Анна Сергеевна Платунова
Один поцелуй до другого мира
Глава 6
У входа в Ломов возник затор из подвод: ворота, хоть и стояли нараспашку, не справлялись с лавиной беженцев. Женщины плакали, дети сидели притихшие, мужчины пытались ругаться со стражниками, но те, хмурые, усталые, и так старались разгрузить поток и не могли сделать большего.
Кто-то пытался перекидывать вещи через городскую стену, сооруженную из заостренных бревен, но тюки застревали на кольях, не долетев до земли.
– Как много людей, – прошептала Ива.
– Видно, на другие села тоже перекинулась эта напасть, – нахмурился рыжебородый мужчина и соскочил с телеги. – Ну, бывай, девка. Может, еще свидимся.
Можно было не надеяться найти место на ночлег в каком-то из домов. Единственный трактир оказался забит под завязку, комнаты, что сдавались на постой, тоже давно заняли. Люди сгоняли подводы на площадь перед городской ратушей и устраивались спать под открытым небом.
Хотя места на площади тоже почти не осталось, Ксандору удалось втиснуть телегу между двумя подводами.
– Вот ушлый малец! – восхитился парень, увидевший его маневр, и подмигнул Иве. – Далеко пойдет твой сынок.
Ива и Ксандор одновременно скривились, оставив комплимент без ответа. Ксандор встал на облучок, вытянул шею, разглядывая живое людское море, что затопило площадь.
– Я должен попасть в латушу!
Услышав свой тонкий детский голос, префект застонал от бессилия.
– Кто станет слушать дитя!
Ива поднялась, встала рядом, глядя в сторону двухэтажного здания управы. Его двери были плотно закрыты, их подпирали стражники, из последних сил сдерживая толпу. Люди, движимые отчаянием, хотели видеть главу города, но тому нечем было обнадежить несчастных.
– Зачем тебе в ратушу? – прямо спросила Ива. – Разве ты можешь чем-то помочь?
Ксандор покосился на нее с недоверием. Ива уже не в первый раз замечала эти странные взгляды. Префект смотрел так, словно с ним вдруг заговорила ожившая кукла. Любая ее эмоция вызывала его живое удивление: Ксандору нелегко было контролировать детское лицо, и все чувства моментально проступали на нем.
– Да что такое! – взорвалась Ива. – Это простой вопрос! Можешь помочь или нет? А если можешь… Неужели захочешь?
– Могу. Попытаюсь.
– Так. Тогда пошли!
Ива спрыгнула на землю, застыла, закусив губу, глубоко задумавшись над чем-то. Ксандор не торопился следом.
– Как мы минуем… – Он пару мгновений колебался, подыскивая слово, которое не выдало бы его картавости, но махнул рукой. – Стлажу?
– Как я выгляжу? – спросила Ива вместо ответа.
В ее словах не было ни капли женского кокетства, и Ксандор, готовый было презрительно процедить сквозь зубы: «Ведьма – она ведьма и есть», на этот раз сдержался. Он не понял, что задумала Ива, но догадался, что ею движет вовсе не праздный интерес.
– Молодая, не больше двадцати пяти лет, – сухо принялся описывать он внешность Василинки. – Лицо… Миловидное, но обычное. Веснушки. Волосы лусые. Тьфу, плопасть!
– В общем, так себе! – констатировала Ива, сдергивая с головы косынку. – Придется работать с тем, что есть.
– Да что ты…
– Тихо, иди за мной!
Она протянула руку мальчишке, да так и замерла. И он замер, едва не вложив пальцы в ее ладонь. Отдернул, точно обжегся.
«Что мы делаем? – хотела спросить Ива. – Мы, два врага. Действительно собираемся спасать всех этих людей? Вместе, бок о бок?»
Ксандор, видно, подумал о том же.
– Я не воюю с ними, – сказал он. – Я могу помочь. Не вижу повода отказать.
– А если бы воевал? Если бы у тебя был приказ убить всех этих людей? – тихо спросила она. – Убил бы?
– Да, – коротко ответил Ксандор.
– Убийца!
– Ведьма!
Ива, стоя на земле у телеги, как раз сравнялась по росту с мальчишкой, сидевшим на облучке. Их взгляды встретились и буровили друг друга. Ксандор, вероятно, в этот момент сожалел, что не умеет убивать взглядом.
– Ты иная сейчас. Но я все так же вижу в тебе – тебя, ведьма.
Малыш внешне не был похож на того черноволосого воина, но то, как он хмурил брови, то, как холодно смотрел на Иву, то, как складывал руки на груди, – все выдавало в нем жестокого префекта.
– А я в тебе – тебя, – подтвердила Ива. – Но оставим попытки убить друг друга до тех пор, пока не переместимся снова. Согласен?
– Я с ведьмами соглашений не заключаю, – ответил Ксандор.
Спрыгнул и, петляя между телег, заскользил в сторону ратуши.
– Да-а-а, женщина, – протянул чей-то сочувственный голос. – Пороть его некому! Родную мать ведьмой обозвать!
Ива обернулась и увидела парня, еще недавно восхитившегося ловкостью «мальца». Ей как раз хотелось потренироваться на ком-то, прежде чем выйти к страже.
Девушка улыбнулась открыто и мило, чуть наклонив голову, так что редкая челка обычного русого цвета засеребрилась в первых рассветных лучах. И тут же, будто засмущавшись, она оправила платочек на шее так застенчиво-женственно, что молодого мужчину охватили неизвестные ему до этой поры чувства. Ему хотелось защитить девушку, сделаться для нее надежным тылом, стать отцом ее ребенку. И как он сразу не разглядел, какая она нежная да хрупкая?
– А-а… – протянул он, растеряв слова. – Как зовут тебя, лапушка?
Вот только имени он не дождался, а лапушка удовлетворенно кивнула каким-то своим мыслям и юркнула в гущу людей.
Ксандора застигла уже на ступенях ратуши. Паршивец выжидал момент, когда двери приоткроются, чтобы протиснуться внутрь, но его, тщедушного и маленького, то и дело отпихивали, отбрасывали назад, а один из стражников, раздосадованный глупостью селян, – уж сто раз им объяснил, что глава не принимает, а они, тати, все лезут и лезут! – в конце концов подхватил мальца под мышки и хотел ласточкой отправить в полет.
– Как ты достал меня, клоп! Что ты вертишься здесь!
– Подождите! – крикнула Ива в тот момент, когда Ксандор завис вверх ногами между небом и землей.
Свирепый взгляд мгновенно выхватил из толпы ту, что посмела заступиться за настырного малька, и тут же невольно смягчился.
– Сынок твой? – спросил стражник, пытаясь поставить мальчишку на ступени маковкой вниз.
Ива – тонкая, гибкая – плавно двинулась вперед. Отчего-то стражник не замечал некрасивых рябинок на ее простоватом лице, не видел спутанных волос и грубой одежды, он видел лишь сияние, которое она, казалось, излучала.
– Сынок, – согласилась Ива.
Ухватила одной рукой Ксандора за шиворот, крепко – не удерет. Ладонь другой положила на предплечье стражника.
– Разреши нам пройти.
– Но… Не велено…
– Глава тебе благодарен будет! Этот мальчик…
«Кто станет слушать дитя!» – вспомнила она раздосадованную реплику Ксандора.
– Мой муж знал способ защититься от напасти. Он погиб, но перед смертью успел все рассказать сыну. Ты ведь все хорошо запомнил, сынок?
Ксандор, взъерошенный, но не потерявший остатков достоинства, сумрачно кивнул.
Мужчина колебался, но Ива улыбнулась ему – ему одному, так, как никто ему давно уже не улыбался, и стражник шумно выдохнул.
– Ладно. Идем! Выстоишь тут один? – бросил напарнику.
Тот давно прислушивался к разговору и кивнул в ответ.
Пока их вели по длинному темному коридору, Ива не могла перекинуться с Ксандором и парой слов. Оставалось надеяться, что он подыграет ей.
Глава – пожилой, но еще сильный мужчина – не ложился спать этой ночью. Напрасно несчастные, толпившиеся у ратуши, думали, что он бросил их на произвол судьбы.
Ива кинула быстрый взгляд на людей, сидевших вокруг стола, заваленного обрывками бумаги, свитками и книгами. Видно, что совещались не первый час, но решения так и не нашли. В тот момент, когда они с Ксандором переступили порог комнаты, беседа велась на повышенных тонах. Все устали, выбились из сил и почти потеряли надежду.
– Кто позволил? – гаркнул глава, заметив женщину с ребенком. – Выдай ей хлеба и найди место для ночлега.
Стражник развел руками: извини, мол, хорошая, сама видишь, не до тебя сейчас!
– Дурманник! – крикнул вдруг Ксандор, да так рьяно, что у него даже звук «р» прорезался. – Зверобой! Полынь! А главное – серебряник душистый.
– Что? – опешил глава.
Ксандор не дал ему опомниться.
– Следует сложить костры по пели… пер-риметру гор-рода! Жечь траву! От обычной саранчи помогает, должна и от тварей защитить.
Он говорил уверенно, но детский голос все равно оставался слишком тихим, слишком тонким. На лицах слушателей появилось недоверие. Она и сама не верила, что дым от сгорающих трав спасет от напасти, но потом вспомнила о том, что армия Конфедерации завоевала Сфоридис за считаные недели. Не потому ли, что ее командиры четко знали, что делают?
Она вышла вперед, встала рядом с префектом, не удержалась от шпильки:
– Поздравляю, птенчик, у тебя прорезался голос.
А после произнесла громко, для всех:
– Мой муж научил его. Разрешите, он вам все начертит!
– Пусть мальчонка начертит, – согласился молодой мужчина, отыскивая среди бумаг относительно чистый лист и пододвигая к краю стола чернильницу. – Хуже не будет.
Детские пальцы держали перо неуверенно, так что префекту пришлось закусить губу от усердия. Но, несмотря ни на что, схема расположения костров с учетом направления ветра и особенностей ландшафта вышла убедительной. Изначальная снисходительность сменилась пристальным вниманием.
– Папка, говоришь, тебя научил? – пробормотал глава. – Жаль, погиб. Я бы его в совет взял. Так какая, говоришь, трава нужна?
Ксандор вновь перечислил названия.
– В эту пору легко их найти. Только пусть все, кто на ногах стоит, сейчас же выходят собир-рать. Неизвестно, сколько у нас вр-ремени.
– Да, стоит поторопиться!
Кажется, главу уже нисколько не смущало то, что приказы ему отдает ребенок.
Впрочем, Иву это тоже не удивляло. Как она оставалась алой жрицей даже в этом теле, так и командующий когорты – человек умный, дальновидный и привыкший просчитывать каждый шаг – не перестал быть собой.
– Я тебя быстро убью, – тихо сказала она, присаживаясь на лавку рядом с мальчишкой.
– А вот я не обещаю, что твоя смерть будет быстрой, – так же тихо ответил он.
Глава 7
Ничто не придает столько сил, как внезапно обретенная надежда в тот момент, когда казалось, что гибель неизбежна.
Когда глава объявил отчаявшимся людям о том, что просто так город сдаваться не намерен, его речь встретили ликующими криками. На сбор трав вышли все – от малышей, едва научившихся ходить, до стариков. Женщинам было поручено следить за тем, чтобы травы для костра были отобраны правильно, мужчины в это время рубили деревья и складывали поленницы из дров, чтобы в нужный момент их поджечь. Работа кипела, каждый оказался при деле. Даже во время страды люди прилагали меньше усилий: сейчас они боролись за свою жизнь.
У поленниц постепенно вырастали горки травы, напоминающие маленькие стога. Ксандор вместе с главой города и Ивой несколько раз обошли все точки. Мальчишка брал в руки повядшие стебельки, растирал в пальцах, нюхал, удовлетворенно кивал. Казалось, он единственный, кто ежеминутно не косится на небо. Появления напасти ожидали с запада, в той стороне остались разоренные деревни. У некоторых сдавали нервы: завидев в небе облачко, время от времени кто-нибудь вскрикивал. Ива заметила, что она сама вздрагивает, когда тучи набегают на солнце. Только Ксандор сохранял невозмутимость.
– Делай, что должно, и будь, что будет, – ответил он на вопрос главы, когда тот пошутил, обратившись к Иве, не в кузнице ли они с мужем выковали себе мальчика с такими железными нервами. – Если я буду нервничать, это ничего не изменит, но делу может повредить.
Когда солнце стояло в небе уже высоко, Ксандор в последний раз осмотрел рубежи и, кажется, остался доволен.
– Теперь приготовим горючую смесь, – сказал он, чем поставил в тупик главу и молодого члена совета, который присоединился к осмотру. – Дым усыпит их, но едва ли надолго. Придется жечь.
– Почему ты раньше не сказал?! – в один голос завопили мужчины и примкнувшая к их возмущению Ива.
На что мальчишка хладнокровно пожал плечами.
– Проблемы надо решать по мере поступления.
– О боги, девка, где ты достала этого философа доморощенного? Где видано, чтобы дитя так разговаривало? Может, он подменыш какой?
– Может! – легко согласилась Ива. – На самом деле это безжалостный тиран, сатрап, деспот и самодур.
Всем показалось, что шутка вышла отличной и разрядила обстановку. Глава хохотал так, что из глаз брызнули слезы.
– Ох, насмешила, девка. Ну, про своих мальцов все мамки так говорят. Деспот, мол, и самодур!
Ксандор тоже смеялся, но потом, когда никто не видел, обернулся на Иву, и улыбка сползла с его лица, как маска.
Работы продолжались даже ночью. От горючей смеси пришлось отказаться: в Ломове не нашлось серы, а про каменное масло глава так и вовсе не слышал. Посовещавшись, решили, что растительное масло тоже отлично горит. Бочки с ним выкатили и поставили на безопасном расстоянии от поленниц. Градоправитель то и дело хватался за голову, приговаривая, что пожара не миновать. На что Ксандор сдержанно заметил, что пожар в данном случае меньшее из двух зол.
– А если поставить людей, которые будут поливать водой городскую стену, то и пожара можно избежать, – добавила Ива.
– Тоже муж тебе подсказал? – в голосе главы угадывалось уважение. – Ну умен он был у вас! Его бы в мою управу!
Ночь прошла относительно спокойно: нападения тварей в это время можно было не опасаться. Люди укладывались спать на подводах, на сухой земле, укрывшись кафтанами и платками, на плоских крышах домов.
Иву с Ксандором устроили на ночлег в ратуше – на скамьях, где обычно посетители ожидали приема. Взрослая дочь главы принесла ужин: вареную картошку, еще теплую, домашний сыр, краюху хлеба, пироги с повидлом и кувшин молока.
Ксандор потянулся было к краюхе – за весь день они лишь раз подзакусили на бегу сухарями да холодным мясом – но вдруг сузил глаза и отодвинулся.
– Я не голоден, – бросил он.
– Перестань! – Ива так устала, что почти не чувствовала злости на врага. – Ты весь день на ногах. И неизвестно, что предстоит завтра.
Сама она уже отломила кусок хлеба, сыра и приступила к трапезе. Вдруг закашлялась, догадавшись.
– Ты не можешь разделить со мной еду! Нельзя есть с теми, кого собираешься убить. Так?
– Так.
Надо отдать должное Ксандору, в ответ на любой вопрос он не юлил, а говорил прямо.
– Ну и оставайся голодным! – вспылила Ива. – Я вот отлично поужинала бы рядом с тобой, а потом бы прикончила, не испытывая ни малейших угрызений совести!
Ксандор, застрявший в теле ребенка, напоминал ей сейчас взъерошенного воробья. В волосах запутались сухие веточки и солома, рубашка кое-где порвалась и окончательно измазалась в грязи. Голые ноги были покрыты пылью.
– Вот.
Она поделила еду на две части, забрала свою и ушла на другую скамейку.
– Ешь спокойно! У тебя не будет шансов меня убить! – крикнула она почти весело.
«Скорее бы это все закончилось! О богиня, сделай так, чтобы в следующем мире он стал тем, на кого у меня поднимется рука!»
Неизвестно, о чем думал Ксандор, но он молча надкусил картофелину.
* * *
Утром Ива проснулась от истошного вопля.
– Зажигай! Зажигай, братцы!
Они с Ксандором, не сговариваясь, вскочили на ноги и бросились вон из ратуши. И тут же увязли в толпе: люди в ужасе стремились под укрытие стен. Ива лишь раз взглянула в узкий прямоугольник приоткрытой двери и немедленно тоже захотела спрятаться, закрыть лицо руками и не видеть, не слышать… В воздухе стоял такой гул, будто начиналась гроза. И небо, только-только вызолоченное рассветными лучами, потемнело, укрытое тучей. Но туча эта несла не дождь, не град. Ива каким-то шестым чувством сразу поняла, что на город с запада надвигается та самая напасть.
«Мы можем переместиться в любой момент!» – уговаривала она себя. Теперь у нее хватит на это сил.
А Ксандор меж тем уже протиснулся сквозь человеческий водоворот, крутивший Иву на месте. Она лишь увидела, как его белобрысая макушка движется в сторону ворот.
Кое-как выбравшись, бросилась следом. Туча была еще далеко, и мужчины, несмотря на ужас, отразившийся на лицах, действовали слаженно и четко – Ива лишь сейчас заметила, что под защиту стен бросились женщины и ребятишки.
Потянуло дымком. Еще слабо: костры едва разгорелись. Но когда Ива выбежала за ворота, поленницы уже пылали вовсю. Около каждой застыл человек, сжимающий в руках охапку травы. Они оглядывались, точно ждали приказа. Посмотрела и Ива. На сколоченном наспех постаменте стоял глава, рядом с ним Ксандор.
– Ждать! – крикнул он одному из защитников: у того сдали нервы, и первый пучок травы отправился в огонь. В небо тут же взвилась густая струя дыма. – Ждать!
Остальные послушались.
А туча приближалась. Стоял такой гул, что закладывало уши: тысячи жестких крыльев заставляли вибрировать сам воздух. Казалось, что твари вплотную подступили к городу – вот-вот минуют стену, и тогда их уже ничто не остановит. Но Ксандор молчал. Стоял прямо, сложив руки на груди.
«Точно железный! – подумала Ива. – Железный, безжалостный, бесчувственный…»
– Сейчас! – крикнул он вдруг.
И десятки рук принялись закидывать костры травой, которая чадила и тлела. В небо устремились серые столбы дыма, воздух наполнился смрадом. У Ивы закружилась голова, глаза слезились. Дым постепенно стал таким густым, что за его плотной завесой она перестала различать людей.
«Получилось? Или нет?»
Люди кричали, вопили – ничего не разобрать.
Хлоп! Что-то упало Иве на плечо. Она с отвращением смахнула тяжелую каплю. Вот только это была не капля! На землю у ее ног упало насекомое, отдаленно напоминающее кузнечика, но с куда более мощными челюстями. Ива вскрикнула, отшатнулась, но тварь не пыталась напасть, она вяло ворочалась в пыли – сонная, едва живая.
– Жечь пакость! – закричал над самым ухом чей-то голос – его обладателя скрывал густой дым. – Выкатывайте бочки!
По земле алыми язычками потянулась огненная поземка. Твари, попавшие в пламя, трескались, как каштаны. Ива отступила на шаг, еще на шаг, прижалась к стене. Она не знала, куда идти дальше, дым ел глаза.
Маленькая рука сжала запястье. Мальчишка вырос перед ней совершенно неожиданно.
– Ксандор?
– Пора уходить.
– А… они?
– Теперь у них все будет хорошо, они знают, как бороться. Не сегодня и не завтра, но они одолеют эту дрянь. Мы им больше не нужны.
– Ты ведь понимаешь, что как только мы переместимся, я…
– Знаю! – перебил он. – И хочу поскорее завершить то, что начато. Так или иначе…
Ива опустилась на корточки, с трудом различая в чаду лицо мальчика. Один поцелуй. Теперь достаточно одного легкого прикосновения – и они переместятся…
– Василинка! – раздался неподалеку знакомый голос. Секундой спустя Ива вспомнила попутчика – рыжеволосого мужчину. – Михей! Эй!
А незнакомый молодой бас вторил:
– Женушка моя дорогая! Сынок! Это я, Филипп! Я живой! Искал вас, искал, насилу нашел!
Ива и Ксандор обменялись изумленными взглядами. Теперь точно пора было уходить.
Но на сердце у Ивы стало легко и спокойно: муж Василинки жив, все у них наладится!
Губы Ксандора изогнулись в усмешке, которая совершенно неожиданно и даже, кажется, против воли, перешла в широкую улыбку.
– Должно быть, он удивится, когда глава предложит ему место в совете! – сказал префект.
Ива хихикнула.
И поцеловала мальчика в краешек губ.
Невидимый вихрь затянул, увлек за собой их души, для того чтобы выбросить секундой позже в ином мире.
Яркое горячее солнце слепило глаза. Ива хотела прикрыть лицо, но не смогла: звякнули цепи, и рука, удерживаемая ими, повисла в воздухе.
Глава 8
Отчаянно хотелось пить. Губы потрескались от сухого горячего ветра, кожу саднило от раскаленных поцелуев жаркого солнца. По лбу стекали капельки пота, жгли веки, а не вытрешь.
Голова после перемещения сильно кружилась, так что Ива не сразу разглядела, где находится. Чей-то голос монотонно выкрикивал одни и те же слова незнакомого языка, Иве с непривычки понадобилось несколько долгих секунд, прежде чем она стала понимать сказанное.
– Молодая женщина. Девственница. Начальная цена – пятьдесят монет.
«Что?!»
Ива проморгалась и огляделась. Она стояла на небольшом возвышении перед толпой мужчин. Щиколотки и запястья сковывали тяжелые цепи – далеко не убежит, даже если захочет. Из одежды – обрывок тряпки, закрученный вокруг бедер. Ива ахнула и попыталась прикрыть грудь, чем вызвала громкий смех.
– Посмотрите-ка, какая застенчивая курочка!
Мужчины. Молодые и старые. В цветастых халатах, таких длиннополых, что рыжий песок давно пропитал ткань, волочившуюся по земле. Головы обвязаны тюрбанами. На смуглых лицах сверкают белозубые улыбки.
Ива быстро скользнула взглядом поверх толпы. Небольшую площадь, на которой она сейчас находилась, окружали низкие строения, сложенные из красной глины.
Иве понадобилось всего несколько мгновений, чтобы в общих чертах понять, что происходит. Город в пустыне. Невольничий рынок. Ее выставили на продажу.
«Проклятье! Богиня, я вовсе не о том тебя просила!»
У края площадки жались другие девушки, а также дети и старухи. Невольники разительно отличались от работорговцев: у них были молочно-белая кожа и серебристые волосы. Ива посмотрела на руки: ее кожа тоже белая, по плечам струятся светлые пряди.
– Пятьдесят! – крикнул мужчина, стоящий ближе остальных.
Он не улыбался, глядя на Иву, а она всмотрелась в резкие черты его лица, пытаясь угадать, не Ксандор ли это. Префект должен быть где-то рядом. Он стал одним из тех мужчин, что сейчас так откровенно и заинтересованно разглядывали ее. Но кем?
– Пятьдесят, господин Бадр! – подтвердил распорядитель торгов, низко склоняясь перед суровым покупателем.
– Пятьдесят пять! – перебил цену парень в алом тюрбане.
Он протиснулся сквозь толпу, раздвигая ее широкими плечами. Молодой, улыбчивый, красивый, знающий себе цену. Он встал рядом с тем, кого назвали господин Бадр, заложил большие пальцы за пояс широкого кушака, покачался с носка на пятку с таким видом, будто уже заполучил желанную покупку.
Бадр скосился в его сторону, поморщился. Ничего не сказал.
– Ты опять за старое, Вазир? – весело крикнул чей-то голос. – Снова уведешь в свой гарем самую красивую курочку прямо из-под носа своего старого приятеля?
Видно, цена в пятьдесят пять монет оказалась достаточна высока – больше никто не пытался вступить в торги. Но, вероятно, борьба этих двух за обладание ценной рабыней сама по себе являлась развлечением для людей, собравшихся на площади.
Ива стояла, сжав руки у груди. Она почти не сомневалась, что мужчина с резкими чертами лица и есть Ксандор. Он выкупит ее, а потом убьет. В этих цепях Ива не сможет даже как следует замахнуться кинжалом.
– Шестьдесят! – бросил Бадр, не обращая внимания на то, что его ответный ход был встречен восторженными криками.
– Семьдесят!
Вазир отстегнул от пояса и взвесил на ладони кошель с монетами. Развязал тесемки, заглянул внутрь, прищурился.
– Восемьдесят! – выплюнул его соперник.
– Сто! И покончим с этим!
– Покончим, согласен! – кивнул Бадр и, не успели наблюдатели разочарованно выдохнуть, добавил: – Сто десять!
Он поднял лицо и в упор посмотрел на Иву, а та вдруг растеряла всю уверенность, ее и без того маловато оставалось. Непросто следовать плану, когда все идет совсем не так, как задумано: это она должна сейчас с торжеством поглядывать на префекта. Это она должна поймать последний взгляд своего врага, когда тот, захлебываясь собственной кровью, падет у ее ног, осознавая, что проиграл. Но все снова пошло наперекосяк.
Вазир сокрушенно воздел руки к небу, будто жалуясь на своего обидчика. И все же Ива видела, что с его губ не сходит плутоватая усмешка – он просто играл на публику.
– О, проклятый Бадр! Ты меня разоришь! Сто пятьдесят!
Ива увидела, как у Бадра, впервые за время торгов, нервно дрогнуло веко: он был в бешенстве. И хотя он еще не произнес это вслух, но Ива уже знала: он проиграл. Она вздохнула от облегчения, хотя тут же и отругала себя. Чему радуешься, глупая? Тебя только что продали в гарем!
Хотя Вазир казался приятным молодым человеком. А пока суд да дело, Ива, глядишь, и придумает, как быть дальше. Ей нужна передышка и желательно подальше от Ксандора.
Распорядитель торгов выждал положенное время, но цену, названную Вазиром, никто не перебил.
– Продана господину Вазиру.
Парень в алом тюрбане с разбега запрыгнул на возвышение. Приблизился к Иве и обошел кругом, рассматривая ее, но не касаясь.
– Дивно, дивно… – Улыбка не сходила с его лица. – М-м-м, ты не знаешь, какая ночь тебя ожидает!
Иве сделалось тревожно, но не слишком. Такие, как Вазир, любят бахвалиться. Судя по всему, в его гареме уже и без того десятки наложниц. Новенькая нужна ему для коллекции или просто чтобы снова обойти в споре своего вечного соперника. Вполне вероятно, в ближайшие недели Вазир и не вспомнит о новой рабыне.
Вазир, не глядя, перекинул тугой кошель распорядителю, а сам все смотрел на Иву, цокал языком.
– Следуй за мной! – приказал наконец и, решив, что рабыня не понимает языка, тыкнул себе в грудь и изобразил двумя пальцами идущие ноги.
Толпа почтительно расступилась. Вазира поздравляли с победой, похлопывали по плечам. Ива, скованная цепями, не могла идти быстро, но никто ее и не торопил.
Бадр на мгновение загородил дорогу, ожег взглядом.
– Ксандор? – одними губами произнесла Ива, уже догадавшись, каким будет ответ: кто еще может смотреть так холодно и жестоко. – Я позже тебя убью!
– Идиотка! – так же безмолвно ответил тот.
Или он сказал: «Ведьма»? Ива не разобрала. Но точно какую-то гадость. Чего еще от него ждать?
За пределами невольничьего рынка ожидали своих хозяев паланкины и повозки. Животных, стоящих в упряжке, Ива по ошибке приняла за лошадей, но присмотрелась и поняла, что те больше напоминают гигантских собак. Голенастые, гладкошерстные, со впалыми животами, они нервно переступали с лапы на лапу и хлестали себя по бокам хвостом. Когда Ива проходила мимо одной из них, та оскалилась, показав острые клыки. Да, такой морковку не предложишь, такая скорее пальцами заинтересуется.
Вазир молча открыл перед ней дверь закрытого черного паланкина. Четверо слуг уже стояли наготове. Ива осталась одна в тесном темном пространстве. Жесткая скамья, на которой она устроилась, закачалась, затряслась, будто носильщики пустились бегом.
Ива попыталась собрать мысли в кучку, хоть это оказалось непросто. А подумать было о чем.
«Трусиха! Какая же я трусиха! – призналась она себе. – Сбежала!»
Паланкин в очередной раз пошатнулся, Ива подскочила и натолкнулась рукой на продолговатый круглый предмет, в котором булькнула жидкость. Она поднесла его к глазам и поняла, что это высушенная и выдолбленная тыква, внутри которой плещется вода. Ива вытащила пробку и с наслаждением напилась. Стало чуть легче.
«Может, я и трусиха, но что я могла сделать?» – размышляла Ива, освежая в памяти недавние события.
И она решила пока расслабиться. Ксандор все равно появится рано или поздно, вот тогда и надо будет действовать быстро. Наверняка он попытается убить ее первым, хотя Ива и предупредила о том, что он навсегда застрянет в чужом теле. Но поверил ли Ксандор? Или решил, что лучше оставить себе чужое тело, чем вообще никакого?
Паланкин дернулся и встал. Дверь распахнулась, и Ива зажмурилась от яркого света.
– Иди-иди! – заворчал немолодой женский голос, а рука с шершавой, огрубевшей кожей схватила Иву за локоть и потянула за собой. – Иди-иди!
Пожилая женщина, закутанная с ног до головы в серое покрывало, могла быть только служанкой. Вероятно, она, как и Вазир, была уверена, что рабыня не знает языка, и пыталась разговаривать с невольницей на ее родном наречии, из которого знала пару слов.
– За мной иди. За мной.
Паланкин принесли во внутренний двор большого дома. Двор с четырех сторон окружали башни с круглыми куполами, между которыми тянулись стены дома. Служанка тянула Иву ко входу в восточной стене. Ива быстро осмотрелась, пытаясь взглядом отыскать Вазира, но он, вероятно, и думать забыл о своем новом приобретении.
Служанка провела Иву через короткий коридор, и алая жрица попала в зал, устланный мягкими коврами. Этот зал был соединен аркой со следующим, и, насколько Ива могла судить, анфилада комнат тянулась от восточной башни к южной.
С другой стороны здания располагалась открытая галерея, выходящая в сад. Отсюда Иве трудно было рассмотреть, что происходит в саду, но она слышала плеск воды и женские голоса. Очевидно, служанка привела Иву на женскую половину дома, где ей придется пребывать какое-то время, пока…
Пока она не придумает способ добраться до Ксандора и вернуться назад! Вот только как это сделать?
– Иди-иди! – Служанка, заметив, что невольница замедлила шаг и оглядывается, снова завела свою песню. – Вода. Иди. Чистый будешь!
Ива хотела было признаться, что прекрасно понимает местное наречие, но решила повременить. Молча пошла за служанкой.
В этот момент в комнату заглянула юная девушка. Одета она была легко – в полупрозрачную сиреневую тунику, едва скрывающую ее прелести. Распущенные темные волосы вились кольцами. Карие глаза заблестели, когда она увидела невольницу. Она оглянулась в сад и крикнула:
– Девочки, безделушку привели!
Безделушку? Ива тряхнула головой, не уверенная, что правильно поняла слово.
Следом за очаровательной девушкой прибежали другие наложницы. Их оказалось семь. Ива немного удивилась, предполагала, что их должно быть больше. Туники у всех были разных цветов, шеи и запястья украшали дорогие браслеты и бусы. Видно, Вазир баловал своих любимиц.
Девушки окружили Иву и принялись вслух обсуждать ее, не зная, что невольница понимает каждое слово.
– И что он находит в этих бледных поганках? – недовольно искривила губы жгучая брюнетка с черными глазами. – Только деньги тратит впустую.
– Да! – поддакнула ей девица в оранжевой тунике. – Он обещал мне браслет с изумрудом, а теперь…
– Я бы на вашем месте не осуждала нашего мужа! К нам он добр! Балует нас! – укорила своих товарок пухленькая невысокая девушка с беззлобным лицом. – Ты ведь знаешь, Багира, и ты, Гейда, что после вас одарят не только браслетами. Вазир исполнит любое ваше желание. А что до его маленьких слабостей… Он мужчина, он имеет право раз в месяц купить себе безделушку.
Опять это слово. Ива нахмурилась, размышляя. По словам девушек, выходило, что все они жены Вазира. А где же все остальные наложницы? Или Ива неправильно что-то поняла?
Черноглазая Багира обошла вокруг Ивы, перебирая в руках бусы, разглядывая «маленькую слабость» мужа.
– Если бы не знала, что больше эту пакость не увижу, сама бы ей глаза выцарапала.
Ива смело смотрела в ответ, не отводила взгляд, даже радовалась тому, что может безнаказанно злить Багиру. Ведь языка она якобы не знала, а значит, могла делать вид, что не понимает сказанных ей слов.
