Анна Сергеевна Струкова
Ленка Зеленова. Будни экологиста
Форум
Если вы впервые окажетесь на каком-нибудь форуме федерального масштаба, люди на нём разделятся для вас на 2 типа:
Первый – бог знает кто. Какие-то неизвестные, разноранговые, разночинные представители отрасли. С кем-то за следующие пару дней вы завертитесь в вихре тимбилдингов, мастер-майндов, познакомитесь, обменяетесь соц.сетями и будете дружественно ставить друг другу лайки, с кем-то – больше никогда не увидитесь, с кем-то с удивлением обнаружите через пару лет, что встречались здесь.
Второй – «этот, как его, забыл». Это люди, которых вы где-то уже видели, может быть, даже по телевизору или в социальном ролике, или на афише… Фамилия вертится на языке, а вспомнить никак не получается.
«Ты что! Это ж Такая-то! Руководительница общественного движения «Такие-то за такое-то». – подсказывает более опытная коллега Марианна. Это она меня сюда и вытащила, на экологический форум. Она у нас тоже руководительница. Вдохновляющая вообще женщина. Приехала в наш городок по рабочим делам, огляделась и решила создать волонтерское объединение. Стали раз в месяц устраивать акции по сбору вторсырья. Через некоторое время к ним примкнула я – надоело выкидывать мусор каждые два дня. Приехала на акцию, естественно, щемясь и чураясь. Марианна тогда сдержанно, но железно отчитала меня – я, как любой новичок, не разобралась в видах пластика и понамешала всякого в кучу. Но потом я как-то втянулась. Стала увереннее сортировать, помогать другим участникам, пока волонтеры были в запаре, сама стала волонтером – классическая схема включения в ОЭД – организованную экологическую деятельность.
«Подойди к Такой-то, познакомься! – шепчет Марианна, – Обменяйся контактами, пригодится. Она вообще не строгая, очень лояльная дама.
Киваю, иду знакомиться, но не успеваю: Такую-то деликатно тронув за локоть уводит за собой какой-то усатый товарищ. Усатого тоже помню откуда-то. Откуда – не помню. Но знаю, что я его знаю. Семен? Роман? Валентин? Ну, да ладно…
Я ведь и сама – Такая-то. Кто-то для кого-то. На стойке регистрации девушка спросила меня, какую я организацию представляю. А я не знаю. Никакую. Я сама по себе.
– Никакую, – говорю. Я сама по себе.
– Ага, физическое лицо. А фамилия ваша как?
– Зеленова. Елена Зеленова.
В ответ девушка кивнула, с минуту порыскала в груде неразобранных бейджиков на тонкой зеленой шнуровке, нашла мой и протянула. С ним и хожу. «Елена Зеленова», представляю себя.
Что я расскажу о себе? Кто я? В сфере экологии я не работаю. НКО, волонтерского объединения у меня нет, премий великих никаких не брала – у меня даже нет аудитории, чтобы попросить за меня голосовать. Ну, вращаюсь в каких-то экологических кругах, помогаю проводить дармарки, сортирую вторсырье и помогаю другим с этим разобраться, хожу на уборки, иногда выступаю в библиотеках перед детьми, рассказываю им про то, что бумажные стаканы – не бумажные…
– Девушка, вы не знаете, во сколько начало?
– Что? – выхожу из состояния задумчивости. Рядом стоит молодой человек в деловом костюме. Усатый. Блин, да как же его зовут –то? Роман? Семен? Валентин?
– Начало церемонии награждения. Коллега вот спрашивает, боится опоздать.
– А! – соображаю. – В 19:30 церемония. Я сама первый раз, регламент не знаю, но написано, что в 19:30.
– Спасибо! – протягивает руку. – Константин! Я тут тоже впервые. А вы? – глядит на бейджик, – Елена. Чем занимаетесь?
– Ох, – улыбаюсь. – чем я только не занимаюсь. Природу берегу.
– Понимаю! – улыбается в ответ Константин. – Я тоже. А фамилия, простите, ваша настоящая? Не псевдоним?
– Не-е-е, – протягиваю. – Моя фамилия, родная. Со мной с самого начала.
Начало
С моей фамилией только природу защищать. Мне так в школе сказали на одном из школьных субботников, когда я ещё была не Еленой, а просто Ленкой, но уже Зеленовой.
Не знаю почему, но я всегда на субботники ходила. Не притворялась больной, хромой, не сваливала втихую, пока никто не видит. Просто оставалась и сгребала листву в мешки. Запах этой старой, уставшей от жизни, но еще теплой листвы успокаивал меня. Я копошилась в ней, загребала руками и не было для меня в этом ничего стыдного или противного. Наоборот, что-то даже медитативное. Пока можно было жечь – мы ее жгли на пришкольном участке. Собирали огромной кучей и поджигали. Ну, не сами, конечно, – подключался физрук. А школа у нас находится в низине, как и вся наша слобода (городское разделение нашего провинциального городка до сих пор в простонародье их предполагает). Так вот, едешь по дамбе, глядишь вниз, а по обеим сторонам с огородов частных хозяйств стелется с перспективой в небо, а все ж больше по земле дым от костров. Однажды кто-то также видел и дым нашего костра, разведенного на пришкольном участке, когда еще было можно. Ну, а потом стало нельзя – и листву мы стали грузить в мешки, а мешки в машину. Я тогда наивно полагала, что это для удобства, что её потом обязательно где-то высыпают, на особом полигоне или пустыре для органических отходов. На самом деле нет. И вся эта дурацкая практика сгребать листву в мешки, чтобы отправить валяться триста лет на мусорном полигоне стала меня сильно угнетать. Я б сказала бесить. Нет, вымораживать. И сколько б ни писали потом постов, экспертных материалов, как бы ни просвещали народ – приказ есть приказ: собрать в мешки и вывезти с территории. И до сих пор боятся паразитов, зимующих в листве. Хотя, вообще-то, лес, как биосистема, полностью оправдал свое существование, растет себе, радуется и не загибается от паразитов… Там, в общем, по этому поводу разворачиваются большие споры, грузить не сильно хочется. А может быть, я уже просто за годы этого так наслушалась, насмотрелась на дурацкую фотофиксацию бесполезных акций с подписью: «Мы провели субботник!», что устала.
Дак вот, субботники… Не листвой единой. Мусор мы, конечно, тоже собирали. Осколки пивных бутылок, сигаретные бычки – тоже очень медитативно, кстати. Наверное, я просто не очень брезгливый человек и для меня это не больше, чем тренировка мелкой моторики. Также за нами была закреплена территория вверх и вниз по улице. Мы весело топали по тротуару, болтая и подпинывая друг друга. Замечали бумажку или бутылку – подбирали и складывали в мешок. Многие сбегали, но всё равно с нескольких классов нас набиралось приличное количество, и мешки никогда не заполнялись полностью, так что мы с ними полупустыми возвращались к школе. За это нам платили 300 руб. После каждого субботника мы ходили в банк и со сберкнижки (да, такое явление дитя нулевых тоже застало) снимали денежку. Даже сейчас мне было бы приятно получить за субботник 300 руб.
В институте субботников не было. Я, как и все студенты, спокойно ела из кошачьих лотков, именуемых пластиковой посудой, жгла руки кипятком, потому что стакан разъело от температуры, выкидывала это все в здоровенный контейнер, стоящий в столовой и не сильно парилась, куда оно там потом денется. Не парило меня это и на работе: обеденный перерыв пополнял мое мусорное ведро, стоящее под столом, вспененными подложками, упаковками неопознанного рода, объедками, пластиковыми стаканчиками. Потом родился сын – и мой мир наполнился влажными салфетками, памперсами, удобными упаковками, из которых можно выдавливать фруктовое пюре прямо в рот… В общем, озарение пришло ко мне не сразу.
