить, как только я с ним переговорю, если мне удастся.
Прочитав сообщение, снова откидываюсь на подушку, крутя в голове мысли и строя план, как к нему попасть, что говорить и вообще почему уже так странно себя чувствую? Страшно?
Глава 3
Леон
Удар – и звенящая тишина. Лишь сквозь вату в ушах еле-еле различаю щелчки работающей аварийки.
Приехали.
Открываю глаза, тряхнув головой, так как картинка нечеткая, все расплывается. Мутит. Дергаю за рычаг, чтобы открыть дверь, но та не поддается. Тогда я перебираюсь, с трудом, но все же мне этот маневр удается, на соседнее сидение и, открыв дверь, вылезаю на свободу.
Осматриваюсь. Я вылетел на обочину и влетел водительской стороны в ствол огромного дерева.
– Эй, – окрикивает меня мужской голос. – Ты жив? Помощь нужна?
Ко мне идет мужчина из припаркованной на обочине машины.
– Как только умудрился от тебя уйти, дав руля в другую сторону, – говорит он.
– А я не смог разъехаться с деревом, – ищу телефон в кармане брюк, но понимаю, что он, скорее всего, в машине, и его я вряд ли сейчас найду.
– Помощь нужна? У тебя кровь на лбу, в больничку бы показаться.
– Спасибо, телефон одолжите, – прошу я.
И в мои руки быстро попадает чужой смартфон.
Набираю по памяти номер Вадима.
– Алло.
– Вызови эвакуатор. Меня нужно забрать. Нахожусь недалеко от родительского дома. Приезжай, – выдаю приказы.
– Это кто? – непонимающе звучит голос в трубке.
– Конь в пальто, Вадик.
– Ты выпил, что ли? Какие родители? Ты же должен быть в командировке.
– Закончилась она резко у меня. Я попал в аварию. Машина в хлам. Я еле на ногах стою. Тебе еще нужны пояснения? – рычу в трубку, отрезвляя собеседника.
– Выезжаю.
– И сделай так, чтобы эта новость не просочилась в прессу.
– Ты пьян? – снова повторяет вопрос друг.
– Да почему я должен быть пьян? – срываюсь, чувствую, как земля уходит из-под ног.
– Я понял. Все, еду, – и отключает телефон.
Благодарю мужика, отдавая аппарат.
– Могу до больницы довезти, – предлагает свою помощь.
– Спасибо. Сейчас за мной приедут, – отмахиваюсь от него.
Мне сейчас крайне не нужны слухи по поводу этого происшествия. Слава богу, никто не пострадал. Кроме меня. Я не в счет, собственно. Всегда был не в счет.
Поэтому об этом отцу знать не обязательно. Да, собственно, никому знать не обязательно.
Свидетель случившегося уезжает, оставляя меня наедине с разбитой тачкой и, судя по струящейся крови по виску, разбитой головой. День удался, мать твою.
Вадим появляется на горизонте спустя почти час. Надо сказать, я готов был его убить. Слегка.
– Ты жив? – заглядывает в разбитую машину, где я сидел на пассажирском сидении, в ожидании его.
– Жив, если не учесть, что пару раз опорожнил и без того пустой желудок. Даже почти бодр, – бубню я, выбираясь из машины.
Я замерз, и меня слегка колбасит. Или это результат перенесенного стресса.
– Походу, сотряс у тебя. Давай в машину. Твою сейчас загрузят и увезут в сервис.
– Пресса не должна об этом разнюхать.
– Постараюсь, – недовольно бубнит он.
Я с его помощью забираюсь в машину и, откинув голову на подголовник, закрываю глаза. Вадик садится за руль и плавно трогается с места.
– Тебя надо показать врачу.
– Да вези уже.
Частная клиника. Меня принимают как дорогого гостя, хотя, наверное, это так и есть. На дворе уже ночь, а тут все бодрячком вокруг меня прыгают. Назначают процедуры, какие-то уколы, еще какая-то лабуда. А я так устал, что сопротивляться попросту нет сил. Мне бы прилечь и поспать. И да, меня все еще трясет.
Спустя, наверное, час меня, наконец, определяют в палату и, поставив капельницу, оставляют одного. Вадик уже уехал, обещал проконтролировать доставку битой машины в сервис и забрать мои вещи.
Вырубаюсь мгновенно, стоит только голове коснуться подушки.
Я устал. Кажется, смертельно. Поэтому даже на следующее утро я не тороплюсь показывать своего раннего пробуждения. И меня не трогают.
К вечеру зашевелились с фирмы. Стоят проекты, требующие моего одобрения. Назначенные встречи требуют моего присутствия. И много подобных дел. И да, предвыборная кампания. К выборам я готовился давно. Я грезил этой мечтой. Но отцу она не нравится до сих пор, и смириться он не хочет. Считая, что я полноценный наследник его бизнеса, поэтому попросту не имею права на исполнения своих мечт и следованию своих амбиций. Не имею права. А ведь “все ради тебя, Лео”.
А на следующий день в клинику примчалась мать. А ведь чтобы она беспокоилась, я хотел бы в самую последнюю очередь. Но случилось то, что случилось.
После ее прихода я, наконец, могу поесть и меня уже не мутит, как беременную барышню по любому поводу и без.
Откинувшись на подушки, я все же достаю ноутбук, который мне привез Вадим в первый же день моего незапланированного отдыха, и принимаюсь за работу.
Забываюсь на время. До тех пор, пока не отвлекаюсь на шум, доносящийся из коридора.
– Прием лекарств, – в палату входит медсестра.
– Что там такое происходит? – интересуюсь у нее, пользуясь случаем.
– Да девчонка какая-то рвется к вам, вот ваша охрана ее и не пускает.
– Что за девчонка? – непонимающе переспрашиваю.
Кто вообще может ко мне хочет попасть так рьяно?
– Скажите, чтобы впустили.
– Хорошо.
Проходит сколько-то минут, прежде чем в дверь палаты раздается стук в дверь и в входит девушка.
Я застываю, разглядывая ее. В толстовке, джинсах и кедах. Поверх плеч накинут халат.
Возвращаюсь к ее внешности. Темные волосы стянуты в хвост. Глаза… за ее глаза цепляюсь своим взглядом. Что в них удивительного, не могу сразу понять. Спускаюсь к губам и снова ловлю ступор. Давно я не видел такой натуральной красоты. Почему натуральной? Потому что то, что вижу, мне нравится.
– Здравствуйте, – говорит она таким охренительным голосом, от которого в моих мыслях появляются определенного рода картинки, где она бы этим голосом…
Трясу головой, чтобы сбросить наваждение. Для начала стоит узнать, что эта малышка у меня забыла, а потом уже думать о…
– Здравствуйте, – складываю руки на груди, и впиваюсь в нее взглядом в ожидании разговора.
Ну, девочка, удиви меня.
Тая
Утра еле дождалась. Разве можно было дальше спать с нужной мне информацией? Оставшийся час я ждала, когда можно будет выйти из комнаты без бабушкиных подозрений. Она сразу поймет, что я что-то затеяла.
Адрес я проверила и построила себе маршрут. Конечно, это элитная клиника. И как я туда попаду, еще не знаю. Но буду действовать по обстоятельствам.
Позавтракала наспех. Сама не знаю, куда я так тороплюсь. Если он в больнице, вряд ли его отпустят быстро. Я ведь даже не представляю, в каком он состоянии. Может, в тяжелом и не в состоянии говорить? Может… все может быть. А я туда прусь со своими вопросами о сквере.
Но попытка не пытка, попробовать стоит.
Выходной. Говорю бабушке, что иду в приют. А сама иду в первую к дому палатку с фруктами-овощами. Здесь очень вкусные фрукты, не то, что в магазинах. Я больше чем уверена, что у него все есть. Но не идти же с пустыми руками? Поэтому набираю на свой скромный бюджет апельсинов, яблок и пару персиков.
В кармане оживает телефон. Пчелкин.
– Тая, здоровенько, – как всегда, в своем репертуаре.
– Чего тебе надо в такую рань? – рассчитываюсь за фрукты и направляюсь к метро.
– Не рада слышать? – звучит удивленно.
– Вась, давай коротко и по делу.
– Да по какому делу, Белова? К тебе только с делами можно обращаться? Хотел на свидание позвать, ты ж от меня бегаешь как от прокаженного, – обиженно затараторил друг.
– Вась, мы друзья, какое свидание?
– Обычное. Хочешь, в кино сходим, хочешь, в кафешке посидим, в парке погуляем, – стал перечислять.
– Я подумаю, Вась. Все пока, мне некогда, – и отключив звонок, убираю телефон в карман джинсов.
За полтора часа я добираюсь до клиники. Элитный район. Все здесь так и кричит дороговизной и статусом. Я здесь выгляжу, как инородное тело. Но стараясь не обращать внимания на взгляды прохожих, поджав губы, иду в сторону больницы.
Охранный пост. Тут мне чудом удается прошмыгнуть незамеченной. Дальше сложнее. Охрана стоит на входе. Ладно, попробуем испытать актерские таланты.
Повыше задираю нос и как можно смелее шагаю ко входу.
Стоит только пройти рамки, и я уже даже внутренне возликовала, как меня останавливает голос одного из мужчин, сидящих на посту.
– Девушка, а вы куда?
– Я? – оборачиваюсь. – На работу.
– Так у вас же вход служебный, – непонимающе говорит мужчина.
– Так я только второй день тут, никак не запомню, – виновато улыбаюсь.
– А, – машет рукой, и отворачивается.
Фу-у-х.
Выдохнула с облегчением. Я словно микроинфаркт пережила, так колотится сердце в груди, а пальцы похолодели.
Полдела сделано. Осталось выяснить, где он находится, и вторая половина дела – это попасть к нему.
Так как он у нас шишка, а не простой смертный, предполагаю, что около палаты находится охрана. А если охрана, значит, в коридоре будут находиться мужчины соответствующей наружности. Какой, сложно представить, но мне кажется, я сразу пойму. Ну, или попробую понять. Поэтому по схеме расположения отделений в клинике, я вычисляю, где находится хирургия, она оказывается на одном этаже с нейрохирургией. И это третий этаж. Отлично.
По лестнице поднимаюсь на третий. Оба отделения огорожены друг от друга. Поэтому заглядываю сначала в хирургию. И там практически в пустом коридоре ничего подобного на охрану не вижу. Тогда заглядываю в нейрохирургию. И вот что я наблюдаю из приоткрытой двери.
Двое мужчин в накинутых на плечи халатах развлекаются болтовней с медсестрами на посту. Здесь они явно не для посещения родственников. А значит, это и есть те самые охранники. Значит, я по адресу.
Здесь, в тамбуре между отделениями стоит вешалка с халатами. Я хватаю один из них и, накинув на плечи, вхожу в отделение. Тихо, стараясь не привлекать к себе внимание, крадусь к еще непонятно какой палате. Да, блин, Тая! Какая палата?
– Девушка, а вы к кому? – женский голос.
– Я?
– Вы.
– К Максимовскому, – говорю, как можно непринужденнее.
В ответ раздается смех. Теперь на меня обращают внимание двое мужчин огромных размеров.
– А ты кто? – передо мной вырастает глыба.
– Меня зовут Тая. Хотела поговорить с Леоном Игоревичем. У меня к нему очень важные вопросы.
– Вон отсюда, шмакодявка, пока сам за шкирку не вытряхнул на улицу, – прорычало это нечто и, развернувшись, проследовало к своему месту, плюхаясь на стул у палаты.
Ага. А вот и его палата.
Я, собрав всю свою смелость в кулак, рванула с места к палате, но меня тут же остановили, подхватив под руки.
– Отпустите! – завопила я, чтобы все услышали. Может, и он услышит. И мне повезет.
– Сейчас я ее на улицу вытряхну, – проговорили у меня над ухом, когда медсестра вошла в нужную мне палату.
– Отпустите, мне очень нужно, – продолжаю вопить.
Я уже поняла, что ничего хорошего у меня не вышло. Придется искать другие способы. Но тут, когда мы с охранником уже оказываемся у самых дверей на выходе из отделения, его окрикивает медсестра.
– Он просит впустить девчонку.
Бугай застывает и еще раз пялится на меня.
Я невольно расплываюсь в улыбке.
– Ничего личного, мне просто повезло, – говорю дрожащим от страха голосом.
Он хмыкает и ставит меня на ноги.
– Пакет, – тянет руки к моему пакету с фруктами.
– Но там фрукты! – возмутилась.
– Не положено, – хмурит брови и выдергивает этот пакет у меня из рук.
Зараза.
Но я тут же срываюсь с места, пока никто не передумал и, оказавшись у двери, стучу, тут же открыв ее. Вхожу.
– Здравствуйте, – говорю я, тут же замечая его, лежащим на постели в светлой, современно палате с ноутбуком на коленях. У мужчины повязка на голове. Выглядит он забавно. Но от его взгляда я застываю. Он меня словно всю ощупывает своими глазами. С трудом сглатываю.
– Здравствуйте, – складывает руки на груди.
Я понимаю, что забыла всю ту речь, что готовила для него. А он действительно обладает какой-то сумасшедшей энергетикой. Если уж так на фотографии ощущалась его сильная аура, то вживую ни с чем не сравнить. У меня подрагивают ноги, руки и вообще, мое тело словно вибрирует под этим пристальным взглядом.
– Вы что-то хотели мне сказать, раз так рвались в палату? – выводит из ступора его голос.
– Э-э, да, – все, что я могу сказать в ответ.
– Ну, так я слушаю.
Слушает он. А я и слова сказать не могу. Все мысли разлетелись под этим взглядом. Нельзя быть таким…таким красивым и притягательным.
Фу, Тая, какие мысли.
– Я хотела сказать, что… – пытаюсь выстроить цепочку плавающих мыслей в адекватные предложения. Но их еще и выговорить надо. Не заикаясь, желательно. – Что против того, что вы хотите сделать со сквером на улице Самойлова.
– Сквер? А что там? – хмурит брови.
– Благоустройство. Мы догадываемся, что вы там планируете, – говорю как можно смелее.
– Догадываетесь? – усмехается. – Я там еще сам не был. И место не видел.
– Так я вам советую посмотреть, чтобы понять, что не нужен там очередной торговый центр. Там гуляют люди разных возрастов.
– Хорошо, как только меня выпишут, я обязательно туда наведаюсь, – заверяет меня с полуулыбкой на лице.
– Только я вот одно не пойму. Не логично же.
– Что именно?
– Ваша предвыборная кампания в нашем округе, и вот эта стройка. Вы себе репутацию портите, кто за вас голосовать пойдет? – вдруг осознаю, что, скорее всего, ляпнула лишнего. И прикусываю язык, мысленно себя ругая.
– Не стоит волноваться за мою репутацию, – чуть не смеясь, говорит он.
– Тогда я пойду, – разворачиваюсь и, вспомнив про фрукты, снова к нему оборачиваюсь, ловя насмешливый взгляд. – Там эти, ваши клоуны, пакет с фруктами отобрали. А они вкусные, сама выбирала, – зачем-то уточняю.
– Фрукты? Мне? – снова удивляется.
– Угу, – киваю. – Поправляйтесь, – и выскальзываю за дверь.
Как выхожу из клиники – не помню. Лишь останавливаюсь у скамьи и присаживаюсь на край, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
– Ну, что, Тая? Сделала, что хотела? И непонятно, кто больше получил удовольствия от разговора, – бубню себе под нос. – Я явно его рассмешила. Смех продлевает жизнь, пусть радуется на здоровье.
Поднимаюсь с места и направляюсь на выход.
Глава 4
Леон
Как только за девушкой закрывается дверь, я понимаю, что забыл спросить ее имя. Ну, не дурак ли?
Все еще удерживаю ее образ, от чего как у пацана в предвкушении рвется сердце из груди. Что-то она во мне такое, еще мне непонятное, пробудила, что я, как идиот, улыбался или пытался сдержать улыбку.
Чистая – вот именно то, что ей подходит. А эти глаза…
Млять, растекся лужей. Тряхнул головой, тут же вспоминая о травме.
Что она там про фрукты говорила?
Набираю быстро одного из ребят.
– Фрукты что девушка принесла, доставь-ка адресату.
– Кому? – тупит тот.
– Мне, Саша, мне.
– Так мы это, немного…
– Я жду, – рыкнул в ответ.
Тут же открывается дверь и на пороге появляется мой телефонный собеседник. С пакетом в руках.
– Фрукты-то зачем отобрали?
– Так не положено же.
Протягиваю руку, тот подходит, отдавая гостинцы мне.
– Мы съели бананы, – опускает глаза в пол.
Обезьяны, блин.
В пакете нахожу еще пару персиков и яблоки. Беру первое попавшееся в руки и вдыхаю запах. Как же классно пахнет персик. Летом.
– Уволил бы, – говорю ему. – Забери вон, – киваю на стол с глянцевыми на вид яблоками. Более чем уверен, что на вкус они не лучше пластмассы.
Мужик кивает и, распихав их по карманам, вышел, направляется к двери. Вот же черти всеядные!
– Стой, – он оглядывается. – Девчонку как зовут?
– Не знаю, – пожимает плечами. – Она назвала свое имя, но оно какое-то странное, я и не запомнил.
– То есть ты даже не посмотрел ее документы? – нет, сегодня я удивляться не перестану.
– Да мы и не хотели ее к вам пускать. Вы же инкогнито тут.
– Инкогнито, да какая-то девчонка смогла узнать, что я именно тут, – усмехаюсь. – Все, свободен.
А сам снова тянусь к телефону и набираю Вадика, продолжая листать браузер. Где-то же она нашла информацию о том, что я в больнице.
– Вадик, – начинаю говорить, как только он отвечает. – Скажи мне, дорогой, что за херня происходит.
– Ты о чем? – настороженно он интересуется.
– У меня посетители были, интересовались здоровьем.
– Да быть такого не может.
– Может, Вадя, может. И еще, – натыкаюсь на сайт, который и анонсировал мою аварию, – сейчас скину ссылку. Заблокируй немедленно, – и отключаюсь.
Откладываю ноут в сторону. Мне ставят снова капельницу, и я откидываюсь на подушки, прикрыв глаза. В какой-то момент я не понимаю, что сплю. Я словно смотрю кино, мелькающие картинки, но смысл их уловить не могу. Пока не открываю глаза от того, что чувствую поглаживания на своей руке.
– Лана? – уставился на блондинку. – Какого черта ты здесь делаешь?
– Мне сказал твой отец, – поджимает губы.
Конечно, как же тут могло обойтись без отца?!
Откидываюсь на подушку, сжимая от злости простыни. Да когда же это закончится?
– Зря пришла, – отвечаю, не глядя на нее. – Может, чего вкусного принесла? – вдруг вспоминаю про яблоки от девчонки.
– Тебя что, здесь не кормят? – нахмурила свои, нарисованные или какие там брови.
Хмыкаю. Девчонка пришла с претензией, но не погнушалась принести фрукты. А люди, окружающие меня, все привыкли мерить деньгами. Дорогая клиника, значит, отменное питание. А, сука, внимание? Считается, если выкинули деньги на лечение, обслугу, то и внимание прилагается. Да вот только не тех людей, что дороги. Хотя кто мне дорог из родных-знакомых… по пальцам пересчитать.
– Уходи, – процедил сквозь стиснутые зубы.
Но она даже не пошевелилась.
– Уходи, я сказал! – чуть не прокричал.
Лана поднялась с края постели и, гордо прошагав, вышла из палаты, оставив после себя приторный запах дорогих духов.
На глаза попадаются все те же яблоки.
Как же тебя зовут, девочка?
К вечеру заходит мой лечащий врач.
– И долго вы тут собираетесь меня мурыжить? – сходу интересуюсь. Я тут уже два дня, надоело.
– Думаю, к середине следующей недели выпишем, – не обращая внимания на мой тон, отвечает.
– Я ухожу сегодня же.
– Ваш отец будет недоволен нашей клиникой. Мы вам предоставляем качественную услугу, нам важно, чтобы вы себя чувствовали хорошо…
– Жополизы, – фыркаю и усмехаюсь. – Мне плевать на мнение отца о вас. Серьезно. Что-то грозит моему здоровью?
– Нет, но…
– Чтобы через час была у меня на руках выписка.
– Леон Игоревич. Давайте с вами договоримся. Вы здесь задерживаетесь еще на сутки. И завтра к пяти часам я вас отпущу. Сделаем дополнительное обследование с утра, и к обеду я вам с точностью скажу, нет ли осложнений.
– Хорошо, так бы сразу.
Остаток дня коротаю за работой в ноуте, листаю договора. Вадика попросил скинуть документы по благоустройству сквера. Ищу на карте города, где он находится. Что могу сказать по итогу? Отец выбрал идеальное место и время для того, чтобы утопить мою, возможно, так и не успевшую начаться самостоятельную от него деятельность.
Тая
Вместо того, чтобы отправиться домой, я меняю свой маршрут спонтанно. И ближе к обеду добираюсь до приюта. Нина, женщина, которая занимается всеми организационными вопросами, рада меня видеть.
На телефон поступают звонки, поочередно то от Светки, то от Пчелкина. Последнего я меньше всего хочу видеть, но он настойчив, как никогда. Поэтому иду на крайнюю меру и вызываю его в помощь.
На удивление, он достаточно быстро приезжает.
В приюте мы проводим большую часть дня. Время там летит совсем незаметно. Даже не вспоминаешь про то, что голоден. Поэтому возвращаясь домой, мы с Пчелкиным заходим в булочную, где я подрабатываю, помогая бабушкиной подруге, для того, чтобы немного перекусить.
– Тая, здравствуй, дорогая, – здоровается хозяйка булочной, та самая бабулина подруга. Тетя Шура.
– Здравствуйте. А мы перекусить и выпить по чашке вкусного какао.
– Фу, – морщит нос Вася. – Я не люблю какао.
– Дурень. Ты такого никогда и нигде не попробуешь.
Делаю заказ на двоих, и присаживаемся за один из трех столиков.
Откусывая хрустящую ароматную булочку и попивая не менее вкусное какао, мы погрузились в свои думы. Побывав в приюте, посмотрев на его жизнь, его питомцев, многое хочется взвесить. Поэтому я думаю, Васька сейчас думает именно о том псе, Федьке, который не хотел отпускать Пчелкина, то и дела норовя ухватить его за штанину. Лишь бы тот не уходил. Нина еле сдерживала слезы. И такое бывает.
Потом Васька настаивает на том, чтобы проводить меня до дома и я, наконец, отделываюсь от его внимания у самого подъезда. Нет, дальше меня провожать не надо.
Остаток дня я провожу за перепиской с подругой и к самому вечеру выхожу на улицу, прогуляться по скверу.
Воскресенье проходит в заботах и домашних делах. Помогаю бабуле прибраться. А когда небольшая квартирка сверкает от чистоты, я отпрашиваюсь гулять. Но вместо этого еду к дому. Сегодня по графику мать должна работать, а то недоразумение, что затесалось к нам в квартиру, обычно в ее рабочие дни отсутствует.
Дом, когда-то еще совсем недавно любимый, полный радости и любви. Но сейчас все не так. Кто бы знал, как мне не хочется туда подниматься. Как все напоминает о прошлой жизни. Но мать все эти воспоминания пытается стереть, словно хочет избавиться от прошлого. И я не понимаю, зачем она это делает. Ведь все было хорошо. Они с папой жили душа в душу. Мне казалось, крепче союза и быть не может. И все было бы хорошо, если бы не несчастный случай. И все. Все перевернулось с ног на голову.
Открываю дверь своими ключами. Вхожу, ничего не боясь. Не разуваясь, прохожу в свою комнату и беру своего медвежонка.
– Ну, наконец-то соизволила появиться дома, – проскрипел за моей спиной мужской, нетрезвый голос.
– Это твоя падчерица, что ли? – слышится второй, и тут мое сердце подпрыгнуло к самому горлу от страха.
Оборачиваюсь и вижу маминого сожителя, я никак не запомню его имени. В последнее время мама его, как только не называла, но вот по имени – нет. И рядом, видимо, его товарищ по бутылке.
– Она самая. Все никак не поддается воспитанию, разбаловал ее папаша. Надо научить девку уважать старших, – скалит зубы мужик.
А меня передергивает от страха. Намерения маминого собутыльника прозрачны и понятны мне. Я давно ловлю его сальные взгляды. Но вот как мне теперь выбраться отсюда?
Оглядываю комнату в поисках того, что мне смогло бы помочь защититься. И на своем письменном столе я вижу ножницы. Это единственный предмет, который способен нанести вред, значит, мне они нужны. В два шага оказываюсь у стола и хватаю их, выставляю перед собой.
– Эй, ты чего? – возмутился незнакомый мужик.
– Вышли из комнаты, быстро, а то я за себя не ручаюсь! – прорычала я таким голосом, что сама себя не узнала со стороны.
– Тайка, я матери же нажалуюсь, – проговорил сожитель.
– Да хоть папе Римскому, – ответила в тон. – Вышли! – прокричала.
Мужики, на удивление, послушались и вышли из комнаты. Я тут же захлопнула за ними дверь, подперла спиной. Ведь если они решились на грязное дело, то их ничего не остановит. А ножницами я лишь выиграла себе время. Первым делом подтаскиваю комод к двери и подпираю ее. Теперь, чтобы ее открыть, им понадобиться время. А я, не теряя ни секунды, подлетаю к окну, раззанавешиваю тяжелый шторы. Открываю раму и свешиваюсь вниз. Третий этаж. Чревато переломать ноги, не зима, сугробов нет. Одни кусты.
Но через окно идет пожарная лестница, и я могла бы…
Да выхода нет другого, поэтому, поправляю рюкзак на плече, засунув туда игрушку. Еще раз обвожу взглядом комнату, вспоминая, нужно ли чего еще забрать. Ведь, судя по всему, сюда я вернусь в самом крайнем случае и то не одна.
Вылезаю на карниз. Голова начинает кружиться, и перед глазами все плывет. Но я как можно крепче хватаюсь за всевозможные выступы. И видимо, у меня ответственный ангел-хранитель, раз я добираюсь до лестницы, даже не поскользнувшись. Хватаюсь за нее и быстро спускаюсь. А в почти двух метрах над землей она заканчивается, и мне приходится спрыгивать. И зажмурившись, прыгаю, приземляюсь на ноги и, не удержавшись, шлепаюсь на попу. Ну, хоть ничего не сломала, уже хорошо.
– Эй, – кричит мужик, показавшись в моем окне. – Ах ты, мерзавка!
Широко улыбаюсь этому гаду. И встав на ноги, бегу в сторону метро.
