Анна Пушкина
Враг Самогеты
– Как раз обдумывала, какому бы балаболу брюхо вспороть.
– Тебе, шаманка, лишь бы животы вспарывать, лучше делом займись, наколдуй мне, например, чего-нибудь горяченького выпить.
Эфира оскалилась и предупреждающе подняла меч. Князь покачал головой, наслаждаясь ее раздражением. Маги Мордау и те двое, что помогали отбивать деревню, в ответ наставили клинки на нее. Мор во весь рот улыбнулся Эфире и махнул рукой, останавливая магов.
– Спокойно, парни, это свои.
Его люди тут же потеряли к нам всякий интерес и занялись портальными тварями. Со всех сторон полетели заклинания, и зеленым маревом начали зажигаться руны касты природы, сплетаясь между собой причудливыми узорами. Мне не доводилось видеть целые отряды природников, и это походило на виртуозное представление. Смертоносное представление. Природная магия смешивалась между собой, поражая воображение. С одной стороны летели бурлящие струи воды, на лету превращаясь в ледяные стрелы, с другой – шипящие огненные шары. Сверху на врага сыпался каменный дождь. Природники своей силой сбивали тварей с ног и оттесняли друг к другу, собирая их вместе.
Позади всех стоял воин в темной броне с прожилками фиолетового цвета и в длинных, до колен, сапогах. Несмотря на то, что пластинчатые наплечники и шипастые наручи придавали фигуре массивности, не оставалось никакого сомнения, что это девушка. Ее лицо скрывал повязанный платок, а из ее рук вырывались раскаленные молнии.
Мордау развернулся к порталу, и даже тень капюшона не смогла скрыть пылавшие зеленым свечением глаза князя. От резкого порыва ветра пришлось прикрыть лицо рукой, но он лишь набирал силу. В сторону тварей заскользили тонкие воронки смерчей, которые подхватывали и утаскивали их за собой. Я глубоко вдохнула разреженный воздух, наслаждаясь пьянящим чувством чужой магии вокруг. Мне вспомнилось как Он описывал Мора, когда я увидела князей Самогеты впервые: «Мордау, средний сын Гелиуса, самый одаренный из его детей, возглавляет армию Самогеты. Он один стоит целого отряда».
Управляемые силой князя вихри разрастались, вбирая мощь природы. Неожиданно нас накрыла непроглядная темнота, воронки будто впитывали в себя дневной свет. Разглядеть, что происходит, можно было лишь благодаря проскакивавшим фиолетовым вспышкам молний, посылаемых девушкой-природником. Танцующие смерчи сливались в одну огромную черную воронку, разрастаясь, она поплыла в сторону портала. Даже оставшиеся демонические твари замерли, предчувствуя беду, невозможно было не смотреть на темный закручивающийся мрак, ведомый силой Мордау. Стоило смерчу достичь цели, как он провалился в портал, отчего тот разлетелся на мелкие кусочки, как разбитое зеркало. Ох, и неприятность же ждала тех, кто стоял по ту сторону перехода. На нашей же стороне ветер моментально стих, словно его и не было, и тут же посветлело, а с неба посыпал редкий снежок.
– Вот как надо, – довольно буркнул князь и покосился в нашу сторону.
Только я собралась послать его княжескую задницу туда, откуда она пришла, как в мою ладонь уперся холодный нос волка. Я оглянулась и увидела Ортоса. Он, схватившись зубами за край моего плаща, отчаянно тянул за собой. Тут же позабыв про князя, мы втроем с Эфирой и Сетсеем побежали за оборотнем.
На одной из улочек среди покореженных домиков, поскуливая, в алой луже на боку лежал волк. Рядом валялись разодранные тела монстров, приконченные оборотнями, пришедшими на помощь собрату.
Я застыла и стала думать, как помочь, и вдруг произошла трансформация. Раненый волк превратился с белокожую худенькую девушку с копной каштановых волос.
– Ифи! – на одном выдохе прошептала я.
– Где целитель? – громко выкрикнула Эфира и бросилась к ней.
Я смотрела на лежащее на земле в крови голое, дрожащее тело и не могла пошевелиться.
– Все будет хорошо, – успокаивала орк беспомощную девушку, лежавшую на рыхлой, холодной, вытоптанной земле. Она сняла с себя плащ и накрыла трясущееся тело девочки-оборотня.
– Целитель! – еще раз зло рыкнула орк, выводя меня из транса.
Я рывком подбежала к подруге и присела рядом. Мои колени утонули в луже ее крови, но мне было все равно.
Только не это! Я не смогу пережить еще… еще одну смерть.
– Ифи! Ифи, слышишь меня? Не закрывай глаза!
Ее ресницы трепетали, а глаза закатывались. Она сражалась из последних сил и, похоже, уже не слышала меня.
– Прошу… целителя! – в панике повторяла я.
Сетсей метнулся на поиски мага жизни.
– Поздно, не успеет, – жестоко подытожил Мордау, оказавшийся рядом и присаживаясь с другой стороны. Князь бесцеремонно поднял плащ и начал рассматривать тело девушки в поиске ран.
– Волк, ляг рядом, надо ее согреть, – гаркнул он Ортосу.
Оборотень тотчас подлез под бок Ифи.
– Держи ее душу, – скомандовал князь, обернувшись к Эфире.
– Я плохо это умею, – недоверчиво ответила орк.
– Ты же шаманка! Держи ее, я сказал!
Я понимала, что Мор действует в интересах Ифи, и что сейчас нет времени на рассуждения и вежливость, но, зная гордость орка, была уверена, что та просто из-за упрямства пошлет его куда подальше. Но Эфира крепко схватила Ифи за обе руки, будто девушка собиралась вырываться, и уставилась в пустоту. На лбу появилось несколько глубоких борозд.
Мордау принялся зажигать руны касты жизни, пытаясь исцелить Ифи. Я понимала, как это непросто, какой бы силой он ни обладал, он природник, и это не его магия. Да и то представление, что мы видели около портала, явно стоило ему дорого.
– Она уходит, еле держу! Скорее! – процедила, стиснув зубы, Эфира.
Ее силы были на исходе: орк сгорбилась, словно цепляясь всеми возможными и невозможными способами за душу умирающего оборотня. Ортос начал жалобно поскуливать, и захотелось дать ему оплеуху. Кровавая лужа под Ифи все увеличивалась, князь спешил, но он не чувствовал раны, через которые утекала жизнь, как это умеют маги касты жизни. В какой-то момент показалось, что Мордау действует наугад, и я испугалась, что Эфире не удастся удерживать душу так долго.
Не знаю, что дернуло меня так поступить: страстное желание не дать смерти забрать еще одного родного человека, страх за ее жизнь, предчувствие или неожиданная мысль, которая возникла из-за магической веревки, но я приложила ладонь к плечу Эфиры и от безысходности подтолкнула свою силу в нее. Мерцающие голубые потоки магии, видимые только мне, искрясь, потекли из меня к Эфире. Получилось! Глаза орка расширились от удивления, спина выпрямилась, и она вопросительно покосилась на меня, явно ощущая происходящие с ней изменения. Я молча сконцентрировалась, пытаясь не потерять нашу связь, отдаленно напоминавшую веревку, которой мы были связаны еще недавно. Сейчас это больше напоминало множество невидимых нитей, по которым текла моя магия, напитывая Эфиру и делая ее сильнее.
– Все еще держишь? – спросил Мордау, заметив, что Эфира чуть расслабилась.
– Она же все еще дышит, – огрызнулась орк, явно не собираясь посвящать в нашу тайну кого-то еще.
Магия перетекала от меня к ней легко, в этом не было ничего противоестественного, но я раньше никогда не слышала о подобном. Я прислушалась к своим ощущениям, сосуд мага пустел, но не критично, а мое вот неподготовленное к такой магии тело отозвалось гудящей головной болью и слабостью.
Так мы и сидели: Эфира удерживала Ифи, я усиливала ее, не давая ее сосуду опустеть, Ортос согревал своим теплом, а Мор беспрерывно зажигал руны. Вдали слышались звуки затухающего боя, воины князя Самогеты добивали последних тварей. Хвала Первоматери, Сетсей наконец привел подмогу. Дворф-целитель сильно хромал, явно сам после драки, и еле поспевал за драгоном. В этот момент Ифи прекратила дрожать, и я, испугавшись, что ее душа покидает тело, влила в Эфиру еще больше.
– Все в порядке, держу, – зашипела она и дернула плечом, как от ожога.
– Вижу-вижу, милочка, вы отлично справляетесь, – ответил целитель, думая, что Эфира обращалась к нему.
Он довольно смело подвинул князя и сам начал рисовать руны, пылавшие столь ярким белым светом, что контрастировали даже на совершенно белоснежной коже Ифи.
– Можешь ее отпустить, – сказал дворф Эфире.
Она немного помедлила, дождавшись, когда я уберу от нее ладони, и только тогда осторожно отпустила руки Ифи.
Целитель провозился какое-то время и, явно почти обессилив, заверил нас, что теперь все будет хорошо. Сейчас Ифи надо отдохнуть, понадобится время на восстановление кровопотери и поврежденных тканей.
Я смотрела на бледное, болезненное лицо подруги, которую в бессознательном состоянии завернули в еще один теплый плащ, и Ортос, перекинувшись человеком, одетый в какое-то тряпье, аккуратно поднял девочку на руки. Он был готов перенести ее в деревню, когда я открою портал.
Голова раскалывалась, и я поймала себя на мысли, что с трудом понимаю происходящее и не могу сконцентрироваться на заклинании вызова портала. Навалившаяся слабость мучила не только меня. Первой повело Эфиру. Она опустилась на колено, стараясь поймать равновесие, но в итоге ее глаза закрылись. В последний момент Мордау успел поймать ее левитацией, не дав ее голове стукнуться о землю. Я хотела сделать шаг к ней, но вместо этого мое тело обмякло и начало заваливаться в сторону. Перед тем как глаза закрылись, увидела подхватывающего меня под руку Сетсея.
Проснулась я от неприветливого толчка в бок. Надо мной стояла хмурая Эфира. Я быстро огляделась: мы находились в той самой избушке в деревне оборотней, куда нас поселили вчера вечером.
– Что это было?! – требовательно спросила она, не давая мне времени прийти в себя и проснуться окончательно.
Не спеша я потерла глаза, восстанавливая в памяти, как рассыпанную мозаику, последние события.
– Как мы здесь очутились? – спросила, стараясь потянуть время.
– Этот… в капюшоне, князь ваш человеческий, вроде как открыл портал сюда.
Мордау, вспомнила я.
– И долго мы были в отключке?
– Весь день.
Могла бы и сама догадаться: за окном было уже темно, и в комнате царил полумрак. Я не спешила с ответом на вопрос, понимая, что конкретно ее интересует в первую очередь.
– Сетсей, наверное, в бешенстве? Мы уже должны быть на полпути к гномам.
Переживания Сетсея ее явно не беспокоили. Эфира нагнулась к моему лицу ближе и повторила:
– Тебе придется объяснить!
Я тяжело вздохнула, прислушиваясь к своим ощущениям: магия на месте, сосуд полон, сил – хоть прямо сейчас бегом до гномов отправляйся. Я была в порядке, и, судя по орку, она тоже.
– Точно не знаю, – боясь, что кто-то услышит, быстро прошептала я. Хотя что услышит-то? Сама не могу объяснить, какого демона произошло.
Орк посмотрела на меня с прищуром, явно не веря.
– Свяжи нас веревкой и расскажи все, что знаешь, – потребовала она.
– Зачем веревкой?
Орк не ответила, лишь требовательно протянула руку.
– Постой, вот как в пещере нунга ты поняла, что я соврала?
Я вспомнила свое удивление, когда Эфира с легкостью догадалась, что на самом деле я не слышала ее криков о помощи, когда она тонула в болоте.
Орк кивнула, и я нехотя нарисовала из рун лассо. Привычная синяя веревка тут же нас связала.
– А почему я не чувствую, когда врешь ты?
– Вероятно, ты не способна видеть через турею, – быстро ответила Эфира.
– Турею? – переспросила я.
– Шаманское зрение, впадина третьего глаза, – перечисляла она, но я продолжала смотреть, не понимая, о чем речь.
– Умение, похожее на то, как маги жизни видят энергию жизненной силы или маги смерти чувствуют потустороннее, не живое. Твоя веревка помогает мне разглядеть тебя. – Она замолчала, подбирая слово. – Тер-ресуг, с орочьего «видеть душу ближе».
Хотелось спросить, что она там видит в моей душе, но осеклась на первом же слоге, понимая, какой ответ могу услышать. На самом деле я не хочу знать, что в моей душе увидела ее «глазная впадина».
– Я жду, голубоглазака, – напомнила о своем вопросе Эфира.
Я призадумалась, с чего начать.
– Не знаю, как это объяснить, я усилила твою магию за счет своей, вот и все, что мне известно. Я чувствую силу других магов с детства. Возможно, причина в этом.
– Ты арканник, – не спросила, а утвердительно произнесла орк, – женские особи-арканники – нечастое явление.
Я кивнула, пытаясь проследить за ее мыслью, но пока не понимала, к чему она клонит.
– А что говорит твой учитель?
– Сетсей? – удивилась я.
– Нет, учитель магии – наставник.
В мыслях возникли образы учителей: Велад, рина Перва, Тарая. Последнее лицо вообще вызывало смешанные чувства. Нет, ни один из них не знает об этом, только… Он.
Эфира скользнула взглядом над моей головой, будто во что-то всматриваясь.
– Никто не знает о моей способности, – отрезала я.
Не хотелось продолжать этот разговор. Эфира снова прищурилась. Да, я вру, и, похоже, она и правда это чувствует.
– Никто не знает, кроме Него, но Его нет.
Мой голос дрогнул, и орк вновь уставилась куда-то над моей макушкой. Это вывело меня, и я развязала веревку.
В дверь постучали. Как обычно, Сетсею пришлось пригнуться: даже в домах оборотней не хватало высоты потолка, чтобы ящер мог выпрямиться в полный рост.
– Как Ифи? – спросила я, отворачиваясь от Эфиры и давая понять, что разговор окончен.
– Будет хорош-шо. Как ты? – Он посмотрел на Эфиру и исправился: – Как вы?
– Где мое оружие? – вопросом на вопрос ответила орк.
Драгон посмотрел в угол, где валялась сваленная гора наших мокрых плащей вперемешку с обувью. Эфира начала копаться в одежде, вытащила из-под нее свой клинок, бережно осмотрела и сунула за пояс. Затем подняла длинный меч, который ей перед битвой дал Сетсей, и вопросительно посмотрела на него.
– Он теперь твой, – ответил ей драгон.
Невероятно! Похоже, в их отношениях заметное потепление, а всего-то и нужно было рядышком покромсать портальных тварей.
– Чувствую себя хорошо, – перебивая их, я приподнялась и села в кровати. – Прости, что из-за меня вышла задержка. Завтра с самого утра сможем отправиться к гномам.
– Да, об этом, – Сетсей сделал паузу. – Похоже, княс-сь С-самогеты хочет идти с-с нами. Он и его отряд прилетели с-сюда говорить с-с нами.
– Зачем ему это надо? – напряглась я.
Эфира тоже нахмурилась, дожидаясь ответа.
– Он с-сказал, что уже был у гномов, но они не пожелали с-с ним говорить.
Эфира цокнула языком и улыбнулась, словно поддерживая маленький народец в их решении.
– С-сильный маг лиш-шним не будет.
Я кивнула, и драгон вышел, позволяя мне одеться. Поднявшись с кровати, я начала собирать разбросанную по комнате одежду, еще раз отметив, что чувствую себя просто прекрасно.
– Мордау назвал тебя злючкой, вы знакомы? – спросила я у Эфиры, вспомнив этот немаловажный факт.
– В четырехдневную войну дрались вместе. Сильный маг, но с длинным языком.
– Ты ему доверяешь?
– Он хорошо убивает.
Удивившись, я сжала губы и попыталась сдержать улыбку. Вероятно, услышать такое от орка – ценный комплимент.
– Я не совсем об этом спрашивала. Что говорит о нем твоя турея?
Орк уставилась на меня.
– Это не так работает, но он мне помог, когда я попросила, хотя мог этого не делать.
Отряхивая изрядно испачканную одежду, я задумалась, доверяю ли Мору сама? Сегодня он спас Ифи и собственноручно разделался с порталом в деревне дворфов. Что ни говори, а замечание Эфиры точно: он хорошо убивает, и убивает исключительно наших врагов. Но я ему не доверяю и не знаю, чего от него ожидать. Как он тут вообще оказался? Не поверю, что случайно.
– Ладно, пойдем выясним, что его княжескому высочеству от нас надо.
Вдруг Эфира преградила мне дорогу.
– Духи хотят, чтобы я тебя обучала.
– Что? – не поняла я.
– Войне тебя обучал драгон, и поэтому ты медленная.
Я закатила глаза, вспоминая ее слова о моих ленивых ногах.
– Магию ты знаешь, но какой в этом прок, если не понимаешь собственную силу. Буду тебя учить, такова моя плата за то, что вытащила меня из болота.
– Брось, я не просила плату, – растерянно отмахнулась от неожиданного предложения.
Но, похоже, мой ответ ей не требовался. Глядя, как она подхватила меч и, ничего не ответив, уверенно зашагала на встречу с князем Самогеты, я отчего-то улыбнулась.
Глава VII
Закон временного залома
Я с наслаждением наблюдала, как трясется правитель Минолы, глядя на магов, лежавших связанными перед черной закручивающейся воронкой. По залу расползалась почти осязаемая чернота, она поглощала свет и пробирала до самых костей. В этот раз я намеренно выбрала магов среди людей, чтобы наши гости из Минолы понимали: следующими могут оказаться их близкие или, того хуже, они сами.
Я разглядывала спутницу Эруана, не помню ее имени, но мои люди описывали ее как талантливого гидроманта. Пройдясь взглядом по точеной фигуре молодой женщины, невозможно было не заметить немного округлившийся живот. Князь, должно быть, уже не единожды пожалел, что приволок ее с собой. Хотел похвастаться скорым появлением наследника, что укрепит его власть, но на деле лишь привел важный рычаг давления на себя. Глупец! Беременная магичка с ужасом взирала в глубь разрастающейся и пульсирующей тьмы. Я усмехнулась и перевела взгляд на третьего гостя. За спиной князя стоял смуглый помощник Огар. Единственный, в ком из этой троицы я чувствовала хребет. Еще несломленный, но всему свое время. Я вновь ухмыльнулась своей мысли и поклонилась воронке портала, откуда вышла Первомать. Магистр поспешил ей навстречу и приветственно подал руку.
Наготу Великой скрывала тьма, окутывая ее белоснежное обнаженное тело, словно живое одеяние. Чернота вилась вокруг тонкой шеи Первоматери. Сплетенным ожерельем она опускалась на хрупкие плечи, спадая с них, точно плащ. Тьма двигалась, струилась, облегая ее фигуру, как настоящее черное платье, до самых босых ног, и заканчивалась шлейфом на мраморном полу зала. Кое-где плотную дымку одеяния прорезали тонкие острые шипы, растущие на теле Великой. Увидев их впервые, я подумала, что Эрешкиль напоминает дикий экзотический цветок. Прекрасный, манящий, с острыми и смертоносными шипами. Магистр тогда сказал, что они проросли на ней, как на благодатной почве, от бесконечной боли, которую пережила покинутая всеми Эрешкиль. Запертая в межвременном заломе, она не могла умереть, но и жизнью это не назвать. Ни живая, ни мертвая, забытая всеми, но прекрасно помнящая предательство. Я как никто другой понимала ее.
Члены ордена опустились на колено и склонили головы, приветствуя Великую. Минолцы сначала непонимающе замерли, но присоединились к ордену отступников, стоило им заметить в раскосых глазах Эрешкиль кроваво-красные зрачки. Она была чем-то великим, древним, и ее силу ощущали все собравшиеся.
Первомать прикрыла глаза и глубоко, с наслаждением, вздохнула. Она всегда так делала, наслаждаясь первыми мгновениями недолгой свободы: в ее темнице нет запахов. Первомать величественно повела рукой, разрешив всем подняться. Темнота около ее ног ожила и торопливо поползла к магам, лежавшим перед ней, о которых все уже забыли. С шипением чернота накрыла пленников плотной пеленой, питаясь их магией. Раздался вопль, и мученики забились в агонии. Эта картина вызвала неподдельный ужас на лице беременной магички, и она поспешила отвернуться. Эруан побледнел, открыл рот, затем закрыл и, видимо, собирался предпринять попытку вмешаться, но тяжелая рука советника легла на его плечо, предусмотрительно останавливая. Разумно. Огар понимает: мало что может помешать Первоматери поступить так же и с ними. Он думает, это демонстрация силы. К сожалению, нет. Только орден знает тайну Первоматери: она вынуждена напитывать, кормить тьму, держащую ее в заточении. Лишь поглощение чужой магии позволяет ей ненадолго выходить из темницы, но даже тогда она не может использовать свою магию в полную силу. Поэтому моя главная задача – оберегать Эрешкиль, пока она находится за пределами межвременного залома.
Наконец тьма отпустила пленников, они так и остались лежать распростертые на полу, еле двигаясь и глядя невидящим взглядом куда-то вдаль перед собой.
– Что вы с ними сделали?! – все же не выдержал князь Минолы.
Лицо его выражало беспокойство и даже некий намек на решительность, но глаза выдавали: в них читался отчаянный страх.
Эрешкиль медленно повернулась к нему. Ее плавные, немного танцующие движения напоминали вязкую текущую лаву, которая медленно и неспешно разливается, поглощая все вокруг себя.
– Они все еще живы, – раздался ответ Эрешкиль, и князь в изумлении уставился на нее, пытаясь связать в единое целое шипящий с присвистом голос старухи и образ чарующей и молодой магички перед собой.
Мы знаем, что настоящий голос Эрешкиль звучит совсем иначе. Магистр не раз бывал в ее темнице и слышал настоящий звонкий голос Матери. Здесь же ее речь искажалась тьмой, а зрачки делались кроваво-красными.
Плавно и бесшумно обойдя пленников, даже не посмотрев на них, Великая мать обвела взглядом наших гостей. Огар и князь ее мало заинтересовали, а вот на беременной магичке она задержалась.
– Как твое имя, дитя? – ржавым, словно движения старого механизма, голосом спросила Эрешкиль.
– Нила, – еле слышно прошептала магичка.
– Ни-ла, – нараспев, повторила Великая мать, пробуя имя на вкус.
Прозвучало немного хищно, и наши гости напряглись.
– Великая, это и есть Эруан Минола. Он помог нам сокрушить врагов, – подходя ближе, объяснил магистр Отступников.
Его слова привлекли внимание Матери, и она перевела взгляд на князя. Тьма вокруг нее колыхнулась, словно тоже его разглядывала.
– Потомок Минола, второго из братьев по старшинству, – вдумчиво прошипела Эрешкиль.
– Кажется, нас забыли познакомить, – неуверенно сказал Эруан и покосился на магистра. Парагон улыбнулся, будто ждал этого момента.
– Позвольте представить: Великая Первомать – Эрешкиль, – отчетливо произнес наш магистр.
Лица гостей не изменились, они продолжали напряженно смотреть на магистра отступников, явно решив, что он их разыгрывает. Но магистр не соизволил что-то добавить: он ждал, когда до них потихоньку дойдет, что это не шутка.
Эрешкиль, подошла к Эруану почти вплотную и внимательно всмотрелась в его лицо. Похоже, ее совершено не волновало, поверили ли словам магистра гости. На всякий случай я тоже подвинулась к ним ближе и предостерегающе положила руку на эфес меча.
– Ты не похож на Минола, – наконец изрекла она огорченно.
Князь нахмурился и попятился, увеличивая между ними расстояние.
– Я здесь не для насмешек. Мне обещали, что Людея падет к моим ногам, но вместо этого княжества окружила какая-то магическая граница, и теперь никто не может туда попасть, – недовольно прошептал князь. – А теперь вы еще требуете, чтобы мои люди похищали и доставляли вам магов. Минолцы – не отряд охотников за головами. Я не собираюсь в этом участвовать!
Князь показал пальцем на безучастных, отрешенных пленников, лежавших на полу.
– Что вы с ними сделали?
– Забрала их магию, – равнодушно ответила Первомать и вновь вернула разговор в нужное ей русло. – Значит, это ты предал своих братьев?
– Я единственный сын в семье, у меня нет ни братьев, ни сестер. – Голос князя звучал тихо и неуверенно.
– Разве? Кажется, у нас в плену остальные потомки пяти братьев. Не так ли, Изинтия?
Первомать обернулась и ласковым взглядом своих раскосых глаз посмотрела на меня.
Я улыбнулась и кивнула. Вся троица заметно заволновалась, беременная магичка даже отошла за спину Огору.
– Хотите их видеть, Великая?
– Очень! – одобрительно махнула рукой Эрешкиль.
Она снова вернулась взглядом к Эруану и уставилась на него, как кошка на запуганную мышь.
– Мне говорили, что именно ненависть к братьям и привела тебя к моему ордену. Как это похоже на людей.
Эруан не ответил, лишь напряженно сглотнул. Догадался: раз ордену удалось взять в плен князей Людеи, значит, магистр не шутил, представляя Первомать. Князь отступил еще на пару шагов и, возможно, тоже спрятался бы за спину своего советника, но там уже было занято.
Я повернула голову и подала знак ожидавшему в стороне Лемьюру, приказывая открыть двери в соседний зал. Могу поклясться, некромаг сморщился. Он презирал то, что ему, темному эльфу, приходится подчиняться мне – светлой эльфийке. Меня это веселило. Сколько бы магистр не повторял, что Отступники больше не разделены расами, прежде всего для нас – служение Великой матери, пустоголовый некромаг продолжал видеть во мне светлую, выскочку, которая слишком быстро стала правой рукой магистра.
Лемьюр театральным жестом толкнул створки дверей и поклонился, приглашая наших гостей пройти внутрь. За дверями в глубине искрился портал, от обычных его отличало темное свечение и серебристая рябь, пробегавшая, как круги на воде, по стенке перехода. Минолцы не двинулись с места.
– Прошу! – пришлось громко повторить магистру, и только тогда гости под неумолимым взглядом Эрешкиль подошли к порталу.
– Куда он ведет? – настороженно поинтересовался князь.
– В темницу, – магистр откровенно насмехался.
Это только подкрепило мои мысли, что ему доставляет удовольствие издеваться над минолцами. Князь и его спутники стали тревожно переглядываться.
– Вам нечего опасаться. Эта темница предназначается для особо важных пленников, – успокаивающим тоном добавил магистр и пригласил их пройти первыми.
Князю и его свите ничего не оставалось, как зайти в портал. Стоило им скрыться за серебристой рябью, как магистр махнул Лемьюру, и тот привел еще двух связанных гномием пленников. Одного я узнала сразу: этот седой эльф много лет состоял на службе у моего отца.
– Это для тебя, Великая.
Эрешкиль улыбнулась магистру. Он качнулся в ее сторону и завороженно засмотрелся на ее губы, как умирающий в пустыне путник смотрит на оазис, пытаясь убедить себя, что это не мираж.
Великая Мать не обратила на это внимания, прикрыла глаза и замерла. Темнота, окружающая ее, забурлила и немедленно потянулась к новым жертвам. Маги отчаянно завопили, я собралась отвести взгляд, но заметила, что Лемьюр внимательно смотрит и считывает мою реакцию. Должно быть, догадывался, что с одним из магов я могу быть хорошо знакома, раз он служил верховному королю светлых эльфов. Так оно и было, поэтому взгляд я не отвела и досмотрела пытку до конца. Мы стояли прямо перед ними, так близко, что их крики оглушали. Я знаю, что они чувствовали: пленники не раз молили о пощаде. По ощущениям это напоминает, будто с тебя живьем сдирают кожу. Это все необходимо. Только заплатив такую цену, Первомать сможет зайти с нами в созданный ею самой временной залом. Самая надежная магическая темница из всех, что мне доводилось видеть. Отсюда не сбежать. Время здесь течет по-другому, медленнее, и главное, узники, заточенные в таком тайнике, не могут открыть портал, пока они там. Их будто не существует в нашем мире.
Тьма Эрешкиль временно насытилась и откатилась от эльфов. Мы вчетвером с некромагом, магистром и Великой по очереди шагнули в темный портал. Я поморщилась – когда проходишь сквозь временной залом, всегда обдает могильным холодом.
Наших гостей с другой стороны уже окружили четверо темных эльфов – стражников, облаченных в балахоны с капюшонами, скрывавшими их лица. Минолцы стояли, прижавшись друг к другу спинами, и пытались охватить взглядом это необычное место, простиравшееся так далеко, будто горизонт уходил в бесконечность. Здесь царствовало безмолвие, было тихо и светло, хотя никаких источников света не существовало. Только высокие ряды стальных тюремных клеток немного придавали эту месту ощущение реальности.
– Это гости, – сказал своим людям Лемьюр и показал на князя Минолы и его спутников.
Стражники расступились, ослабляя кольцо, в которое взяли эту троицу. Несмотря на то, что мы задержались после того, как минолцы шагнули в портал, для них это осталось незамеченным, тут время растягивается, но этого не ощущается. Ты словно попадаешь в небытие.
Лемьюр что-то шепнул старшему стражнику. Грузный эльф качнул головой и махнул остальным. Стражники в ногу развернулись, исполняя приказ, и исчезли в лабиринте коридоров между клеток. Вдалеке послышался протяжный скрип решеток и лязг цепей. Эрешкиль с наслаждением разглядывала созданную ею тюрьму и что-то шепотом говорила магистру. Он кивал, внимая каждому слову, но, как и я, не сводил глаз с минолцев.
Наконец стражники вернулись, ведя за собой под руки заключенных. Звеня, цепи волочились по земле, и минолцы подались вперед, чтобы разглядеть пленников. Беременная магичка удивленно охнула и приложила руку ко рту, разглядев закованных Рагонга Кроуги и Иритана Самогету. Последнего двоим стражникам приходилось практически нести на себе. Он еле передвигал ногами и периодически терял сознание. Чтобы узнать, что за магическая граница появилась вокруг Людеи, Первомать по чуть-чуть забирала его магию и пытала. Это я выбрала Иритана из всех заключенных для пыток и с нетерпением ждала, когда же он подохнет, чтобы отправить тело его брату. Чем больше Великая забирала, тем слабее он становился. Не смогла удержаться от удовольствия представить, как стирается проклятая ухмылка с физиономии Мора. Захотелось засмеяться в голос, но я сдержалась.
Ноги князя Кроуги сковывали кандалы, шаги получались короткими и медленными. Руки связывала цепь, тянувшаяся от ошейника из гномия на шее. Меня все больше и больше раздражало, что даже в цепях он не выглядел поверженным. Князь Кроуги смотрел прямо на Первомать, рассматривал ее, а она ему улыбалась, как старому другу, хотя до этого момента они не встречались.
– Ни шагу дальше, – приказал магистр, и эльфы, сопровождавшие князя Кроуги с обеих сторон, рывком удержали узника. Князь остановился и повел плечами, брезгливо сбрасывая руки стражников с плеч. Иритана эльфы продолжали удерживать под руки, без их помощи он, скорее всего, упал бы на пол.
– На колени его, – приказал магистр, заметивший, с каким нескрываемым пренебрежением Рагонг Кроуги смотрит на него.
Стражники спешно выполнили приказ и попытались опустить узника на колени. Сил явно не хватало, князь не поддавался. Он раскачивался и продолжал упрямо стоять, ловя равновесие.
– На колени его! – зло повторил Парагон, и звук разгневанного голоса разлетелся эхом в разные стороны.
Беременная магичка испуганно вздрогнула. Великая мать смотрела на эту сцену с наслаждением, ей явно нравилось упрямство князя. Лицо магистра, заметившего это, исказила яростная гримаса. В несколько шагов он оказался рядом и присоединился к потасовке. Только тогда, под тяжестью веса трех противников, князь Кроуги опустился, но продолжал смотреть грозным взглядом. Я презрительно фыркнула: все они тут гордые, пока тьма не начнет питаться их силой.
Рядом так же на колени двое остававшихся эльфов опустили тяжело дышавшего Иритана.
– Трое потомков братьев Людеи вместе. Самое время нам поговорить и решить, как избавиться от границы, укрывающей четыре княжества, – шипящим голосом произнесла Первомать, продолжая с интересом смотреть на князя Кроуги.
